Сергей Семак: "Дети подрастут – отправлюсь в кругосветку"
Сергей Богданович тих и улыбчив. Уж договорил свои сорок минут в соседней комнатке Маркизио, кто-то из пресс-службы делает знак главному тренеру – может, прекратить сеанс связи? Семак показывает ладонью: все в порядке.
Многие в России как болели за Семака, так и продолжают. Мы их понимаем. Самый светлый и беззлобный человек в нашем футболе.
Тбилиси
– Представляем, насколько вы занятой человек. Если б не наша беседа – вернулись бы домой и чем занимались в эту минуту?
– Домой-то я нескоро попаду! Сейчас готовился бы к матчу. Такие дни похожи один на другой. Смотрел бы игры ближайшего соперника. А вот во время недавней паузы в чемпионате полетели с Аней и детьми в Тбилиси. Вырвались всего на два дня, но это было прекрасно.
– Если б в тех краях был у вас третий день – куда отправились бы?
– В Боржоми.
– Ой, не советуем. Ничего интересного.
– Зато горы. Этого достаточно для хорошего настроения. Впрочем, идей много. Например, нам не хватило времени на серные бани. Их очень хвалили. В Батуми хочется попасть. Надеюсь, все впереди.
– Кого из старых товарищей повидали?
– Лашу Салуквадзе, Нукри Ревишвили, Давида Муджири, Левана Кобиашвили… Узнал, что такое грузинское гостеприимство.
– Вино рекой?
– Нет. Больше на еду налегали. Хинкали, хачапури…
– В семье Ревишвили пару месяцев назад случилась трагедия.
– Таня, 9-летняя дочка, погибла от удара током. Не дай бог никому пережить такое.
– Самое интересное, что увидели в Грузии?
– Очень понравился дом-музей Александра Чавчавадзе в Цинандали. Сад восхитительный, дети бегали с удовольствием по лабиринтам. А в Сигнахи наткнулись на потрясающий домик с терраской. Прямо на холме.
– Большое впечатление?
– Восторг! В Тбилиси обошли старый город – просто чудо. Смотришь на полуразрушенные домишки и представляешь, как роскошно это выглядело когда-то.
– В таких местах надо бродить по блошиным рынкам. Можно отыскать настоящие диковины.
– Нет, в Тбилиси до блошиного рынка не дошли. Я вообще не любитель. Это Ане нравится. Когда в Японии были, как раз на таком рынке купили удивительные штучки.
– Что же?
– Старинные рюмочки с надписью "Ленинград". Представляете, какой путь проделали – из Советского Союза в Японию и десятилетия спустя обратно!
– Были еще в Тбилиси яркие встречи?
– О, была история! Сидели с Аней и детьми в кафе на открытой террасе. Мимо проходил дедушка. Увидел нас, подошел. Выяснив, что мы из Петербурга, обрадовался. Сообщил, что жил там когда-то и в знак уважения к этому городу для всех, кто приезжает оттуда, проводит по Тбилиси бесплатные экскурсии. Затем рассказал, что в Питере на улице Ленина, 8 был у него друг детства. Зовут Котэ Бахтадзе. Через много лет пытался найти его, даже подавал в розыск – бесполезно. Аня вспомнила, что у ее подружки, Кати Бокучавы, на той улице – бар.
– Так-так.
– Позвонила. Поинтересовалась, знает ли она человека по имени Котэ Бахтадзе. "Еще бы! – услышала в ответ. – Сосед мой. Когда бар открылся, собирался из-за шума жаловаться на меня в прокуратуру. Но узнал, что я грузинка, и передумал". Номер мы передали дедушке.
– Созвонились?
– Да! Оба были счастливы. Я подумал – как тесен мир. Грузин всю жизнь искал друга. Потом случайная встреча – и за десять минут вопрос решился.
– Знаем, в Японии вы были в хорошей компании.
– Да, с Сергеем Игнашевичем и его женой Наташей. Я наслаждался путешествием.
– Что поразило?
