Шаварш Карапетян: жизнь как чудо
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Многократный чемпион мира по подводному плаванию, знаменитый не только спортивными подвигами, а, в частности, и тем, что в 1976 году, едва не погибнув, спас 20 человек из тонущего троллейбуса, дал откровенное интервью "СЭ"
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
Если б кто-то из нас совершил хоть один из подвигов Шаварша Карапетяна – рассказам не было бы конца. И рассказы эти с каждым годом обрастали бы новыми деталями. Оттеняющими героизм.
А он не только вытаскивал людей из тонущего троллейбуса и тушил пожар в центре Еревана, но и был выдающимся спортсменом. 17-кратный чемпион мира по скоростному подводному плаванию, 13-кратный чемпион Европы, установил 11 мировых рекордов.
Шаварш тих и скромен. Встречает нас у метро. Потом провожает. Говорит негромко. Собственных подвигов ощутимо стесняется. Вспоминает их скорее из вежливости – корреспонденты ехали через всю Москву к нему в Коньково, неудобно…
Судьба же снова и снова преподносит испытания. Осенью в его руках погас олимпийский факел. Огорчив Шаварша до невозможности.
МАРАФОНЕЦ
– До сих пор переживаете?
– Уже отпустило. Поначалу страшно расстроился. Я не понимал: ветра нет, газ идет – а он не горит! Видимо, техническая неисправность. С факелом и у других возникали проблемы. Хотя меня один набожный человек накануне отговаривал: "Олимпийский огонь – бесовщина. А Кремль – не место для языческих ритуалов. Зачем тебе это, Шаварш? Ты же христианин…" Я ответил: "Не забывай, я – спортсмен. И понесу факел, потому что мне оказали огромную честь".
– Причем дважды. Из-за того, что первая попытка вышла скомканной?
– Нет, это не связано. Кремлевский этап предварял официальный старт эстафеты олимпийского огня. Когда меня пригласили, я уже был заявлен на московский этап. Вот и бежал два раза.
– В подводном плавании у вас титулы невероятные. Если б остались в классическом – многого могли бы добиться?
– Наверное, ничего. Уровень тренеров в Армении был не тот, чтоб дойти до самого верха. Я вот смотрю, как двадцатилетние сейчас поднимают штангу. Все неправильно! Одному подсказал, другому. А плавание – как штанга. Чуть-чуть неверное движение – свернешь или шею, или позвоночник. Прихожу к ребятам, среди которых мой сын занимается. Знаю, как их правильно массировать – не для мышц, а для свободного прохождения крови.
– Ваши тренировки обросли легендами. Классическим пловцам эти нагрузки не снились?
– Они бы не выдержали и трети моих нагрузок. Я был подготовлен не хуже марафонца. Даже записался на марафон в Армении – и финишировал в пятерке!
– Ежедневно пробегали по 25 километров?
– По 30! Плюс в рюкзаке за спиной 25 кило, от лямок раны были во всю спину. За десять дней мы обязаны были пробежать 300 километров. Были и экспериментальные ночные тренировки.
– В чем смысл?
– Если коротко – после двух часов ночи у человека отключаются все системы. Мозг автоматически начинает отдыхать. Мы этот момент использовали для физических нагрузок. Десять дней перед соревнованиями – в 2 часа ночи приходил в бассейн, часа три плавал – и уходил. А однажды я проплыл зараз 50 километров…
– Ночью?
– Нет. Чтоб быть психологически готовым к нудной работе. Утром зашел в бассейн, вечером вышел. Целый день в воде!
– Помогло?
– Рекорд мира поставил. На 400 метров. У меня случалось: перед соревнованиями прямо душило – не мог тренироваться! Как-то повернулся к тренеру: "Разминку сделаю, и все. Потом проплыву 50 метров на рекорд мира. Спорим?" Мы постоянно спорили!
– На что?
– Должен был ему две бутылки водки купить. А если я выигрываю – получаю два килограмма конфет "Мишка косолапый". Их было достать тяжелее, чем пол-литра.
– Побили рекорд?
– Да! Высовываюсь из воды: "Про "Мишку" не забудьте". Долго он по Еревану бегал – но нашел. Как-то слышу, один тренер на меня указывает: "Знаешь, почему Шаварш выигрывал? Для него не было второстепенных стартов". Я везде выкладывался!
– Правда, что вы могли провести под водой 6 минут, задержав дыхание?
– Точнее, 5.50. А мировой рекорд – 13 минут. Но это человек уникальный, его ученые изучали. Замеряли проход крови через сердце. Оказалось, что-то связано с молочной кислотой.
– Самые невыносимые условия, при которых выступали?
