Владислав Бондаренко: «Торпедо» почти вышло наверх. На совете директоров Авдеев произнес: «Вы что творите?!»
Человек с той, теневой стороны футбола — всегда находка. А если уж готов открывать секреты...
Итак — знакомьтесь! Владислав Бондаренко — сын того самого Виктора Ивановича, который много-много лет трудился в Африке. Мелькнув в главных тренерах «Динамо» — но опыт был столь скоротечен, что едва вспоминается. То ли было, то ли нет.
Отцу, кстати говоря, Владислав в каких-то клубах помогал.
С легендарным папой «Разговор по пятницам» уже случился. Дошла очередь и до сына.
Африканцы
— «Торпедо» вы покинули два года назад. Так и остаетесь без работы?
— Да, официально работы нет.
— А неофициально?
— Вместе с Алексеем, братом-близнецом, занимаемся африканцами. Находим и трудоустраиваем в Европу.
— Включая Россию?
— Вот в Россию давно никого не привозили. Кто ж был последний-то... Канга в «Ростове»! До этого Баштуш и Мусса Думбья. Потом рынок резко переориентировался. Африканцев уже никто не хотел. Такой провал лет в семь.
— Поразительно. Как объяснить?
— Менталитет, адаптация. Кто-то на африканцах прокололся. Хотя единой формулы нет. Говорят, мол, латиноамериканцы быстрее приживаются. Да это все ерунда — зависит от человека. Неважно — из Замбии ты или из Аргентины. Но в Африке цены на футболистов совершенно другие. Причем они и сейчас готовы в Россию ехать. Но наши если и хотят брать африканца — только из европейского клуба. А это нереально!
— Почему?
— Если африканец поиграл хотя бы в среднем шведском клубе — все, о России слышать не желает. Учитывая обстановку. Будет держаться за свою небольшую зарплатку в Швеции.
— Сколько же им там платят?
— Слабенько. Думаю, до пятерки евро в месяц.
— Случалось, что африканец приезжает в Россию — и здесь со второго дня как дома?
— Хм... Тут важно, чтобы были еще соотечественники в команде. Обратите внимание — «Зенит» по этой причине берет блоками. Даже латиноамериканцев не смешивают. Прежде были аргентинцы. Теперь — бразильцы. Раньше так «Шахтер» делал. Как только перемешаешь — все, не идет!
— Баштуша мы помним. Его за солидные деньги пристроили в «Лацио».
— Да. Купили-то за копейки — менее 500 тысяч долларов. А продали за 6,5 миллиона. Вот, кстати, кто в «Ростове» моментально адаптировался. Приехал — и спокойно заиграл. Потому что было уже трое африканцев.
— Год назад Баштуш вернулся в «Ростов», но уехал с началом СВО.
— Он долго в Европе жил — привык к стабильности. А когда что-то меняется, да еще если деньги платят не в срок — такие люди сразу собирают чемодан. Вдобавок аэропорт в Ростове закрыли. Тоже настроения не добавило. Если есть возможность разорвать контракт — почему бы не воспользоваться?
— Где он сейчас?
— В Саудовской Аравии. В сентябре подписал контракт с «Аль-Ахли».
— Кангу вы пристроили в «Црвену Звезду»?
— Да. Но его дела не ведем, просто помогли с командой. А Мусса Думбья — в «Сошо». Постоянно вызывается в сборную Мали. Выходит на замену. Там лавка — это европейские топ-клубы... Мали вообще отдельная тема в африканском футболе.
— Почему?
— Из всех франкофонов — учитывая Камерун, Сенегал и Кот-д'Ивуар — в Мали больше всего талантов. Именно в юном возрасте. Прямо клондайк! Страна-то нищая. Пустыня, «Аль-Каида» (*запрещенная в России террористическая организация), есть нечего. Один шанс пробиться — через футбол. Всё! Каждый туда лезет, конкуренция бешеная. Французы начали их учить. Ну и пошло дело.
«Антихайджек»
— Самый крутой африканец, который в России не раскрылся?
— Мнгуни. Он «Реалу» в Лиге чемпионов забивал. В «Локомотиве» на скамейке сидел, при этом номинировался на лучшего игрока континента, в тройку входил!
— Невероятно.
— А в «Локо» на его позиции играли Лоськов и Маминов. В самом соку были.
— Это вы привезли Мнгуни в «Локомотив»?
— Да.
— Вы же как русский человек понимали ситуацию. Куда его везете.
— Если дают хороший контракт, есть возможность играть и конкурировать — о чем думать? Надо ехать! А дальше уж как получится.
— Как его судьба сложилась?
— Работает в футбольной школе. В прошлом году русский посол в ЮАР собирал всех, кто играл в нашем чемпионате. Было человек восемь.
— Самая яркая личность — Мэтью Бут?
— И Сибайя, которого Бердыев обожал. В том «Рубине» было два лидера — Шаронов и Сибайя. Фантастической харизмы человек! Неяркий с точки зрения зрелищности. Но КПД запредельный. За половину команды пахал.
— Чем сейчас занимается?
— У Сибайи своя футбольная академия. Бут на телевидении работает. Шеппард, который недолго в «Динамо» на лавке сидел, — второй тренер в «Кайзер Чифс». Да все нормально живут, никто не обанкротился. Только Лекхето умер — но это вы без меня знаете... ЮАР такая страна, что сама заставляет «втыкаться»! Будешь мямлей — тебя система быстро выкинет.
— Страна-то опасная.
— Очень! Особенно для тех, кто не понимает, где находится. Размышляет, какая красота вокруг. По статистике, в ЮАР убивают каждые 20 секунд! В Йоханнесбурге случайно зайдешь не туда — хорошо, если просто разденут. Живым бы остаться!
— Нам рассказывали — там с фотоаппаратом лучше не ходить.
— В ЮАР нет такого — «ходить»... Сел в автомобиль — приехал в нужную точку. Окна закрыты, кнопочки нажаты. Никак иначе!
— Если не нажаты?
— Встанешь на светофоре — кто-то проверит, заблокированы ли двери. Фотоаппарат или телефон запросто вытащат. Или цепочку сорвут. Ручку твоей машины дергают постоянно, это в порядке вещей!
— Как реагируете?
— Я умею осекать. Когда белый человек что-то произносит на местном диалекте — это холодный душ. Понимают: ты здешний, лучше не связываться. Но вот если начинаешь на корявом английском — они сразу: ага, турист, сейчас «обуем»...
— Самое жесткое, с чем столкнулись вы?
— Мы с братом еще молодые были — в Сити вышла история. Сити там как в Москве, только теперь остались одни черные. Жили мы на севере Йоханнесбурга, возвращались домой. В ЮАР ночью на светофоре лучше не останавливаться. Но мы притормозили — и началась стрельба.
— По вам?
— Нет, рядом. Какая-то разборка. Но все равно — ужасное ощущение!
— Надо думать.
— Мы по газам — и быстрее оттуда... Но главное — это норма для Йоханнесбурга! Еще был момент в 1996-м. У отца в команде играл вратарь из Нигерии. Приезжаю в Сити, надо было из его отеля что-то забрать. Выходим вдвоем с братом на улицу, а там большая португальская колония. Португалец на заправке нас видит — бледнеет: «Ребята, вы спятили?! Куда идете?»
— Что такого?
— Просто ты белый, шагаешь по улице — уже мишень! Ты можешь оглядываться. Думать, будто что-то контролируешь. Ерунда! Тебя закроют в подворотне сразу. Все вокруг с пушками. А в этих краях не пугают.
— Стреляют без предупреждения?
— Да. Там ношение оружия позволяется.
— У вас с братом тоже есть?
— Нет. Получить-то можно, у нас гражданство. Но это психологический момент — не хотим.
— До сих пор в ЮАР ночью на светофоре не стоит останавливаться на красный свет?
— Конечно! Ничего не изменилось!
— Как печально.
— Это всё в крови. Себя называют Rainbow nation.
— «Радужная нация»?
