Сергей Силкин: "Канчельскис на тренировку явился пьяным в хлам. Повис на первом же барьере"
Мы-то думали, из бывшего главного тренера "Динамо" истории придется тянуть клещами. Были готовы, что уж. Клещи при нас.
Но вот как сели за столик кафе в Новогиреево, так и полилось. Сели утром, разошлись через много-много часов. Перескакивая с дня вчерашнего на позавчерашний. Потом обратно.
Нынче нам странно, как такой милый, коммуникабельный и знающий человек не удержался в тренерах.
Что ж. Поболеем за следующую его команду.
Финал
– Два года без работы – мучение?
– Ну почему же? Занимаюсь хозяйством, слежу за любимой командой. Побывал на финале чемпионата мира. Дочка подарок сделала – достала билет. С ней и пошли. Даже не представляю, сколько заплатила – места были шикарные. В гуще хорватов. А прямо над нами – Уилл Смит.
– Мы вам завидуем.
– Колоссальное впечатление. Настолько добрая обстановка – даже после поражения хорваты пели, обнимались… До матча сидели в кафе, видим – идут мексиканцы. Замечают рядом с нами бразильцев. Один отделяется от толпы, падает на асфальт. Начинает корчиться. Кричит: "Неймар, Неймар!" Бразильцы замолчали, насупились. Оттаяли минут через пятнадцать, запели – тут французы. Все повторяется!
– Впервые смотрели чемпионат мира живьем?
– Да. А по билету на футбол ходил разве что в детстве. "Спартак" с "Пахтакором" играли в Лужниках. Отцу на заводе перепал билет.
– Дочка у вас чем занимается?
– Стилист. Модельные стрижки делает.
– Вы в Москве проводите время?
– Почти не бываю.
– А где бываете?
– Домик у меня в Тульской области. Такой воздух! Грибы, ягоды, озеро в десяти метрах от калитки. Вечером сядешь, закинешь поплавок… Времени не теряю – тазобедренный сустав поменял, на сердце операцию сделал.
– Вы нас пугаете. Что-то рано сердцем занялись.
– Да это ерунда. Поймал аритмию! Какие-то нервные окончания давали сбои. Видимо, чуть перетрудился после замены тазобедренного. Накинулся на физическую работу. Чувствую – пульс учащенный. На Таганке прооперировали, через день выписали.
– Страшно было?
– Нет. Для меня операцию сделать – вообще не проблема. Сколько их перенес! А тазобедренный собрался менять в Израиле. Тысяч в двести рублей обошлось бы. Товарищ подсказал – съезди-ка в 67-ю больницу. Завотделением встречает: "Сергей Николаевич, не нужен никакой Израиль, я лично вами займусь. Для нас такая операция, как насморк, просто тьфу!" Поставили американский сустав. Через неделю уже был дома. Ни копейки не отдал, всё по квоте.
– С тех пор, как ушли из "Динамо", работать звали?
– Прощупывали, вопросы задавали. Всем отвечал – готов пойти хоть во вторую лигу, но чтоб с задачей. А не просто на распил денег. Такие проекты рушатся через год, как правило. В "Тосно" приглашали, когда команда только поднималась…
– Сколько самому себе отмерили: "Вот еще посижу без работы – а потом подпишусь на первое же предложение"?
– Ничего не отмерял. Я в "Динамо" прошел все ступеньки – от школы до главного тренера основного состава. Знаю, чем дышит наш футбол. Куда попало идти неохота. Зачем размениваться?
– Жить-то надо.
– Материально нормально себя чувствую. Не богатый человек, но не поджимает.
– Сколько ж вам платили в "Динамо"?
– Так я вам и сказал!
– Ну и зря.
– Нормально платили. Даже хорошо. На тех накоплениях и живу. Ни в детском футболе, ни в дубле не скопишь ничего.
– Александр Гришин нам рассказывал – при всех своих успехах в дубле ЦСКА зарабатывал 150 тысяч рублей.
– Вот! Ставки везде примерно одинаковые.
– Но он-то с семьей тратит в месяц 50.
– Мы скромно живем, не шикуем. Но в 50 тысяч точно не укладываемся. Дом надо содержать, еще дача в Купавне. Один Land Cruiser поменял на новый. Только на его страховку сколько уходит, представляете? А он мне нужен. Я охоту люблю, рыбалку – а это машина самая проходимая.
– Достойная охота в ваших местах?
– Куропатки бегают. Тетерева есть, утки. Вот косуля не подпустит. Лет пять назад беда пришла – весь кабан передох. Нет кабана!
– На одного из нас недавно в лесу вышел дикий кабан – так корреспондент чуть под себя не сходил.
– Пошли мы на утиную охоту в Ногинском районе. Болото-не болото, но воды выше колена. Спотыкаюсь, падаю, надо мной камыш. Вдруг прямо над ним возникает огромная оленья башка! Поднимаюсь, смотрю – он по этой жиже бежит, как по асфальту.
– Хорошо, медведь из камышей не возник.
– С медведем была история. Идем с приятелем на лося в Тверской области. Стою на точке, ни один лось не вышел. Метрах в тридцати за спиной пашня. Вижу – свежий медвежий след! Значит, аккуратненько прошел за нашими спинами. Мне рассказывают: "Вообще-то он со спины нападает". Подкрадывается – и все, у тебя шансов ноль.
– Медведь первым не нападает.
– Шатун еще как нападает! Однажды товарища потянул на охоту: "У тебя ружья нет, стой рядом. Если выйдет медведь, твоя задача – бежать. Чтоб медведь погнался. А я уж попытаюсь попасть в него, не в тебя". Приятель побледнел.
– Вышел медведь?
– Нет. Зато трех лосей уложили.
– Не жалко?
– Жалко после. А на охоте не успеваешь сообразить, срабатывает инстинкт.
– Ружье у вас какое?
– Шикарный "браунинг". Моя гордость. Я как охотником-то стал? Виктор Прокопенко и Борис Стукалов подсадили на это дело. Борис Алексеевич работал в Туле после "Динамо", все говорил: "Приезжай, хорошее ружье тебе сделаем". Так появилась однокурковая двустволка. Позже увидел в Москве этот "Браунинг", полуавтомат. Удлиненный ствол. Загорелся! Купил! На лося или кабана лучше идти с винтовкой, но бьет мой "браунинг" даже дальше. Косуль из него укладывал, кабанов.
– Собака у вас тоже охотничья?
– Нет у меня собаки. С ней, конечно, охота совсем другая. Без потерь. Как-то подбил утку, упала куда-то в камыши. Подходит человек с песиком: "Подскажи направление". "Да вон туда!" – указываю пальцем. Пес раз-раз, возвращается с уткой в зубах.
Молодежка
– В свое время в газетах писали – вы вот-вот возглавите молодежную сборную.
– Да не должен был! Когда Толстых стал президентом РФС, звоню ему, поздравляю. Спрашивает: "Чем занимаешься?" – "Сижу без дела" – "Приходи, найдем тебе работу, чтоб не терял квалификацию". А мне неудобно было.
– Что ж тут неудобного?
– Это октябрь, у всех контракты до декабря. На "живое" место идти? Только сказал Толстых, что интересно мне было бы работать с молодежью. Мы же со Стукаловым вели молодежную сборную. Уникальный случай – все до единого наши парни сегодня играют в премьер-лиге! Мы серьезно относились к составу. Я как раз занимался аналитикой, поднимал всю статистику ребят того возраста: сколько он играет за дубль? Сколько карточек, передач? Что за характер?
– Самые яркие парни той сборной?
– Шунин, Джанаев, Миша Кержаков, Набабкин, Таранов, Ятченко, Хагуш, Тарасов, Рязанцев, Глушаков, Комбаровы, Гранат, Файзулин, Кудряшов, Паршивлюк. С нападающим была проблема. Дзюбу привлекали, который на два года старше, даже Смолова, который вообще на четыре.
– Как смотрелся?
– Проигрывали испанцам 0:1, вываливался справа. Забей – очко бы взяли, попали в "стыки"… Но атмосфера потрясающая. Видеть надо было, как ребята встречались на сборе.
– Ни одного конфликта?
– У Стукалова был – с Дзюбой. Мы играли в Казахстане, трудный матч, выпустили Артема – тот забил. Победили 1:0. А на следующий сбор вдруг не приезжает!
– Почему?
– Не знаю. Стукалов жестко с ним поговорил. После и слышать про Дзюбу не хотел. Как я ни уговаривал: "Пацаны ошибаются, ветер в голове гуляет. Сами же такие были…" Время спустя меня назначают главным в "Динамо", первый матч против "Спартака" в "Лужниках". Артем подскочил: "Я так за вас рад!"
– Здорово.
– А сейчас я за Дзюбу рад. Не взяли бы его на чемпионат мира – и не было бы четвертьфинала. Черчесов правильно сделал, отдал ему повязку. Чтоб юмор шел на пользу делу.
– Самый удивительный человек в той сборной?
– Ваня Таранов. До мозга костей профессионал! Все собрались, секунда в секунду заходит Ваня.
– Тевес тут давал интервью: "Приезжаю на базу в 6 утра – а Криштиану Роналду уже там, занимается". Вы таких футболистов встречали?
– В советские времена фанатами физподготовки в "Динамо" были все! Не существовало ни компьютеров, ни мобильников. Единственное развлечение – лупить мячом по сколоченному щиту. На нем цифры нарисованы. Я часто на базе оставался, из Люберец не наездишься. Что делать вечером? Выйдешь – передачку поточишь. По воротам постучишь. Все выходили, иначе от скуки помрешь! Тренировка заканчивается – вратарь встает, ему бьют и бьют. На кувырки. А сейчас свистнул тренер – всех ветром сдуло.
– Вы тренировали дубль. Там кто был чемпионом по характеру?
– Комбаровы. Знал – они на поле умрут. Я им вообще не делал замечаний. Чтоб играть в премьер-лиге, не надо быть вундеркиндом. Нужны средние качества. Но чтоб был характер!
– Различали их?
– У Кирилла белые бутсы, у Димы – синие. Остальных различать было проще.
– То есть?
