Владимир Пильгуй: "Где "Золотой мяч" Яшина - не знает никто"
Лучший вратарь СССР 1973 года, сменивший в воротах московского "Динамо" Льва Яшина, в стороне от футбольной тусовки. Судьба после завершения карьеры – череда загадок. Его непричастность к большой игре и вовсе выглядит странно: Пильгуй – доброжелательный, коммуникабельный, умнейший человек…
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
ЛОБАНОВСКИЙ
– Давно без работы, Владимир Михайлович?
– С января. В 2012-м позвали в родное "Динамо", был советником директора академии. Перед Новым годом огорошили: "Контракт не продлеваем. Социальными проектами больше не занимаемся".
– Интересная формулировка.
– Оказывается, проходил там в качестве "социального проекта". Саша Кузнецов, директор академии, славный парень, на своем месте. Но от него в данной ситуации ничего не зависело. Приглашали меня, когда президентом клуба был Соловьев. Затем власть в "Динамо" опять поменялась…
– Как ваш бизнес?
– Все в прошлом. Да и бизнесмен-то я липовый. У товарища в Протвине завод по производству технических газов. Предложил: "Далековато людям к нам ездить. Найди в Москве точку, будем привозить по 50-60 баллонов, а ты продавай". Что сложного? Главное – соблюдать технику безопасности. Баллоны с кислородом и ацетиленом, например, должны храниться отдельно. Слава богу, никаких ЧП не случалось.
– Долго торговали воздухом?
– Лет десять. Пока участок земли в Лианозове, где находился склад, не забрали под застройку домов. И я решил выйти из бизнеса. Сосредоточился на футболе.
– Вы были президентом клуба, генеральным директором, спортивным. Готовили вратарей. Чего не хватило, чтоб стать главным тренером?
– Я и не стремился к этому. Ремесленником – не хотелось. А хорошим тренером надо родиться. Особый дар нужен. Знаю, о чем говорю, потому что играл у Лобановского, Бескова, Качалина, Пономарева. Глыбы! В то же время видел, как Буряк, Веремеев, Онищенко, Блохин и другие киевляне вели конспекты тренировок Лобановского, записывали все-все-все. Однако никто из них не вырос в большого тренера.
– А Блохин?
– Разве с Лобановским его сравнишь? Блохе мешает собственное величие, гонор. Игрок с таким характером может быть успешен. Тренер – никогда.
Вот Лобановский "Днепр" принял в 29. Еще бегал с нами кроссы, да так, что угнаться за ним не могли. Он тогда режимил, поддавать потом начал. Хоть это был его первый тренерский сезон, опыта – ноль, команда к нему прониклась сразу.
С каждым побеседовал с глазу на глаз. Причем не только на тему "быстрее, выше, сильнее". Расспрашивал про родителей, есть ли жена или девушка, какая квартира… Прежде ни один тренер об этом с нами не говорил. Васильич же старался поближе узнать игроков. Понимал – мелочей нет. Меню на базе отслеживал. При нем, как раньше, за пару часов до игры молочка в столовой уже не наливали. Профессиональный подход во всем. Сейчас этим не удивишь, а в 1969-м многое для нас было в диковинку.
– Вячеслав Чанов рассказывал: "У Лобановского теория была – чем меньше футболист пьет воды, тем лучше. В Киеве на базе ее выключали". И вы намучились?
– В "Днепре" такого не было. Впервые столкнулся с этим у Бескова в московском "Динамо". Глупость несусветная! Мы же иногда за тренировку по три килограмма теряли! Но дадут по стакану минералки, и все. Правда, Бесков в Новогорске воду не отключал. Из-под крана пей, сколько влезет.
А Лобановский себя в Днепропетровске так поставил, что Макаров, директор завода "Южмаш", которому принадлежала команда, минимум раз в неделю его принимал. Спецпропуск вручил: "Для тебя дверь всегда открыта". Обычно к нему чуть ли не за месяц надо было на прием записываться. Когда Васильич ушел в киевское "Динамо", главным тренером "Днепра" рекомендовал своего друга Виктора Каневского. Тот тоже пропуск получил. На второй встрече Макаров его отнял и распорядился вообще к себе не пускать.