– Внимание японцев к мелочам. Воспитание. Никогда не нарушат чужое жизненное пространство. Ты едешь в лифте, кому-то надо войти – они извинятся, что потревожили, отвлекли тебя. В традиционном японском отеле ты понимаешь, что у каждого предмета существует свое место. Телефон не видишь, но точно знаешь – он будет в том углу. А возле него непременно лежит карандаш. Все просто, но удивительно подано. Завернуто, красиво упаковано. От булочки, купленной на вокзале, до принадлежностей в ванной.
– Вы когда-то мечтали о кругосветке. Какая точка особенно манила?
– Патагония и Новая Зеландия. Манят по сей день. Вот подрастут дети – сразу и отправлюсь.
– Эти подрастут – новые появятся.
– Нет уж. Хватит!
– У каждого было неудачное путешествие.
– Почему? У меня не было. Хотя… Пожалуй, вы правы.
– Что вспомнили?
– Совсем другого ожидал от Антигуа. Думал, будет что-то невероятное, воображение нарисовало бурную растительность. А там – порт да несколько отелей. Но это проблема не острова, а моих ожиданий.
– Зато пиратские маршруты, что-то из "Капитана Блада".
– Вот-вот, книжки из детства! Потом перебрались на Барбуду – а там шикарный пляж. Розовый песок, нереальное небо. Глубокое-глубокое, синее-синее.
Анюков
– Мы бы с радостью говорили лишь про путешествия и блошиные рынки. Но придется еще и о футболе.
– В чем проблема?
– В какой момент сказали самому себе: "Да, я готов к работе в "Зените"?
– Так вопрос никогда не стоял. Для меня в этом смысле гораздо важнее были первые полгода в "Уфе". Нужно было понять – могу работать главным на уровне премьер-лиги или ошибся дверью. Здесь все зависело не только от результата.
– Еще от чего?
– Да миллион нюансов. Как выстраиваешь отношения с игроками. Последователен ли в принятии решений. Умеешь ли быть жестким в каких-то ситуациях. И так далее. Через полгода осознал: профессия сложная, но безумно интересная.
– Извините за неприятные воспоминания – ваши мысли при счете 0:4 в Минске?
– Непонимание! Счет-то абсолютно не вытекал из логики матча. Случаются такие дни. Игра была не лучшая, но уж не на 0:4. Что могло залететь, то и залетело.
– В прошлой вашей жизни такое бывало?
– Я же участвовал с ЦСКА в игре против "Мольде". Разгрома ничто не предвещало. Вдруг удаление – и посыпались, 0:4. Был на поле, когда проиграли золотой матч "Локомотиву" 0:1. Ужасно обидно! Как и матч со сборной Украины, его-то помнят все. Опустошение после таких поражений страшное. Но футболисту пережить все это проще, теперь я точно знаю.
– Жена у вас способна на тонкий комментарий. Что сказала после 8:1?
– Когда вернулся домой – ничего. Аня спала.
– А потом?
– Проснулась, услышав, как я разговариваю по телефону: "Да, спасибо, спасибо…"
– Она не смотрела матч?
– Нет, и счет не знала. Рассказал – удивилась, обрадовалась.
– Поражает, сколько народа счастливо персонально за вас?
– Да. Я обычный человек, который только начинает путь в сложном деле. Но и Бердыев, и Гаджиев, и другие тренеры звонят с добрыми словами, переживают, поддерживают.
– Как Бердыев прокомментировал 8:1?
– Немногословно. Хотя позвонил: "Серега, очень рад. Молодцы!"
– Вам не кажется, что основной вратарь Лодыгин и Лодыгин в запасе – голкиперы разного класса?
– Нет. Вы даже не представляете, какая это серьезная проблема – подготовить и удерживать в хорошем состоянии футболиста, который долго не играет. Сложнейшая задача для тренера! При мне Лодыгин пока провел всего один матч…
– Запустив четыре.
– Я и Юре, и Мише Кержакову говорил: "По одной-единственной игре глобальные выводы делать не буду. Плохой матч может быть у каждого". В Минске ниже своего уровня сыграла вся команда. Но когда полевые ошибаются в простейших ситуациях, это не бросается в глаза. А любой промах вратаря замечают все.