– Так у меня было три комплекта близнецов – Имрековы, Ятченко и Комбаровы. Да еще двойняшки Гогберашвили. Вот игра, Дима или Кирилл получает травму. Думаю: через сколько ж недель он восстановится? На следующий день глазам не верю: идет, хромает, на поле рвется.
Мандаринка
– Что интуиция подсказывает – еще вернетесь в "Динамо"?
– "Динамо" для меня – дом родной. Но я смотрю, что происходит. Пришли совсем посторонние люди. Тот, который из Краснодарского края, такого наворотил, что сбежал в Израиль.
– Это кто же?
– Муравьев… В моей-то душе живет совсем другое "Динамо"! Я попал в дубль – в команде было 13 футболистов, в разные годы игравших за сборную СССР. Включая Евгения Ловчева.
– Который проклял ваше "Динамо".
– Год всего провел. Традиции особые – мой тренер Владимир Смирнов мальчишкой попал туда из "Кубани". Дали квартиру в знаменитом динамовском доме на Башиловке, и я там потом жил. Смирнов рассказывал: "В 5 утра крадусь к подъезду. А в 9 меня уже на ковер – ты где был?!" А во что "Динамо" сейчас превратилось?
– Вы с этим Муравьевым успели познакомиться?
– Успел. Пригласил: "С вами очень комфортно работать, спасибо большое". Я насторожился – каким же будет продолжение? А оно такое: "Клуб с вами прощается. Это не мое решение".
– Предполагали, зачем вызывают?
– Даже мысли не мелькнуло!
– С какой должности убрали?
– Отвечал за департамент подготовки молодежи. Верх безрассудства был – отказ от команды второй лиги "Динамо-2". Там ребята росли прямо на глазах. Поначалу мужики их мяли, как воробьев, а тура с третьего наши уже начали задираться, не уступать. Сейчас из той команды все разбежались. Ни одного в "Динамо" не осталось.
– Вас выгнали из клуба, которому отдали всю жизнь. Шок?
– Это прежде мне казалось, что к неприятностям привыкнуть нельзя. Сейчас воспринимаю спокойнее. Жив – и слава богу.
– Динамовские генералы – люди своеобразные. Один выпроводил Льва Яшина с бумажной должности.
– Это генерал Богданов, думаю. Авторитет был у Льва Ивановича слишком уж большой. Не всякому начальнику нравится, когда такой человек рядом – еще и мнение высказывает. В советское время по три тренера за сезон менялось. Новый приходит, начинает расчищать: "Мне вот эти не нужны…"
– Самое фантастическое отчисление?
– Петрушина отправили в Ташкент за то, что нет травм.
– Что-что?
– Я вам серьезно говорю! Заявили: раз нет травм – значит, в борьбу не вступает. Что это за футболист? Хотя носился по всему полю. Клоунада! Просто была к нему антипатия у тренера Вячеслава Соловьева. Зато я понравился – стал подтягивать к основному составу. Играю за дубль против "Торпедо", ребята говорят: "Зайди к главному тренеру". Думал, травят. Не пошел.
– На следующий день получили?
– "Ты почему не явился?!" – "Решил, смеются надо мной…" В тот день играли с софийским "Академиком". Маховиков в перерыве говорит: "Что-то неважно себя чувствую, поставьте вот этого молодого" – и на меня указывает. Хотя на лавке полно защитников. Выхожу, сразу пролетаю по краю, отдаю Минаеву голевой. Следом обыгрываем 5:0 молодежную сборную Финляндии, уже сам забиваю. А Соловьев за травму только перелом считал.
– Старая школа.
– Я голеностоп подвернул, ногу раздуло. Лишь цвет меняла – то красная, то желтая, то зеленая или синяя. Наступить не могу, связки повреждены! Ковыляю к доктору, показываю – а тот и головы не повернул: "Нога болит? Вон, мандаринку возьми". В Алахадзе дело было, в углу ящик с мандаринами стоял.
– Вы что?
– Скушал мандаринку да пошел. Так лечили. Месяц пропустил. Иду в манеже ЦСКА – навстречу наш главный тренер: "Что хромаешь-то?" – "Наступить не могу!"
– А Соловьев?
– Поднял палец: "Голеностоп – это не травма. Травма – перелом!"
– Самый интересный совет, который услышали, став тренером?
– Когда начал исполнять обязанности главного, очень эмоционально вел себя на скамейке. Туда-сюда бегал, кричал… Не понимал, что это слышат все запасные. После передают игравшему: "Знаешь, что он про тебя сказал?" Тренер вратарей Женя Плотников подошел: "Николаич, аккуратнее. Ребята могут обидеться". Я подумал: в самом деле – а что ору? Лучше потом поговорю с каждым.
– Трезво.
– Атмосфера в команде была фантастическая. Полтора года прожил, как в сказке! Гершкович попросил: "Можно, приеду на тренировку, посмотрю?" – "Без проблем". Он обалдел от обстановки!
– В первый ваш сезон такой свежестью веяло от команды.
– Ребята были счастливы! Я вспомнил 1986-й. Тогда сидел дома, смотрел на часы – скорей бы на базу, пообщаться с ребятами. Чуть золотые медали в тот год не взяли.
– Добровольский угостил затрещиной Колыванова прямо во время матча…
– Было такое… Всех этих молодых притащил Малофеев. Помню, 16-летнего Колыванова на первой тренировке в "Динамо". Возится с мячом, пас не отдает вообще. Саша Новиков, главный ветеран, с одной стороны на него орет, я – с другой. Эдуард Васильевич подходит: "Ребята, в пас играть я и медведя научу. А вот обыгрывать не научишь, если в тебе этого нет. Мальчик талантливый, будет большой футболист". Мы и притихли. Появился Добровольский, Кобелев, Кирьяков, Саша Смирнов, Тимошенко…
– Как Тимошенко погиб?
– Зарезали в Ростове.
Близнецы
– Недавно Ахрик Цвейба нам спокойно рассказал, как ему убавили полтора года в паспорте. Весь Советский Союз догадывался, что "деланный" еще и Добровольский.
– Разговоры ходили. Этим баловались не только в Грузии или Украине. Молдавия не отставала. До сих пор практикуется!
– Про Кокорина говорят.
– Кокорин – это другая история. Слухи пошли, когда выяснилось, что у него потеряно свидетельство о рождении. Ладно, сделали дубликат. А тут и старое нашлось. Но говорить начали. Да о чем рассуждать? Кокорин – игрок сборной! Вот у меня характер закалился, потому что гонял в Люберцах со старшими. А другому, наоборот, надо чувствовать себя лидером среди тех, кто помоложе. Хотя переписывать возраст – это неправильно.
– Привозили вам такого пацана, чтоб вы обалдели от таланта?
– Я был директором школы в "Динамо". Ребят брали с 14 лет. Однажды приехали братья-близнецы Обольские. Я присмотрелся к Коле – и у меня отпала челюсть. Думал об одном: как их поселить в интернат? Совсем маленькие! Понятно, нужно брать и Колю, и Максима. Как говорил Саша Маховиков, "футболистом невозможно стать. Им надо родиться". Вот Николай родился футболистом!
– Остался в "Динамо"?
– Да. В 11-летнем возрасте делал вещи на поле, о которых просто рано думать. А у него все машинально!
– Скисли и эти братья.
– Коля сильно вырос, стал как Дзюба. Семья спортивная, папа с мамой высокие. Еще и сестра-близнец есть. Может, характера Коле не хватило. Сейчас в "Сочи" его отдали. Пускай привыкает к рабоче-крестьянской атмосфере. С интеллектом-то порядок.
– Максим попроще?
– Он тоже был в динамовском дубле. Но Коля – это Коля!
– А говорите, характер решает все.
– Правильно. Есть история. Последние, кого зацепил в дубле – братья Ятченко. Оба быстрые. Дима проходит по краю, бросает брату, и тот разбирается. Но у Димы потом как-то не клеилось, Женя потоньше, привлекался в юношескую сборную. А что в результате?
– Что?
– Дима попал в Нальчик, Красножан начал его ставить. Сегодня играет в премьер-лиге, а Женя – в ФНЛ. Вот вам характер.
– Мы стараемся вас понять. Но был Сергей Алейников. Мягкий, инфантильный человек. При этом – выдающийся футболист на очень злой позиции.
– Я же был в Минске – как раз Сергей уехал в "Ювентус". Ребята рассказывали: да, инфантильный. Да, спокойный. Но вот отдашь ему мяч – Алейников так растопырится, задницу выставит, что не отберешь. Не потеряет! В "Ювентус" дураков не берут. А возьмите Сергея Никулина. В жизни – мягчайший человек. Наденьте на него бутсы, он сразу рукава засучивает. Кого угодно перекусит! Потом снимет бутсы – снова мягкий и добрый.
– Самый яркий шрам на ваших ногах – память о ком?
– Кто-то из дубля "Нефтчи". Тогда не принято было играть в щитках. Я лечу в подкате – и этот из Баку тоже. Разорвал шипами мне всю голень. На следующий день прихожу на тренировку, из ноги кровь сочится. Кто-то из тренеров глянул: "А, это не травма! Живо на поле".
– Выходили?
– Выходил. Ахиллы воспалились так, что еле бутсы натягивал. Два месяца страдал – не пропустил ни одной тренировки. А сейчас с насморком на поле не выгонишь.
Добавка
– В легендарных матчах с киевским "Динамо" за чемпионство играли?
– В первом получил желтую, на ответный отправился как турист.
– Чувствовали, что в Киеве шансов нет?
– Оба матча судил один и тот же человек – Хохряков из Йошкар-Олы. В Москве на Колыванове два чистых пенальти не поставил. А если б 2:0 повели – думаете, отдали бы чемпионство? Да ни за что! В Киеве только начинаем – сразу "точка" в наши ворота.
– Что творится в раздевалке после таких матчей?
– В Москве приходим – и гробовая тишина. Нас еще что убило? Вышли играть в "Олимпийском", а с трибун несется: "Киев! Киев!" Оглядываемся, ничего понять не можем…
– По качеству футбола в тот год вы были лучше киевлян?
– Готовы мы были точно лучше. Московский матч должны были выигрывать. У них один момент, у нас – куча. Колыванов запорол, Васька Каратаев в штангу засадил…
– Кстати! Каратаев, любимец болельщиков, куда пропал?