— Да. Смысл такой — после Нельсона Манделы полное обновление. Но прежнее-то в генах! Не уберешь! В BMW специально для ЮАР в салон выводят кнопку под названием «антихайджек». Нажмешь — по периметру бьет пламя. Это если на светофоре твой автомобиль зажали со всех сторон.
Канга
— О ком из поигравших в России африканцев можно сказать: «С пулей в голове»?
— Совсем отмороженные не попадались. Разве что Бикей в «Локомотиве». Но к этому трансферу я отношения не имел. Знаю, в команде парня недолюбливали. Африканцы в быту достаточно непритязательные, а этот был вечно чем-то недоволен. Даже шикарной квартирой, которую ему сняли на Кутузовском. Ну а я с Кангой извелся. Игрок-то хороший, но со своими тараканами.
— Например?
— По Ростову на служебной машине гонял так, что в клуб ежедневно приходили штрафы. Когда подошло время продлевать контракт, заявил: «Хочу столько-то и ни центом меньше!» Для «Ростова» сумма неподъемная. Дальше долгие переговоры, качели. Кто-то воспринимает это спокойно, без истерик. Рабочий момент. А Канга кипит: «Все, бойкот! Не буду тренироваться!» Я объясняю: «Эй, что за ультиматум? У тебя действующий контракт!»
— Чем кончилось?
— Не договорились. Уехал в «Црвену Звезду».
— Бывший защитник «Ростова» Виталий Дьяков рассказывал: «2014-й, играем со «Спартаком», объявляют повышенные премиальные — 20 тысяч евро. Канга уточняет: «Это на всю команду?» Говорю: «Нет, тебе». Он не мог поверить, раза три переспросил».
— Ну, изначально Канга был не избалован деньгами. В родном Габоне, уже играя за сборную, получал 200 долларов в месяц! Здесь зарплату дали достойную.
— 15 тысяч евро?
— Нет-нет. Больше. Нормальные деньги для молодого африканца, приехавшего в «Ростов». Другое дело, вскоре Канга увидел, что на поле лучше многих, а зарабатывает меньше. Аппетиты тут же возросли.
— Покупками вас удивлял?
— Нет. Это Мусса Думбья в Ростове купил разом пять айфонов. Сказал: «Отвезу домой, родственникам подарю». А-а, был еще в «Локомотиве» 17-летний бразилец Селсиньо.
— За которого заплатили пять миллионов долларов?
— Семь! Ну и пацану мешок денег насыпали. А он молодой, бестолковый. Я с ним в Германии на медосмотре сидел. Затащил меня в Armani, где накупил шмотья на 15 тысяч долларов. Причем абсолютно ненужного, в жизни такое не наденет.
Колыванов
— Работать в российском футболе вам еще хочется?
— Зависит от клуба. В таком, как «Торпедо», — нет. Ни денег, ни славы. Одно название. Другое дело, если будут задачи, условия, толковые люди вокруг... Работа — это важно. Но неохота просыпаться с мыслью — зачем я здесь? Для чего?
— Пока были в «Торпедо», каждое утро ловили себя на таких мыслях?
— Ну, не каждое... Там был интересный период! С Колывановым вообще прекрасно работалось. Поставили цель — выйти в ФНЛ, в первый же год справились. Штаб отличный. Задача всех сплотила.
— Уволили Колыванова внезапно.
— Это болельщики удивились. В команде особой неожиданностью не стало.
— Игорь Владимирович сам виноват — дал повод?
— Когда тренера увольняют — он всегда виноват... Хотя по профессиональным качествам Колыванов — топ. Я удивлен — почему он в РПЛ не востребован? Я пришел в «Торпедо», через три месяца ему говорю: «Ты что здесь делаешь?!» Его уровень значительно выше второй лиги! Колыванов — тонкий психолог, может найти подход к самому капризному игроку. Одному напихает, другого подбодрит. И все довольны!
— К отставке привели не футбольные причины?
— Да. Увольнение Колыванова — ошибка руководства. Плюс неправильно было преподнесено. Что-то видите? Скажите раньше! Но в том «Торпедо» решали люди совсем уж не футбольные. Вернее, так: есть футбольные, нефутбольные и с другой планеты. Вот здесь был третий вариант.
— Решение принимала Еленцева, президент клуба?
— Нет-нет, совет директоров. Ну и хозяин.
— Знаете, кто был инициатором?
— Знаю. Но не скажу.
— Так мы скажем — Роман Авдеев.
— Решение не его! Он лишь озвучил. Один из членов совета директоров убедил, что надо убрать Колыванова. Если бы все зависело от Авдеева, с тренером продлили бы контракт.
— Когда-то все задавались вопросом — для чего Федорычеву «Динамо»? Вскоре выяснилось — все ради земли Петровского парка. Для чего Авдееву «Торпедо»?
— Уж точно не из-за любви к футболу...
— Вы полагаете?
— Двести процентов!
— Ах, как это грустно.
— Решает другие задачи. Это нормально! Зачем заставлять человека любить футбол, если он не любит? Может, ему гребля нравится! Тут что важно?
— Что?
— При Авдееве не было ни одной задержки зарплат. Вот это для руководителя — самое главное.
— Два года вы работали в клубе спортивным директором. Беседовали с хозяином часто?
— Ни разу.
Маслов
— Президент «Торпедо» Еленцева нам нравилась. Славная женщина.
— Елена Васильевна настолько быстро адаптировалась к футболу — это поразительно! Всё схватывала! Разговариваешь с ней, чувствуешь: человек в теме. В расстановке разбирается, 4-4-2 или 4-3-3...
— Где она сейчас?
— Работает в какой-то строительной структуре.
— Удивительно для нашего футбола — никто про Еленцеву слова дурного не сказал. Хотя могли бы как про Смородскую.
— Еленцева очень тактичный человек, понимающий. Хороший руководитель! Но вот пришли в клуб другие люди и захотели подмять все под себя. Зачем им Еленцева с правом подписи? Лучше самим подписывать, принимать решения по трансферам!
— Денис Маслов, преемник Еленцевой, попал в «Торпедо» через Авдеева?
— Думаю, Авдееву его навязали. Или Маслов сам себя навязал. Но факт — всё доверили ему.
— Ваше первое впечатление от Маслова?
— Так я и раньше его знал. Он же работал в Перми, Нижнем, еще где-то. Нюансы были смешные. Агент контактирует с клубом. Вдруг слышит от руководителя: «Подготовьте развернутое резюме на такого-то игрока». Для профессионала это звучит странно!
— Что странного?
— Вот есть фигурное катание. Девочка вышла на лед, два раза прокатилась — и все понятно. Для тех, кто видит! А кто не видит — тому надо писать какое-то резюме.
— Ясно.
— Сейчас не нужны резюме! Даешь фамилию, позицию — люди спокойно отыскивают игрока. Есть специальные системы! Зачем терять время? В тот момент я понял: человек непрофессионален. Может, какие-то плюсы имеет — но игру не видит.
— Через несколько лет вы пересеклись в «Торпедо». Ничего в этом смысле не поменялось?
— А что поменяется-то? Я же говорю — есть футбольные, нефутбольные и инопланетяне.
— Так что, Маслов — третья категория?
— Из третьей медленно переходит во вторую...
— В «Торпедо» с ним не сработались?
— Да. Маленький пример. Было поставлено условие: каждый трансфер согласовывается с Масловым. До конца дозаявок два дня, у нас есть варианты взять троих футболистов. Но сегодня, сейчас! Секунды решают! Или подписывают с «Торпедо» — или с кем-то еще.
— Тренеру эти футболисты нужны?
— Да, игроки его полностью устраивают. Тут выясняется — есть в «Торпедо» человек, которому все должны внимать. Слушать, что решит он. Ну и всё.
— Что — «всё»?
— Задержка — и трансферы срываются. Много подобных эпизодов.
— Что слышали в ответ на свои аргументы?
