Игорь Куделин. Как я стал банкротом
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Игорь КУДЕЛИН, родился 10 августа 1972 года в Таганроге
Серебряный призер чемпионата мира (1998) и бронзовый призер чемпионата Европы (1997)
9-кратный чемпион России в составе ЦСКА
С 1991 по 2007 годы играл за ЦСКА, "Локомотив" (Минеральные Воды), УНИКС (Казань) и "Локомотив" (Ростов-на-Дону), "Простежов" (Чехия)
В 2008-2014 годах – скаут, тренер команды "Локомотив-Кубань" (Краснодар)
Легенда баскетбола 90-х сидит напротив нас. Голос его глух, взгляд темен. В Москву прилетел на три дня. В том числе – чтоб встретиться с нами. Мы знали – дела Куделина плохи. Поверить не могли, что настолько.
РАЗДОРЫ
– Слышали мы, знаменитый баскетболист Куделин – банкрот. Это правда?
– Да. Все началось с покупки в Москве квартиры. Разделил ее с Илоной, бывшей женой, и, выплатив ипотеку, уехал в Краснодар.
– Большая квартира?
– Нет, влез в долги и взял трешку.
– Вы были звездой российского баскетбола. Пришлось хвататься за ипотеку – чтоб купить трехкомнатную квартиру?
– Ну да. Хотя контракт у меня для середины 90-х был баснословный. В 1996-м – 180 тысяч долларов в год. До этого 130 тысяч, 70. Все вкладывал в жилье.
– Какой у вас был кредит?
– 15 миллионов рублей.
– Как понимаем, подкосил развод?
– Я бежал из той семьи. Просто бежал! Хотя прежде и подумать не мог, что разведусь. Если теще покупал квартиру, даже мысли не было переписывать ее на себя. Вот и считайте: квартира в центре Таганрога для тещи – раз. Продуктовый магазин в том же Таганроге – два.
– Тоже оформлен на тещу?
– На Илону. Единственное, что по суду мне вернулось – половина этого магазина. Полтора миллиона рублей. Но сейчас кризис – неликвид! Еще в 1997-м приобрел участок, построил дачу. В Москве на Кутузовском за 16 миллионов купил квартиру дочке.
– А участок – в родном Таганроге?
– Да, дом на побережье. Сезон завершался – сразу туда на недельку. К 26 годам у меня было все! За счет контракта с ЦСКА кормил три семьи. Свою, родительскую и родителей жены. Сеструхе помогал. Вот так все и ушло.
– Сколько было скоплено к окончанию карьеры?
– 12 миллионов рублей. По тому курсу – 400 тысяч долларов.
– Почему сломалась семейная жизнь?
– Илона – замечательный человек. Развелся я не с ней, а с тещей. Из-за того, что для Илоны мужем стала ее мама. Все решения в семье принимались по ее советам. Она-то и подвела к идее – купить трехкомнатную.
– Прежде была двушка?
– Да, от ЦСКА. На Рублевском шоссе. Нам надо было закрывать ипотеку сразу, эту квартиру продавать. Приходит мужик: "За 14 миллионов беру!" Я жену подталкиваю: "Соглашаемся…" До этого с Андреем Ватутиным советовался, тот сказал: предложат 14 – отдавайте, не думая. Цены скоро упадут до 8 миллионов.
– Он так знал рынок?
– Думаю, было предчувствие кризиса. Постоянно же общался с Михал Дмитричем (Прохоровым. – Прим. "СЭ").
– Так образовался первый долг?
– Занял 10 миллионов, добавил 12 своих. Новая квартира в том же районе обошлась в 22 миллиона. Вот первый долг – повисло 10 миллионов! Жена за 14 старую квартиру продавать отказалась, больше ни одного покупателя не пришло. Спустя два года еле-еле продали за 9,900. При том, что вырос доллар.
– В какой момент почувствовали, что финансовая удавка затягивается?
– Если б не ипотека, мог бы спокойно жить, заниматься любимым делом. Пока не влезли в эту историю – все было отлично! Андрей Ведищев позвал в "Локомотив". Зарплата отличная – 240 тысяч рублей. Но 260 ежемесячно должен отдавать.
– Ипотека долларовая была?
– К счастью, рублевая. Но не спасло. Как начинается нехватка денег – в семье раздоры. Потом и оклад мне урезали, я ипотеку вообще перестал выплачивать.
– Тут уж не только в семье будут "раздоры".
– Началась ругань с банком. Звонки с утра пораньше: "Когда собираетесь рассчитываться?"
– Чем-то грозили?
– Отобрать эту квартиру.
– Жути коллекторы наводили?
– Тогда – нет. Зато потом…
КОЛЛЕКТОРЫ
– В команде тоже не ладилось?
– В "Локомотиве" чехарда с тренерами. Я вроде работаю – но постоянно отлучаюсь то на купли-продажи, то на банковские дела. Естественно, полностью в тренировочный процесс не вовлечен. Когда наконец продали эту несчастную "двушку" и пытались закрыть ипотеку, Кястутис Кемзура сказал: "Ладно, пусть едет, решает свои вопросы. На сборах он мне не понадобится".
– Прекрасный человек.
– Дальше – приход Божидара Малковича. Конфликт с ним, уход в дубль, разлад в семье… И я встретил другую женщину, Майю.
– Вот как?
– Видел же – дома ко мне относятся не как к отцу и мужу. Есть теща, которая всегда даст совет.
– Так и не ужились с ней?
– Это лиса первой категории: "Мой любимый зятечек…" А что уж за глаза говорила – не представляю. Потом-то мозг мне вынесли. "Плохой отец ребенку" и все в таком духе.
– Кто был инициатором развода?
– Я. Расстались за три месяца до юбилея – 20 лет совместной жизни. Я уже не мог никого видеть. Взял несколько спортивных сумок и ушел, снял квартиру.
– Брачного контракта у вас не было?
– Нет, конечно. Что-то оговаривали на словах. Позже выяснилось – их мало.
– Судились?
– Квартира дочки в Москве – это не обсуждается. Подарок ей. Но все остальное, включая дом на побережье? Были долгие мытарства, куча денег ушла на адвокатов. В конце концов удалось отсудить лишь половину магазина. Тем временем долги накапливались, мне уже заблокировали карты…
– Илона живет в Москве?
– Да.
– Вышла замуж?
– Понятия не имею. Даже не знаю, чем занимается. Когда надо было трудоустраиваться, я позвонил. У меня на даче документы остались – диплом о высшем образовании, военный билет.
– Не отдали?
– Сказали – не о чем нам разговаривать.
– А дочка?
– Насте – 21 год. Изредка беседуем по телефону. Когда на тебя каждый день давят, настраивают против отца… Этот момент я уже пережил. Надеюсь, повзрослеет – сама захочет общаться.
– Что сейчас с той квартирой, из-за которой развалилась ваша семья?