– Вася то ли в Швеции, то ли в Финляндии. А Миша, брат-близнец, в Москве. Сынишку в нашу школу водил.
– Кто-то из того состава работает физруком.
– Зато в Швеции. Демидов! Интересно сложилась судьба Буланова. Уехал в Германию, женился на дочери босса клуба. Работает в его фирме, отмывают стеклянные здания. А Головня – в Сан-Диего. Сначала бизнесом занимался, потом в казино пошел работать.
– Кем?
– Крупье. Еще жену подтянул. Так и трудятся в одном заведении. Скляров мелькнул в России – и тоже в Штаты уехал. Но с этими ребятами я мало общался. Моя компания – Бородюк, Боря Поздняков, Витька Лосев, Валерка Матюнин, царство небесное… Ужасная смерть!
– Прямо на поле?
– Рядом со мной. Я-то с ветеранами играю редко, а тут отправился 8 января. Приехал рано, Валера тоже. Сидим, общаемся. Матюнин на год старше меня. Мы с дубля динамовского рядом, с юношеских турниров. Рассказывает: "Сейчас в Железноводск съездил, здоровье поправил, Юрку Газзаева там встретил. Так хорошо себя чувствую!"
– Что дальше?
– Отдает мне голевой пас, забиваю. По рукам хлопнули другу друга, я повернулся. Боковым зрением вижу: что-то он на земле. Перешнуровывается, думаю. Тут хрип доносится. Ребята подбежали, начали искусственное дыхание делать. "Скорая" появилась минут через двадцать. Сказали – смерть мгновенная. Тромб оторвался. Впервые человек умер на моих глазах.
– Не заставляет такое завязать окончательно с ветеранскими матчами?
– Вот именно об этом я подумал! Еще когда в "моторе" у меня ковырялись, мысль мелькнула: а надо ли? Но потом снова приходишь: "Дайте мне жилетку нейтрального".
– То "Динамо" называли "Бони М" – Минаев, Молодцов, Ментюков…"
– Максименков!
– Кто бутылочку-то прятал? Молодцов?
– Да-а, это Саня… Приехал из молодежной сборной, куда-то едем с Курского вокзала. Главный тренер, Вячеслав Соловьев, заходит в наше купе. Сел, руки растопырил. Насторожился, что-то нащупал под подушкой. Бутылку достает!
– Кошмар.
– Отбушевал, ушел к себе, в первое купе. А жарища, все окна пооткрывали. Молодцов с досады в окошко-то харкнул, а Соловьев в это время из своего морду высунул. Точно в глаз ему прилетело! Добавка!
– За такое мог и выгнать.
– Соловьев обожал Молодцова и Ментюкова. Единственный случай на моей памяти, когда молодые попали в основной состав, минуя дубль.
– Валерий Маслов нам рассказывал – Молодцов где-то за воротами прятал бражку. Специально на тренировках бил мимо, бежал за мячом и прикладывался.
– Да ну, ерунда. Не верю. Одно дело – дома… Была история, Молодцов пошел за хлебом в тапочках. Неделю искали. Я-то на их 1962-й год специально ходил смотреть. В Москве было два гения – Молодцов в "Динамо" и Павел Нестеров в ЦСКА. Подхватывали мяч, и соперников не существовало. Когда встречались ЦСКА с "Динамо", это было шоу.
– Как сложились судьбы?
– Нестеров быстро закончил и умер, сильно поддавал. Саша живой. Смотрю, как-то приковылял на матч дубля. Подхожу: "Ты как?" – "С сосудами проблема. Пройду двести метров, как будто струна в них натягивается. Стою, отдыхаю". Операцию сделал – стало получше.
Драка
– Мы приезжаем к Бессонову – тот встречает словами: "Я, ребята, водки выпил больше, чем вы борща съели". В советском футболе признак доблести: нажираться и при этом играть. Как вам-то удалось не втянуться?
– Целая история! Меня, как молодого и перспективного, подселили к не очень благополучному Александру Маховикову. Что вы думаете? Едем на сборы. У меня день рождения. Являются наши соседи, Латыш с Резником: "Молодой, должен проставиться!"
– Это правда.
– Иду и покупаю две бутылки сухого вина. После ужина садимся вчетвером – я мгновенно опьянел. До этого вообще не пил! А ребятам мало, рванули за добавкой. Всю ночь праздновали! Наклюкались ужас как. На следующий день играли с дублем "Шахтера". Леселидзе, грязное поле. Еду на матч – у меня ноги сводит. Как прошло – не помню. Выиграли 1:0. Адамас Голодец про нашу пьянку прознал, такую выволочку устроил, что я не знал, куда деваться. Перепугался.
– Что выгонят?
– Я ж еще в армии служил. Сейчас, думаю, отправят в часть. Забудут про меня как футболиста. Обычно парню дают в дубле год. А я четыре просидел.
– Больше тяжелых встреч с алкоголем в вашей жизни нет было?
– В конце сезона обычно собирались в ресторане. Жена моя очень боялась этих посиделок. Все пьяные расходились.
– Вы-то, как Молодцов, не пропадали на неделю?
– Я неделю болел после этих банкетов! Отлеживался! Запах спиртного еще долго не переносишь. Как и табак. Между прочим, в том "Динамо" был совсем непьющий человек – Серега Стукашов. Он же крестный моей дочки. Никогда и ни грамма.
– Что ж не напоили?
– Пытались! Как-то поехали в Юрмалу. Кобелев, Поздняков, Буланов… В ресторане идея созрела – влить в него коньяка. Стукашов поупирался маленько, но выпил. Потом выяснилось – вместо коньяка у него в стакане заварка была. Ее и тяпнул.
– Латыш с Газзаевым дрались на ваших глазах?
– Было, было… На предыгровой разминке, с утра пораньше. Зацепились в "квадрате". Если нападающий не забивает – весь на нервах. У защитников тоже копится. В мужском коллективе обычная история.
– Кто-то победил по очкам?
– Не было победившего. Или вот случай. Принимали киевское "Динамо", за которое раньше Хапсалис играл. Первый тайм – по нулям. В перерыве Газзаев на него попер: "Ах ты, …! Сдаешь!" Как начали друг друга охаживать! Еле растащили. А во втором Газик забил победный гол. После матча зашли в раздевалку, смотрю – обнимаются, никаких обид. Еще эпизод вспомнился: двусторонка в манеже, длинная передача. Газзаев невысокого роста был…
– Да и сейчас тоже...
– Ну да. Его прием – получает мяч, отодвигает корпусом защитника назад. Вот момент: Никулин выпрыгивает, Газзаев его по привычке отодвигает. Так, что Никулин перевалился и лбом Газику разбил бровь! Зашивали! Представьте картину, а? Я такого ни до, ни после не видел: чтоб игрок, стоявший за спиной, разбил лоб тому, кто впереди.
– Кто-то из больших тренеров говорил: "Если к концу сбора не дерутся – значит, в команде что-то не так".
– Все правильно! Знаете, какая злость копится? Адамас Соломонович гонял как не знаю кого. Годы спустя открылся: "Я тренировку прекращал, когда вижу – ты уже ползаешь. Или сам устаю стоять".
– Самый тяжелый день на сборах?
– Пятый. Это все, "вилы"!
– Народ зверел?
– Не то слово. Голодец еще и гоняет по три раза в день. Помню, спрашивает вечером: "Ну, как самочувствие-то?" А мне стыдно сказать, что устал. "Да нормально", – отвечаю. Хотя уже никакой! Вижу, Адамас Соломонович взгрустнул. Пятый день – вопрос тот же: "Ну как?" – "Нормально…" Голодец сам не свой уходит. Атмосфера в команде – спичку поднеси, все взорвется. На седьмой день Голодец нам какой-то кросс выдумал. Я не помню, как добежал. Смотрит в глаза: "Как?!" – "Подустал". Гляжу, Адамас Соломонович расплывается: "Вот за этим мы сюда и приехали!"
– Вы-то дрались?
– Со Стукашовым сцепились. С Яхимовичем в Минске.
– Яхимович здоровый.
– А ничего. Все равно ребята сразу растаскивают. Эрик сейчас вынужден за ветеранов играть, его тоже из московского "Динамо" вытряхнули. Всех тогда убирали.
– Адамас Соломонович – невероятно забавный человек, ходил в милицейском галстуке на пресс-конференции, мог заснуть во время собственного интервью. Вас тоже потешал?
– На сборах постоянно три тренировки, так он между ними умудрялся еще собрания устраивать. Утро с этого начиналось. Люди зевают, всем спать охота – а он говорит, говорит… Сидишь и думаешь: "Как же ты задолбал!" Одно и то же! Вот в очередной размышляю обо всем этом – а над головой голос Адамаса Соломоновича: "А ведь сейчас кто-то сидит и думает – "как же ты задолбал!" Я вздрогнул, чуть не подскочил – кто меня сдал?!
– Теперь понимаете – те нагрузки были нужны?
– Была сумасшедшая конкуренция. Выживали лошади. Те, кто умел терпеть – как я. Когда попал в школьную команду "Динамо", девять наших ребят входили в сборную Москвы и четыре – в сборную СССР. Все гораздо талантливее меня. Сколько заиграло из той команды?
– Сколько?
– Я один!
– Был во взрослом "Динамо" кто-то выносливее вас?
– Там были люди с феноменальными возможностями. Как-то дали упражнение на пресс – на шведской стенке надо было сделать угол и держать. Отгадайте, кто дольше всех продержался?
– Вы!
– Я секунд через десять свалился. Как и остальные. А тренер Иван Иваныч Мозер, которому прилично за 50, повис, и не шелохнется.
Еще история: готовимся к сезону-1986. Тренируемся в болгарских горах. Снег выпал ночью. Голодец во главу кросса поставил Максименкова, а у того шаг широкий. Не подстроишься. Или отстаешь, или ускоряешься. Бородюк, Кобелев, Колыванов и Добровольский понеслись. Оздоровительный кросс превратился в такое, что потом майки выжимали.
– Доктор Ярдошвили поражался: "Динамо" готовилось к матчу в Ташкенте. В Москве плюс 38. И Малофеев три дня подряд назначал тренировки в полдень. Чтоб к зною адаптировались".