— Да все что угодно — кроме конкретики. Допустим, такое: «Мы его не потянем». Но почему? Если на совете директоров совещались, оговаривали цифры — и вписываемся? Просто человек занимался своими делами, ему выгоднее было не взять футболиста. Или тебя подставить. Ситуация в «Торпедо» была такая: не мешаешь — уже помогаешь...
— Маслов хотел, чтобы трансферы шли напрямую через него?
— А как они могут идти через него? Есть тренер, спортивный директор... Трансфер согласовывался, только если стоят четыре подписи. Но в этой четверке Маслов хотел быть самым значимым.
— Сразу осознали, что работаете в одном клубе — но в разных командах?
— Конечно. Когда Маслов появился в «Торпедо», я понял: мой контракт заканчивается — дальше не останусь.
Игнашевич
— Сергей Игнашевич сказал про «Торпедо» на пресс-конференции: «Ко мне в этой команде по-человечески не относились». Действительно?
— Вот что он имел в виду? Может, привык, что за ним как за футболистом ходят, всё делают, — и думал, здесь будет то же самое? Нет! Надо взрослеть, ты уже тренер. Или говорил про торпедовских фанатов? Так они и ко мне плохо относились. Не хотели в клубе видеть.
— В чем выражалось?
— Каждый год было собрание этих болельщиков. Вставали и начинали что-то говорить — мол, привел непонятных игроков. Мы презентуем Лебеденко с Рязанцевым — и что слышим?
— Что? Мы не присутствовали.
— Болельщики недовольны: «Они нам не нужны!» Других им подавай. Торпедовские фанаты — особая история. Мне не очень интересная. Зайдите на этот, где они пишут...
— Где они пишут?
— Какой-то сайт. Все будет понятно! Странноватые люди. Они даже Бородюка не любили.
— Кто же им нужен?
— По-моему, и сами не понимают. К нам с Колывановым подходили: «Два матча проиграете — мы вам машины сожжем». Ребята, дайте позитив! Мы лидируем, все отлично. Что вы негатив-то несете?! Для кого он? Какая-то у них своя логика.
— Нам рассказывали — Игнашевич за собой таскал на выезд в Химки кучу железа, тренажеры. Было?
— Да. Но это не совсем «железо» — велосипеды для разминки. Резинки. Так и в ЦСКА делают, и в других клубах.
— За командой едет специальный автобус с велосипедами? Летает грузовой «Антей»?
— Четыре велотренажера легко умещаются в микроавтобусе. Человек выходит на поле — уже размят. Тренировочный процесс у Игнашевича хорошо поставлен. Все, что касается методики. Но не было опыта. Отсюда и проблемы.
— Главная из них?
— Общение!
— Мало разговаривал с футболистами? Нелюдимый?
— Не в этом дело. Когда есть опыт — сразу чувствуется. А тут было просто имя и все. Понимаете?
— Сильный контраст с Колывановым?
— Небо и земля. Я не хочу обижать Игнашевича. Он и сам знает, что ему еще многому предстоит научиться.
— В первую очередь — чему?
— Сергей привык быть лидером, капитаном. Но здесь-то уже другое! Надо перетряхнуть самого себя. Никакие знания не помогут, если у тебя нет правильной коммуникации. Игнашевич думал, раз он классный футболист в прошлом — все его будут слушаться. Да ничего подобного! Только себе вредил таким подходом. Нужно быть гибче.
— С некоторым недоумением мы узнали, что Игнашевич со вторым тренером Савичевым просто не общался.
— Да. Общение отсутствовало.
— Разве такое возможно?
— Это к Игнашевичу вопрос. Мне не понять!
— Как Николай реагировал?
— А ему-то что? У него контракт — он работает. Я считал, что Савичев для атмосферы в команде человек очень полезный. Но Игнашевич почему-то Николая не воспринимал. Да это его личное дело! Проблема в другом. В команде все было сделано под Игнашевича. Рассказать, как платились премиальные?
— Очень любопытно.
— Вот отыграли — и в тот же вечер капнуло на карточку. Хочешь здесь провести сбор? Пожалуйста! Желаешь там тренироваться? Нет вопросов. А задачу Игнашевич не выполнил. Не вы-пол-нил! Сам знает почему.
— Вы-то знаете?
— Знаю. Бывает, что тренер — отец родной. Игроки готовы за него биться. В «Торпедо» такого точно не было. Это не их вина — а тренера.
— За Колыванова бились?
— Да!
Хозяин
— Вы судились с «Торпедо» из-за невыплаченных премиальных. Чем закончилось?
— Я проиграл суд. Меня даже не выслушали. Да и не приезжал из Ростова на эти заседания. Оформил доверенность юристу. Смысл-то ездить? Всё в закрытом режиме.
— Сколько вам остались должны?
— 400 тысяч рублей. Всем по четыре зарплаты дали, мне — две.
— Зарплата была 200?
— Да, минус налог.
— Многих с премиями прокинули?
— Не стали платить людям, уволенным зимой 2020-го. Но это нормально — ты не доработал контракт! Хотя был защитник Роман Шишкин, который отыграл более 20 матчей, причем в основе. С ним обязаны были рассчитаться. Но люди с другой планеты этого не понимают.
— Не платить кому-то — инициатива штаба Маслова?
— А чья же? Конечно!
— Это он вас так «выпорол» на прощание?
— Наверное. Считает, я не заслужил этих денег? Ну, о'кей. А он — заслужил!
— Помните момент, когда вы поняли: Авдееву премьер-лига не особенно нужна?
— Отлично помню: мы пробились в ФНЛ и начали лидировать. Вот тут сразу стало ясно!
— По каким признакам?
— Не было радости от побед. Человек сидит в ложе — и устало смотрит на происходящее. Все на лице написано. Платит, страдает — и понимает, что теперь в три раза больше придется денег вкладывать... Ну а потом открытым текстом: вы что творите?!
— Через сколько туров?
— Когда мы почти уже выходили. На очередном совете директоров Авдеев прямо в глаза произнес: «Вы что творите?!»
— Что Игнашевич ответил?
— А что тут скажешь? Вот что мы «творим»? Да, тратим ваши деньги — пытаемся выигрывать!
— Дальнейшая история стала для хозяина большим облегчением? Пандемия, всё отменили...
— Конечно! Просто счастье! А что потом было — не знаю. Я уже два года вне клуба.
— Народ любит цифры. Минимальные деньги, на которые можно содержать команду в РПЛ?
— Миллиард рублей.
— Сколько тратило «Торпедо» в ФНЛ при Игнашевиче?
— 300 миллионов. Играть на эти деньги можно спокойно. Вопрос — можно ли выигрывать? Брать исполнителей, которые делают разницу?
«Спартак»
— Вы говорили в интервью: сколько отработали в «Торпедо» — ни одного случая выплаты агентской комиссии и подъемных футболистам.
— Совершенно верно.
— Такое бывает?
— Как видите. Только на второй сезон, при Игнашевиче, получили бюджет на трансферы. Уже могли кого-то купить, чтобы усилиться. Вот тогда взяли пару игроков. Но агентские не платили!
— Для российского футбола — история немыслимая.
— Нас поставили в такие условия — пришлось выкручиваться. Но тут в чем тонкость — если мы не даем агенту комиссию, он может взять свой процент с игрока! С его зарплаты! Но это личные договоренности. Мне-то зачем о них знать? Мы заплатили за два трансфера — Адаев из «Мордовии» и Нетфуллин из «Химок». Всё! Еще и деньги оставались на пять игроков. Не потратили.
— Потому что Маслов говорил — «не потянем»?
— Ага.
— Вы-то знаете — есть еще клубы, которые не платят агентские?
— В России таких большинство.
— При этом публикуются цифры — «Спартак» выплатил агентам какие-то баснословные деньги. Миллионы и миллионы.
— «Спартак» по отношению к агентам — клуб номер один. Если что-то обещает — не обманывает. Я сам убедился. Брат привез туда Фэшна Сакала из Замбии.
— Во вторую команду?