– Мы от нее избавились, полностью закрыв ипотеку. Какие-то долги раздал, купил себе в Краснодаре небольшой дуплекс за 6 миллионов. Тогда у меня еще была постоянная работа в "Локомотиве", взял два "потреба". Один на 200 тысяч, другой – на 400. Чтоб сделать ремонт. Еще автокредит на миллион. Но машину давно продал.
– Сейчас на чем ездите?
– Уже два года – на маршрутке. От бомжа отличаюсь тем, что одет получше. Исключительно за счет того, что ЦСКА помогает ветеранам. В чем не нуждаюсь, так это в экипировке. Как-то меня на границе тормознули, не выпускали в Турцию. Пришлось срочно искать 40 тысяч. Продал свою цепочку с крестом. Вот такая жизнь: кредит получил, отдал, снова получил. Картошки насобирал, купил яиц, колбасы…
– Ощущение, что вас сглазили.
– Вот о чем стараюсь не думать, так об этом. Когда уходил, в той семье мне много чего желали. Теща так и сказала: "Разводом ты сломал себе жизнь". Наверное, какие-то флюиды вслед были посланы.
– Когда уперлись в стену, до настоящей депрессии дошло?
– Это вы про "отчаяние"? Когда руки опускаются? Бывало. Ты бьешься, бьешься – а "выхлоп" нулевой!
– Выпивать не начали с горя?
– Мог накатить. Но это не значит, что я сидел, стучал таранкой об стол: "Какой сегодня день недели?" Не было такого! Немножко выпьешь – вроде полегчало. Утром просыпаешься – а проблемы не ушли, только хуже на душе.
– В большой баскетбол вернуться реально, устроиться тренером?
– Закидывал удочки в Грецию, Индию, Катар. Интерес есть. Но для начала нужно как минимум забрать свой загранпаспорт. Найти три миллиона рублей, чтоб полностью очиститься.
– Еще раз – из чего сложился трехмиллионный долг?
– Два кредита. Адвокаты. Мелочи.
– Когда у вас загранпаспорт отняли?
– Он просто закончился. Новый оформил, но что толку? Всё под арестом! Хорошо, машины нет. А то любой ДПСник тормозил бы по номеру автомобиля. Очень стыдно, конечно. Словами не рассказать, как стыдно.
– Нынешнюю квартиру отобрать у вас могут?
– Половина записана на сына, Илюху, ему три с половиной года. Это единственное жилье. Ту половину магазина, которую мне присудили, переоформил на отца. Чтоб банк не отнял.
– Так как состоялось знакомство с коллекторами?
– Уже прошел суд с банком – а оттуда продолжали названивать. Повторяли, как мантру: "Вы нам должны миллион четыреста…" Хотя сумма совсем другая!
– Странно.
– Психологический трюк. Пытаются вывести из себя. Не у каждого терпения хватит. Понятно, сидят там на телефоне люди без высшего образования, но на какие-то разговорные трюки их натаскали.
– Что услышали от коллекторов?
– Названивали еще до принятия судебных решений. Как у всех: "Сейчас приедем, будем е**ть тебя, твою семью, всех". Я выписал статьи уголовного кодекса, спокойно им зачитал. Звонить стали реже.
ШКОЛА
– Как встретили новую любовь?
– Всем иностранным тренерам "Локомотива" дома подключили спутниковые каналы. Мне – нет. После тренировок шел в спортбар, где Майя была управляющей. Смотрел Евролигу, Кубок УЛЕБ. Мы познакомились, когда американцы играли последний матч Олимпиады с сербами. Это август. Сначала ее день рождения, потом мой.
– Она была свободна? Или увели?
– Прожила лет пять гражданским браком с офицером.
– Когда отношения только начинались, Майя знала, что вы в долговой яме?
– Разумеется. Я ничего не скрывал. Но тогда мы верили в наше правосудие. Надеялись, получим деньги за дачу – и с долгами сразу рассчитаемся. Кто ж мог подумать, что так все обернется…
– Майя по-прежнему работает в спортбаре?
– Нет, я заставил уйти. После того, как забеременела. Сейчас занимается ребенком.
– Ее терпению можно позавидовать.
– Она увидела во мне человека, который ее "зажег". У Майи тоже был сложный период, хотела уехать из страны. Главное, мы встретились, у нас прекрасный сын. Как настоящая жена, во всем меня поддерживает. Именно она предложила открыть в Краснодаре баскетбольную школу. Я-то в успех не верил.
– Вы же тогда сидели без денег?
– Заняли сто тысяч рублей. Оплатили аренду, купили мячи, инвентарь.
– Краснодарскую "Спарту", как понимаем, вы больше не тренируете?
– Нет. Давайте по порядку.
– А давайте.
– После ухода из "Локомотива" я оказался на улице. Тут родилась идея со школой. С сентября 2015-го арендую зал, провожу тренировки. Что-то плачу помощнику. Немного остается на жизнь. В какой-то момент позвали главным тренером в "Спарту". Команда Кубанского технологического университета, выступает в студенческой лиге ВТБ. Деньги предложили мизерные.
– Сколько?
– 12 тысяч рублей. Даже их не платили. Три месяца отработал и решил – хватит. Лучше заниматься детьми в собственной школе. Беру всех желающих, никому не отказываю.
– Цена?
– Старший возраст – четыре тысячи в месяц. Младший – три. Первое занятие бесплатно. Иногда иду на уступки родителям. Какие-то скидки, если ребенок болеет. Хотя мне аренду никто не пересчитает – отдавай две тысячи в час!
– Кого-то из мальчишек выгоняли?
– За драку. Забежал в раздевалку руки помыть – там потасовка. Парень умолял не отчислять, говорил, что без баскетбола жить не может. Через полтора месяца стартовал новый сезон, решил взять его обратно. Не пришел!
– В потасовке участвуют минимум двое.
– Второй тоже начал чудить. Прозанимался недолго и переключился на айкидо. Думаю, папа за него решил: "Раз тебе в прошлый раз настучали по голове, должен уметь защищаться".
– После "Движения вверх" прибавилось у вас учеников?
– Я так радовался – в один день было двенадцать звонков: "Хотим записаться"! До зала дошло человек пять. А через неделю энтузиазм иссяк. Я никогда не навязываюсь родителям: "Вы мальчика водите, из него получится баскетболист". Всегда говорю: "Подождите меня расспрашивать о деньгах! Сначала послушайте, что вам ребенок скажет – нравится ли ему атмосфера? Как тренер работает?" Может, пацану хочется ногой мяч пинать.
– Да. Иван Иваныч Едешко прямо похож. Любого за воротник заткнет. На последних кадрах я даже расплакался. Представляете, когда в 35 меня из баскетбола провожали, слез не было. А тут накатило. Правильно говорят: с возрастом становишься сентиментальнее.
– Едешко – удивительный.
– Это вы не видели, что он с картами вытворяет! Как попадает в его руки колода – все, начинается волшебство. Миллион фокусов. Помню, совсем молодыми поехали в турне по Испании. Так Иван Иваныч нам казался Игорем Кио. Колода летала, карты прятались…
– Какие скрытые достоинства у Едешко.