– В Чехословакии. Своих пловцов они куда-то отправили, а нам оставили бассейн с водой в 12 градусов. Я единственный заходил в воду и плавал.
– 12 – совсем мало?
– 20 – мало. Хорошая температура – 22-23. В Ереванском озере, где упал троллейбус, было как раз 12.
– После истории с троллейбусом в 1976-м, потеряв здоровье, вы установили еще один мировой рекорд. Чудо?
– Не передать, какое чудо! Я стоял четвертым. Первый повторил мировой рекорд. Два следующих улучшили. Глазам не верил! А мне перед последней сотней брат жестами показывает – тоже иду на рекорд. Я сделал поворот и отключил в себе все. Когда финишировал, хотел кричать от боли: я умирал, не мог дышать! У меня мозги болели! Брату шепчу: "Тихонечко тащи меня по воде до медицинской комнаты…"
– Что изменилось в вашем организме после троллейбуса?
– Мокрота не выходит из организма, оседает в легких. Если сильный вдох – можешь захлебнуться. Я тогда пережил пневмонию и заражение крови.
ТРОЛЛЕЙБУС
– На том озере памятника нет?
– Даже таблички нет. Сегодня эта часть дамбы – американская зона. Никого туда не пускают.
– Люди в троллейбусе уже были без сознания?
– Нет. В старой модели троллейбуса зад похож на чашку. Какое-то время в ней был воздух. Но плавать не умели, разбить стекло не смогли.
– Брат за вами не кинулся?
– Я его остановил. Во-первых, боялся за Камо – он азартный. Нырял бы, пока сам не погиб. Во-вторых, он был единственным, кто мог меня страховать. Если что – точно вытащил бы.
– Следователи в больницу к вам приходили?
– Нет. В 90-е открыли документы из ЦК партии. Там написано: был случай, партия и правительство усилили дисциплину. Моей фамилии нет. Вообще ни одной фамилии. Подробности рассказала девушка, которая стояла неподалеку от кабины водителя. Бывшая пловчиха, выбралась сама. К водителю пристал какой-то уголовник, требовал притормозить в неположенном месте. А водитель сам недавно вышел из тюрьмы, ответил грубо. Тот, первый, схватил здоровенный ключ – и по башке! Троллейбус, в котором было 92 человека, рухнул в озеро. Из-за одного ишака столько трупов. А в протоколе написали какие-то глупости: "Колесо зацепило бордюр, рулевая тяга, занесло…" Все не так!
– И водитель погиб, и тот, который ударил?
– Да, оба.
– В том месте был слив городской канализации. Еще и поэтому все обернулось для вас такими бедами со здоровьем?
– Там не канализация, а слив промышленных отходов, какие-то разлагающиеся элементы. Видимость под водой ноль, я все делал наощупь. Подъехала милиция, мне говорят: ныряй снова, закрепляй трос. Объясняю начальнику, как правильно крепить, – он уперся: "Я приказываю!"
Конечно, не вытащили. Тут уж я начал приказывать. Зацепил трос за заднюю дверь, трубу и поломанное окно. Крановщику говорю: тащи медленно, чтоб вода выливалась.
– В больнице 45 дней вы провели в коме?
– Не было комы, я оставался в сознании. Высокая температура, сепсис. Антибиотиками закормили. В один заход по шесть шприцев засаживали. Если б не пробежал в тот день на тренировке 21 километр – все бы вытерпел! Но организм был истощен.
– Мы слышали, одна из спасенных в троллейбусе родила сына и назвала Шаварш.
– Не выяснял. Когда ты начинаешь активничать – люди думают, что нужно подарок сделать. Таков армянский менталитет. Поэтому я живу тихо. В 1982 году "Комсомольская правда" вспомнила эту историю. А через пару месяцев Бочаров из "Литературной газеты" выдал большую статью – и я получил 75 тысяч писем!
– Утро после той статьи помните?
– Как не помнить? Я работал инженером на заводе. Впервые моей "Волге" разрешили проехать на территорию. Потом дали возможность вне очереди поменять машину. Завод – удивительное место. Я стал там другим человеком. И в счастье, и в горе все рядом. Меня обычно в Москву отправляли все пробивать.
– Почему?
– Много друзей было. Например, начальник гаража Политбюро. Приезжал ко мне в гостиницу, обзванивал руководителей заводов: "Немедленно выслать, что скажут!" И зачитывал мой список. Ереванский директор, депутат Верховного совета, поражался: "Шаварш, откуда у тебя такая власть? Ты же рядовой инженер".
– Время спустя вместо звезды Героя вы получили скромный "Знак Почета".