— Он и в первой пару раз сидел на лавке у Карреры. Но на поле не выходил. Знаете, где Сакала сейчас?
— Мы готовились к интервью — и узнали. Очень удивились.
— В «Рейнджерс»! Играет!
— Что ж в «Спартаке» его не рассмотрели?
— Российский менталитет. Даже на итальянца это распространилось: есть обойма — зачем куда-то во вторую команду заглядывать? Голова и так гудит от проблем!
— «Спартак» купил Сакала за копейки?
— Вообще ни о чем! Сто тысяч евро!
— Для агентов «Спартак» — как дойная корова?
— Почему это?! Нет! Да, не «кидают». Да, следуют договоренностям. Просто по «Спартаку» цифры публикуют — и у вас складывается какое-то впечатление. А если «Локомотив» честно все откроет? А если «Динамо» копнуть? Да «Спартак» отдыхать будет!
Самошников
— Вы в «Торпедо» занимались переходом Ильи Самошникова. С этим трансфером были какие-то адские сложности. Притом что агент у него не самый известный — человек по фамилии Моисеев.
— Еще до прихода в «Торпедо» я что-то слышал про Самошникова. Он тогда был в московском «Арарате». Я отправился на игру. Даже не зная, кто это, сразу обратил на него внимание — 77-й номер, скоростной, левша... Навел справки, начал по нему работать. Но заполучить Илью не смогли.
— Почему?
— Он уехал в «Шинник», потом сорвался переход в «Оренбург». Какая-то мутная история... Но мы постоянно были на связи. А не забрали в «Торпедо» Самошникова той зимой по нелепой причине. Узнаете, что помешало, — будете смеяться.
— Так что же?
— Не хватило 50 тысяч рублей.
— Да бросьте.
— Правда! Надо было добавить 50 тысяч к зарплате. И все, Илья наш.
— Кто произнес — «не добавим»?
— Не буду отвечать. В клубе считали, что мы не можем давать зарплату выше определенной суммы. Но потом возникает такая ситуация — и все стопорится из-за 50 тысяч. Для меня, футбольного человека, это...
— Так-так?
— Грех! Иначе не назовешь! А кто-то думал — да таких, как Самошников, на пятак ведро. Но летом 2019-го мы его все-таки подписали.
— Больше какой суммы «Торпедо» не готово было платить?
— 150 тысяч рублей. Тогда в «Торпедо» были скромнейшие зарплаты.
— Еще драматичнее Самошников уходил из «Торпедо». Оказалось, был в его контракте пункт — может сам себя выкупить за четыре миллиона рублей.
— Почему — «сам»? Кто угодно может выкупить за четыре миллиона!
— На этом пункте настоял агент?
— Да. В процессе переговоров. Подступал цейтнот, надо было действовать быстро. Мы уже не думали, что будет завтра. Кто на чем заработает. Четыре миллиона отступных — предел, который могли достичь в тот момент.
— Сумма не увеличивалась никак?
— Потом мы работали над этим, и очень долго. Не сошлись.
— Сознавая, что в любой момент Самошникова может увести состоятельный клуб?
— Конечно.
— Что и сделал «Рубин». Достав из кармана мелочь.
— Так и есть. Впрочем, тогда для второй лиги четыре миллиона отступных — сумасшедшие деньги! В Рязани, Владимире, Муроме люди играют за 30 тысяч рублей в месяц!
— Но вы и подумать не могли, что Самошников дорастет до сборной России?
— Я посмотрел первую же игру Ильи в «Арарате» и сказал: «Парень нам нужен!» Еленцевой говорил, Колыванову. Все уперлось в 50 тысяч. Хотя огромный потенциал был виден. Что это игрок уровня сборной, я понял, когда он оказался у Игнашевича. А ведь не хотели брать!
— Игнашевич не хотел?
— Да. Не глядя! Комплектовались в цейтноте. Говорю: «Посмотри мальчишку из второй лиги!» — «Вторую лигу мы не смотрим». — «Хорошо, не смотрим. Но этого оцени...»
— А дальше?
— Едва взглянул — сразу: «Берем!» Времени на разгон у нас оставалось чуть-чуть.
— Что за парень — Самошников?
— Хороший, целеустремленный. Хотя чувствуется недостаток футбольного образования, периодически совершает ошибки. К сожалению, сейчас у него стагнация. Дело, видимо, не в «Рубине», а в самом игроке. Ему нужно менять команду. Или тренера.
Сергеев
— Другой футболист, которого вы привели в «Торпедо», — Иван Сергеев. Про него Дзюба говорил — дескать, в РПЛ ничего не забьет.
— Когда я пришел в «Торпедо», предыдущие селекционеры дали список игроков, по которым работали. Садимся с Колывановым, рассматриваем эти бумаги. Спрашиваю: «Кто тебе нужен?» Указывает на Самошникова и Сергеева. Ваню сразу удалось забрать.
— И тоже — ноль агентских?
— Разумеется. Но сначала Сергеева еще надо было найти. Стали искать его агента, подключили знакомых...
— Где же оказался Ваня?
— В аренде в «Енисее». Причем не играл, сидел после травмы. Был в глубокой заднице, грубо говоря. Я встретился с его агентом — очень быстро договорились.
— Кто у него агент?
— Юра... Забыл фамилию! Не Шендерович...
— Наверняка не Шендерович.
— А-а, Штромбергер! Сын знаменитого Геннадия. Кстати, до сих пор с Ваней работает.
— Не удивился Штромбергер, что кто-то вспомнил про травмированного запасного из «Енисея»?
— Удивлялся я! Вот есть рынок. Ты ищешь, ищешь, ищешь. Все, извиняюсь, одинаковые. А здесь забивной форвард — и никому не нужен! Как не нужен был и Самошников. Люди часто не замечают то, что под ногами!
— В прежних поколениях феноменальный взгляд на футболиста был у Владимира Салькова. Видел потенциал сразу. А из нынешних — чей взгляд вас поразил?
— В «Локомотиве» я работал с Сашей Смирновым по прозвищу Война. Он с Кобелевым тренировал, сам здорово играл. Мы дружим. Поехали в Бразилию — в Куритибе видим нападающего. Саня мгновенно: «Надо брать!»
— Ну и?
— «Спартак» перехватил. Это был Веллитон.
— По Сергееву тоже было понятно — будет забивать во всех лигах?
— Я видел качества — которые перекрывали недостатки. Ваня недостаточно координированный. Не очень техничный. Не хватает футбольного образования. Зато колоссальное желание прогрессировать и забивать! Плюс — скорость. Мощь. А главное — чувствует момент. Где оказаться, где подставить ногу.
— Такая уж скорость? Мы не замечали.
— Для первой лиги — отличная. Для «вышки» уже не то, конечно. За счет чутья вылезает.
— Игнашевич как к нему относился?
— Не очень ценил. Были у него сомнения в Сергееве. Под схему Игнашевича не подходил.
— Что говорил?
— «Неправильно открывается». А как человеку объяснять, переучивать? Ему 24 года! Или был у нас нападающий Дегтев. Назабивал кучу голов, мы его взяли. Потренировался немного — Игнашевич сразу отцепил!
— Почему?
— Вот не нравятся ему высокие форварды, не вписываются в схему. Тоже убрал со словами «Неправильно открывается».
— Как же Сергеев остался-то?
— Только потому, что много забивал. Хотя был момент — собирались расставаться. Не буду вдаваться в подробности...
— Отдали Сергеева в «Крылья» за 16 миллионов рублей. Ну, смешно же.
— В контракте было записано столько! А продлевать Маслов не хотел. Ему было выгодно преподнести так — вот, это мы сидим, ничего не делаем. Чтобы перекинуть ответственность.
— Вы-то понимали, что Сергеев стоит намного больше? Что парня уведут?
— Естественно! А что я уже мог сделать?
— Сколько Сергеев получал в Красноярске?
— Думаю, 100 тысяч рублей. В «Торпедо» же у него была одна из самых больших зарплат. Упирался в потолок. А в ФНЛ потолок у нас был 300 тысяч.