– Второй вратарь с большими амбициями – это мина замедленного действия.
– Когда футболист получает мало практики, у него всегда есть выбор – уйти в другую команду, где будет больше играть. Юра может подойти и сказать, если что-то не устраивает. Как и Миша.
– Ни от Лодыгина, ни от Кержакова вы таких слов не слышали?
– Нет. Оба хорошо тренируются, по отношению к делу к ребятам нет претензий.
– Анюков легко с вами перешел на "вы"?
– Вообще без проблем. Саша – настоящий профессионал. Никаких обид, что не всегда выходит на поле. Он мне сразу сказал: "Сколько нужно, столько и буду играть".
– Да какие обиды? Вы вернули его в основной состав. Можно сказать, вторую жизнь подарили.
– Анюков себе сам ее подарил – отношением к делу. Я тут абсолютно ни при чем. Если по уровню игры футболист соответствует "Зениту" – значит, должен быть в команде.
– Анюков – уникальный?
– Саша из тех людей, кто не выставляет свою жизнь напоказ. Лишь близкие знают, что это личность, многими поступками которой можно гордиться. Помню, однажды в Удельную на базу "Зенита" приехал отец Анюкова. Я увидел его – и пазл в голове у меня сложился.
– То есть?
– Взгляда было достаточно, чтоб понять – перед тобой удивительно светлый человек. Добрейший, честнейший. Вот и Саша такой же. Понятно, в кого.
– Мы многих спрашивали – "Самый светлый человек, которого встретили в футболе?" Кто вас знает – называли сразу же.
– Это они плохо со мной знакомы!
– Не думаем. А вы кого назвали бы?
– Сережу Перхуна. Парень был скромный и очень порядочный. Чудесных людей немало – просто в наше время примеры со знаком минус звучат громче. Я знаю многих, кто не афиширует добрые дела.
– Ну и зря.
– Спорный вопрос. Я думаю – правильно делают.
– Вы же тоже не афишируете?
– Разумеется. Мне не нужно.
Мат
– В "Уфе" мат у вас был под запретом. В "Зените" наверняка тоже. Кто из футболистов особенно аргументированно с вами дискутировал на эту тему?
– Я не слышал серьезных аргументов за мат. Честно вам говорю. Хотя взрослые люди сами вправе решать, как им разговаривать. Только уточнишь: "Ты с ребенком дома так же общаешься?" – "Нет" – "А здесь дети приходят на тренировку, девушки. Что ж при них ругаешься?"
– Даже интеллигентнейший Гаджиев в раздевалке периодически излагал матерно, прорывалось. С вами случалось?
– Никогда!
– Мы поражены, Сергей Богданович.
– Чему?!
– В том же Минске цифры на табло – 0:4 не в вашу пользу. Неужели про себя-то не проговаривали всякие слова?
– Нет. Кстати, легионеры первым делом в России учат матерные слова. Чтоб избежать злых шуток. Но в "Уфе" удалось сделать так, что почти не ругались.
– В "Зените" санкции за это есть?
– Нет.
– В "Уфе" были?
– Да, но пользовались крайне редко. Суммы такие, что вообще не били по карману.
– 100 долларов за высказывание?
– Меньше. Это штришок небольшой – но все равно дисциплинировало.
– Последний случай, когда соприкоснулись с обманом?
– С обманом – не помню. Воровство было.
– Тоже ничего.
– Велосипед у дочки стащили на днях в Сестрорецке.
– Прямо от двери?
– Оставила на улице, у нас закрытый двор. Вернулась – велосипеда нет. А сам я столкнулся с воровством в Бразилии. 1998 год, ездил со сборной на товарищеский матч. На Копакабане-то жуликов полно!
– Как же вы проглядели?
– Так мы не просто оставили вещи – рядом стояли люди из нашей же компании. Вроде присматривали. Чуть переместились, отвлеклись на секунду. Все, нету! Подчистили! Я остался без часов, бумажника… Хорошо, паспорт в отеле лежал.
– Когда пару лет назад под машину попали – страха не было?
– Вы и об этом знаете? История-то забавная.
– Ну и определение.