– Я другой момент помню. Еще пацаном поехал со сборной центрального совета "Динамо" в Волгоград. На турнир, посвященный годовщине Сталинградской битвы, участвовали динамовские команды стран соцлагеря. Тренировал нас Голодец. Прилетели за десять дней до старта. Август, пекло такое, что мозги плавятся. Адамас Соломонович гонял с утра до вечера, а на завтрак, обед и ужин помимо стакана сладенького компота нам давали бутылку "Нарзана". Одну на двоих.
– Экономили?
– Нет! Специально! Чтоб в организме не скапливалась лишняя влага. Которая, как тогда считалось, придает вялость. Поэтому тренеры старшего поколения запрещали спортсменам в жару пить воду. Так что вы думаете? Начался турнир – и мы летали по полю! Порвали всех!
– Удивительно.
– А уже в "Динамо" Сашка отличился. Уверял, что в жару перед игрой нужно принять горячий душ. Мол, перепад температур будет меньше, появится ощущение прохлады. Потом вышел на поле – и еле ноги волочил. На 25-й минуте заменили.
– Мелькнул в вашем "Динамо" Искандер Джавадов. Приехал зимой из Баку и в первый же день заплутал в новогорском лесу во время пробежки.
– Это был Юра Газзаев! А кросс – на лыжах. Нам-то не привыкать, сразу вперед рванули, а он, как выяснилось, вообще кататься не умел. Отстал, пропустил поворот и заблудился. Мы на базу вернулись – Юрки нет. Приковылял часа через три. Обмороженный, как с финской войны.
Мальта
– Вас гоняли, как лошадей. Почему ж один "Андерлехт" выиграл еврокубков больше, чем весь советский футбол, вместе взятый?
– Потому что тогда вопросов тренерам не задавали. Взяли в "Динамо" Валерия Корнеева из Брянска. К вечеру заглянул к нам в номер Адамас Соломонович с лекцией, присел: "Вот ты, Корнеев, нападающий? Значит, должен бегать за защитником туда-сюда…" Нет бы тому молчать и кивать, а он в спор вступил: "Если я нападающий, то голы забивать должен. Зачем бегать за защитниками?" Адамас Соломонович побагровел: "Надо бегать!" Тот ни в какую: "Не надо". Голодец глубоко выдохнул, помолчал – и выдал: "Все беды от того, что вы тренируетесь плохо. А я вам расскажу, как нужно. Вчера в Леселидзе случайно попал на тренировку "Металлурга" из Запорожья. Тренирует Томах. Дал им 80 рывков по 100 метров!"
– Страшно вдумываться.
– А вы вдумайтесь – 80 стометровок! Попробуйте десять сделать. Это же бред сивой кобылы. Такое можно дать только для того, чтоб убить людей.
– Сегодня такого нет?
– Нет. Ввели лицензирование. Что-то им разжевывают.
– Была же прежде ВШТ.
– Так когда она появилась? Диплом номер один у Малофеева. В той же группе были Садырин, Прокопенко, Федотов. Их уже чему-то учили. А как было у Севидова?
– Как?
– Гоняет нас прямо перед матчем. Кто-то мимо него проносится – и будто невзначай: "А вот когда "Кайрат" обыграли, накануне играли в дыр-дыр". Сан Саныч страшно суеверный: "Правда, что ли? Ну-ка, давай дыр-дыр…"
Доходило до совсем смешного! Выигрываем 5:1 в Вильнюсе у "Жальгириса". Там очки никто не дарил, команда будь здоров. Но вот сложилось: пять раз высунулись – и пять забили. Без заезда в Москву отправляемся в Минск. Предыгровая тренировка – по полю летаем! А минчане кому-то сдулись в предыдущем матче, совсем вялые. Их начальство смотрит нашу тренировку, вздыхает…
– Чем дело закончилось?
– Вышли на игру – и встали, как вкопанные. Ну, нет сил. Не бежится! Севидов поворачивается к доктору Ярдошвили: "Чем кормил?" – "Все, как обычно – салат на обед, ветчинка, борщ, курица, икра…" Нам всегда давали черную икру. Тут Севидов заинтересовался: "Какая?" – "Красная!" – "Ну … твою мать, все понятно. Вот в чем дело!"
– Забавно.
– Так на следующий день обследование, у всех кровь берут. Состояние плохое, Севидову докладывают: "Молочной кислоты в организме много, ребята закисленные". Сан Саныч смотрит на доктора в упор: "Сыра и молока им не давать!" При этом, Севидов как психолог – уникум. Невероятный, я таких не встречал. Может, немного Прокопенко к нему приблизился. Могу историю рассказать.
– Рассказывайте же скорее.
– Попадаем в Кубке Кубков на "Хайдук" из Сплита. Мы в первенстве СССР где-то внизу болтаемся, а югославы в предыдущий сезон дошли до полуфинала Кубка чемпионов. В сборной человек семь – братья Вуйовичи, Слишкович… Но в Москве еле-еле их обыграли – 1:0. Пудышев забил. После этого проигрываем "Торпедо" 0:4. На этом матче был югославский наблюдатель. Вернулся и дал интервью местной газете с заголовком "Хайдук" идет дальше".
– Сильно.
– Приезжаем в Сплит на ответный матч, установка. Вдруг приносят пирожные, кофе…
– Что за дела?
– Вот и мы смотрим: сроду такого не было! Севидов улыбается: "Ребята, нам эта игра на хрен не нужна. Югославы сейчас выбегут, полезут…" Сидим, кофе пьем. Эклерами закусываем. Севидов продолжает: "А вы попробуйте сами поатаковать, поймать их". Нажрались мы пирожных – выходим играть. Ничего над нами не довлеет. Раз, Газик убегает – 1:0! Югославы озлобились, а Васька Каратаев проходит по бровке, та-а-кую диагональ на дальний угол – Газик оттуда слета в "девятку"! Потом еще три заколачиваем, 5:2!
– Вот это мы понимаем.
– А поле в Югославии – будто мелким гравием усыпано. Задницы пообдирали. Головня идет с игры – перед кем-то из Вуйовичей задирает трусы: "Видишь? За 70 долларов!" Тот глаза выпучил. Им по полторы тысячи за победу выписывали. Говорят, югославы пи…лей дали тому разведчику, который расписал, что "Хайдук" идет дальше"… Как вам, а? Психология?
– Так точно. Ваши истории хороши своим продолжением.
– У этой тоже было продолжение – остались мы в Югославии, следующим утром должны были сыграть за пледы.
– Уже комедия.
– Естественно, после нажрались. Ну и попали. Севидов ходит злой. Навстречу ему Мишка Чесноков: "Да ладно, Сан Саныч, не переживайте, нам Мальта достанется". Как раз жеребьевку ждали. Все могучие, и только Мальта прошла Кипр. Где вообще футбола не видели. Следующий день – картина: по коридору бежит Севидов в семейных трусах, майке и с сеточкой на голове. Голосит: "Ма-а-льта!"
– С ума сойти. Прошли Мальту-то?
– Мы в тот год до полуфинала добрались. Даже там повезло – попалась не "Бавария", а "Рапид". Но в Вене чешский судья нас прибил, два пенальти поставил. За 20 минут до конца ведем 1:0, за 15 – уже проигрываем 1:3. А в Москве Паненка вколотил, 1:1 закончили.
Пудик
– Это правда, что Никулину и Новикову гаишники выдали номера "МНУ" и "МНИ"?
– Выдумки. Я Сашу Новикова лучше знаю, он моложе. Года три отыграли вместе. Помню, упрашивал Блохин перед матчем: "Саш, прошу, только сзади не бей" – "Не переживай…"
– Не бил?
– Меня Новиков подзывает: "Серега, закрой бровку, чтоб он там не пролез. А уж здесь-то я его встречу". Так играли, что киевские врассыпную от нас. По организации игры в обороне футболиста лучше Новикова я не видел.
– Самый жесткий эпизод, связанный с Новиковым?
– Это было в Тбилиси. Гуцаев получает мяч – с одной стороны на него летит Новиков, с другой Никулин. Подпрыгнул Гуцаев, как кенгуру, выскочил из мясорубки. Знал же, кто на него идет – он лечился от "Динамо" до "Динамо". А Новиков с Никулиным врезались друг в друга.
– Жертвы были?
– Сергей в раздевалке гетры стягивает – а у него щиток пополам сложился. Удивительно, что он вообще там был. Обычно Никулин щитки не надевал. Сейчас еле ходит, ноги битые-перебитые. Жесткость в защите – это динамовская традиция. Мне-то Боря Поздняков говорил: "Ты не динамовский игрок. Какого-то комбинационного плана". Зато цепкий!
– Без цепкости в "Динамо" никак.
– Нас учили правильно играть руками. При угловом ты можешь отвернуться, высматривать мяч – но рука всегда должна быть на сопернике. Не надо его хватать за майку или бить локтем! Как начинает движение на мяч – чуть-чуть подтолкни. Чтоб не мог выпрыгнуть. Сбей со старта! А начнешь за майку цеплять, как сейчас принято, – он упадет и будет пенальти. Всё тоньше. Помню, играли мы с "Барселоной"…
– Так-так.
– В Испании уступили 0:2. Этот матч меня многому научил. Я вышел против Линекера. Понял, на что способен великий форвард. Делает движение в сторону левого угла штрафной. Смотрю то на мяч, то на него. В этот момент Линекер разгоняется. Только я за ним, он резко по тормозам. Я останавливаюсь – в эту самую секунду он совершает рывок с места! Ловит момент, бьет головой чуть выше ворот. Я понял, что этому человеку в штрафной вообще нельзя давать свободу! С таким никогда не сталкивался!
– Бывало на вашей памяти, что над классным защитником просто издеваются?
– Приезжаем в Шотландию, какой-то юбилей финала Кубка Кубков, в котором "Динамо" проиграло. Нам указывают – вон парень в "Рейнджерс" на просмотр приехал. Какой-то рыжий, иксоногий, нескладный. Усмехнулись. А этот как начал нашего знаменитого защитника возить – петрушку из него сделал! Обыгрывает и подает, обыгрывает и подает. Даже неловко говорить, о ком речь. Самое интересное, шотландец этот потом больше нигде не всплыл. Мы интересовались.
– Над вами не издевался никто и никогда?