— Сергеева в «Зените» оставили, Дзюбу выпроводили. Всё по делу?
— В смысле активности Сергеев лучше. Прессингует, двигается. Напрягает оборону. Что и нужно Семаку! Но у Дзюбы прекрасный КПД. Полмомента — и может решить. А Ванька — не всегда.
Кобелев
— 15 лет назад вы руководили селекцией в московском «Динамо». Самое интересное, с чем там столкнулись?
— В «Динамо» все было скудненько. Деньги туда позже потекли, а нам на одно трансферное окно выделяли три миллиона евро.
— Не разгуляешься.
— Мягко говоря. Тем не менее в 2008-м завоевали бронзу. Составчик был неплохой. Как и атмосфера в команде.
— Вы привезли тогда Ропотана, Уилкшира и Агияра. Сколько за них заплатили?
— За Ропотана — три миллиона евро. В следующее трансферное окно примерно за два миллиона купили Уилкшира. С «Твенте» чуть-чуть пободались, сбили цену.
— Андрей Кобелев нам говорил: «Для меня профессионал номер один в футболе — Уилкшир».
— Да, Люк — сама надежность. Порядочный, никогда не опаздывал, один из лидеров «Динамо» по бойцовским качествам. Главное, мог закрыть любую позицию как в обороне, так и в полузащите. Что касается Агияра, то он обошелся в 2,5 миллиона евро. Но это креатура Кобелева.
— Андрей Николаевич и про Агияра нам рассказывал: «Это самый обидный селекционный просчет. Приехал в Россию с девушкой, та через месяц не выдержала — укатила обратно. И все, он закис. Просил об одном: «Отпустите!» Под конец уже демонстративно стоял на тренировках». Вы с подругой футболиста перед подписанием контракта общались?
— Нет. На это не было времени. Брали уругвайца, когда заявочный период уже заканчивался. У нас провисала позиция атакующего полузащитника, Кобелев настаивал на приобретении Агияра. Я дважды летал в Португалию, общался с его агентом, смотрел матчи «Браги». Выглядел парень неплохо. Быстрый, техничный, в пасик играет. Но в «Динамо» не прижился. А знаете, кого мы могли взять вместо Агияра?
— Кого же?
— Аргентинца Пасторе! Всего за полтора миллиона! Но Кобелев его забраковал. Предпочел Агияра.
— Почему?
— Понятия не имею. Идет совещание с участием селекционного отдела и тренерского штаба. Шесть человек голосуют за покупку Пасторе, которого успели уже изучить от и до. Против один-единственный — Кобелев!
— Из-за него и Сейду Думбья упустили?
— Да, я два раза был в Швейцарии, уже договорился и с «Янг Бойз», и с игроком, и с его агентами. Мы практически закрыли сделку. Оставалось перевести в Берн три с половиной миллиона евро — и все, Думбья в «Динамо»!
— Три с половиной?! ЦСКА за него семь заплатил!
— Да. Но спустя полгода, когда Думбья за «Янг Бойз» еще больше мячей наколотил. Он и в России с первого же матча начал забивать. В том числе «Динамо»... Для меня до сих пор загадка, что смущало в нем Кобелева.
— Андрей Николаевич привел хоть один аргумент?
— Нет. Он не из тех, кто будет приводить доводы, что-то объяснять. Не нравится, и точка! Работать с Кобелевым очень тяжело. Своеобразный человек, с каким-то своим видением футбола. Всегда поступает так, как хочет. Переубедить нереально, другой точки зрения для него не существует. Я не удивлен, что он давно без работы. В «Динамо» у Кобелева было много шансов. Но извлечь из них ничего не смог. Бронза-2008 так и осталась для него потолком.
— Думбья старше, чем записано в паспорте?
— Я не в курсе. Да и какая разница, сколько ему лет, если забивает почти в каждом матче? Это же не юношеская сборная и не молодежная. Я видел, какая у Думбья скорость, понимал, что еще минимум года два-три он будет так бежать. Стоит копейки. Значит, надо покупать. Разумеется, какие-то трансферы рассматриваешь с точки зрения долгосрочной перспективы. Но Думбья нам был нужен, чтобы дать результат здесь и сейчас.
— Самый яркий случай, когда соприкоснулись с переписанным игроком?
— У нас в ростовском спортинтернате таких ребят хватало. Им сами родители меняли документы. То же самое практиковали в других футбольных школах. Поиграл за меньший возраст, засветился — и попал в команду мастеров. Но теперь за этим строго следят. Даже в Африке! Там перед каждым молодежным турниром проводят тест, позволяющий определить возраст футболиста по анализу крови. Уже не намухлюешь.
— Как расстались с «Динамо»?
— Тихо, без скандалов. Просто закончился контракт. Новый не предложили, поскольку на должность спортивного директора приходил Костя Сарсания. Я продержался в клубе почти два года. Учитывая динамовскую текучку — приличный срок.
«Анжи»
— Какие воспоминания о золотой эпохе в «Анжи»?
— Меня пригласил Хасан Биджиев, спортивный директор. Мы сто лет знакомы — еще по «Локомотиву». В «Анжи» работали в связке. Я летал в Европу, Африку, Южную Америку, снабжал его информацией об игроках. Дальше составляли списки, с которыми он шел на совет директоров, озвучивал фамилии. Но к нашим рекомендациям не прислушивались. Брали других игроков.
— Хоть одну вашу кандидатуру одобрили?
— Нет. Даже когда предложили Хуммельса из дортмундской «Боруссии» — и его зарубили.
— Полагаете, Хуммельс согласился бы на переход в «Анжи»?
— Почему нет? Если уж привезли Это'О и Роберто Карлоса... Вся Европа знала, что у «Анжи» безграничные финансовые возможности, многие футболисты мечтали туда попасть.
— Как работать, когда знаешь, что твои предложения никому не нужны?
— А я изначально не питал иллюзий. Прекрасно понимал, что меня ждет в «Анжи». Но платили настолько щедро, что на какие-то вещи можно было закрыть глаза.
— Получали больше, чем в «Торпедо»?
- Вообще не сравнить!
— Хотя в «Торпедо» были спортивным директором, а в «Анжи» скромным селекционером.
— Называться можно как угодно. Сразу сказал себе: «Буду честно выполнять свою работу, остальное от меня уже не зависит». Я много путешествовал, просматривал игроков, заводил полезные контакты... Ребята, во всем надо искать плюсы!
— Самый спорный трансфер того «Анжи» — покупка Карселы-Гонсалеса за пять миллионов евро?
— Да там было много лишних футболистов! Но это уже вопрос к тому, кто их рекомендовал. И для чего... Лично мне в «Анжи» больше всех нравился Одил Ахмедов. В звездную компанию вписался идеально, по уровню игры ни в чем не уступал.
— Объясните, чем хорош Ахмедов?
— Разносторонний! Такие центральные полузащитники — редкость. Жесткий, цепкий, выносливый — и в то же время не дуболом. Скорость, техника, пластика, тонкое понимание игры... Ну всё есть! Игрок без слабых мест! Еще и с ударом, стандарты здорово исполнял.
— При этом скромняга.
— Не то слово! Спокойный, вежливый, ни криков, ни понтов. Пахарь. Странно, что наши топы не взяли Ахмедова, когда в «Анжи» началась распродажа. На мой взгляд, это был главный актив клуба — наряду с Виллианом. Одил и в Европе не затерялся бы. Но почему-то уехал в Китай.
— Как-то из-за Ахмедова на тренировке вспыхнул конфликт.
— В «Анжи» платили сумасшедшие премиальные. Поэтому на предыгровой тренировке частенько случались зарубы. Чтобы вытеснить из состава конкурента, против него могли специально грубо сыграть. Так было и с Ахмедовым. Ребята за него вступились. Полыхнуло.
— Это'О — борзый?