– После статьи в "Литературке" Бочаров рвал и метал, чтоб мне "Героя" дали. Два раза прилетал в Армению. Но представить к этой награде не могли – никаких документов по крушению троллейбуса нет. В итоге получил "Знак Почета".
– Хоть торжественно?
– На каком-то форуме по ходу дела объявили: "Шаварш Владимирович Карапетян удостоен правительственной награды…" Еще вручили медаль "За спасение утопающих". И премию – сорок рублей.
– В России турниру по подводному плаванию дали ваше имя, кажется?
– Да, при советской власти эти соревнования назывались "Юный акванавт". А потом в Кемерове Тулеев их провел. Специально за семь месяцев выстроили бассейн. Мне подарил золотые часы с гравировкой, написано: "Карапетяну – Тулеев".
– Что ж не носите?
– В коллекцию положил. Она маленькая. Десять пар часов, но все именные. Самые для меня дорогие – от католикоса Вазгена Первого. Швейцарские, под заказ. Изображена гора Арарат и написано "Армения". Позже в тюрьме открывали часовню с католикосом. Из толпы говорят: "Это понятно – власть. Это – священник. А ты кто?" Я подумал: "Представитель народа…"
ПОЖАР
– Истории вас преследуют. Началось все в 1974 году с пазика, который удержали на краю ущелья.
– Машины были не сегодняшние – когда заехал да починил. Надо было ждать запчасти. У шофера сломались аккумулятор и ручной тормоз. Пазик не глушил, оставил у бордюра, ушел в диспетчерскую. У автобуса приподнялась задница, и покатился. Мы сидели внутри.
– Любой мог остановить?
– Сзади у водителя стенка, а бок открытый. Так он и там решетки приварил, чтоб не допекали разговорами. Я поднырнул, ногами уперся в руль и отжал тормоз. Поставил первую скорость. Тут появился водитель: "Ой, ой… Спасибо…" Сели да поехали. В том автобусе был деревенский учитель физкультуры. Написал в местную газету. После несчастья с троллейбусом московские журналисты и прежний случай откопали.
– В 1985-м в Ереване горел спортивно-концертный комплекс. Вы-то как там очутились?
– Работал рядом.
– На заводе?
– Нет, с завода уже ушел. Организовал для детей компьютерный класс. Абовянский завод "Сириус" как раз выпустил новое поколение ЭВМ. Утром прихожу на работу, слышу: "СКК горит!" И я помчался туда.
– Из-за чего произошел пожар?
– Истинную причину узнал недавно. Пообщался с человеком, который в СКК отвечал за электросистемы, а сейчас живет в Америке. Он рассказал: "Когда монтировали люстры, я предупредил, что кабель не соответствует мощности. Меня не послушали. Короткое замыкание, лопается плафон, спираль от лампы падает на велюр. И полыхнуло".
– Везде пишут про взрыв.
– Нет-нет, его не было. Когда упали люстры, раздался жуткий грохот. Это и приняли за взрыв. Слава богу, никто не погиб. Да и вообще обошлось без жертв. А я с пожарными попал в больницу, отравившись ядовитым газом.
– Давайте по порядку. Вот вы прибежали. И что увидели?
– Пожарных еще было мало. Я заметил, что СКК горит по окружности, а до середины огонь не добрался. И мы с молодым пожарным двинули туда. Маленькие шланги не дотягивались. Большой был один, вода по нему поступала из реки. Он тяжелый, напор очень сильный – вдвоем еле удерживали. Парень сзади обхватил, а я управлял. Минут двадцать поливали потолок, чтоб огонь на крышу не перекинулся. Затем с другими пожарными по боковой лестнице начали подниматься наверх. Оттуда повалил дым. Дальше ничего не помню.
– Вам хоть успели какое-нибудь снаряжение выдать? Или противогаз?
– Нет. Я был в своем лучшем костюме, белой рубашке и галстуке. Меня же в тот день ждали в ЦК. В кармане, обернутые в целлофановый пакетик, лежали паспорт, права, партбилет.
– Сгорели?
– Нет, подмокли чуть-чуть. Пожарные своих вынесли из огня, сразу отправили в ближайшую больницу №1. А меня оттащили в кусты, подумали – мертвый. Там и нашел мужик. Пощупал пульс и на своих "Жигулях" повез в больницу №2, расположенную на окраине. Потом мне объяснил: "В первой было столько народу, что неизвестно, когда бы до тебя очередь дошла. А во второй – никого, точно будешь под контролем".
– Сколько лечились?