– Почему?
– После Лобановского любому пришлось бы непросто. Слишком велик контраст… У меня с Васильичем сложились добрые отношения. Как и с Аделаидой Панкратьевной, кстати.
– О супруге Лобановского известно мало. Яркая женщина?
– Не красавица, зато невероятно обаятельная, интеллектуальная. Мягкие манеры, голос не повышала. Излучала теплоту, прямо убаюкивала. На Васильича имела влияние, хотя человек он жесткий, никого не слушал. С другой женщиной я ни разу его не видел. Знаете, всякое бывает, когда мужик вдали от дома. Но Лобановский – уникум!
Еще эпизод, который его характеризует, произошел на сборе в Сочи. Отмечали чей-то день рождения. Ветераны "Днепра" за столом держать удар умели, а я – пацан, с непривычки быстро напился. Утром еле поднялся на зарядку. Васильич оглядел насмешливо: "Что, спина кружится? Ладно, посиди". Больше ни слова не сказал, не оштрафовал. Но если б повторилось, спустил бы три шкуры.
БРЕЖНЕВ
– Осерчал на вас Валерий Васильевич за отъезд в московское "Динамо"?
– Да. Обо всех приглашениях, которые поступали, честно сообщал ему. В ответ слышал: "Не торопись. Я скажу, когда уходить". Летом 1969-го вызвали в молодежную сборную. Подошел Голодец: "Давай к нам в Москву, в "Динамо". Яшин твою кандидатуру одобрил". Этой фразы было достаточно. Но договорились так: если "Днепр" в высшую лигу не выходит, я пишу заявление в "Динамо".
– "Днепр" не вышел.
– Начинается отпуск, звонит Голодец: "Обещание в силе?" А Васильич где-то отдыхает, связи с ним нет. Даже предупредить не могу. Так и уехал. Он, конечно, был в ярости. Когда команда собралась после отпуска, дозвонился до него на базе "Днепра". Васильич разговаривать не пожелал, швырнул трубку. Думал, никогда не простит. Но в 1975-м он возглавил сборную. И вдруг меня вызвал! за "Динамо" в тот момент я не играл.
– Почему?
– Перенес операцию по поводу аппендицита – из-за этого потерял место в основе. Тогда состоялся наш первый разговор с Лобановским за пять лет. Отношения наладились.
– "Днепр" пытался вас удержать с помощью Комитета госбезопасности.
– Я прилетел в Днепропетровск за вещами, там и взяли. Рано утром привезли в областной КГБ. Завели в пустую комнату: "Жди".
– Угрожали?
– Нет. До пяти вечера просидел в одиночестве. Паники, как ни странно, не было. Понимал, что "Динамо" будет бороться. Позже узнал подробности. Свара поднялась такая, что докатилось до Брежнева. Через него вопрос решился. Время спустя Леонид Ильич пришел на футбол, играло "Динамо". В ложе поинтересовался: "Ну и где этот Пильгуй?" – "Да вон, в воротах…"
– Вы с Брежневым или Андроповым общались?
– Нет. Футбольное "Динамо" курировало МВД, хоккейное – КГБ. Поэтому Андропову до нас дела не было. Он с хоккеистами контактировал. Саше Мальцеву и Валере Васильеву лично назначил персональные пенсии… А история с переходом на Брежневе, между прочим, не закончилась.
– ???
– Лобановский выбил мне в Днепропетровске двухкомнатную квартиру. Я наивный, прописываться не спешил, думал – успеется. Когда в Москву уехал, директор "Южмаша" приказал квартиру отобрать. Еще и моего отца, начальника лаборатории, с завода уволил. Но это в горячке, вскоре восстановили.
Прошло много лет. Я женился. Ирина тоже из Днепропетровска. Однажды звонок: "Это Макаров. Я в Москве на сессии Верховного совета. Хочу заглянуть к вам". Накрыли стол, пригубили по рюмочке.
– Две звездочки Героя Соцтруда впечатление производили?