— Борзый! Но имеет на это право. Как человек, который выиграл за карьеру практически все. У него характер победителя, словами не разбрасывается. Ставит цель — и ее добивается. Последний пример — прошлогодняя победа Самуэля на выборах президента Федерации футбола Камеруна. Поверьте, даже фигуре уровня Это'О заполучить такой пост безумно сложно — с учетом африканской клановости и коррупции. Но он и с этой задачей справился.
— Следующая цель — стать главой государства, как Джордж Веа?
— Мне кажется, у Это'О таких амбиций нет.
— А чем запомнился Роберто Карлос?
— Вот у него пафоса ноль. Когда заглядывал в наш московский офис, болтали обо всем на свете. Например, рассказывал, как в «Реале» проводили свободное время.
— И как?
— «Тренировка утром, к часу мы уже свободны. Ну и едем к кому-то из ребят домой. Устраиваем вечеринку. Назавтра все повторяется. Сначала тренируемся, потом гуляем. И так почти каждый день...»
— Как здоровья на все хватало?
— Не представляю! Я слушал и поражался. Вспоминал тот «Реал». Который трижды выигрывал Лигу чемпионов, а Роберто Карлос носился по бровке с такой скоростью, что никто угнаться не мог.
— С Сулейманом Керимовым вы общались?
— Ни разу. На командных мероприятиях с его участием я не присутствовал. А в нашем офисе он не появлялся.
— Есть у вас ответ, почему Керимов резко охладел к футболу?
— Думаю, с результатами «Анжи» это не связано. Просто возникли проблемы в бизнесе. Вот и решил избавиться от актива, на который уходило слишком много средств.
— А как вам версия Гаджиева? «Керимову не хватило терпения. И не могло хватить, поскольку из-за безудержных трат, не приводивших к ожидаемым результатам, он потерял интерес к проекту».
— В чем-то Гаджиев, безусловно, прав. Вкладываешься, вкладываешься — а отдачи нет. Ни золотых медалей, ни Кубка, ни Лиги чемпионов... И все-таки основная причина, на мой взгляд, — деньги. Керимов понял, что в прежнем объеме финансировать «Анжи» ему уже не под силу, вот и объявил о «смене вектора».
— Когда узнали?
— В нашем офисе еще за пару дней до официальных новостей прошел слух, что Керимов сворачивает проект.
— Клуб вы покинули, когда он рухнул в Первую лигу?
— Да. Сначала всем сотрудникам на 50 процентов урезали зарплату. Затем сократили московский офис. Из 30 человек там осталось семь. Меня никто не выгонял, но уже было понятно, к чему все идет. После вылета из РПЛ «Анжи» возглавил Сергей Ташуев. Кстати, классный мужик и очень хороший тренер. В межсезонье я помог ему укомплектовать команду и написал заявление.
Папа
— В России у вас пока нет работы. Не думали уехать в Африку к отцу?
— Да я постоянно мотаюсь туда-сюда. Это родители в Москву уже три года не приезжали — пандемия. Заражаться не хочется.
— В ЮАР заразиться не проще?
— Они обособленно живут. А я весной у них был. Вернулся в Россию — на карантин посадили. Я летел «Эфиопскими авиалиниями». Как раз омикрон начался!
— Вот несчастье.
— Только наших людей прямо с самолета — в автобус, и в Сергиев Посад. 15 дней держали в общежитии.
— Чем занимались? Кубик Рубика складывали?
— Компьютер был, интернет. Футбол смотрел по Wyscout.
— Но все равно ощущения — как в тюрьме?
— Вся жизнь — она в восприятии! Мне было в кайф. Однокомнатный номер, европейский. Телевизор. Нормальная еда. Вино я с собой привез из ЮАР. На две недели хватило. Прекрасно провел время!
— Давайте тогда про вашего легендарного папу. Неужели Виктор Иванович после пяти своих малярий боится ковида?
— Это психологический момент! Вот я переболел — в какой-то момент охватил ужас. Дошло до 38,5 — думал: неужели выше пойдет? Жесть!
— Что ж не прививались?
— Я прививался! Может, поэтому и выкарабкался. А отец не болел.
— В 73 года в добром здравии?
— Слава богу! Мячишко дашь — еще покажет класс. В дыр-дыр отец силен. Все-таки в советской высшей лиге 15 сезонов отыграл, там слабаков не было.
— Мы изучали — последним его клубом значится ангольский «Кабушкорп», в 2012 году. С работой закончил?
— Да, после Анголы — все, больше не тренирует.
— Вилла у отца где-то в пригороде?
— В Хартбиспурте. Это между Преторией и Йоханнесбургом. Красота несусветная.
— Там и будет встречать старость?
— Думаю, да. Хотя квартира в Москве у него осталась. Так-то каждый год прилетал.
— Когда столько лет прожил в Африке — в Москву перестает тянуть?
— Да Москва ему уже... Приезжал разве что на внуков взглянуть. Здоровье поправить. Медицина в ЮАР на высочайшем уровне, но уж больно дорого. За три летних месяца в Москве успевал обойти всех врачей. И сразу уезжал отсюда, сразу! Не оглядываясь!
— А вы, получается, живете на две страны.
— Да. А Леша, брат, то в ЮАР, то в Анголе, то еще где-то в Африке.
— Его тоже в Москву не тянет?
— Абсолютно. Вот недавно встретились в Австрии по делам, потом приехали в Москву, заглянули в Ростов. На вторую неделю путешествия брату совсем туго сделалось. Здесь для него уже все чужое!
— Вы его понимаете?
— Безусловно. Я сам через это прошел, когда жил вне России. В 2000-м вернулся — и долго испытывал дискомфорт.
— Знаменитая цыганская певица Алла Баянова почти всю жизнь провела в Румынии. Вернулась в Россию древней старухой — и делилась счастьем: «Вижу вывески на русском языке — испытываю блаженство». У вас иначе?
— Ну вот смотрите: в ЮАР все ярко, красиво. Приезжаешь в Россию — здесь восемь месяцев то снег, то дождь. Не знаешь, что на ноги надеть. А там шорты напялил, маечку — и пошел. В сланцах. Класс! Но главное — общение. После десяти африканских лет мне было в России очень тяжело!
— Чувствовали себя чужим?
— Да. Потому что в ЮАР ко всему подход проще. Я ищу счастья в каждом моменте! А в России как-то угрюмо. Бесконечная «работа». Один раз живешь — ну какая «работа»?! Работай — но и радуйся, не грусти! А все грустят...
— С Алексеем общаетесь часто?
— Каждый день. Но разница между нами уже четко видна. Что-то забавное рассказываю — а Леше вообще не смешно. И наоборот. СМС пишет исключительно на английском. На русском ни слова. Даже говорить со мной пытается по-английски, так ему легче.
Обезьянник
— Близнецов вечно путают. Самые смешные случаи у вас?
— Брат за меня английский сдавал в интернате.
— Вы язык хуже знали?
— В отличие от Леши вообще не учил! Потом попал в англоязычную среду, и все само собой выучилось. А мы с братом даже одевались одинаково до десятого класса.
— Девушками менялись?
— Тут многое не для печати... Менялись, бывало. Они и не догадываются, наверное.
— Есть в этом своя прелесть.
— Еще какая!
— Африканские подружки у вас были?
— Естественно.
— Ну и как вам?
— Восхитительно. Есть поговорка: если ты попробовал шоколад — никогда не вернешься к клубнике... Но чтобы понять — нужно попробовать!
— Жена-то у вас русская?
— Да. Из Ростова.
— У Алексея?
— Тоже. Но сейчас он в разводе.
— Жениться на африканке могли бы?
— Запросто. У меня нет предрассудков! Я в России пять лет жил в гражданском браке с африканкой. В Москве встретились, она здесь училась. Сама из Алжира.
— Папа ваш рассказывал — как-то в Йоханнесбурге вы с братом попали в тюрьму. Было?
— Ой... Ну, попали, да... Не совсем в тюрьму. В обезьянник.
— Тоже неплохо.