– Всего-навсего испорченный отпуск. Сбили-то меня в самый первый день. Случайно, на переходе.
– Где?
– В Париже. Первая мысль – у меня больше нет ноги. Ха!
– Все драматичнее и драматичнее.
– Участливые прохожие окружили, проявили заботу. Усадили, дождались "скорую", полицию. Какой-то невнимательный водитель ошибся. Даже двое.
– Это как?
– Один притормозил практически на пешеходном переходе, потом сообразил – сделал что-то не то. Решил проехать вперед на красный свет. А второй, который стоял за ним, подумал, что загорелся зеленый – и по газам. Резко рванул с места. Чтоб поскорее проскочить, потому что светофор "короткий". Вот у меня нога между двумя машинами и застряла.
– Оставались в сознании?
– Да, голова-то не пострадала. А ногу мог потерять. Повезло, отделался испугом. Через часик смотрю – вроде шевелится, ходить могу. Написал в полицейском протоколе: "Претензий не имею".
– Никто вас не узнал как бывшего футболиста "ПСЖ"?
– Только шофер "скорой". Сверился с документами, всплеснул руками: "О, "ПСЖ", Семак!"
– А что было с водителем?
– Ничего – подвез меня в аэропорт. Я должен был встретить Аню. Планы на отпуск пришлось подкорректировать, но любви к путешествиям инцидент точно не убавил.
– Мы наслышаны.
– Играя во Франции, очень много перемещались на машине. Из Москвы в Питер часто мотаюсь на автомобиле. К родителям в Луганскую область прежде тоже ездил за рулем. Не десятки тысяч километров, но полторы – не в тягость. А тысяча так вообще в радость. Пользуюсь каждой возможностью.
– Самый живописный городок, который для себя открыли в таких путешествиях?
– Меня завораживает Прованс. Маленькие городишки, скорее, даже деревеньки на холмах. Огромное удовольствие это видеть.
– Хоть про одно такое местечко подумали – "Хочу здесь остаться"?
– Никогда. Смотреть и остаться – совершенно разные вещи. У меня уже был опыт жизни за границей. Поначалу с восторгом все воспринимаешь, а время спустя выясняется – куча подводных камней.
– Гинер нам когда-то рассказывал: его личный рекорд – 318 километров в час на автобане в Германии. У вас ведь тоже была история в тех краях с Евгением Ленноровичем?
– Я еще за ЦСКА играл. В Берлине надо было обследоваться, так друзья Евгения Ленноровича взялись меня опекать. Возили по городу. И вот последний день, пора улетать. Рано утром спускаюсь из гостиницы, стоит "Мерседес" – а за рулем Гинер! Улыбается: "Решил прокатиться, подбросить тебя в аэропорт". Приятно.
– Довез со скоростью 318?
– Нет. Рекорд точно был поставлен не тогда.
– У вас-то за рулем рекорды были?
– Однажды на пустом МКАДе разогнался до 220. Но чувствовал себя не очень уверенно. Подумал – любое препятствие, и все, костей не соберешь. Дал по тормозам. С той поры не гоняю.
– Что за машина тогда была?
– "Ауди". А первый мой автомобиль – древний "Мерседес", каждую неделю ремонта требовал. То одно отвалится, то другое.
– Смешные машинки на вашей памяти у футболистов были?
– В "ПСЖ" вратарь Летизи на "Смарте" ездил. А я вообще на "Ситроене С2".
– Вот это неожиданно.
– Изначально клуб предоставлял игрокам служебные автомобили. Потом какая-то накладка случилась. Знакомые предложили свой "Ситроен". Думаю – почему нет? Для Парижа – то, что надо, с парковкой меньше хлопот. Но на базе на фоне дорогущих моделей моя выделялась не в лучшую сторону. Ребята шутили: "Сергей, оставляй машину за воротами. Не позорь клуб!"
Спаллетти
– Один из футболистов ЦСКА сокрушался – переживал за вас. Уверял, что в клубе столкнулись с профессиональным унижением.
– Да? Как интересно! Расскажите.