– Я этот урок быстро получил. Матч в Тбилиси, за дубль после травмы выходит Гуцаев. А он же резкий, как черт! Я перепугался, ребята еще травят: "Пиши заявление, сейчас тебя отвозят". Думаю – если дам ему коснуться мяча, все, пропал. Весь первый тайм с жопы не вставал, перехватывал. Готовлюсь ко второму – гляжу, заменили Гуцаева-то…
– Могли в "Динамо" на Газзаеве оттачивать отбор.
– В "Динамо" обычно по парам разбивались. Я молодой – мне как раз Валерий Георгиевич достался. Один в один бегали на полполя. Рывки метров на тридцать.
– В вашем поколении уже начали плеваться.
– В меня не плевали, другое было. 1986-й, играем дома с "Араратом". Придерживаю на угловом Гамлета Мхитаряна, отца Генриха. Всё, как я вас учил. А он что делает? Пяткой мне сверху бьет по ноге! Вдавил стальной шип в самые ногти. У меня глаза на лоб!
– Доиграли?
– Не представляю, как. Боль дикая, два дня не знал, куда деваться. Потом проковырял ногу – кровь фонтаном!
– Нелепо как.
– Самую нелепую травму на моей памяти получил Андрюха Якубик. Перед вылетом в Ташкент стояли у автобуса возле метро "Динамо", ждали ребят. Вдруг такси тормознуло. Открылась дверь, вылез лилипут. Затем второй, третий, четвертый, пятый…
Мы переглянулись, начали считать. Когда выбрался последний, двенадцатый, с нами случилась истерика. Якубик так хохотал, что потянул диафрагму, прямо от метро увезли в больницу. Если не верите, позвоните Андрюхе – все подтвердит. А мне до сих пор один вопрос не дает покоя – как же эти малыши там уместились?!
– Вот так история.
– Да много было смешного. Особенно с Юркой Пудышевым. Мы год и в служебной квартире вместе жили, и на базе. Я такого насмотрелся…
– Представляем. Говорят, однажды на вечеринке он воткнул в задницу горящую газету и вылез по другую сторону балкона. Держась за перила, голосил: "Я – Гастелло!"
– Зная Пудика – ничему не удивляюсь. Помню, Сашка Уваров на сборах по случаю дня рождения выставил две трехлитровые банки вина. Все поздравили, пригубили и разошлись. А Пудик заводной, пока керосин не кончится, не остановится. После отбоя заводят его под руки, укладывают на кровать. Он никак не угомонится. То ногами по спинке молотит, то кулаками по открытой створке шкафа. Затем вскакивает и бежит в коридор. А в комнате напротив Гершкович жил. Пудик вваливается к нему, включает свет: "Ну как тебе спится, тренер?" Заспанный Михал Данилыч вскакивает, глаза выпучил. Думал, война началась.
– Картина.
– Я залетаю следом, затаскиваю Пудика обратно. Запираю на ключ, который прячу под подушку. А ему же море по колено, начинает в дверь ломиться, верещать. Потом резко разворачивается – и на балкон.
– Там что интересного?
– Затошнило. Свесился, будто матрас, через перила. Думаю – лишь бы не грохнулся, все-таки третий этаж. Но дальше концепция изменилась.
– Как в анекдоте?
– Вот-вот. Смотрю – он уже на перила уселся, штаны спустил и начал бомбежку. Я в ужасе, смрад…
– Повезло вам с соседом.
– А в Алма-Ате Пудик после матча квакнул. К автобусу подошел в невменяемом состоянии, никого не узнавал. Сначала в руль вцепился так, что Уваров и Прудников, два здоровых вратаря, с места сдвинуть не могли. Потом рядом с администратором уселся, за горло его схватил, чуть не придушил. В аэропорту тренеры решили: не летит! Пускай проспится, протрезвеет. Уварова тоже оставили: "Присмотри за ним".
– В гостинице?
– Нет, на базу "Кайрата" их отвезли. Пудышев как очухался в номере, стал песни горланить. Футболисты, которые там жили, понять не могли: "Что, артистов поселили? Концерт будет?" Два дня зависали. В какой-то момент догадался Светке, жене, позвонить: "Селиверсточек, я в Алма-Ате остался. Здесь проходит симпозиум по работе с молодежью. Меня делегировали". В Москву прилетел свежий, нарядный. Костюм-тройка, галстук. А на ногах – кеды. Ботинки, забытые на базе, администратор "Кайрата" с оказией передал.
– Жену почему так называл?
– Ее девичья фамилия – Селиверстова. Надо было видеть, какой заботой всегда окружали его дома Светка и две дочки. Пудик барственно развалится в кресле, они снуют туда-сюда. Хочешь газетку? Пожалуйста. Чайку с бутербродиком? Ради бога.
– Когда он в Якутск приехал доигрывать, выдвинул местным начальникам всего два условия: ванну из шампанского и женщину, богатую бюстом.
– Ну да, коронная фраза Пудика: "Мне ядрену подавай…" У него и Светка как раз такая. А до Якутска он в Ставрополе играл. Где распрощался с командой при интересных обстоятельствах. Едут на игру в Ярославль мимо его родных Подлипок. Автобус тормозит на светофоре, Пудик поднимается, подходит с сумкой к водителю: "Открой дверь". Оборачивается к ребятам: "Братва, я домой. С вами было приятно. Честь имею!"
– Как же тренеры его терпели?
– Игрок-то классный. По юношам таким талантищем считался, что сразу хотели в ЦСКА забрать. Так в "Динамо" быстренько организовали присягу, чуть ли не в 18 присвоили звание офицера погранвойск. Потом генерала, который приказ отдал, разжаловали. Юрку со временем в Минск отправили, чемпионом стал. А когда Малофеев в московском "Динамо" оказался, то и Пудика за собой перетянул. Между прочим, именно он один из главных творцов команды, которая в 1986-м завоевала серебро.
– Пудышев?
– Да! Он всех объединил. У нас ведь раньше как было? Приехали на базу – и по норам. А Пудик говорит: "Стоп, ребята, не расходимся. Сейчас будет первенство команды по домино. Скидываемся по рублю, проводим жеребьевку, играем пара на пару". В другой раз еще что-то придумал. Вроде мелочи, но сработало. В умении сплотить коллектив Юрке нет равных.
Малофеев
– "Динамо" славилось своими собраниями. Самое памятное?
– Как начинаем плохо играть – сразу на "ковер" тащат. Мы уже после поражений перемигиваемся: "Сегодня брифинг устроят". Поколение до меня вообще на Лубянку возили. Как-то дали слово Ивану Иванычу Мозеру – а того от ужаса парализовало. Рот открывает, губами шевелит – и ни звука. Генерал разгневался: "Садитесь! Не исправите положение, я не только погоны с вас сниму, но и партбилет сдадите". Прямо с игры могли увезти на беседу.
– Это восхитительно.
– Однажды явился генерал Богданов: "Ну что вам надо, чтоб нормально играли? Чего не хватает?" Все насупились, молчат. Севидов примиряюще: "Ребята, говорите, не стесняйтесь!" Тут кто-то голос подает: "Хорошо бы шапки. А еще дубленки". Генерал провел взглядом поверх голов – и вышел. Идет время, играем хрен знает как. Очередное собрание Севидов заканчивает: "Есть вопросы?" – "Есть. Что насчет шапок, дубленок?" – "Про дубленки не знаю, а по шапке, передали, дадут…"
– Речи Эдуарда Малофеева перед командой были еще цветастее.
– Малофеев не повторялся! Когда "Тюмень" возглавил, уже песня была, а не разборы игр. О-ой, что творилось… Взяли паренька из дубля ЦСКА. Играть не дают, он ходит, ноет. Но наступил момент – выпустили! Потом Малофеев разбирает игру, дошел до этого: "Сережа! Что можно сказать? Не играл давно… И сыграл – говно…"
– Про стадо павианов рассказывал?
– Это в Минске осталось. Там как-то завел старую песню – с паузами, переходом на шепот: "Идет стая павианов, навстречу лев. Вожак отделялся, сам бросается на льва. Да! Он гибнет! Но стая спасена…" Замолкает. Тишина звенит. Потом Малофеев обычно выкрикивал: "Так есть ли среди нас такие павианы?!" Всегда прокатывало, народ воодушевлялся. А тут стоило Эдуарду Васильевичу озадачиться: "Так кто сегодня будет павианом, вождем стада?!" – как из угла раздевалки раздался спокойный голос Пудышева: "Румбутис".
– Это прекрасно.
– Прекрасной была установка Вячеслава Соловьева перед матчем со "Спартаком". Рядом со мной Леша Прудников сидел. Вячеслав Дмитриевич взглядом за его костюм зацепился. А там вставочки – зеленая полоска, красная, белая. "Вот! – с торжеством указал Соловьев. – Что это?! Да вас от красного цвета трясти должно!"
– Ну и?
– Все бы хорошо, да только восклицал Вячеслав Дмитриевич это в красной рубахе.
– Малофеев божественными песнями в собственном исполнении команду радовал?
– Это в Тюмени он в религию ударился. Приезжаю – а по базе батюшка ходит. У меня с Малофеевым тогда были отличные отношения. Я ведь карьеру практически закончил, а тут выдернул меня в Тюмень. Выкарабкались в высшую, сезон там отыграли. Стоим на вылет. За два тура до финиша Малофеев приходит в мою комнату. Немножко поддатый. Плачет, слезы по щекам!
– Что стряслось?
– Говорит: "Серега, чувствую – меня разыгрывают. В этой команде верю тебе одному. Сделай что-нибудь". Я тут же собрал ребят, речь двинул: "Слушайте, пацаны. Если кто-то намерен сдавать, завтра лучше не выходите. Будет честнее".
– Могли?
– Вполне. Даже понятно было, кто. Пять человек, взятых из киевского "Динамо" – Кутепов, Бессмертный, Призетко, Грицына, Хруслов. Ключевые футболисты.
– Сами-то договориться не могли – раз вылетали?
– Никак. Играли с "Аланией", которую Газзаев возглавлял. Они-то свои вопросы к осени решили, в еврокубки попали. Но Газзаев ушел когда-то из московского "Динамо" из-за Малофеева. Сами понимаете, как к нему относился. Утопил бы с наслаждением. Но сыграли 0:0. Очка хватило, чтоб уцелеть. Малофеев пришел, повис у меня на плечах.