— Мы молодые, озорные, по 20 лет... Сорокаградусная жара — и выпили водки. Две литрушки. Начали хулиганить в бассейне. К каким-то девчонкам приставали, половину клуба разгромили. Тут и появились автоматчики. Отвезли в тюрьму. «Селу» называется. В камере антисанитария лютая, вместо туалета дырка в полу. Никаких лавочек, один бетон, на котором лежат человек двадцать. Сразу же сняли с нас всё золото, часы, цепочки... Шага в камере не успели сделать!
— Мы думали, цепочки и часы до камеры не доходят.
— Там дошли. А мы уже чуть-чуть шангани овладели, это местный диалект. Ну и рассказали: мол, наш отец — футбольный тренер...
— Кому?
— Вот — «кому»! Говорить там надо только с одним человеком. Остальные сидят молча, не имеют права даже вопрос нам задать. Слушают босса. Ему какие-то свечки подносили при нас, дань. Как-то мы его к себе расположили — сам вызвал полицейского. Заставил позвонить Тото, ассистенту отца в сборной Мозамбика. Чтобы приехал и забрал нас.
— Часы вернули?
— Когда через три часа уходили, босс сделал короткое движение головой — сразу всё отдали! Но вообще-то ситуация опасная. Прямо в камере могут пырнуть. Среди этих 20 человек и психи, и убийцы.
— Все черные?
— Чернее некуда! Вот когда выпускали — это был мой самый счастливый день в Африке! Нам повезло, что хмель выветриться не успел. Трезвым-то в тюряге еще страшнее.
СПИД
— Африканские дороги дарили приключения?
— Ехали как-то в Йоханнесбург. Я, брат и мамина сестра. Дорога разбитая. Дождь сумасшедший, град лупит — «дворники» не успевают! Ничего не вижу! Скорость-то небольшая, чуть за 60. Вдруг автомобиль разворачивает, бросает на обочину... Выхожу и понимаю — чудо!
— Что такое?
— Затормозили в двух метрах от дерева. Не страшен удар — ужаснее, что пришлось бы оставаться на ночь в этих краях. Вокруг буши.
— Степь?
— Да. Настоящая глушь. Очень опасно — дикая природа! Там и лев может на тебя выйти, и леопард. Другой случай, в Мозамбике. Ехали из Шайшая в Мапуту. Машину вел Тото. Интересный парень, в Ереване учился пять лет. По-русски говорил изумительно. Ментально абсолютно наш человек. Недавно умер от СПИДа. А тогда тоже закрутило автомобиль — улетели с дороги... Но вообще Мозамбик — это сказка! Как цветет кожу — видели бы вы!
— Это что?
— Орех. У нас называют «кешью». Розовые цветочки, бесподобный запах... Мозамбик на нем и живет. Ну, еще бананы и креветка. Едешь по дороге — а вокруг эти деревья в цветах. Самому себе не веришь, что бывает такая красота. Или приезжаем в городок на севере — а там леса совсем подмосковные. Только одни пальмы — гигантские! Колоссальное зрелище! Да и люди поразительные. Внезапно встречаешь парня, который знает 10 языков и играет на 12 инструментах. Семь лет в Ереване жил, по-русски говорит с армянским акцентом.
— Как познакомились?
— Пиво пили вместе. Вот слушал его и думал: ни фига себе! Что за чудачок? Поехали в гости к его маме, прямо в буш. А Мозамбик — одна из самых опасных стран мира.
— Это чем же?
— Вся заминирована! Как свернул с дороги — очень большой шанс подорваться. Было страшновато! Приезжаем к маме, та в какой-то землянке живет. При нас поймала курицу, сделала фешту. Пока накрывала на стол, мы с братом рванули к озеру. Захожу по колено — и думаю: лишь бы не крокодил!
— Был шанс?
— Еще какой! Даже по колено зайдешь — может плохо закончиться. Выскочит какая-нибудь тварь.
— Что ж пошли?
— Интересно! Молодые, любознательные... Обратно идем мимо школы — дети высыпали, нас с братом обступили. Смотрели во все глаза: два мулюнгу!
— Это что? Белые?
— Да. Два белых человека, причем одинаковые! Они белых-то прежде не видели. Думаешь: вот что в головах у них в этот момент?
— Крокодилы кругом?
— Повсюду крокодиловые фермы. Все цивилизованно. В Сан-Сити маленьких можно погладить, пасть подержать. Кормят при тебе.
— Ферма — это скучно. А в дикой природе?
— Нет. Даже в парке Крюгера не встречал.
— Мы спросили вашего отца: «Самая адская точка Африки?» Он сразу ответил — «Лесото!».
— Да, очень бедная страна. Она внутри ЮАР — как Кенигсберг. Но для меня другие точки «адские».
— Порадуйте читателя, расскажите.
— Думал, после Мапуту уже сложно удивить. Мозамбик — самая нищая страна мира! Но Парагвай, как выяснилось, еще хуже. Там вообще нечто. Только прилетаю: ой, узнаю Мапуту! Такие же трущобы! Потом присмотрелся — не-е-т, не такие же. В Мапуту дверь в глиняном доме есть — а здесь не всегда.
— Ой.
— Ни электричества, ни канализации... Впрочем, главное, чтобы крыша была. Хоть из шифера. Такие тауншипы сейчас и в Йоханнесбурге появились.
— Домики из картона?
— Нет, в картонном доме там долго не протянешь. Зимы-то холодные. Ночью +5 — в порядке вещей. У родителей матрасы с подогревом. Ложишься — кровать теплая.
— Как ваш Тото, культурный человек, умудрился заразиться СПИДом?
— Ха-ха... Известно как!
— Так ясно, что все девицы больные. Надо предохраняться.
— Наверное, не предохранялся. Лекхето ведь тоже заразился!
— Может, какими-то другими путями? Переливание крови?
— Да нет, что вы. Только тем самым.
— После того как они узнали диагноз, ваше общение продолжилось?
— Да. Перед самым отъездом Лекхето из России я был у него в квартире на Кутузовском. Жена Бобика к тому времени уже уехала. А Тото в Мозамбике жил на нашей старой вилле. Мы виду не подавали, что жалеем его. Общались как обычно.
— Не страшно?
— Послушайте, в ЮАР каждые 30 секунд — смерть от СПИДа. Причем раз в год от него умирает футболист сборной. Вот мы смотрим, кого Карпин пригласил в команду. А там смотрят — кто жив, а кто умер. Из действующих! Так что отношение спокойное. Ну, часть жизни. Дети природы. Лекхето в последнее время выглядел ужасно — но не жаловался. Мне брат рассказывал.
— Человек болен СПИДом. Обнимаетесь с ним?
— Обнимаемся, конечно! СПИД не передается воздушно-капельным путем. Даже если контакт с кровью, заразиться не так просто. Должно многое совпасть. Температура, еще что-то... А ВИЧ вообще не страшен.
Акула
— Вы объездили всю Африку. Самый фантастический пейзаж, который видели своими глазами?
— За Кейптауном что-то невероятное — Столовая гора, мыс Доброй Надежды... Это не описать! Ты находишься на краю света — и перед тобой сливаются два океана: Атлантический и Индийский!
— Вкусно рассказываете.
— Африка — это сплошное удивление. На машине много где побывал. Только в Мозамбике три года жил! Обожал ездить из Мапуту в Йоханнесбург. Переезжаешь границу — и попадаешь в другой мир. Словно портал. Противоположные культуры!
— Как колонии?
— Ну да. Португальская и английская. Даже дороги другие, строения. В общении с людьми колоссальная разница. Это же интересно — познавать новое?
— Еще бы!
— Дороги удивительные — между Дурбаном и Йоханнесбургом, например. Или из Дурбана в Кейптаун по побережью, 200 километров вдоль Индийского океана. А горы какие! Я, кстати, живу в среднегорье. 1800 метров над уровнем моря. Едешь в Дурбан — спускаешься и видишь, как меняется природа. Совсем другой зеленый цвет. Зеленое же везде разное!
— Какие сладкие приключения.