– Первые джинсы он мне подарил!
– За что?
– Заметил, наверное, в чем я хожу. Это 1991-й, мой первый сезон в ЦСКА. В Саратове накануне ключевого матча заглянул к нему в номер, а джинсы лежат. Еще с этикеточкой. Я такие голубые-голубые разве что в кино видел – когда показывали "Коммандо" со Шварценеггером. Не выдержал: "Красивые какие, Иван Иваныч!" Он усмехнулся: "Три трехочковых подряд забьешь в игре – твои!" Пришлось забить.
– Сдержал слово?
– Отдал! Сразу!
– Не болтались?
– Идеально сели. У нас с Едешко размер один, как выяснилось.
МАЛКОВИЧ
– Как вас убирали из тренерского штаба "Локомотива"?
– В моем контракте был пункт о четком распределении обязанностей. Но сербы во главе с Малковичем представили историю нашей размолвки так, как им удобно. На тренировке он решил освободить Сашу Груича, ассистента, от бумажного скаутинга. Ни с того, ни с сего поручил мне. Я сказал, что заниматься этим не буду, времени нет. В ответ понеслось – "иди тогда", про "пичку материну" вспомнил… Затем позвонил Ведищеву, он подтвердил мне по телефону, что я отстранен. До этого Малкович заявил то же самое. Так и разошлись.
– Ведищев сразу принял его сторону – не выслушивая вас?
– Ну-у… Малкович – авторитет! Кто такой Куделин?
– Тоже авторитет.
– Наверное, Андрей Владимирович устал терпеть мои постоянные проблемы с деньгами.
– Кто-то из старых товарищей позвонил, предложил помощь?
– Помогли Тараканов, Карасев, Пашутин-старший, Саврасенко. А по-настоящему выручил Ватутин, ему я должен 10 тысяч долларов. Занимал и у людей не из мира баскетбола. В том числе у пенсионеров, родительских друзей. Стыдно, но не было выхода. Как только найду деньги – со всеми рассчитаюсь. Да, еще спасибо Моне, Вяльцеву, Воронову, Диме Соколову. В прошлом году детям в моей школе не хватало инвентаря, формы. Сбросились парни по 15 тысяч рублей – купили! Помог и агент Обрад Фимич, передал 25 тысяч. Вы поймите, одно дело тренироваться на паркете, другое – на резинке. Там любой кожаный мяч быстро стачивается.
– Из вашего поколения многие стали тренерами – братья Пашутины, Карасев, Базаревич… Люди на виду.
– Что-то я упустил – когда влез в кредитную историю. Все это мешало сосредоточиться на баскетболе. Надо было искать деньги. Второй неправильный шаг – сразу идти в помощники. Мой друг Карасев поступил мудрее. Поработал с дублем, второй командой "Триумфа", набил руку. Только после этого стал ассистентом Хомичюса.
– Кажется, Мирсад Туркан говорил – из вас вышел бы отличный тренер.
– Я вижу суть игры, "размены"! Все, над чем работают скауты, что прорабатывается на тренировках – ни одного секрета для меня. Но… Но, но, но!
– Что "но"?
– Буду ждать своего шанса! 45 – это немного. Вон, Малкович возглавил "Локомотив" в 59.
– Хороший он тренер? Или раздули?
– К моменту прихода в "Локомотив" – раздули. Когда-то считался хорошим.
– В чем слаб Малкович? В чем силен – все знают.
– Вы знаете? Лично для меня это загадка. Он что, психолог? Нет. Тактик? Да я ни разу фломастер в его руке не видел! Малкович уже не подходит к макету. Рисовали схемы его помощники, Папахацис и Груич. Бронза "Локомотива" – их заслуга. Они и тренировки вели. А Малкович брал телефон, уходил за площадку. Потом собирал игроков, какая-то жестикуляция. Всё!
– Это самый слабый тренер в вашей жизни?
– Да. Кемзура и Филиповски в "Локомотиве" трудились гораздо больше. Просто у них подбор игроков был хуже.
– Кто из тренеров для вас номер один?
– В моей карьере – конечно, Еремин! С громадным отрывом! Тончайший тренер. В 1998-м на чемпионате мира в полуфинале с Америкой это он придумал размен, Моргунова на Кисурина. Не главный тренер Белов, а Еремин! Все замены подсказывал он!
– Сработало.
– Да. Эффект неожиданности.
– Чего не хватало Белову, чтоб дотянуться до такого же тренерского уровня?
– Хитрости. Как в игре – у них же разные позиции. Еремин – разыгрывающий, читал все, словно в шахматах, на два-три хода вперед. А Белов на что заточен? "Дайте мяч, я забью".
– Как же вы после эпохальной победы над американцами золото упустили?
– В финале с Югославией долго вели в счете. Проблемы возникли в концовке. Со стороны соперника начались провокации, тычки. Надо было сдержаться, не реагировать, а наши отвечали, зарабатывали фолы. Юги с линии штрафных не промахивались. А на последней минуте Михайлов проиграл подбор Ребраче под своим щитом. В итоге – 62:64. Я бы не рассуждал здесь о тренерском гении Желько Обрадовича или Ивковича, который входил в его штаб. Мы сами игру отдали! Вот что обидно!
– У югославов в предыдущем поколении главным провокатором считался Жарко Паспаль. А в этом?
– Самые подлые – Топич, Лончар и Томич. Могли незаметно от судьи по "хозяйству" засадить. Про плевки, толчки в спину, удары локтем исподтишка и не говорю. Зато Бодирога с Томашевичем на площадке всегда вели себя корректно, никаких грязных приемов.
– Какая фраза Еремина и сегодня с вами?
– "На балу удачи все друзья". Любой известный спортсмен вам расскажет, о чем это. Каждый прошел. Сколько всяких прихвостней, пока ты при славе, сколько занимали без отдачи.
– Рекордный долг, который вам не вернули?
– 25 тысяч долларов. Брал не баскетбольный человек.
– Попрощались с этими деньгами?
– Давно. Хотя был невероятный случай. Позвонил знакомый, десять лет назад занявший 10 тысяч долларов. Поинтересовался: "Как дела? Как здоровье? Вот хочу вернуть…"
– Фантастика.
– Я думал, так не бывает. Сейчас общаемся. Еще остался товарищ с тех времен. Лежал я в госпитале Бурденко после операции на ахилле. На соседней койке обычный военный. Порвал "кресты", играя в футбол. Жил с супругой и двумя дочками в общаге министерства обороны, потом устроился куда-то охранником. Помогал ему. Вошел в баскетбольную тусовку, назначили директором баскетбольного центра "Химки". Выручал мою первую семью, когда я был в разъездах, а дочка болела… Сейчас у него буду жить три дня.
НБА
– Однажды Анатолий Мышкин сыграл против Ларри Берда – и сказал самому себе: "Кажется, я ноль в баскетболе". У вас такие открытия были?