– Описывал так. Году в 2004-м стали не нужны Газзаеву. С его подачи вручили вам чистый бланк контракта, словно юниору: либо подписываешь его, либо едешь в "ПСЖ". Вы второе выбрали – и с того дня вариант с возвращением в ЦСКА не рассматривался.
– Никогда такого не было. Никто мне юниорский контракт не предлагал. Даже то, что я "не нужен" Валерию Георгиевичу – тоже не слышал. Да, в предыдущий сезон не всегда попадал в стартовый состав. Вдруг звонят из Парижа: "Приезжай, посмотри. Не понравится – вернешься". Так что никто из ЦСКА меня не выдавливал. Другой вопрос, в каком качестве я мог остаться. Вот и решил уехать.
– У вас есть ответ на вопрос – почему вы, классный игрок, в тот состав не проходили?
– "Классный", "не классный"… У каждого свое видение! Знаю одно: тренер – не враг себе, чтоб оставлять игрока сильнее в запасе. Значит, был кто-то лучше.
– Нам это странно.
– А мне – нет.
– Свои старые игры пересматриваете?
– Зачем? Лучше включу матчи наших соперников.
– Может, даже забыли, как забивали три тому же "ПСЖ"?
– Нет! Вот это помню! Прекрасный день…
– Был матч, который вытянул из вас все силы?
– Самое страшное – психологическая усталость. Хоть 120 минут отбегаешь – физически организм тебе не даст умереть. У человека есть ресурсы и на большее. Если дойдешь до предела, просто ноги сведет. Можно и на морозе играть. В Казани как-то на предыгровой тренировке было минус 25! В день игры потеплело – вышли на поле при минус 17. Но это был ужас.
– Ощущения?
– На бегу ноги отмерзают. Мимика пропадает. Тяжело дышать ледяным воздухом.
– Вратарь "Рубина" Рыжиков вспоминал, как в день игры с "Барселоной" вы спросили: "Сережа, колени затейпировал?" – "Зачем?" – "Чтоб не тряслись…"
– Конечно, матч на "Ноу Камп" стоит для меня особняком. Одна команда заведомо слабее другой, и вдруг – победа! Меня тогда поразили Иньеста и Хави.
– Не Месси?
– Нет. Про него я и так все понимал – человек из другой галактики.
– Раздевалка на "Ноу Камп" большая?
– Да все они одинаковые. Даже во Франции – бетонные стены, скамеечки. Для меня главное – размер! Чтоб было, где размяться!
– Какая сразила габаритами?
– Вот были в Оренбурге. Всё впритык, не хватает места, чтоб стол поставить. В Ростове на старом стадионе то же самое. Или Перми. Да и в Уфе крошечная! Хорошо, в премьер-лиге не осталось таких, где вместо унитаза дырка в полу. В мое-то игровое время было сплошь и рядом.
– Роман Широков говорил: "Меня Спаллетти ничему не научил. Все умел до него". А вас?
– Я многому научился! У Лучано интересное видение футбола. Есть фишка, которую повторяет в любой команде. В зависимости от футболистов, конечно. Если присмотреться – заметишь. Необычайно внимателен к мелочам. Как-то на сборах играем контрольный матч. Спаллетти говорит: "Сергей, летит мяч – а ты спиной к чужим воротам. Принимать крайне неудобно. Зачем стараешься его остановить? Это сложно! Не получится – отрежешь группу своих игроков. Лучше пропусти". Я задумался – действительно, полно примеров, когда человек пластается, все делает, чтоб мяч не ушел. И начинает атаку на свои ворота.
– Вы же доехали до итальянского дома Лучано.
– Прекрасное ранчо. Настоящее семейное гнездо. А как он готовит!
– С душой?
– Феноменально. А еще целый склад футболок, под них выделена отдельная комната.
– На чью фамилию сразу упал взгляд?
– На Месси, конечно! И на собственную. Лучано это доставило море удовольствия. Указал: "Смотри-ка, что у меня есть!" – и предъявил майку с фамилией Semak. Может, заранее вывешивает футболки тех игроков, которые к нему приезжают, на видное место?
– Кажется, он молотки собирает.