– Еще бы! Это он не все награды сразу надевал. Только орденов Ленина у Алексея Максимовича пять! Четверть века возглавлял завод, который сейчас носит его имя. В Днепропетровске есть площадь Макарова, в скверике – бронзовый бюст. Надеюсь, не разрушили – в свете последних событий… И вот обращается он к Ирине: "Я пришел просить руки твоей мамы".
– Сколько же ему было лет?
– 80. Жену похоронил. Теща моя, Анна Матвеевна, моложе, детей растила без мужа. Отвечала за организацию питания в заводском пансионате, где периодически отдыхал Макаров. Так что знакомы были давным-давно. Но никто не предполагал, что у них завяжутся отношения. Мы, конечно, не возражали.
– Расписались?
– Да. 13 лет прожили вместе. Умер Макаров в 93.
КОЖЕМЯКИН
– Одна из легенд советского футбола – будто Яшин в прощальном матче передал вам перчатки. Этого ж не было?
– Разумеется! Написал кто-то, и все подхватили. А Лев Иваныч, уходя с поля, просто приобнял. Перчатки же у каждого свои. Посмотрите хронику.
– Перчатки Яшина в каком-то музее?
– В динамовском. Как и свитер, бутсы. Валентина Тимофеевна все туда передала. Теперь жалеет, что не сохранила. Еще неизвестно, найдется ли "Золотой мяч"…
– То есть?
– Нет его. Ищут. Был в лужниковском Музее спорта, который закрыли на реконструкцию. Как-то спрашиваю Валентину Тимофеевну: "Дома остались вещи Льва Иваныча?" – "Ой, столько растерялось. И "Золотой мяч" найти не могут…"
– На вашей памяти Яшин хоть раз сорвался на крик?
– Если не добежал, уклонился от борьбы – от него влетит. Но после пропущенного мяча никому не "пихал". Вне поля редко выражал неудовольствие. Помню случай на базе. Обед, Володя Уткин, парень из провинции, вилкой ковыряет в тарелке: "Опять котлета…" Лев Иваныч зыркнул: "А дома ты жрешь?" Или появился Толик Кожемякин в джинсовом костюме. Последний писк моды по тем временам. Яшин нахмурился: "Вырядился как водопроводчик!"
– В истории с гибелью Кожемякина остались тайны?
– Слухов много. Я все знаю со слов Жени Жукова, который в тот день был с ним. Кожемякин долго восстанавливался после травмы, сыграл тайм за дубль. Качалин велел ехать на базу, готовиться к матчу основы. А Толик с дружками, Жуковым и Байдачным, уже договорился куда-то пойти. Тех на сбор не брали. Шепнули ему: "Закоси. Все равно играть не будешь". Толик сказал, что дернул мышцу. Качалин футболистам верил и отпустил.
Кожемякин был в том самом джинсовом костюме. Когда лифт застрял, Жуков раздвинул дверь, выбрался. Говорит Толику: "Давай, помогу". – "Нет, еще костюм запачкаю. Лучше подожду". Но потом все-таки решил вылезти. В эту секунду кабина тронулась.
– Писали, что его разрезало пополам.
– Нет-нет. Потащило вверх, он разжал руки и упал в шахту. Разбился насмерть.
– Яшина из-за этого сняли с должности начальника команды, обвинив в "ослаблении морально-воспитательной работы".
– Председатель ЦС "Динамо" генерал Богданов был далек от спорта. Не понимал, что Льва Иваныча нельзя убирать ни при каких обстоятельствах! Лицо клуба! Человек, которого знал весь мир! За границей, куда бы мы ни прилетели, первый вопрос: "Яшин здесь?" В Бразилии команда проводила зарядку на пляже. Защитник Миша Семенов, накачанный парень, отжимался на одной руке. Кто-то сфотографировал, в местной газете снимок сопроводили подписью: "В Рио гостит московское "Динамо". Два футболиста – Яшин и Численко. Остальные – легкоатлеты…"
– Увольнение стало ударом для Яшина?