– Вот сцена.
– Говорю: "Эдуард Васильевич, я закончил с футболом". На последний матч с ЦСКА даже не вышел.
– Мы слышали другую историю – решили вы закончить, когда новый главный тренер "Тюмени" Александр Бубнов изрек: "Мы будем, как "Барселона" – жить за границей, в Россию прилетать исключительно на матчи".
– Нет-нет! Обо всем этом я узнавал после от ребят, которые остались. Мне-то Бубнов как раз помог – рассказал, к кому обратиться в ВШТ. Приехал к Варюшину, тот лояльно отнесся. Приходи да учись, говорит.
– Что ж вас Александр Викторович костерил, когда "Динамо" приняли?
– А черт его знает! Может, из-за того, что я про "Барселону" упомянул? Но ведь были же чудные истории с Бубновым!
– Воображаем, сколько.
– Вот приехал он тренировать в Белоруссию. У Бубнова же мания, что он лучше всех. Заявился как футболист на кубковый матч. 2:0 вели, сам себя выпускает на замену. Сыграли 2:2. Бубнов лично не забил решающий пенальти. Сразу после игры отправили его восвояси. Вот и ходит, рассказывает: "Да я пьяный сыграю лучше вас!" А тогда в "Тюмени" начал про "Барселону" толковать…
– Давайте лучше про Малофеева. Одному из нас Эдуард Васильевич затянул божественную песню. Мысль была – "лишь бы не смеяться, лишь бы не смеяться". У вас – то же самое?
– Конечно. Он такой эмоциональный! Да я на сборах в Италии футбол смотреть не мог – интереснее было глядеть, как Малофеев себя на скамейке беснуется. Горит, переживает! Дождался свистка, подошел: "Васильич, как в Шотландии-то работали? Вы ж привыкли все сами – и разминку, и стрейчинг, и "физику" – "Да-да, Сережа! Приезжаю, а в "Хартсе" тренер по физподготовке" – "Как перенесли?" – "С трудом…"
– Не смеяться-то сложно было?
– Такое случалось, что не удержишься. Тренировка на волейбольной площадке. Малофеев уселся на высоченный стул, судит – а мы "квадрат" гоняем в одно касание. Мяч отскакивает к Демидову, нет бы ему отыграться ближнему – он запускает "диагональ" в аут. Витек Васильев пробегает мимо Малофеева – и его же голосом: "Ничего, Володя, главное – по мысли правильно…" Всё! Тренировка остановилась!
– Что Малофеев?
– Со стула слетел. Еле угомонили.
Сдача
– Поддать Эдуард Васильевич не дурак, в Махачкале даже прозвали "Шатун".
– Я с ним выпивал лишь раз. В "Тюмени" очков почти не было, а тут вдруг кого-то обыграли. Настроение сразу вверх, хоть и на последнем месте. Приходит вечерком: "Серега, а пойдем, пивка попьем?" Он любил импортное пиво, в банках. Ну и попили.
– Из московского "Динамо" Малофеев кого-то отчислил после таких же посиделок: "Это я тебя вчера проверял".
– Впервые слышу! В Минске, ребята рассказывали, он с командой за стол усаживался. Вот это случалось. Мог внезапно начать претензии высказывать: "Вы пьете!" – "Где мы пьем-то?" – "А я вижу – парами ходите в лес. У вас там закопано!"
– Может, правда?
– Чепуха! Еще была фишка. Если до Эдуарда Васильевича доходило, что кто-то сдал игру, – все, конец. Верил в это и человека сживал со света.
– Кто попадал под подозрение?
– Я.
– Ну и ну.
– Малофеева из "Динамо" уже убрали, принял команду Бышовец. Жил я в динамовском доме, дочка ходила в садик от МВД. Как дети Валерки Газзаева, Коли Гонтаря… Иду однажды за ребенком, вижу – стоят Голодец и Эдуард Васильевич. Оба поддатенькие. В то время не принято было подойти к тренеру и начать разговор!
– Так обошли бы.
– Как вы это представляете? Иду прямиком на них – и вдруг сворачиваю? Здороваюсь, говорю: "Эдуард Васильевич, как у вас дела?" Тот смотрит глаза в глаза и отчетливо: "Как у меня дела? Угробили человека, игры продавали. От кого-кого, а от тебя не ожидал…"
– Вот это Нюрнбергский процесс.
– В оцепенении являюсь домой, жена спрашивает: "Что с тобой?" – "Да вот, услышал…" Шок! Проходит время, иду мимо его дома к стадиону "Динамо". Снега много, узенькая тропиночка. Не разойтись. Навстречу Малофеев. Здороваюсь – а он смотрит на меня, как на пустое место. Проходит, не отвечая. Елки-палки, думаю…
– Могучая история.
– И у этой есть продолжение! Знакомый болельщик рассказывает: "В манеже прихожу на игру, передо мной сидят Садырин и Малофеев. Эдуард Васильевич поливает всех на чем свет стоит. Только о тебе – ни единого дурного слова. Наоборот, произнес: "Этот ниже, чем на "тройку", не сыграет". "Очень странно, – отвечаю. – А мне сказал, что матчи продаю…"
Спустя шесть месяцев ломаю ногу. Вдруг звонок: "Сергей, это Эдуард Васильевич. Почему не играешь? Хочу пригласить тебя в минское "Динамо" – "Так я же матчи продаю!" – "Пойми, я знал, что сдают. Не знал, кто. Перед тобой должен извиниться". Спасибо большое, отвечаю. Полгода как дурачок хожу.
– Как-то ваше "Динамо" вело 3:0 к перерыву против ростовского СКА. Завершилась встреча со счетом 3:4. Это не сдача?
– Это был п…ц, а не сдача! Трагедия! У Сашки Бородюка родился сын. Уже договорились, что в моей квартире отметим, ящик шампанского купили. А у СКА сложная ситуация, тренеру дали последний шанс. Но нам-то что? Ведем после первого 3:0, играем в удовольствие. Приходим на перерыв, доктор Ярдошвили начинает руки жать: "Ах, молодцы!" Севидов вздрогнул: "Ты что делаешь? Их расслабить ничего не стоит, потом не соберешь!"
Начинается второй тайм – Газзаев выскакивает один на один. Не забил. Витька Васильев – та же история. Тут Плошник со штрафного ка-а-к влепил – 3:1. В игре-то ничего не изменилось. Только Севидов стал на доктора поглядывать. Под эти взгляды Ростов снова высунулся – пенальти, 3:2! Еще раз – 3:3! Штрафной – 3:4! Минут за пять до конца в штрафной мне мяч выкатили – я и сам мог пробить, но Пудышеву на дальнюю выкатил. Тот мимо махнул.
– Вот несчастье.
– Через пару дней на тренировке такой же момент – бью и забиваю. Севидов чуть не расплакался.
– Что после матча-то было?
– Как оплеванные сидели. Потом двинули в мою квартиру к ящику шампанского, Еременко-старшего и Андреева из Ростова пригласили. Сергей говорит: "Мы понять ничего не могли. Такого не бывает!" А нам на улицу стыдно было выходить.
– Александр Новиков рассказывал – про него и Газзаева Малофеев запустил слух, что сдали матч СКА.
– Никто не сдавал. Ручаюсь.
– Севидова сняли не сразу?
– Еще какие-то тренировки провел. Затем собрание, приехало начальство. Прощальная фраза Сан Саныча: "Ребята, у каждого тренера своя гордость. Я по всякому, как Иван Иваныч, не умею". Пришел Малофеев – в одной из первых игр вместо Газзаева выпустил Стукашова. При том, что на поле оставался 16-летний Кобелев. Больше мы Валеру на базе не видели.
– Газзаев оскорбился?
– Очень. Ушел в тбилисское "Динамо". В Москве они попали под нашу хорошую серию, всех подряд выносили. Их тоже – 2:0. Валерка все бегал, просил: "Дайте забить". Не дали!
– Юный Бородюк действительно Терминатора напоминал?
– Это чем же?
– Все передние зубы – стальные.
– Не все! Только верхние!
– Тоже неплохо.
– Сам же Борода и рассказывал – когда в "Шальке" перешел, немцы долго уговаривали к дантисту сходить, обычные коронки поставить. А он, простой вологодский парень, отнекивался: "Да на хрена?! Меня и железные устраивают". Еще Сашка жутко операций боится. Как слышит об этом, сразу: "Не-не-не, не дамся…" Если в "Динамо" получал травмы, играл через боль. А в "Шальке" повредил связки голеностопа. В клинике сделали снимок, говорят: "Видите, сустав до конца не сгибается. Сейчас сами все поймете. Давайте вторую ногу, здоровую. Сравним". Глянули – та еще хуже. Врачи в шоке: как же вы играете?!
– Вы тоже в Европе поиграли – в бельгийском "Расинге". Где жизнь подарила встречу с удивительным человеком.
– Вы про Юрия Николаевича Марутаева? О, личность уникальная! Познакомились, когда ему было за 80. А умер в 96. Его родители эмигрировали из России в 1926 году, осели в городке Вавр. Во время Второй мировой вместе с женой Мариной вступил в ряды Сопротивления. Марину за храбрость прозвали бельгийской Жанной д'Арк. В центре Брюсселя зарезала немецкого майора, заместителя военного коменданта.
– Поймали?
– Нет, успела скрыться. Тогда фашисты взяли в заложники 60 мирных жителей и выставили ультиматум – если убийца майора в течение недели не явится с повинной, этих людей казнят. На седьмой день Марина отправилась в комендатуру, во всем призналась. По дороге еще заколола офицера конвоя.
– Что уж мелочиться.
– Юрия тоже арестовали, пытали в гестапо, изуродовали пальцы на руках. Ни он, ни жена никого не сдали. Когда ее приговорили к расстрелу, бельгийская королева Елизавета обратилась к Гитлеру с просьбой помиловать Марину, у которой оставались два маленьких сына.
– Не помогло?
– Нет. Наоборот, фюрер счел расстрел слишком мягкой мерой, заменил гильотиной. Казнили Марину в 1942-м в Кельне. Ее останки потом разыскали и указом королевы Елизаветы перезахоронили на центральном кладбище Брюсселя. А в конце 70-х советское правительство посмертно наградило Марину орденом Отечественной войны первой степени. Вручал его Юрию Николаевичу наш посол.