– Вот это характеризует Спаллетти лучше всего.
– Почему?
– А потому что обожает все делать своими руками. Ранчо его в глубине страны, самое сердце Тосканы. Вокруг холмы. Где-то час езды от Флоренции. Вот сейчас думаю: а ведь Лучано единственный тренер, который приглашал к себе в гости…
– К Капелло вполне могли заскочить по пути.
– Так он не в Италии живет. В Швейцарии.
– У нас Виллаш-Боаша не распробовали, а человек-то интереснейший. Судя по страсти к мотоциклам и маршрутам путешествий.
– Ему не хватало адреналина, поэтому на сборах умудрялся усаживаться на велосипед и выдавать такую скорость, что всем становилось не по себе. Настоящий гонщик! Мотоциклы, велосипеды, машины – его страсть. Просто фанат. В нем много удивительного.
– Угнаться за Боашем пытались?
– Это нереально. Ехал я быстро, но Андре моментально исчезал из виду. Причем гнал вниз, под гору. Только и думаешь: лишь бы не упал, доехал… Хиддинк и Капелло тоже любят велосипед. Но такую скорость не развивал никто.
– Мотоцикл в вашей жизни был?
– В детстве. Ездить-то и сейчас могу, но семья такая большая, что лучше не рисковать.
– Когда-то вы рассказывали нам о мечте – прыгнуть с парашютом. Сбылась?
– Нет. Хотя был близок. Я еще в Москве жил, вроде обо всем договорились. Прыгать собирался в Монино. Уже выехал – тут звонок: "Извините, сегодня вылеты отменены". Подумал – значит, не судьба. А теперь и не тянет. Тарзанки хватило.
– В Парке Горького?
– Да. В те же времена. Хотел перебороть страх высоты. Поехал с друзьями, они не рискнули, а я прыгнул.
– В нервном поту?
– Да нет – меня же в прудик окунули. Позже вновь в Парк Горького забрел – решил повторить. Второй раз оказалось страшнее.
Монах
– Хохлов и Радимов удивляются, почему до сих пор не попробовали вино из вашей коллекции. Что ответим?
– Я думал, они удивляются, почему меня еще не уволили. А вино… Коллекции-то уже давно нет. Ну и не беда. Что-нибудь другое попробуем, когда встретимся. Я их угощу, пусть не тревожатся. Если на это намекают.
– Куда ж коллекция подевалась? Все выпили?
– Что-то выпили, что-то раздарили, что-то пропало.
– Легендарную бутылку 1981-го года употребили?
– Вот это было отличное вино – как раз оно и пропало. Очень жалко.
– Вовремя не успели открыть?
– Пробка рассохлась и провалилась. Когда жизнь кочевая, следить не успеваешь. Раньше надо было выпить.
– Самое фантастическое вино, которое пили?
– Да это же всего-навсего вино! Я отношусь проще: от него получаешь удовольствие, когда находишься в правильном месте с правильными людьми. Тогда и вино воспринимаешь. Вот перед моим назначением в "Зенит" побывал в Москве на дегустации, устраивал винный журнал. Ребята пригласили попробовать белое вино. Из Бордо и Бургундии.
– На дегустации принято пробовать и выплевывать?
– Совсем необязательно. Глоточек-другой можно сделать. Если не понравилось – выплевывай на здоровье.
– Вы какие предпочитаете?
– Сухие. За вино я никогда не отдавал больших денег. Разве можно при таком условии называть все это "коллекцией"?
– Сколько отдавали?
– 150-200 евро за бутылку.
– Вкус водки, наверное, уже забыли?
– А вот и нет, помню! Пошли мы вместе с Боашем…
– Начало изумительное.
– Андре казалось, что водку в России пьют, словно вино. Присматривался к нам – ничего такого не увидел. Не выдержал, уточнил: "Почему вы не пьете водку?" – "Где?!" Я объяснил, что употребляют ее у нас по случаю, под особенный стол. Нужна закуска – селедочка, соления. Как-то пошли в музей водки на дегустацию. Дальше продолжили в соседнем ресторане, "надегустировались" вдоволь.