— Наверху, на границе с Мозамбиком, есть шикарное место — Понта-Дору. Это португальское название. А местные говорят — «Содуана-Бэй». Мы там с братом ныряли.
— Дайвинг?
— Да. С акулами.
— Какой ужас.
— Просто так ты не нырнешь, никто не пустит. Это не Египет. Требуется лицензия. Учить тебя будут дней пять — минимум. Если рядом появится белая акула — нужно же понимать, как на нее реагировать!
— К вам подплывала?
— Нет. Но мы ныряли в ее местах обитания на 25 метров. Точно знали — она где-то неподалеку плывет. Ждешь-ждешь — но не показывается. Вспоминаю наше первое погружение с аквалангом...
— Где?
— В Индийском океане. Вы не представляете, как сердце колотилось! Воздуха в баллоне у нас было на 40 минут, но закончился уже через 20. Дышать-то под водой надо правильно. А мы из-за волнения не смогли. Пришлось вдвоем на катер подниматься.
— И что?
— Страшно! Когда ты на глубине, акула не подходит. Вот если наверху барахтаешься — сразу начинает атаковать. Мы крутились, поднимаясь по тросу к катеру, и думали: «Хоть бы не подошла!»
— Ну и забавы у вас.
— Есть в Кейптауне еще развлечение — тебя сажают в клетку и опускают на глубину к белым акулам. Их там специально прикармливают, даже можно погладить.
— Пробовали?
— Не рискнули. Кстати, в ЮАР во время погружений инструкторы строго следят, чтобы ты не касался рифов руками. Подводная охота тоже под запретом. Зато приезжаешь в Мозамбик — и пожалуйста! Никаких ограничений, фигачь кого хочешь!
— В интернете наткнулись на фото — вы с братом на гигантской рыбине.
— Это много лет назад в Мозамбике кита выбросило на берег. Когда мы подошли, он уже был мертв. Я тогда впервые такую махину вблизи увидел. Потрогали, залезли, сфотографировались.
Бегемот
— Ваш отец переболел малярией пять раз. Вы сколько?
— Ни разу. Повезло. От малярии куча знакомых поумирали. В основном наши моряки. Они по шесть месяцев в рейсе, креветку ловят. Там в жесткой завязке. Возвращаются на берег — и уходят в загул на неделю. В это время малярийный комар укусил — а ты под алкоголем, ничего не чувствуешь. Но болезнь-то в крови развивается. Чуть-чуть запустил, не принял лекарство — всё, кранты. В Африке комары не только малярию разносят. Еще и желтую лихорадку.
— Это что?
— Жуткое дело! Из всех дырок течет кровь! Изо рта, глаз, ушей... Если от малярии вакцины не существует, то от желтой лихорадки можно сделать прививку. Без нее в Анголу не пустят. Заставят уколоться прямо в аэропорту и дадут сертификат на десять лет.
— Змеи к вам в комнату заползали?
— Нет. Были ящерицы, пауки, летающие тараканы...
— Ящерицы крупные?
— Не вараны, конечно. Но все равно неприятно, когда лежишь на диване, а кто-то ползает по потолку. Хотя со временем и к этому привыкаешь. Убивать-то ящериц нельзя.
— Дурная примета?
— Да. Ну а самая опасная зверюга в Африке — бегемот! От него каждый год гибнет людей больше, чем от львов и крокодилов, вместе взятых.
— Надо же.
— Это с виду бегемот милый, добродушный, неуклюжий. Но если разозлишь, тебе не поздоровится. На суше развивает скорость до 30 километров в час. А в воде против него вообще шансов нет. Пасть-то какая! Крокодила спокойно сожрет — не то что человека.
— Вы бегемотов видели?
— В парке Крюгера их полно. Подъезжаешь на машине к озеру и смотришь, как они лежат на берегу. Метрах в ста. Ближе подходить чревато. К слонам, львам, носорогам — тем более. Да и с жирафом надо быть начеку. «Рычаг» у него ого-го! Если копытом попадет в голову, убьет одним ударом.
— Разбогатевшие африканцы — публика колоритная. Кто из них роскошью поражал?
— Бенту Кангамба — владелец «Кабушкорпа». Последний клуб отца, я там ему помогал. Этот Бенту женат на племяннице Жозе Эдуарду душ Сантуша, который почти сорок лет был президентом Анголы. В прошлом генерал, сколотил огромное состояние на добыче алмазов. Кажется, до сих пор в розыске по линии Интерпола.
— За что?
— Подозревают в торговле «живым товаром» — девушек из Бразилии привозил. Но в Анголе — при его-то связях — даже Интерпол не страшен. Так я к чему? У Бенту уникальные часы, больше ни у кого таких не видел. Весь циферблат усыпан крупными бриллиантами! Он и Ривалдо в команду пригласил, платил ему в год миллион баксов. А нас с отцом вызывал перед каждой игрой, расспрашивал о том о сем и на прощание вручал по пятерке.
— По пять тысяч долларов?
— Ага. Для Бенту это так — «на конфеты». Или, как он говорил, — «чтобы накануне матча спалось хорошо».
Марихуана
— С белым расизмом в Африке сталкивались?
— Редко. Последний раз — в Замбии, года четыре назад. Приехал в город Китве-Нкана, там в местном клубе работает вторым тренером Гифт Кампамба, игравший когда-то в «Ростове». И вот сидим в машине, вдруг подходит черный. Склоняется к открытому окну, тычет мне пальцем в лицо и орет: «Аут оф Замбия!»
— Ответили?
— Нет. Гифт сразу выскочил, успокоил парня, и тот пошел своей дорогой. Не знаю, как бы повел себя в подобной ситуации российский турист. Наверное, вспылил бы, а то и кинулся в драку. Я же понимал — не надо реагировать. Я на чужой земле, без оружия — зачем провоцировать конфликт? Ты же не знаешь, что у него в голове. А если он обкуренный, в неадеквате? Такому ничего не докажешь.
— Много в тех краях обкуренных?
— Каждый второй. Обычное состояние черного человека. В ЮАР марихуана не считается наркотиком. Ее легализовали, можно дома выращивать — только не на продажу, а для личного пользования.
— Футболисты в ЮАР тоже траву покуривают?
— Действующие? Едва ли. Вот раньше, когда не было строгого допинг-контроля, многие себе позволяли. Тот же Лекхето мне рассказывал: «Бывало, дунем перед игрой — и на стадион». Но это не в «Локомотиве», конечно. Когда за «Морока Свэллоуз» играл.
— Он и выпить мог?
— Легко. Как-то в Москве отправились с ним в ночной клуб. Бобик прилично накатил. Домой вернулись под утро. Он сразу вытащил тазик, налил воды, что-то с марганцовкой развел. Выдул залпом. Литра три! Потом проблевался, умылся — и поехал на тренировку.
— Силен.
— А бразильца Лиму помните? С ним тоже в «Локо» случай был. Завтра игра — Лимы нет. Третий день в Баковке не появляется. Карнавалит.
— Что делать?
— Меня, как знающего португальский, послали к нему домой. Приезжаю — он один. Чуть-чуть уставший, но в целом нормалек. Показал свою коллекцию часов. Штук сорок. Дорогущие! Говорю: «Давай собирайся, Палыч ждет». На следующий день весь матч отыграл. Был лучшим.
— Казалось, после «Ромы» Лиме в России всё по барабану.
— Обычная история. Многие легионеры приезжают сюда, видят уровень чемпионата — и расслабляются. Посмотрите на Клаудиньо. Играет сейчас, как во дворе, не напрягаясь. Понимает — в РПЛ и так выше всех на три головы. Ну и зачем умирать на поле? Или Баштуш. Когда он из «Лацио» в «Ростов» вернулся, сказал мне: «После Италии в российской лиге можно играть с закрытыми глазами. Я здесь вообще не бегаю! Хожу пешком, за счет выбора позиции везде успеваю...» Вот вам разница в уровне футбола. В Европе все делают в десять раз быстрее!