– Еще каким! Жизнь ему это точно не продлило. Хорошо, Колосков поддержал, позвал в спорткомитет. Лев Иваныч выполнял там представительские функции. Но его дом – "Динамо". К сожалению, от игроков в той ситуации ничего не зависело. Это к отставке Бескова мы приложили руку, чего не могу простить себе до сих пор.
БЕСКОВ
– Чем не устраивал?
– Ко мне-то прекрасно относился. Первые полгода, пока не дали квартиру, я жил в Новогорске. Константин Иванович с Валерией Николаевной и собачкой приезжали туда в лес на шашлыки. Приглашали с собой – чтоб не скучал на базе в одиночестве.
– Да вы и с Аделаидой Панкратьевной на короткой ноге, и с Валерией Николаевной.
– Они совершенно разные. По-человечески мне ближе Аделаида Панкратьевна… А Бесков с другими футболистами держался высокомерно. По-барски. С жесткостью перегибал палку. Мне показалось, наступил момент, когда тренер и команда устали друг от друга. Особенно утомляли разборы игр по два-три часа. Каждый раз одно и то же! Это я и высказал председателю МГС "Динамо" Дерюгину, который по очереди вызывал игроков.
– Неужели Константин Иванович не чувствовал, что команду изматывают долгие теоретически занятия?
– В том-то и дело, что нет. Фанат! Искренне считал, что всем это интересно так же, как ему. Двигает фишки на макете туда-сюда, а они уже перед глазами плывут, на второй час голова не варит. Но попробуй отвернуться или зевнуть. Если заметит, заведется с пол-оборота: "Тебе скучно?!" Лишь Валерка Маслов вату в уши закладывал. О чем Бесков не догадывался.
– В 1970-м чемпион определялся в переигровке ЦСКА – "Динамо". После поражения Бесков обвинил Маслова, Аничкина и Еврюжихина в продаже матча каким-то картежникам. Что в раздевалке сказал вам?
– ничего. Ни он, ни Яшин, ни ребята. Все были раздавлены. Сидели будто на похоронах. Вести 3:1 – и за 20 минут отдать золото… Но я в версию с картежниками не верю!
– Ташкентская кочка – такой же миф, как перчатки Яшина?
– А вот это правда! Была кочка! Иначе четвертый гол не пропустил бы. Федотов пробил несильно. Я падаю, выставляю руку, не сомневаясь, что спокойно заберу мяч. Внезапно он попадает в маленький бугорок, перелетает через ладонь и заползает в сетку. Вот бы на пленке посмотреть. Сравнить ощущения.
– Что мешает? Дурные воспоминания?
– У меня нет этого матча. Я вообще не видел его в записи. Команда сразу ушла в отпуск, потом Бесков к игре не возвращался. Даже на разборе.
– Сегодня пересмотрели бы?
– Почему нет? С удовольствием! Я и финал Кубка кубков 1972-го с "Рейнджерс" иногда включаю. Этот матч на диске есть.
– Почему проиграли?
– Струсили. В свой футбол заиграли только при счете 0:3. Есть и вина Бескова. Он в день матча трижды менял состав!
После завтрака собрал тренерский совет – Долматова, Сабо, Зыкова, меня, еще кого-то. Назвал состав. К обеду неожиданно огласил нам второй вариант. Окончательно определился с выбором уже без нас, когда подошло время ехать на стадион.
– Кто выпадал из состава в течение дня?
– Колебался по двум позициям. Кому с Якубиком играть в атаке – Эштрекову, Гершковичу или Байдачному? А главное – куда ставить Сабо: в центр обороны или в полузащиту? "Рейнджерс" до финала мы не видели. Бескову кто-то сказал, что самый опасный у них – Джон Грейг, капитан. Дескать, вся игра идет через него. И Константин Иванович ломал голову, как закрыть этого шотландца. Запаниковал, что на него абсолютно не похоже. Ни до, ни после такого не случалось. Закончились метания тем, что все-таки выдвинул вперед Сабо, который персонально отвечал за Грейга. Ну а с Якубиком вышел Байдачный.
– И как вам Грейг?
– Да никак. Два гола забил Джонстон, один – Стин. По-моему, шотландцы играли на допинге. Носились как заведенные с квадратными глазами. Когда Стина заменили, у него пена шла изо рта, перепутал скамейки. Уселся рядом с Голодцом, обнял его, начал что-то рассказывать. Ни черта не соображал.