– Да, когда играли в Штатах за сборную против университетских команд. В каждом матче нам привозили по двадцать с лишним очков. Но еврокубки закалили. Там не раз побеждали соперников, укомплектованных американскими легионерами. Поэтому в тренировочный лагерь "Миннесоты" летом 1996-го ехал без всякого страха. Мне уже было 24, цену себе знал. Никакого трепета перед этими Гарнеттами не испытывал. Понимал – позвали меня не для того, чтоб забивал сверху. Другие качества привлекли – техника, видение поляны, ну и, конечно, трехочковые.
– Сколько провели в "Миннесоте"?
– Восемь дней. Пять – тренировочных, три – игровых. В матчах с "Кливлендом" и "Атлантой" очков маловато набрал. А в последнем, с "Нью-Джерси", освоился и отгрузил двадцатник, стал самым результативным в команде. Забил шесть трюльников из девяти.
– Юный Гарнетт совсем не впечатлил?
– Не особо. Гуттаперчевый мальчик, без броска. Трехи тогда не пулял. Да, прыгучий – но они все такие. В лагере "Миннесоты" были люди, которые мяч толком вести не могли. Зато как летали! Одного запомнил – Андре Джордан. С двух ног, едва заступив за штрафную линию, вколачивал сверху! При этом с метра в кольцо с трудом попадал. Еще был Стефон Марбэри, четвертый номер драфта. Мощный афроамериканец, выросший в гетто. С простреленной пяткой.
– Разглядели шрам?
– Нет. Это позже вычитал где-то о боевой юности Марбэри.
– Сергей Базаревич, первый русский в НБА, рассказывал нам, как встретили его в "Атланте": "Выхожу на площадку, черный парень, местная полузвездочка, тычет пальцем, ухмыляется: "Кто это?!"
– Ко мне ребята отнеслись нормально. Не было пренебрежения, мол, приехал какой-то русский перец… Наверное, увидели на тренировках, что со мной стоит считаться. Оценили легкость, с которой трехочковые летели в кольцо. За эти восемь дней я почувствовал, что НБА – не заоблачный уровень, можно там играть. И когда годы спустя многие отговаривали Кириленко от "Юты", я, наоборот, убеждал: "Андрюха, езжай!"
– Что ж сами в Америке не задержались?
– К сожалению, не оказалось рядом человека, который сказал бы: "Парень, это НБА! Оставайся, и ни о чем не думай!" Надо было порвать обратный билет и подписать контракт с "Миннесотой". А я был молодой и глупый. Хотел в НБА – но не до умопомрачения. К тому же другие факторы повлияли.
– Какие?
– Во-первых, фраза Еремина перед отъездом: "Куда собрался? Мы сделаем такое предложение, от которого ты не сможешь отказаться!" "Миннесота" давала 180 тысяч долларов за сезон. Как и ЦСКА. Но там налоги съедают около 50 процентов, здесь – 13. Есть разница?
– Это понятно. Что было во-вторых?
– Руководители клуба все хитро рассчитали. Опять же накануне вылета вручили нам с женой ордер на двухкомнатную квартиру.
– Кажется, служебную.
– Верно. Но я остался в ЦСКА, и через полгода квартиру разрешили оформить в собственность. Была и третья причина. Теща.
– ???
– Твердила на полном серьезе: "Какая Америка?! Она в 2000 году под воду уйдет!" Сегодня это кажется смешным и нелепым. А на исходе ХХ века многие готовились к концу света.
– Неужели вы настолько впечатлительны?
– На меня больше подействовала реакция жены, которой теща все уши прожужжала. Еще и рожать отговаривала в Штатах – Илона же была беременна. Теща не доверяла американским врачам, пугала, что ребенок там может не родиться. В общем, накрутила так, что Илона сказала: "Я никуда не полечу!"
ПРЕМИЯ
– Когда пожалели, что не остались в "Миннесоте"?
– В сентябре 1997-го. Порвал ахилл и понял, что теперь на гарантированный контракт в НБА уже никто не пригласит.
– В ЦСКА-то с деньгами не обманули?
– Ну что вы! Правда, был момент – полгода ни копейки не платили. Я травму залечивал. Тяжелый во всех смыслах период. Рассчитались с долгами в феврале, когда клуб начал финансировать Михал Дмитрич. Пришел от него человек, вручил каждому по "кирпичу".
– Наличными?
– Да. Тогда это было в порядке вещей. Мне дали сто тысяч долларов. Засунул в рукав пуховика, прыгнул в машину – и домой. Кстати, вложил удачно. С Дайнеко и еще одним компаньоном выкупили землю в поселке на Клязьме, построили коттедж. Когда продали, я получил свою долю – 12 миллионов рублей. Надо было дальше это направление развивать, а я, дурак, вбухал все в ипотеку…
– В середине 90-х где-то в России платили больше, чем в ЦСКА?
– Например, в том же 1996-м Владимир Родионов звал в "Автодор". Предлагал астрономическую сумму по тем временам – 360 тысяч долларов в год! Но ребята, поигравшие в Саратове, предупредили, что обещания там часто не выполняются. Я решил не рисковать. А Родионов, говорят, до сих пор должен игрокам около трех миллионов долларов.
– Про зарплату выяснили. Какие в ЦСКА были премиальные?
– За выездную победу давали 25 тысяч долларов на всю команду. За домашнюю – 10 тысяч. Еремин вел специальный журнал, выставлял игрокам оценки – от этого зависела премия. Плюс раньше на матчи еврокубков можно было заявлять не двенадцать человек, а десять. Но с двумя парнями, которых не включали в протокол, мы всегда делились. Вообще самые памятные премиальные в карьере связаны не с ЦСКА.
– Мы заинтригованы.
– Знаете, сколько нам выплатили за серебро на чемпионате мира 1998-го? По четыре тысячи долларов! Я был поражен. Да испанцы только за попадание на турнир получили в три раза больше!
– Досадно.
– Зато в Минеральных Водах история вышла смешная. Предсезонный турнир в Стамбуле. После матча с "Улкером" тренеру Римасу Гирскису позвонил из Москвы Анатолий Сухачев, хозяин "Локомотива". Он в этот вечер в казино отдыхал. Узнав, что мы проиграли, опечалился. Потом спросил: "Еще какие новости?" – "Драка была", – ответил Гирскис. Сухачев оживился: "Ну и кто кого?" – "Кудя за Вову Каранкевича вступился, Асима Парса уложил. Со скамейки сразу все вскочили, помахались стенка на стенку…"
– А Сухачев?
– Прогудел в трубку: "Шикарно! Всем премия – по тысяче долларов!"
– Из-за чего драка вспыхнула?
– Парс – рыжий, высоченный, в сезоне-2006/07 за "Локомотив-Ростов" играл. С Каранкевичем обошелся по-хамски. Оттолкнул, в дыню двинул. Я вмешался. Опрокинул этого Парса броском через бедро.
– Вот так картина.
– Да уж. Человек ростом 215 сантиметров падает красиво. Дальше заваруха, судьям, которые кинулись разнимать, тоже досталось. Турнир-то предсезонный – в зале ни охраны, ни полиции.