Суд
– Когда в "Динамо", работали с Канчельскисом не выпивали? Громкая была история.
– Рассказываю. После ухода Прокопенко "Динамо" возглавил Ярослав Гжебик. Каламбурил на моем дне рождения. Было это на сборе в Чехии. Поселили нас в какой-то дыре. Вечером пригласил я в кафе тренеров, персонал. Пиво, сливовица, кнедлики. Гжебик мало пил. Когда ему наливали, указывал на рюмку: "Мне половинчук". С того момента над Димкой Половинчуком все подтрунивали.
Вообще-то Гжебик – мужик жесткий, шумный, вспыльчивый. По раздевалке постоянно летали фломастеры и видеокассеты. Тогда же на тренировках начали использовать датчики, которые отслеживали пульс и частоту сердечных сокращений. К этим цифрам он относился трепетно. А был у нас талантливый мальчишка, литовец, невероятно техничный…
– Томашаускас?
– Точно, Томас! Его, Лабукаса и Казлаускаса в "Динамо" Прокопенко взял. Как-то пришли на тренировку двое – Томашаускас и Лабукас. Спрашиваю: "Третий где?" В ответ невозмутимый голос: "Казлаускас капустой отравился". Мы от смеха чуть не сдохли… Так вот, в первый же день Гжебик сказал Томасу: "У тебя пульс низкий. Недорабатываешь! Смотри, второго предупреждения не будет". Назавтра все повторилось. Гжебик подозвал администратора, кивнул в сторону литовца: "Купи ему билет на самолет и отправляй. Мне такой футболист не нужен".
– Дальше-то и случился скандал с Канчельскисом, завершившийся в суде.
– Да он пьяным в хлам явился на тренировку! Там еще упражнение дали – прыжки через барьеры. Канчельскис на первом же и повис. Когда Гжебик сообразил, в чем дело, пришел в бешенство. Психанул, отменил тренировку. Главное, накануне они общались с глазу на глаз. Ярослав сказал: "Андрей, я очень на тебя рассчитываю. Ты опытный футболист, ребята к тебе прислушиваются. Будешь на поле моим ближайшим помощником". Пожали друг другу руки. И на тебе… Вот это Гжебика взбесило больше всего.
– Канчельскис в одиночку загулял?
– Думаю, нет. Но утром все были в нормальном состоянии. Он же двух слов связать не мог. Стоял опустив голову, что-то мычал. Гжебик выкрикнул: "Андрей, мы о чем вчера говорили? И это твоя помощь?! Спасибо".
Когда "Динамо" попыталось расторгнуть с Канчельскисом контракт, тот потребовал компенсацию, подал в суд. И выиграл! Меня как свидетеля вызвали на заседание. Задали вопрос: "На каком основании вы считаете, что человек был пьян?" – "Пошатывался, разило перегаром…" То же самое говорили остальные.
– И что?
– Но бумаги-то нет! Вот если б Канчельскиса сразу отвезли на освидетельствование, и анализы подтвердили бы наличие алкоголя в крови, в суде у него шансов бы не было.
– А он выступал там и уверял, что не пил?
– Не Андрей – его представитель. Канчельскиса на заседании я не видел.
Развал
– Вы работали главным тренером "Динамо", и шло прекрасно. В какой момент все рухнуло?
– В июле 2012-го последний сбор перед стартом чемпионата проводили в Швеции. Команда набрала ход, выглядела здорово. Даже когда давал передышку лидерам и выпускал молодежь, все получалось. Например, в одном из контрольных матчей 17-летний Панюков хет-трик сделал! Но потом в течении десяти дней все сломалось. Я сразу это почувствовал. Коллектив развалился на глазах.
– Склеить вы не могли?
– К сожалению, нет. Там не должно было быть определенных людей. А они были. Влияли на ситуацию.
– Что же могло произойти за десять дней? Теряемся в догадках.
– Кое-кому было невыгодно, чтоб я оставался у руля "Динамо". Отсюда претензии, распри. Конечно, и ведущие игроки приложили руку. В России они часто общаются с руководством напрямую, через голову тренера. Вы понимаете, к чему это приводит?
– К чему?
– Ты не включил футболиста в состав, ему звонит кто-то из клубных боссов. Слышит: "Тренировки – говно, тренер – клоун". Что еще тот может сказать? И начинается брожение. 11 человек выходят на поле, а остальные – обиженные да молодежь. По крайней мере так в "Динамо" было. Когда авторитет опытных футболистов высок настолько, что любые их слова команда воспринимает как "Отче наш", у тренера два варианта.
– Какие же?
– Либо перетянуть бывалых на свою сторону, либо от них избавиться. Чем быстрее, тем лучше. А то начнут разлагать коллектив. Да еще со стороны кто-нибудь подогреет. Но для этого тренер и президент должны быть в одной упряжке. Как в ЦСКА. Вот Слуцкий меня ни разу не обыграл. Когда в 2011-м в Химках мы победили 4:0, армейские фанаты проезжую часть перегородили, автобус команды заблокировали. Леню костерили на чем свет стоит.
– Помним-помним.
– Слава богу, у Гинера хватило мудрости не увольнять. Весной мы снова ЦСКА хлопнули, я подошел к Слуцкому: "Леня, держись!" И вдруг все перевернулось. Мне под зад коленом дали, а Слуцкий еще долго в ЦСКА работал, кучу трофеев выиграл. Вот что такое доверие! В "Динамо" же руководители говорили одно, а делали совершенно другое. Видел – я им не нужен.
– Свои 0:4 случились и у вас.
– Со "Спартаком"-то? Не хочется ворошить, но… Не все там было чисто, на мой взгляд. На пресс-конференции извинился перед болельщиками за такую ужасную, а главное, безвольную игру. Добавил, что готов к любому решению руководства. Этот матч в "Динамо" стал для меня последним.
– Почему вы отошли от игры, которая в 2011-м принесла "Динамо" успех?
– Начнем с того, что у команды был фантастический атакующий потенциал. Феерили, много забивали. Обезопасили себя, отодвинув игру от своих ворот. Но проблемы-то в обороне никуда не делись. В эту линию требовалось усиление. Прежде всего нужен был надежный центральный защитник.
– Чем не устраивали Леандро Фернандес и Гранат?
– Граната я брал в дубль когда-то как опорного хава. Володя великолепно читает игру, но склонен к авантюрам. К тому же медленный, скоростенки не хватает. Лео – парень золотой, боец, самоотдача сумасшедшая. Прыгучий – что важно для футболиста с ростом 178 сантиметров. А вот в организации атакующих действий слабоват.
– Понятно.
– В идеале центральный защитник должен был таких габаритов, как Рыков, Шуньич. Оба за 190, мощные, полезны при "стандартах". Когда же мяч летает по твоей штрафной через головы защитников, рано или поздно за это накажут.
– В оборону вам так никого и не купили?
– Привезли хорвата Шильденфельда. Однако проявить себя толком не сумел. Уже через месяц я покинул "Динамо", пришел Петреску, начал строить свою команду.
– Правда, что Дик Адвокат в какой-то момент был одной ногой в "Динамо"?
– Да. Но в Махачкале мы обыграли звездный еще "Анжи", следом ЦСКА. Эти матчи решили мою судьбу. Как раз после "Анжи" переговорили накоротке со Степашиным.
– О чем?
– Он спросил: "На каком месте ты принял команду?" – "На 11-м" – "Сейчас она на каком?" – "На третьем" – "Вот видишь. Будешь дальше работать".
– Выходит, если б не Степашин, главным назначили бы Адвоката?
– Думаю, да. Сергей Вадимович – один из немногих, кто меня поддерживал. За это очень благодарен.
Воронин
– Воронин и Самедов резкие перемены в игре "Динамо" увязывали с появлением в вашем штабе Романа Пилипчука.
– Его рекомендовал Лексаков. Я искал помощника, а Пилипчук – толковый специалист, в тактических нюансах разбирается здорово. В 2011-м при всей феерии уязвимость нашей схемы наглядно показал "Рубин". Два матча – два поражения со счетом 0:2. Соперник так прихватывал, что впереди у нас ничего не получалось. Поэтому на сборах всякие ситуации моделировали. Водили футболистов по полю за руку, объясняли, где нужно располагаться, отрабатывали взаимодействия в обороне. Все это лишь для того, чтоб немножко разнообразить игру.
– Значит, версия про Пилипчука права на жизнь не имеет?
– Ладно, приоткрою занавеску. Произошел конфликт интересов. Воронин сказал кое-что в раздевалке. Когда меня не было. Подробности я узнал от Пилипчука. Первая реакция: "Да за такие вещи надо гнать из команды!" Минут через десять Воронин прибежал каяться: "Николаич, вы не так поняли. Я не то имел в виду…" С Пилипчуком, конечно, после этого отношения у него обострились.
А потом в Петровском парке собрались динамовские ветераны, высаживали деревья на Аллее славы. Подошел ко мне Евгений Яковлевич Гомельский, произнес фразу, которую не забуду никогда: "Поверь, Сережа, нет тренера, которого бы спортсмены не предавали".
– В ту минуту проблем еще ничто не предвещало?
– Ну, Андрей уже меньше играл… Первый звоночек был на сборах. Говорю Воронину: "Позади столько матчей, а ты никак забить не можешь. Разве что с пенальти".
– А он?
– Нервно: "Николаич, я не чемпион мира по тренировкам. Сезон возобновится – все будет в порядке" – "Ладно, посмотрим". Но стартовали неудачно. Сгорели дома "Зениту" 1:5, через несколько дней отправились в Питер играть на Кубок. Я решил встряхнуть команду, в основе выпустил Мисимовича. Воронина и Семшова заранее предупредил, что останутся на скамейке.
– Мисимович реализовал пенальти – и "Динамо" пробилось в полуфинал.
– Да, 1:0 выиграли. Оба были расстроены. Наверное, думали, мы опять сольем. Ну а Мисимович свой шанс использовал. Он и в дальнейшем играл неплохо, забивал решающие мячи. Задачу мы выполнили – вошли в четверку. Очка до бронзы не хватило! Если б не арбитр Егоров…
– Который?