– При счете 2:3 на последних минутах еще и фанаты "Рейнджерс" выскочили на поле.
– Судья назначил штрафной в районе центрального круга. Болельщики приняли свисток за финальный и понеслись с трибун. Тоже в неадекватном состоянии – то ли пьяные, то ли под наркотой. Потолкались чуть-чуть с нами, но без агрессии.
– Вам вроде грех жаловаться на карьеру. А с другой стороны – Кубок кубков упустили. Дважды были рядом с чемпионством – вновь не сложилось.
- к Шестерневу подошел в Ташкенте, поздравил. Алик хлопнул по плечу: "Не расстраивайся! Я заканчиваю, мне эта медаль нужнее. У тебя еще будет золото…" Ошибся. Когда "Динамо" выиграло осенний чемпионат 1976-го, я сидел в глухом запасе.
– Из-за аппендицита?
– Пока лечился, Севидов поставил Колю Гонтаря. Тот играл надежно – ну и смысл дергать вратаря? Так что медали за 1976 год у меня нет. Да я и не считаю себя чемпионом.
– Вратарей, кстати, в ваши времена не щадили. Шли в стык.
– Это вы мне рассказываете? Играем в Москве с "Шахтером". Навесная передача, выхожу. Четко первый на мяче. Вдруг удар – и все, вырубился. Больше часа был без сознания. Оказалось, Старухин на меня пошел – голова в голову!
– Где очнулись?
– В Боткинской. Провал в памяти, не понимаю, где я. Спрашиваю: "Мы за границей?" Жене позвонили, чтоб вещи принесла.
– Бубнов и в 70-х был таким же пронзительным?
– Я не помню, чтоб в "Динамо" над ним посмеивались. Принимали таким, какой есть. Одиночка. Ни с кем не дружил, командных посиделок сторонился. Женя Ловчев, допустим, тоже не пьет, но он компанейский, с юмором. А для Бубнова полутонов не существует. Только черное или белое. Есть в нем черта, которую категорически не приемлю.
– Какая?
– Желчь. Желание публично унизить, оскорбить. Зациклен на своих принципах. Не важно, прав или нет.
– После скандальной книжки о "Спартаке" Бубнов грозится написать о "Динамо". Ждете мемуаров с тревогой или любопытством?
– Мне все равно. Про "Спартак" не читал – и про "Динамо" не стану.
ОБЕЗЬЯНА
– Самые удивительные стадионы, на которых играли?
– Со знаком минус – Ланчхути! Ладно стадиончик у "Гурии" маленький, так еще весь в кочках. Два пальца об эти бугры выбил. Вместо раздевалки какой-то сарай. Во время матча инвалида в коляске на бровку выкатывали.
– Зачем?
– Хозяин команды. Прямо из коляски игрой руководил, руками размахивал…
– Стадион со знаком плюс?
– "Ноу Камп". Вышел на разминку – чувствую под ногами ковер. Я не представлял, что такие поля бывают, травиночка к травиночке! Уходить не хотелось! Перед финалом Кубка кубков приехали туда на благотворительный турнир. Обыграли "Барселону" 5:0!
– Ого!
– Самому не верится. Тысяч пятьдесят на трибунах собралось. Очень тепло нас приняли, весь стадион махал белыми платочками.
– В те годы "Динамо" куда только не ездило.
– Запомнилась Австралия. Взяли с нами администратором Сергея Сергеевича Ильина, великого динамовца первого поколения. В зоопарке увидел здоровенную обезьяну с цветной задницей. Принялся дразнить – то такую рожу скорчит, то эдакую.
– Сергей Сергеевич – сам смешной, маленький такой человечек.
– Ну да. Обезьяна сидит, косится на него. Месит собственные лепешки. Подберет какашку – вклеивает в ком. Уж здоровенный скатала. Наконец Ильин достал ее окончательно, размахнулась – и в него.
– Попала?