ФОНТАН
– В вашем ЦСКА мордобои случались?
– С Корневым я подрался на тренировке. Какая-то глупая обида: отдал хороший пас – а он в очередной раз промахнулся из-под кольца. Затронули матушку. Ну и дошло до кулаков. Еремин меня из зала выгнал. Сказал, что я "звезда". Мы как раз из Тель-Авива вернулись, где я последним броском издалека "Маккаби" высадил.
– Не тогда ли он выписал вам в наказание четыреста бросков?
– Вот у вас память-то… Четыреста бросков было за Саратов. Выиграли там, крепко загуляли с Васей Карасевым. А вылет ранний. В аэропорт к 6 утра добрались сами, без команды. Там Еремин объявляет, когда будет тренировка. До нас доносится: "Для игравших, завтра – в 11.00. Для тех, кто мало играл, сегодня вечером…" Дернуло ж нас голос подать, переспросить: "Во сколько?"
– Что Еремин?
– Отыскал нас глазами в задних рядах: "У вас – по прилету!" Правда, дали нам чуть-чуть дома поспать. Вася явился в зал с перемотанной рукой – уверял, что в столкновении с Пашутиным повредил. Правую, бросковую. Над ним сжалились, выписали облегченный режим. А я и бегал, и бросал.
– Саратов способствовал загулам. По себе знаем.
– У любого спортсмена в этих городах есть "прикормленные" места. Все идет по кругу! Думаю, сейчас – то же самое. В семье мы одни, на площадке – другие, в отпуске – третьи. Смотрели фильм "Тайное окно" с Джоном Деппом?
– Ага. О раздвоении личности.
– Да там растроение! Я к чему? Вот если ты одинаковый везде – и в отпуске, и в семье, все у тебя хорошо. Гармония с организмом. Как правило, у таких карьера складывается удачно.
– Тогда скажите – в какой момент в Саратове поняли, что пора бы остановиться?
– Там лишь время могло остановить. Мы ж не просто сидели, заливали в себя. Нет! Там и баня, и дискотека… А в Самаре, помню, так погуляли, что в ресторане фонтан разобрали. Бутылки в него бросали. Потом с какими-то бандюками познакомились, они, смеясь, помогали нам этот фонтан ремонтировать. Вместе камни обратно затаскивали.
– Андрей Фетисов уверял нас, что способен ящик пива употребить – и не упасть. Под какую цифру подпишетесь вы?
– Пять бутылок. Максимум!
– Что-то слабенько.
– Году в 1993-м с моим юношеским тренером по-простецки сели в парке Таганрога. Спрашивает: "Пивка возьмем?" – "Давайте. По паре бутылочек…" Он смотрит на меня: "У нас же долгий разговор! Какие "пару бутылочек"? Ящик!" Ну, взяли. На пятой бутылке я сломался. Ну, не лезет мне это пиво!
– А что любили?
– Что любил… Водку! И текилу, когда деньги были. Но все равно – не больше бутылки.
– В каждой команде есть человек, способный пить, не пьянея.
– Эйникис! Второго такого не знаю! От его анекдотов с прибалтийским акцентом мы все лежали. Но была история круче любого анекдота. Фетисов приехал из Испании, на руке массивные такие часы Festina. А Эйникис прикупил Breitling. Тоже здоровенные. Вы чувствуете, к чему веду?
– Страшимся предположить.
– Поспорили! Надев часы на кулаки, начали выяснять, какие крепче. Лупили. У одного за две с половиной тысячи баксов, у другого – за 1800.
– Кто победил?
– Festina и Фитя! У Breitling отлетели и стрелки, и все на свете.
– Что было с поверженными?
– Эйник выбросил их с балкона. Прямо в Саратове.
СОСИСКА
– Кто курил больше – вы или Карасев?
– Точно не я! Как-то при жене Вася сказал: "Да у меня в день три сигареты уходит. После завтрака, обеда и ужина". Яна расхохоталась: "Три? Давай считать. Ты проснулся. Пока я завтрак готовлю, бежишь в туалет курить. Перекусил – снова туда. Пошел машину прогревать – закурил. Доехал до дворца ЦСКА с юго-запада – пусть две сигареты! В раздевалке первым делом в душ, затянулся. После тренировки – тут уж понятно, без сигареты никак. Домой добрался через пробки – три, не меньше. Грею обед – куришь. Доел – еще одна. Поспал, кофейку выпил – понятно, с сигаретой. Поехал на вторую тренировку… Сколько раз курил, дорогой? Два или три?"
– Эх, люди были.
– Это еще не все! Вечером Вася возвращался домой, садился играть за компьютер. Вот тут-то и начинался дым коромыслом. Думаю, у него пачки две за день разлетались.
– Сумасшедшее здоровье надо иметь.
– Здоровье у Васи нереальное. Огромная грудная клетка. Приходил на спирометрию, там все в прострации были. Выдыхал, как пловец. Вторым был Леха Вадеев, тоже курильщик. Третьим – я. Только за счет того, что летом уезжал на море, плавал. Выкуривал я около пачки.
– Сейчас общаетесь с Карасевым?
– Больше с его женой. Вася обижается, что я не звоню.
– Так что ж не звоните?
– Потому что должен сто тысяч рублей. Отдать пока не могу. Да и мешать не хочется, отвлекать. Будет у Васи свободное время – наверное, сам наберет.
– У Карасева семья сохранилась?
– Да, все отлично.
– Сынуля какой вырос.
– Серегу тренировали на даче! Как-то поспорили – кто лучше бросает "трюльники". Я попал 9 из 10, Вася 8 из 10, Серега 7 из 10. Сказали ему: "Иди, тренируйся! Какая тебе НБА?!"
– Это сколько лет Сергею было?
– Сборная U-16. Вася усмехнулся: "Куда тренер сборной смотрит? Мы, два старика, его обыгрываем…" Когда-то у нас в ЦСКА была популярная забава – скидывались по сто долларов и бросали с центра площадки. Победитель забирал всё.
– То есть, вы?
– Либо я, либо Панов. Пару раз в чемпионы Фитя прорывался, Эйник. Бывало, на двоих приходилось делить.
– У кого в этой игре шансов не было?
– У Курашова, Кисурина, Нвосу. Редко-редко попадали.
– Нвосу недавно приезжал в Москву.
– Да, в январе, на матч, посвященный 90-летию со дня рождения Александра Гомельского. 22 года не виделись! Обменялись телефонами, сейчас общаемся через Инстаграм. Джулиус живет в Хьюстоне, купил автоприцеп, занимается перевозками машин. Не шикует, но и не бедствует. Детей пятеро, при этом ни разу не был женат.
– Силен.
– Его же в ЦСКА прозвали Big Sausage – Большая Сосиска.
– Почему?
– Хм. Если б вы оказались с ним в душевой, вопрос отпал бы. Честно, такой "шланг" я видел только в порнофильмах.
– Играл в той команде и Маркус Уэбб.