– Ваш младший брат Николай стал монахом. В какой момент у него случился перелом в сознании?
– Он в прошлом футболист. Отучился в интернате ЦСКА, играл во второй лиге за "Истру", "Реутов", "Нику". Завершив карьеру, решил все кардинально поменять. Пришел к Богу.
– Как его теперь зовут?
– Иеромонах Александр. Обитель – Антониево-Дымский монастырь под Тихвином.
– Бывали там?
– Не раз. Помимо монахов в монастыре живут послушники, которые только начинают свой путь к Богу. Еще есть трудники – люди, приезжающие туда поработать.
– В келью брата заглядывали?
– Да. Обычная келья, как у всех монахов. Условия скромные, спартанские. Ничего лишнего.
– До пострига в монахи он жил один?
– Да. Ни жены, ни детей.
– Значит, в душе был монахом задолго до ухода в монастырь?
– Возможно. Если честно, мы никогда не говорили на эту тему.
– Вы чувствуете, что ему хорошо в монастыре? Или он заставляет себя думать, что ему хорошо?
– Нет-нет, мне кажется, ему хорошо. Ни о чем не жалеет. Я за брата очень рад. Он выбрал путь, который делает его счастливым.
– Вот вы себя помещаете в эти же обстоятельства. Главная сложность лично для вас?
– Терпение. Послушание. Плюс тяжелейший физический труд.
– Хоккеист Виталий Прохоров, который два года провел на Валааме, рассказывал нам: "Я поражался своей работоспособности, иногда целыми сутками колол дрова…" Брат в монастыре тоже окреп?
– Внутренне – сто процентов! А внешне как был худым, так и остался. Объем мышц не всегда определяет их силу. Брат, кстати, там не только дрова колет, еще и готовит, печет просфоры, хлеб.
Таня
– Детская проделка, которая вас всерьез расстроила?
– Ох, чего только не случалось! Как-то дома с братьями волосы масляной краской вымазали. Потом растворителем еле-еле отмыли. В другой раз одному из них монету в рот закинул.
– Случайно?
– Я сказал: "Открой рот". Подбросил монетку, попал, а он вдруг хоп – и проглотил. Как же я перепугался! Слава богу, все обошлось.
– Вообще-то мы имели в виду проделки ваших детей.
– А-а… Ну, они уже вышли из возраста, когда рисуют на обоях или еще какие-то безобразия придумывают. Так что сейчас больше радуют, чем огорчают.
– Два года назад вы удочерили девочку с синдромом русалки. Как у нее дела?
– Все хорошо. Учится в частной школе, вчера там организовали мастер-класс стеклодува. Прихожу забирать Таню – а она сидит, выдувает из стекла сердечко, потом на шею повесила. Пока в Уфе жили, скалолазанием занималась, сейчас на скейтборде вовсю гоняет. Бесстрашный ребенок.
– Таня – и скалолазание?!
– Ну да. На руках. Они у Тани сильные.
– Скейтборд как освоила?
– Сидя. Управляет руками. Девочка очень активная, энергия бьет через край.
– Каким видите будущее Тани?
– Хочется сделать счастливым ее настоящее. Каким окажется будущее, пока не знает никто.
– Мы слышали, еще до Тани вы усыновили 13-летнего мальчика.
– Нет-нет. Саша жил у нас какое-то время. Это сын наших знакомых, к футболу они отношения не имеют. Мама умерла, папы нет, а у родственников с жильем были проблемы. Когда все разрешилось, переехал к ним.
– Каким был конец вашей фирмы, которая сдавала в прокат лимузины?
– Закрылись. На первых порах дела шли неплохо, эта ниша была практически пуста. Затем конкуренция резко возросла, а спрос упал.
– Что за бизнес у вас в Крымске?
– Цех по переработке риса.
– Страшное наводнение в 2012 году коснулось?
– Пострадал двухэтажный дом старшего брата, Андрея. Подвал и первый этаж затопило полностью.
– Пришлось новый дом строить?
– Нет, живут в том же. Просто сделали ремонт.
– "Шапки с характером" жена еще мастерит?