– Ком от сетки разлетелся на миллион частей! Накрыло с ног до головы и Сергея Сергеевича, и всех, кто рядышком стоял.
Пошли на пляж отмываться. Нас не предупредили, что течение жуткое. Идти к берегу можно лишь наискосок. А мы по прямой, шаг делаешь – на два относит назад. Паника!
– Сочувствуем.
– Настоящее испытание было впереди. В Сиднее повезли на яхте кататься . Пока по заливу кружили, у всех шуточки, смешки. Вышли в открытый океан – как начало швырять! Парус почти на воду ложится. Кто-то с перепугу глянул за борт, а вокруг яхты – плавники. Акулы. Тут уж совсем не до смеха. Все в кубрик забились. Начальник делегации орет: "Куда завезли? Давай назад!"
– Оттуда вы с усами вернулись?
– Тоже из Австралии, но поездка другая. Договорились всей командой не бриться. Почти месяц колесили, заросли будь здоров. Счастье, усами ограничивались, а то были бы бороды до пояса. Самые комичные усищи у Мишки Гершковича выросли. В Москве жена чуть за дверь меня не вытолкала: "Езжай обратно". Все сбрили, а я оставил.
– В Южной Америке приключения были?
– По мелочи. В Эквадоре часы с меня сдернули.
– Безобразие какое.
– Идем к автобусу из раздевалки, народ столпился. Держу сумку покрепче, чтоб не вырвали. Но чувствую, кого-то часы мои заинтересовали. Обидно – только купил, шикарные часы! Долларов сорок, Citizen!
– Поймали за руку?
– Ухватил за шиворот пацаненка, который показался воришкой. И угадал – тот перепугался, вернул. Мне эти поездки тяжеловато давались. Днем зеваешь, а ночью бродишь, как сова. Особенно мучительной была поездка по бразильской провинции с олимпийской сборной. Это сейчас там чемпионат мира проводили, а прежде захолустье! Кругом нищие, джунгли подступают. Летишь на самолете – сплошные заросли. Пилот разглядел поляну – раз, сел. Жили в мотелях без удобств. Впрочем, все это не сравнится с гостиницей в Индии.
– Там-то что?
– Приехал с "Кубанью" в штат Ассам. Под потолком какой-то балдахин. Слышим: "Смотрите, если он рухнет – умрете…" Оказывается, это ловушка для ядовитых тараканов. Вот лежишь и смотришь в потолок: упадет, не упадет?
– Судя по всему, обошлось.
– Да. Не обошлось в Индонезии. Пронесло всю команду. Дают на обеде плов, рис с мясом. На вкус вроде курица. Потом узнаем – лягушки! Сам лягушатник под окнами, чтоб далеко не ходить. Целая плантация при гостинице. Нас утешают: "Они свежие, сегодня выловили". А у нас вся команда на горшках сидит.
Как-то долго-долго катались по Южной Америке, последняя страна – Коста-Рика. По дороге в аэропорт Долматов вскакивает: "Стой! Я деньги забыл…" Все заработанные доллары он спрятал под матрас.
– Много?
– Нам платили 54 доллара за каждую победу. Значит, скопилось около пятисот. Сумасшедшие деньги. Летели обратно через Каракас – все знали, там в аэропорту классный магазин техники.
– В сборной дебютировали при Пономареве?
– Да. Александра Семеновича нынче подзабыли, а мужик уникальный. Мой первый матч – в Ирландии. Выиграли 2:1, я в эйфории. Заходит Пономарев ко мне в номер, начинает что-то про гол втолковывать. Заносчиво ему отвечаю: "Да о чем, Александр Семеныч, говорить?" Он на меня взглянул: "Ну и пошел ты…" Дверью хлопнул.
– У другого тренера вы бы со сборной закончили тут же.
– Только не у него. Пономарев даже спеть мог перед всей командой. Простой мужик. Но особенно встряхнул всех нас на тренировке. Набрось-ка, говорит, мячик. С лета, пыром, попадает – и в "девятку"! Еще раз навесили – снова! И снова!
– В сборной из действующих никто так не умел?
– Сильно сомневаюсь, что кто-то забил бы из десяти девять. А с носка – тем более.