– Экстравагантный товарищ. Вот представьте: шуба, белоснежный костюм, галстук, лодочки из крокодиловой кожи на босу ногу, круглые сережки с крутящимися дельфинами. И велосипед. В таком виде Маркус приезжал на игру. Зимой! Клуб снимал ему квартиру у метро "Динамо". Как-то после победы над "Маккаби" в гости зазвал: "Поехали, мы пиво купили…"
– Кто еще был с вами?
– Рэнди Уайт, центровой "Маккаби", он через год в ЦСКА перешел. И какие-то черные парни из американского посольства. Уэбб на дискотеке с ними познакомился. Расселись в комнате, у каждого в ногах по упаковке пива, в руках – корзина с куриными крылышками. Затем Маркус вытащил трехлитровый бокал, влил бутылку коньяка и две бутылки холодного шампанского. Сделал большой глоток, протянул мне: "Попробуй. Это наш любимый коктейль". Не в курсе, как в Америке, у нас такая штука называется "Бурый медведь".
– Пригубили?
– Не рискнул. Здоровье дороже. Коньяк с шампанским – да после пива?! Ужас! А этим – нравится. Пили, как из чемпионского кубка, передавали по кругу. Но когда я в "Локомотиве" из Минвод играл, на второй день празднования Нового года товарищи по команде все-таки подбили на "Глубинную бомбу".
– Это что?
– Я тоже не знал. Ребята быстренько продемонстрировали – налили рюмку водки, опустили на дно бокала с пивом. Едва пена начинает подниматься, выпиваешь залпом.
– Ощущение?
– Нормально. Если просто водки плеснешь в пиво – это ерш. Нас не удивить. А здесь вон что придумали… Но больше с коктейлями не экспериментировал.
– На матче, приуроченном к юбилею Гомельского, какую историю об Александре Яковлевиче вспомнили – и улыбнулись?
– Команда возвращалась военным бортом из Саратова. Вместо трапа подали обычную лестницу. Когда на нее в коротенькой юбке шагнула стюардесса, кто-то из игроков спросил: "Вам помочь?" Гомельский, которому было уже далеко за семьдесят, отреагировал тут же. Подскочил поближе, задрал голову, произнес мечтательно: "Ну какая помощь? Дай посмотреть!" Вообще Александр Яковлевич всегда казался мне авантюристом с большой дороги.
– Это почему же?
– Человек, для которого не существовало слова "нет". Мог реализовать любую идею. К примеру, именно он предложил Михал Дмитричу перетащить из Перми Кущенко. Вот загорелся – и получилось. Сразу двух зайцев убили. ЦСКА вернулся в элиту европейского баскетбола, а "Урал-Грейт", главный конкурент, ослаб.
ГАЛОПЕРИДОЛ
– Как вы ахилл-то порвали?
– Дома принимали "Маккаби". Выпрыгнул за мячом – и неудачно приземлился. Боль обожгла. Попытался подняться – а пятку не чувствую. Сначала грешил на центрового "Маккаби", который за спиной стоял. Думал, он сзади по ахиллу врезал. Но пересмотрев запись, с изумлением обнаружил, что никто меня не трогал. Несчастный случай.
– Андрей Спиридонов полагал, что вам аукнулось отравление в Афинах в 1995-м: "Мы получили большую дозу психотропного препарата под названием галоперидол. Он очень опасен. У меня позже начались проблемы с почками, печенью, пришлось завершать карьеру. Для других Афины тоже не прошли бесследно. Ахилл Куделина, колени Грезина и Вадеева, травмы Кисурина и Карасева – все взаимосвязано…"
– По-моему, Андрей слишком глубоко копает. Врачи считали, что нет никакой связи между отравлением и разрывом ахилла. Да и мне кажется, что дело в переутомлении. После бронзы на чемпионате Европы отдыхали всего три дня. Газ-керогаз, пиво, раки – и опять тренировки, уже с ЦСКА. Предсезонка, чемпионат России, еврокубки.
– График тяжелейший.
– Не то слово. Вот ахилл и не выдержал. А у Спиридонова время спустя проблемы со здоровьем действительно были. Он придерживался жесткой диеты, пост соблюдал, нас пытался затянуть в это дело. Но мы обошлись народными средствами. Таблетки пропили, а в отпуске печень и почки другими веществами промыли, сорокаградусными. Ха! И порядок.
– Тогда, в Афинах, вы первым отключились?
– Да. Зал "Олимпиакоса" – душный, прокуренный. Когда игра закончилась, страшно хотелось пить.
– Какой на вкус была эта вода из бутылок?
– Обычная. Никто ничего подозрительного не заметил. Галлюцинации у меня начались в гостинице, когда изможденный лежал на кровати, смотрел баскетбол по телевизору. Вдруг спазмы, стены в комнате стали разъезжаться, старинные вазы замелькали перед глазами. Все это напоминало картинки в 3D. Наконец сморило, заснул.
– А утром?
– Была вялость, сонливость, но списывал на утомление после матча. Позавтракали, прогулялись, приехали на тренировку. В тоннеле по пути из раздевалки в зал я наклонился – и разогнуться уже не смог. Просто уронил голову на плечо. Взял мяч, попытался бросить – спазм. Следом Моргунова скрутило. Только у него голова в другую сторону крякнулась.
– Ну и зрелище.
– Мы выглядели, как больные церебральным параличом. Судороги, мелкая дрожь, башка набок… Вызвали "скорую". Пока довезли по брусчатке до клиники, растрясло прилично.
– Стало хуже?
– Наоборот, полегчало! Но слезли с носилок – новый спазм. Идти не можем, ноги иксом. В палату санитары затащили под руки, уложили на кушетку. Мы задыхаемся, глаза из орбит, пот ручьем. Тут еще другая напасть.
– Что?
– Ноги начали непроизвольно подниматься. Держишь в воздухе несколько секунд – и резко опускаешь без сил. Дня полтора таким макаром, сам того не желая, пресс качал. Как же мышцы потом болели!
– Когда отпустило?
– Через несколько часов врачи разобрались, что колоть, ввели антидот. Сказали, повезло нам. Случился бы спазм не легких, а сердца – не факт, что завели бы "мотор". Самое удивительное, что тогда же в Таганроге с отравлением загремела в реанимацию сеструха. А вечером в программе "Время" передали, что баскетболисты ЦСКА в Греции экстренно госпитализированы. Причем фотографии наши на экране были почему-то черно-белые. Лишь траурной рамки не хватало. С ужасом думаю, что в эти дни пережила мама. Я ведь даже позвонить ей не мог – мобильников еще не было.
– Как остальные игроки отключались?
– С Карасевым получилось забавно. Вышел с Кисуриным на улицу кофейку попить, покурить. Поднял голову: "О, солнышко!" Зажмурился, улыбнулся, и все, замкнуло. Спазм. Таким и привезли в палату – с улыбкой до ушей. Как Гуинплена. Мы с Моргуновым от хохота согнулись пополам. Последним накрыло Панова, ему было очень худо. Вот Корнев чувствовал себя не настолько плохо. Наверное, этой проклятой воды выпил меньше. Но перестраховался, тоже под капельницу лег, чтоб организм промыли.