– Месяц. Ожогов не было. Главная проблема заключалась в том, как очистить легкие. В больнице делали уколы, давали чем-то дышать – бесполезно. А дома я выпил горячего молока и пошел в бассейн. Поплавал – и из легких начали вылетать куски сажи, которые приклеились к альвеолам. Так что спасли меня молоко и плавание.
– Говорят, Господь не по силам креста не дает. Будто про вас сказано.
– Ай бросьте, у многих так. Просто когда что-то случается, я не прохожу мимо. Стараюсь помочь. Вот и все.
– Пережив такое, сильнее верите в Бога?
– Когда-то академик Сахаров высказался на эту тему: "Как я, физик, могу верить в Бога?! Но что-то нами движет". Моя вера глубоко в душе. А ходить и молиться… Я же могу воздержаться, верно? Если кто-то хочет узнать про параллельные миры, могу рецепт дать. Крепко выпиваете, подходите к зеркалу, смотрите прямо в глаза. Все, что разглядите, – и есть параллельные миры.
ШТОРМ
– Вы и сегодня готовы к неожиданностям? Был четвертый эпизод, о котором мы не знаем?
– И четвертый, и пятый. Много! Вспоминать не стану. Скажут – приукрашивает, так не бывает.
– Если правда – почему бы не рассказать?
– Ну, хорошо. Впервые спас человека еще второразрядником. В Ереване, мне было лет 16. В открытом бассейне загорал на 10-метровой вышке. Вдруг увидел, что вниз лицом плавает мужчина, ни руки, ни ноги не работают. И я прыгнул.
– Опыт такой был?
– Конечно. Волновался по другому поводу – как бы людям на голову не попасть. Но все рассчитал. Вытащил мужчину, тут врач прибежал – откачали.
Или звонит в дверь соседка. Что-то пробормотала – и в обморок. Я рванул к ней в квартиру. Дверь нараспашку, в коридоре муж лежит. Тоже без чувств. А у их пятилетнего сына приступ эпилепсии, запал язык. С помощью деревянной ложки открыл малышу ротик, он начал дышать. Мать шлепнул два раза по щекам – очнулась. Отца пришлось окатить из ведра холодной водой.
– Они пьяные были?
– Нет, в состоянии шока. У них так младший сын-эпилептик погиб. Вот и перепугались. Хотя мужчина в подобной ситуации не имеет права на слабость. Могли и второго ребенка потерять.
– В последнее время никого не спасали?
– Спас – громко сказано. Элементарная вещь. Во дворе лежит алкаш. С неба сыплет снег вперемешку с дождем. Поднял его, прислонил у подъезда под козырек, а на голову полиэтиленовый пакет нахлобучил. Чтоб не вымок. Мимо шагает милиционер: "Ты что, пакетом человека душишь?" Когда сообразил в чем дело, долго смеялся.
– За границей ЧП возникали?
– Однажды пьяному немцу по морде треснул.
– За что?
– На вокзале приставал к жене моего брата. Прет, как танк. Слов не понимает. Ну и спустил его с лестницы. Мне говорят: "Шаварш, это Германия. Здесь так не принято. Могут забрать в полицию".
Была еще история в Тунисе, когда с женой отдыхали. На пляже немножко поругались. "Я уйду", – говорю. "Уходи", – отвечает. Нацепил очки, натянул на голову шапочку – и в море. А шторм был пять баллов. Никто не купался.
– Отчаянный вы человек.
– В завихряющиеся волны я бы не полез. А они были плавные. К тому же вдали от берега не такие страшные. Катался на них. В такую погоду ведь ни лодок, ни кораблей, ни службы охраны. Часа три так провел.
– В нейтральные воды забрались?
– Нет, что вы! Уплыл километра на два от берега. Жена запаниковала. Кинулась к спасателям. Те говорят: "Как в таком море кого-то найдешь?" Рядышком маяк, побежала туда. Объясняет ситуацию. В ответ: "Мадам, забудьте. Здесь нового мужа найдете". Нелли в слезы. Тогда они достали бинокль. "Ваш муж в очках?" – "Да". – "В шапочке?" – "Да". – "Плывет обратно". Зайти в море, когда шторм, легко. Выйти – труднее. Но кое-как вылез. Старушки на пляже встретили аплодисментами.
– Больше от жены не слышали: "Уходи"?
– Было разок. Душила ностальгия, хотелось в Ереван. Друг зазывал: "Приезжай! Ягнята портятся". В том смысле, что становятся баранами. Нелли не пускала. Я прибегнул к хитрости. День в компании погулял, второй. Жена ворчит, я делаю вид, что обижен: "Будешь возмущаться – уеду в Ереван". На третий день все повторилось, она бросила в сердцах: "Уезжаешь – уезжай!" Этого и ждал. Билет на самолет уже лежал в кармане.