– Еще кто вас поражал трюками?
– 1971 год. Я со второй сборной приехал в Швецию. Откуда-то появляется Эйсебио, просит потренироваться с нами. Вот там ударил через себя пяткой. Попробуйте представить этот кульбит. Плотный удар, в створ. Это ж надо быть пластичным как обезьяна!
– Зато наши люди юмором сильны.
– Да вот вам случай. В сборной было, при Валентине Николаеве. Резо Дзодзуашвили в юности занимался борьбой, разрядник. Витя Банников говорит перед тренировкой: "Спорим, за две минуты из партера положу тебя на лопатки!" Тот завелся, становится на четвереньки. К полю подходит Николаев. Витя отдает честь: "Товарищ полковник! Капитан Банников с разыскной собакой Резо в ваше распоряжение прибыл!" Все полегли от хохота, Резо багровый, кулаки сжал…
КГБ
– Как вас отчисляли из "Динамо" в 1981-м?
– Пришел Вячеслав Соловьев с идеей омолодить состав – и попали под раздачу человек восемь.
– "Спасибо" вам сказали?
– Нет. Соловьев вызывал в Новогорске по одному: "Собирай вещи. Мы решили, что тебе надо заканчивать". Дальше начались мытарства. У меня военная выслуга 13 лет, учусь на втором курсе в Академии МВД. Терять не хотелось. Иду к председателю МГС "Динамо": "Что делать?" – "Пока не знаю, отправляйся в детскую школу, помогай". – "Кому?!" – "Да кому угодно".
– Прекрасно.
– А там говорят: "Хочешь, приходи на тренировки, заниматься с восьмилетними. А не хочешь – не приходи". Пару месяцев болтался. Затем направили от "Динамо" ответственным за поставку рабочей силы на плодоовощную базу. Каждый день ходил по отделам, набирал пять человек капусту чистить. Сам тоже ездил. Оторвал гнилой листочек – в сторонку…
– Унизительно как.
– Не то слово. Даже не потому, что вчера играл за сборную СССР, а сегодня капусту чищу. Чувствовал, что народ меня ненавидит с этой общественной нагрузкой. Смотрели как на врага.
– И вы вернулись в футбол?
– Поехал с ветеранами по Краснодарскому краю, там меня заметили: "Ты ж еще в порядке! Айда к нам, в "Кубань". Звание сохранить не получалось, я попросил другое – чтоб устроили, когда закончу, дипкурьером. Наши ребята, Еврюжихин и Рябов, уже работали и были довольны. Люди из райкома успокоили: "Нет проблем, будешь дипкурьером. Мы переговорили с Зимяниным, секретарем ЦК". Отыграл я за "Кубань" три года.
– Обманули, не устроили?
– Детектив вышел. В МИДе у меня документы забрали, подали на оформление. Надо дождаться ответа из КГБ, чистая формальность для бывшего динамовца. Проходит две недели – молчок. Сам набираю в отдел кадров: "Не пропускает тебя КГБ. Нашлась зацепка".
– Какая?
– Годы спустя знакомые намекнули – пришла на меня "телега" после поездки в Америку. Все стало понятно. В Штатах с Андрюхой Якубиком купили аппаратуру. С нами была переводчица, американка. Из вежливости пригласили ее в номер, а она взяла, да согласилась.
– Приударили?
– Что вы! И в мыслях не было! Она страшненькая, в очках. Сидим, музыку слушаем. Тут заглядывает Анатолий Родионов, зам руководителя делегации. Мы по простоте душевной: "Заходите, Анатолий Сергеевич!" Тот оглядел номер, увидел ее: "Нет-нет, отдыхайте". Пошел своей дорогой. Дальше вы знаете.
– Не этот ли человек сдал в американском турне Севидова?
– Да! Сан Саныч вообще уехал в ресторан с эмигрантом.
– По Якубику тоже ударило?
– Судя по тому, что никуда не пристроился, – да. Единственный эпизод, за который КГБ мог зацепиться.
– Поездки с ветеранами – сплошное веселье?