– Сейчас у Ани творческий отпуск. Идей-то много. В свое время создала компанию, которая выпускала шапки из натуральной пряжи. Стильные, удобные. Говорила, что каждая модель отражает характер наших друзей.
– Кому дарили?
– Да многим. Спаллетти, Виллаш-Боашу, их ассистентам. Разлетались шапки, как пирожки.
– Гаджеты часто меняете?
– Нет. За новинками не гонюсь. Сейчас у меня то ли пятый, то ли шестой айфон. Правда, он уже давно своей жизнью живет. Вот его точно менять пора, да все руки не доходят. Плюс второй телефон есть. Кнопочный. Я бы вообще только им и пользовался. Но смартфон необходим для работы.
– Кому из знакомых удалось особенно удивить вас подарком?
– Жена вычитала о желании отправиться в кругосветку и вручила кожаный чемодан. Винтажный, с металлическими креплениями. Внутри лежала футболка с воздушным шаром, какие-то принадлежности для путешествия.
– Мило. Судьба чемодана?
– Стоит в углу, ждет своего часа. А в этом году на день рождения Аня сюрприз устроила. Мы в Уфе были. Говорит: "Давай в кафе заедем. Тортик надо забрать". Что-то меня насторожило. Ладно, заехали. Сидим, ждем. Внезапно распахивается дверь, из соседнего зала выскакивают человек 20. Цветы, подарки, поздравления…
– Обрадовались?
– С одной стороны, не люблю отмечать дни рождения. С другой – это возможность собрать старых товарищей, которых давно не видел. А то у каждого семья, работа, вырваться куда-то без повода получается все реже.
– Как у вас с фантазией?
– Ой, это не про меня. Мыслей-то много, но никак не могу воплотить. Всё откладываешь, откладываешь. Заканчивается тем, что бежишь за подарком в последний момент, когда время уже поджимает. Ну и покупаешь что-то банальное.
– Как-то "Зенит" опубликовал видео, где вы читаете Ахматову. Сегодня какие стихи соответствуют вашему душевному настроению?
– Ахматову читал давно, до отъезда в "Уфу". С того дня, как "Зенит" возглавил, времени нет ни на стихи, ни на прозу, ни на балет. Вот какое-нибудь семейное кино с женой и детьми еще могу посмотреть.
– Что из последнего понравилось?
– "Лев", "Чудеса с небес", "Заплати другому".
– А из наших?
– "Аритмия". Очень сильный фильм. Пробирает. Смотрел в Москве со старшим сыном, Ильей.
– Последние слезы в вашей жизни?
– Когда узнал о трагедии в семьи Нукри Ревишвили. Такие ситуации выбивают почву из-под ног. Но бывают и слезы радости. За успехи детей.
– Например?
– Семен написал трогательное сочинение на тему "Моя школа". Рассказывал про все, где учился – в Казани, Петербурге, Уфе. Я испытал невероятную гордость за сына, который в 13 лет настолько четко, грамотно излагает мысли на бумаге. О каких-то вещах я и не догадывался.
– Это о чем же?
– Внутренние переживания ребенка. Отношение к друзьям, желание учиться в серьезном вузе. Парень самостоятельный, дисциплинированный. Перед школой каждое утро гуляет с собакой, с уроками справляется без помощи взрослых. Записывается в разные кружки. Творческая личность.
– Кем же он будет?
– Может, писателем?
– Последняя книга, от которой не могли оторваться?
– Если вы о художественной литературе, то я уже забыл, когда в руках такую книжку держал. Сейчас читаю лишь то, что может пригодиться по работе. Биографии Фергюсона, Анчелотти, Моуринью.
– Познавательно?
– Весьма.
– А нам показалось – пресновато. Со "Свистком" Харальда Шумахера не сравнить. Вот это была "бомба". Ознакомились?
– Конечно.
– Еще чьи честные мемуары вам бы хотелось прочитать?
– А стоит ли писать настолько откровенно? Понятно же, святых людей не существует. У всех в шкафу свои скелеты.
– Там оставаться и должны?
– Это личное дело каждого. Я бы выносить не стал. Так что моих мемуаров не ждите.