– Игорь, нижегородский. В том сезоне в матчах, которые он судил, мы потеряли 15 очков! В Самаре чистейший гол отменил!
– Скажите честно – от Воронина надо было раньше избавляться?
– Да не в этом дело.
– А в чем?
– Играть должен был нормально! Однажды подходит: "Почему в прошлом году доверяли мне, а теперь – нет?" – "Андрей, при Божовиче ты на "банке" сидел. Я нашел тебе место на поле – и ты, как паровоз, потащил за собой команду. Тебя полюбили болельщики, Блохин в сборную вернул. Так нужно держать уровень!"
– Почему же сник внезапно?
– Не знаю, куда все подевалось. Возможно, возраст начал сказываться. Помню, в 2011-м звонит один из динамовских руководителей: "А я Воронина в ресторане встретил. Пьет то-то, то-то и то-то" – "Послушайте, четвертый десяток человеку, перевоспитывать поздно. Он же хорошо играет?" – "Очень!" – "Это главное". Но потом запал ушел.
Если Андрей считал, что я к нему несправедлив, то жизнь все расставила по местам. Его отдали в аренду "Фортуне" Дюссельдорф, где работал Норберт Майер. Тренер, который и открыл когда-то Германии Воронина. Казалось, там уж точно будет играть. Но Майер быстро в нем разочаровался, даже в прессе попрекнул, мол, растерял лидерские качества, пользы никакой.
– При Петреску в "Динамо" Андрей тоже не блистал.
– Разок вспыхнул, забил три "Уралу". И все. Давайте вам лучше про Кураньи расскажу. Он позвонил год назад во время Кубка конфедераций, поболтали на русском. Кевин карьеру уже закончил, трудится на телевидении. Сообщил, что завтра улетает, а мне на динамовской базе сувенир оставил. Заехал, передали пакетик и большую открытку.
– Что за открытка?
– Фотографии Кевина в форме команд, за которые выступал. С количеством матчей и забитых мячей. Рядом, уже по-английски, приписал: "Тренера лучше, чем ты, у меня не было. Я очень хочу, чтоб ты еще поработал в большом клубе. Удачи!"
– Трогательно.
– Отнес домой, а пакетик кинул в машине на заднее сидение и забыл. Думал, фигня какая-нибудь. Через неделю вспомнил, решил посмотреть, что же там.
– Мы заинтригованы.
– Вытаскиваю коробочку, перетянутую лентой, открываю – батюшки, "Ролекс"! С гравировкой! Две фамилии – Силкин, Кураньи. В середине цифра 22 – номер, под которым он играл. Сразу набираю Кевину: "Спасибо огромное! Я в шоке! Знаешь, из моих воспитанников в премьер-лиге заиграло человек тридцать. Так с Новым годом и днем рождения не каждый поздравит. А тут "Ролекс".
– Почему не носите?
– Не люблю часы. Приятно, что Кевин добро помнит. Он же до моего назначения был на поле, как отрезанный ломоть. В одиночестве, на острие. Мяч просто пуляли в его сторону, никакого подбора. Если плотно прихватывали, сделать ничего не мог. Ни игры, ни результата. А я в эту зону передвинул Воронина с Семшовым, – и совсем другой футбол! Команда полетела!
Самедов
– Когда Воронина и Семшова усадили на лавку, руководство давило на вас?
– Нет! К тому же кто-то из них бросил в интервью неосторожную фразу. Дескать, пока мы в порядке были, то и команда играла. Остальные как будто ни при чем. И парни набычились, началась конфронтация… Сейчас вспоминаю финал Кубка с "Рубином". Честно вам скажу – впервые в жизни я шел на установку, не представляя какие фамилии назову. Перебирал в голове варианты, сомневался до последнего.
– Выпускать ли Воронина с Семшовым?
– Да. В итоге вышли оба, причем Андрей – с капитанской повязкой. Решил, что не имею права лишать ребят финала. Плюс другой момент держал в уме.
– Какой?
– Календарь был суровый, матчи шли через два на третий. Бердыев устроил "размен" – в Махачкале лидерам "Рубина" дал передохнуть. Мы такой возможности не имели, потому что за медали бились. А Семшов и Воронин накануне за дубль отыграли, у них был лишний день отдыха.
– Семшов в дубль отправился за то, что в матче со "Спартаком" после замены демонстративно не пожал вам руку. Потом еще и в газетах приложил.
– Давайте по порядку. Мы ведем 1:0. Тут Семшов оголяет зону, несется на чужую половину поля к угловому флажку кидать аут. Дальше потеря, контратака, в центре, где должен быть Игорь, – дыра. "Спартак" забивает, и я Семшова меняю. Он кипит. Через пару дней на динамовском сайте публикуют его покаянное письмо. Звонят мне из клуба: "Семшов извинился за свое поведение". Отвечаю: "Да мне его извинения не нужны. Пусть у ребят прощения попросит. А то вы за него трактат наваяли…"
– Что Семшов?
– Приезжает на базу. Подзываю: "Игорян, нет проблем, продолжаем работать. Но! Перед командой надо извиниться. Сейчас игроки выйдут на поле, скажи два слова" – "Ладно". Все, вопрос закрылся.
– Семшов извинения перед строем воспринял болезненно.
– Ну… Футболист амбициозный, считает, что всегда прав. А сейчас он тренер – и на многое уже смотрит другими глазами. Сам говорил мне об этом. Еще недавно при встрече спросил: "Сергей Николаевич, у нас ведь с вами конфликта не было?" – "Нет, конечно. Тебе какие-то решения могли не нравиться, но я все делал только в интересах команды".
– С Самедовым тоже пересекались?
– Нет. Вот этого человека я не понял. Он заключил с "Динамо" новый контракт. Вскоре от Юрия Исаева, президента клуба, узнаю: "Агент Самедова сказал, что Саша желает перейти в "Локомотив". Отвечаю: "Если парень не хочет в "Динамо" играть – зачем удерживать?"
– Логично.
– Мы были на сборе в Австрии, Самедов мне ничего не говорил. Лишь перед отъездом подошел, пожал руку, поблагодарил за совместную работу. Вдруг наутро читаю в интервью: "Покинул "Динамо" из-за Силкина". Я охренел! Если что-то не устраивает, будь мужиком! Скажи в глаза! "Мне не нравится это и это. Ухожу из-за тебя". А вот так, из-за угла…
– В деньгах от перехода Самедов выиграл?
– Разумеется. Ушел на повышение. Просто перед болельщиками надо было как-то оправдаться, вот и перевел на меня стрелки. Самедов сменил кучу клубов, но лучший футбол показывал у меня в "Динамо". Знаете, почему?
– Нет.
– Да потому что все забыли, что у него очень высокая стартовая скорость. Я Семшову, его другану, втолковывал: "Из пяти передач ты минимум три отдаешь Самедову. В ноги. Но в обводке он не силен, будет назад отыгрываться или поперек. Давай на ход! В коридор между крайним защитником и центральным. Когда Саша на скорости в штрафную врывается, это всегда опасно".
– Семшов прислушался?
– Да. В том сезоне Саша 16 голевых раздал! Вот его игра! А сейчас из Самедова зачем-то Бекхэма делают…
Книжка
– Юный Кокорин каким помнится?
– Одно время за рулем гонял так, что в клубе все за головы хватались. А когда его в "Анжи" продали, я в "Динамо" уже не работал. Вот и рубанул в интервью: "Как же можно с таким игроком расставаться?! Что болельщики скажут?" Понятия не имел, что на следующий день у них встреча с динамовским руководством. Говорят, фанаты там в выражениях не стеснялись. Наутро посыпались угрозы.
– Вам?
– Да! "Ты чего язык распускаешь? А то мы можем…" Ну и в таком ключе.
– Звонили неизвестные люди или кто-то из ваших бывших начальников?
– Второе. Я даже слушать не стал: "Пугать меня не надо. Говорю то, что думаю. А знаю гораздо больше, чем могу сказать".
– Смолов серьезные книжки читает. А Кокорин?
– Как-то вручил я Сашке замечательную книжку – "Игрок в гольф и миллионер. Техника чемпионства". Автор – Марк Фишер. Читали?
– Нет.
– Зря. Что-то потрясающее! Мне кажется, это должна быть настольная книга для любого человека, не только спортсмена. Я за два дня проглотил. Сашка же читал долго-долго. Кирилл Панченко, которому потом тоже дал, управился быстрее.
– Как вам сообщили, что игрок "Динамо" собирается сдавать матч "Рубину"?
– Это июнь 2011-го, я еще был в должности исполняющего обязанности. В Казань прилетели в день игры. Подъехали к гостинице. Сидел рядом с Димой Хохловым, ждал, когда футболисты выйдут из автобуса. Тут звонок, номер незнакомый. "Сергей Николаевич, мы за вас очень переживаем, нам симпатична ваша команда. Но сегодня она будет "сливать". Я выдохнул в трубку: "Кто?!" – "Извините, этого сказать не могу. До свидания".
– Так и не назвал фамилию?
– Нет. Я сразу набрал Роме Дьякову, исполнительному директору. В Москве подключили связи, попытались "пробить" номер, но выяснилось, что он ни на кого не зарегистрирован. Концов не найти.
– Ваши действия?
– С Хохловым долго обсуждали – верить? Нет? В итоге выпустили тот состав, что изначально планировали.
– Получили 0:3.
– Три "стандарта" – три гола. Нам забили с углового, со штрафного и с пенальти.
– Для себя разобрались, что это было?
– Скорее всего, провокация. Неудачно сыграла вся команда, обвинять я не вправе. История с Малофеевым многому научила.
– После отставки из "Динамо" в себе сомневаться не начали?
– Ни в коем случае. Наоборот, убедился, что могу работать и на этом уровне. Сколько лет прошло – команду до сих пор вспоминают. Время от времени на улице, в магазине подходят люди, говорят одну и ту же фразу: "Я – не динамовский болельщик, но хочу вам руку пожать. За тот сезон". А на турнире "Негаснущие звезды" как-то от Ярцева услышал: "Серега, у тебя команда не играла, она – пела!"
– Золотые слова, Сергей Николаевич. Жаль, продлилось недолго.
– Жаль! Ничего. Еще споем.