– Всю страну объездили, на Сахалине дважды был! На Камчатке! При мне рыбу потрошили, красную икру вываливали в тазик, солью засыпали – почти сразу этот тазик к столу. Называлась "пятиминутка", вкуснейшая.
Сахалин, край света. Привозят в артель. Стоит тягач на гусеничном ходу. Оказывается, когда идет путина, сеть вытащить реально только им. По рыбьим спинам в нерест можно перейти на другой берег.
Берут икру, а саму вспоротую нерку тут же выбрасывают. Даже не смотрят на нее. Я поразился, а они отвечают: все равно рыба гибнет. На нерест заходит – и обратно не возвращается.
– Кто-то из интересных соседей в вашем динамовском доме на Башиловке остался?
– Сейчас выходишь – и почти никого не знаешь. Поумирали, квартиры распродали. Виталий Давыдов съехал. В моем подъезде – Гонтарь, в соседнем – Мальцев, Царев… Была Шура Чудина. Во дворе встречались часто.
– Шура, говорят, мужчина. Из-за романа с ней муж зарезал знаменитую конькобежку Ингу Артамонову.
– Что мужчина – похоже. Говорила басом. Выпивала исключительно водку, курила папиросы.
АЛЕШИН
– Как в 1989-м вы стали президентом ФК "Динамо"?
– Председателем правления. Началась перестройка, Бышовца назначили главным тренером. Предложил мне – давай, мол, создавать профессиональный клуб. Я искал спонсоров. Но генералы в центральном совете "Динамо" все задумки рубили на корню: "Не лезь в коммерцию, занимайся футболом". – "Так денег нет на зарплату! Вы дадите?" – "У нас тоже нет. Но ты занимайся футболом…"
– Были вы и в "Торпедо" большим начальником.
– Не знаю, с какой целью меня пригласил Алешин в 1996-м. Может, думал, буду зарабатывать деньги? Тогда я надежд не оправдал.
Говорю Алешину: "Надо команде зарплату платить". – "Зачем же ты ко мне пришел? Иди, ищи!" Чтоб к нему не ходил, распорядился выделить нам на лужниковской ярмарке 10 точек, которые должны приносить доход в клуб. Но быстро передумал: "Нет, лучше сам буду деньги давать".
– В самые занятные времена вы руководили селекцией "Сатурна".
– Оказался там благодаря Игнатьеву: "Пойдешь спортивным директором?" – "Выбирать не из чего…" Встретились с Жигановым, говорит – мечтаем вывести "Сатурн" в лидеры. Деньги есть, поддержка Громова тоже.
– Что дальше?
– Расписал целую программу, объездил подмосковные школы. Если объединить все в одну систему, которая работает на "Сатурн", получались фантастические вещи. Жиганов загорелся: "Здорово! Делаем!" Но, видать, сходил наверх и услышал: "Не лезь. Нам это не надо". Меня тоже отодвинули – как инициатора программы.
– Кого-то из футболистов успели привезти?
– По Бразилии и Аргентине 40 дней колесил, высматривал. Почему-то в основном бросались в глаза защитники. На тренерском совете начал докладывать – на втором слове Гаджиев обрывает: "Все, хватит".
– Почему?
– Думаю, понимал, что он сам в клубе уже не жилец.
– Жиганов собирался лично получать тренерскую лицензию.
– Он Гаджиеву заявил: "Как ты тренируешь, так и я смогу. Скоро будет лицензия - сам начну…"
– Сюрреализм.
– Сюрреализм был, когда Олега Власова и еще одного футболиста Жиганов хотел отправить играть за "Сатурн-2". "Уговори их", – сказал. Те меня послали – и правильно сделали. У ребят контракт с первой командой. Жиганов тогда заставил их по полтора часа бегать вокруг поля. А я должен был садиться на стульчик и следить. Смех и грех. Насколько мне везло с тренерами, настолько не везло в будущем с начальниками. "Своего" так и не нашел.
– Когда-то мама вам говорила: "Играй на баяне, он прокормит". Не разучились?
– Разучился. Хоть четыре года занимался. Мама умерла в 2013-м, я приехал, дотронулся до своего баяна… Рассохся весь.