– После кто-то в ЦСКА подшучивал над впечатлительным Моргуновым – подсовывал ему продырявленные бутылки с водой. Вы?
– Нет. Скорее, Курашов. У них была своя компания. А я в основном с Васькой Карасевым общался.
– Больше опасных ситуаций в жизни не было?
– В детстве. Играли в салочки на стройке. Я не удержался, рухнул с трехметровой высоты. Приземлился задницей аккурат между двух арматурин. Полметра вправо или влево – и одна из них проткнула бы меня, как шампур. Еще лет в шесть собака покусала.
– Серьезная?
– Кавказская овчарка! У кого-то с поводка сорвалась. Мы с пацанами картошку на костре жарили. Как увидели огромную лохматую псину, кинулись врассыпную. Кто-то на дерево полез, а я домой побежал. Споткнулся, упал – и тут она прыгнула. Зубами в штанину вцепилась, когтями черепную коробку вскрыла, бровь рассекла – вон, шрам, остался. Счастье, мимо шел милиционер.
– Порешил собачку?
– Нет, оттащил. Мне рану на колонке промыли, отвезли в больницу, зашили. А потом самое неприятное – 30 уколов в живот.
– Вы вспоминали Корнева. Он умер совсем молодым. Что случилось?
– Это тайна, покрытая мраком! Насколько мне известно, пережил два болезненных развода. Пробовал себя в строительстве. Пытался тренировать девочек. Мы встретились впервые за долгие годы на матче, посвященном юбилейной серии ЦСКА – "Жальгирис". Поговорили. Андрей мне тогда показался тихим, что-то внутри у него надломилось… Внезапно новость – умер в 46, в собственный день рождения.
– Выпивал?
– Корнев был режимщик из режимщиков. Эталон баскетболиста. Изредка мог бокал вина позволить – и все. Как бы ему ни подливали.
– Стал капитаном ЦСКА.
– Андрюха был связующим звеном не с тренерами, а с руководством. Присутствовала у него жилка переговорщика. Мог донести наши… детские желания. Мало кто в 25 лет на такое способен.
– Кто еще из больших игроков режимил?
– Пашутин-старший и Кисурин. Даже на банкетах после сезона пили минералку.
"ДАЛЬНОБОЙЩИК"
– Вы гениально бросали трехочковые. В чем секрет?
– В количестве повторений. Хотя Еремин говорил: "Такой бросок – дар Божий".
– Кто прав?
– Дар-то есть, спорить глупо. Но его еще развить нужно. А это уже результат тренировок. С детства все свободное время проводил у кольца, которое прибили к дереву прямо на участке. Бросал, бросал… Если мяч отскакивал на грядки, где росли помидоры, от отца прилетал подзатыльник. Что в дальнейшем на точности броска отражалось в лучшую сторону.
– Вы говорили, что ежедневно совершали по четыреста бросков.
– Да, года до 1995-го работал в таком режиме. После каждой тренировки, бросал часа два. Иногда просил свет приглушить в зале, оставить две лампы, чтоб разглядеть только очертание кольца. И не видеть линий. Это позволяло нивелировать чувство дистанции.
– Как же вы в матче с УНИКСом заложили трехочковый в собственную корзину?
– Решил сохранить в игре мяч, который уходил в аут. Дотянулся неудобной правой рукой. Не глядя, швырнул за спину – а мячик опустился в наше кольцо. Перевел взгляд на Еремина, тот схватился за голову. Сразу тайм-аут попросил. Меня скамейка встретила аплодисментами, криками: "Браво!" Но что главное, ребята?
– Что?
– Матч-то мы выиграли! А три очка приплюсовали капитану УНИКСа Виктору Курильчуку, который на площадке не провел ни секунды (автоголов в баскетболе не бывает, поэтому в такой ситуации по правилам очки записываются на капитана команды соперника. – Прим. "СЭ").
– Андрей Фетисов рассказывал нам, что недавно полдня потратил, искал этот момент в YouTube. Сокрушался, что запись не сохранилась.
– У меня тоже нет. Пересматривал один-единственный раз, когда в ЦСКА устроили проводы из баскетбола. Ватутин произнес в микрофон: "Игорь, все помнят множество красивых бросков в твоем исполнении. Но никто не видел, как ты забил трехочковый в свое кольцо". И на экран вывели фрагмент матча с УНИКСом. Под дружный хохот.
– Против кого на площадке приходилось особенно тяжело?
– Если вы об атаке, то такого игрока не было. Хотел – бросал, причем с любой дистанции. Как в знаменитом матче с "Маккаби", когда попал из центрального круга. Мне помогал внутренний авантюризм, чувство дистанции. Ну а в защите самый неудобный оппонент – Захар Пашутин. Никак не мог подстроиться под его ноги, своеобразную технику. Даже с Тони Паркером на чемпионате Европы я справился! С человеком, который, извините за выражение, насиловал всех в НБА! А вот с Захаром что ни матч, то мучение.
– Сергей Тараканов говорил, что в 80-е на сборах тест Купера перед завтраком был обыденностью. Последний "Купер" в вашей жизни?
– 2000 год, мы готовились к Олимпиаде в Сиднее. Тогда методика была другая. Сегодня любой тренер скажет вам, что "Купер" – абсолютно бессмысленное упражнение в баскетболе. Натренировать выносливость можно и без этого. Кому нужны бесконечные кроссы, когда вся игра состоит из коротких рывков?
– Вы-то в норматив уложились?
– Да, прибежал третьим после Жени Пашутина и Пети Самойленко. Четвертым финишировал Захар. Но даже те, кто на круг отстал, все равно в Сидней поехали. А меня Еремин отцепил. Сказал, не вписываюсь в тактические схемы.
– Чудеса.
– Просто советчик у него был хороший.
– Кто?
– Владимир Цинман, ассистент. Меня он не воспринимал, всегда считал лентяем. Другой игрок в его глазах смотрелся предпочтительнее. Возможно, это и повлияло на решение Еремина.
– Что за игрок?
– Валя Кубраков. А с Цинманом у меня громкий конфликт приключился спустя четыре года, когда он "Локомотив-Ростов" возглавлял. Решил искусственно омолаживать команду. Доходило до абсурда. Играем дома с питерским "Динамо". Ведем "+10". Дальше нас, стариков, сажают на лавку, выпускают молодых. Вскоре на табло загорается "-15". Цинман поворачивается в нашу сторону – ветераны, вперед, спасайте отечество. За три минуты до сирены. Ну не бред?
– Вспылили?
– Да. Снял майку, пошел в раздевалку. Там дождался окончания матча. На следующий день Цинмана уволили, а меня оштрафовали на две тысячи долларов.
БАСМАЧ
– Кто-то написал про вас: "В 2001-м он легко уходил из ЦСКА, не цепляясь за прошлое…"
– Так и есть. Десять лет отдал ЦСКА, для меня это был второй дом. Я руководствовался сердцем, а не разумом. Если б раньше сменил команду, выиграл бы в деньгах, и значительно! Я же после сезона попросил генерального директора Андрея Малышева поднять зарплату на две тысячи долларов. Прибавка-то небольшая – 24 тысячи в год. А в ответ: "Нет! Мы покупаем американца Кэртиса Маккэнтса, агенту должны заплатить бонус – 40 тысяч долларов". Это стало последней каплей. Сказал: "Все, ухожу". Меня не удерживали.
– Отправились в Минеральные Воды?
– Да. Мой последний контракт с ЦСКА – 200 тысяч долларов в год. Сухачев предложил в полтора раза больше.
– Выплатил?
– Да-да, все в срок, без обмана.
– В 2006-м там же, в Минводах, Сухачева убили.
– Сидел в кафе, влетели два киллера с пистолетами, открыли огонь. В тот момент он уже не имел отношения к баскетболу. Клуб переехал в Ростов. Была версия, что Сухачев вложил деньги в коньячный завод. Может, с этим связано. Или другим бизнесом.
– Почему его Басмачом прозвали?
– А он любил рассказывать, что служил в спецназе, брал штурмом в Афгане дворец Амина. Еще вспоминал, как в молодости с напарником по автобазе накупил упаковку зажигалок и отогрел "КАМАЗ", который на морозе не заводился. Правда или нет – не знаю.
– Сухачев числился главным тренером "Локомотива".
– Формально. Тренировки проводил Гирскис. Сухачев появлялся в раздевалке на установке, вешал курточку на крючок, толкал речь. В баскетбольные нюансы не вникал, напирал на психологию. Однажды притащил магнитофон, врубил "Владимирский централ". Считал, вдохновляет. Во время матча пытался вести игру. Но мог не заметить, что игрок, которого с конца скамейки зовет, уже давно на площадке.
– Орал?
– В основном на Влада Коновалова и Ярослава Стрелкина. В команде они были дольше всех, но играли мало. А мне напихал после поражения от "Урал-Грейта".
– За что?
– Он мечтал обыграть Белова. За пять секунд до конца мы вели "+1". Я смазал два штрафных. "Урал-Грейт" кинулся в атаку, кто-то сфолил на греке Лиаделисе, тот оба штрафных реализовал. В раздевалке Сухачев чуть не прожег меня выпученными глазами: "Да ты них** бросать не умеешь! В следующем матче в сторону кольца даже не смотри!" И хлопнул дверью.
– С "Локомотивом" вы были в шаге от победы в Кубке Корача.
– В финале с "Нанси" умудрились проиграть на выезде 26 очков. Дома по ходу матча вели "+25". Казалось, чудо близко. Но на решающий рывок силенок не хватило. После игры в раздевалке и под трибунами стояла гробовая тишина. Разные случались поражения в моей карьере, но такого тяжелого молчания не было никогда.
– Сухачев бушевал?
– Вообще не произнес ни слова. Снял с крючка курточку и вышел. Была еще история. Подошел он к легионеру из Словении, которого только-только взяли в команду. Подозвал Коновалова: "Переводи. Сейчас мы УНИКС хоп…" – и ударил ладонью по кулаку. Продолжил: "Потом поедем в горы…" Вскинул руки, изображая горные вершины. "Зарежем двух баранов…" Новый жест – указательные пальцы приставлены к голове в виде рожек. На всякий случай добавил: "Бе-е-е…" Закруглил так: "Будем шашлык кушать…" Для убедительности поклацал зубами.
– Живописно.
– Словенец побледнел. Коновалов тоже молчал. Потрясенный. Из ступора вывел голос Сухачева: "Ты чего не переводишь?" Влад шепотом: "А я английского не знаю".
– Вы столько лет прожили в Москве. В Краснодаре уютно?
– Как американцы говорят? Дом там, где работа!
– Вы такой же?
– Вот с этим полностью согласен. Еще в Краснодаре всегда тепло. Либо лето, либо весна. Я-то южный человек. Вспоминаю Казань, где играл за УНИКС, морозы под минус сорок, ветрище с Волги… А в Москве постоянно машину из сугроба вытаскивал.
– С ЦСКА вы девять раз выигрывали чемпионат России. Все золотые медали уцелели?
– Нет. Три – в квартире бывшей супруги. Мне их просто не отдали. Остальные удалось забрать, но недавно три подарил.
– Это кому же?
– Мальчишкам, которые у меня тренируются. На день рождения, в качестве стимула. Надеюсь, такой подарок сумеет разжечь их сердца любовью к баскетболу.
– Вам еще снятся баскетбольные сны?
– Да, Майя порой жалуется, что по ночам спать мешаю. То мяч у кого-то выбиваю, то локтями пихаюсь. Еще помню, как в свой первый сезон в ЦСКА ехал на автобусе в аэропорт. Моментально отрубился. Во сне пошел на перехват. Рядом мужик сидел, "Спорт-Экспресс" читал. Вдруг я левой – бу-бух! Глаза открыл – половина газеты разорвана. Я извинился, сел на собственную руку и снова заснул.
– Мечта, догадываемся, у вас лишь одна – расквитаться с долгами?
– Точно! Решить проблемы, в которые влез. Сделать счастливой семью. Чтоб жена и сын ни в чем не нуждались. Я в себя верю. Под поезд точно не брошусь.
P.S. Мы попрощались. А через несколько дней Куделин позвонил сам. Голос звучал совсем иначе.
– С помощью Кирилла Зангалиса, старого товарища, ставшего моим агентом, финансовые проблемы частично решены! – сообщил Игорь. – Главное, по всем банковским кредитам рассчитался. Наконец-то!
– Менеджер шахматиста Карякина теперь сотрудничает и с вами?
– Он же долго работал в баскетболе. Мы общались, когда я в ЦСКА играл. Потом не виделись много-много лет. Весной неожиданно мне позвонил. Из-за коллекторов я давно не отзываюсь на незнакомые номера. А тут почему-то снял трубку. Кирилл спросил: "Как поживаешь?" Ну я и выложил всё, как на духу. По голосу понял – он в шоке. Сказал, что попытается помочь. Я-то не придал значения, честно говоря. Слишком много пустых слов и отказов слышал за последнее время. Но дальше события развились удивительным образом!
– Зангалис разбил свинью-копилку?
– Нет. Организовал в Москве встречу с влиятельным человеком, страстным поклонником баскетбола. Имя которого известно всем. Тот пообещал закрыть 70 процентов моих долгов. Через неделю мне перечислили два миллиона рублей. Безвозмездно! Клянусь, до сих пор не в силах поверить, что финансовая удавка ослабла. Еще вчера я был на грани отчаяния, а сегодня смотрю на жизнь другими глазами. Хочется работать! Творить! Варианты трудоустройства уже есть – благодаря тому же Кириллу. А все прошлое – хороший урок. Возможно, не только для меня, но и для прочитавших мою историю.