– Ловко.
– А в Ереване пригласили на телевидение. В прямом эфире спрашивают: "Какими судьбами на родине?" Я усмехнулся: "Придумать или честно ответить?" – "Конечно, честно". И рассказал, как все было. Наутро подружки оборвали московский телефон Нелли: "Вы что, развелись?!"
– Нелегко ей с вами.
– Это правда. Но мы вместе 30 с лишним лет. Вырастили двух дочерей и сына.
– В одном интервью вы обронили: "Я сам тонул". Когда?
– Киев, международный турнир. У меня в баллоне такой запас кислорода, что его спокойно хватит на всю дистанцию. За 75 метров до финиша он внезапно заканчивается.
– Почему?
– Похоже, кто-то из соперников перед стартом открыл клапан. Мой тренер видит, что на воде нет пузырьков, – значит, баллон пустой. Кричит: "Вытаскивайте Карапетяна! Он не остановится!" Но пока разбирались, что да как, я доплыл. И все равно выиграл! Хотя уже был почти без сознания.
– Какое безрассудство.
– А мозг в такие мгновения отключается. Плывешь на инстинктах. Все подчинено единственной цели – первым коснуться бортика.
– Спорт подарил вам здоровье? Или отнял?
– Ребята, пять лет назад у меня обнаружили тромб в сердце длиной 9 сантиметров! Сделали операцию. Хирург сказал: "Благодаря спорту у вас великолепные сосуды. Это уберегло от фатального исхода".
– Курить после операции бросили?
– Не сразу. Год продолжал, не обращая внимания на запреты врачей. Жена нажаловалась моему отцу. Тот перезванивает из Еревана: "Сынок, тебе же нельзя". – "Брошу! Обещаю!" Затушил сигарету, и все. С тех пор – как отрезало. Мой сын Тигран услышал наш разговор и сказал: "Он же далеко, ни о чем не узнает. Ты мог бы и дальше курить".
– Логично. Что ответили?
– "Если я отцу пообещал – слово сдержу!" Детей надо воспитывать личным примером. Зато теперь все, что говорю Тиграну, для него закон. Это касается и спорта, и жизни.
– Сколько ему лет?
– Шестнадцать. Вымахал до 186 сантиметров. Моя мечта – увидеть его на Олимпийских играх. Пока организм мальчишки растет, к нагрузкам подхожу аккуратно. Специальных тренировок не даю. Но через годик займусь им вплотную. Передам свои знания. Подготовлю психологически и физически – без всякого допинга. Важно, что Тигран верит своему тренеру. И верит мне. Иногда, уезжая из бассейна, называю ему время, за которое проплывет дистанцию. Он потом удивляется: "Как ты догадался?" – "Сынок, это опыт".
БАНДИТЫ
– Был хоть один момент, когда вы струсили?
– Да. В 90-е с семьей отдыхали у брата в Германии. Купил "мерседес" и решил на нем возвращаться в Москву. В Польше на хвост сели бандиты. Денег, чтоб откупиться, не было. У них свои точки. Вели меня к заправке недалеко от границы на трассе Варшава – Гродно. Но был полный бак плюс в багажнике три канистры бензина. Поэтому гнал без остановок.
– Успешно?
– Оторвался, когда наступило ограничение по скорости – 40 км/ч. Они нарушить правила побоялись. А я, наоборот, был бы только рад встрече с полицией. Дорога пустая, вдавил педаль газа в пол. Несусь под двести – как назло, полицейских нет. В заднем зеркале фар той машины уже не видно. Я свои выключил и свернул в какую-то деревню. Перекусили в ресторанчике. Через полтора часа вырулил на трассу и доехал до границы.
В Гродно нас приютил друг. Я попросил налить стакан водки. Выпил – и пошел спать. Через 12 часов меня разбудили с колоссальным трудом. Сказалось нервное напряжение. А вскоре слег с диабетом. Стресс спровоцировал скачок сахара в крови. Я действительно очень испугался. Не за себя – за жену и детей. Был бы один, знал бы, что делать.
– Кстати, что?
– Таранить машину бандитов! Когда таран подготовленный, твои шансы спастись – процентов 70. Гораздо больше, чем у того, кого таранишь ты.
– Сейчас у вас какой автомобиль?
– БМВ. Подарили на день рождения. До этого лет 15 ездил на "мерседесе". Почувствовал разницу. БМВ – это шикарная девушка.
– А "мерседес"?
– Шикарная женщина. Я много сменил машин. Первой была отцовская "Победа". С 15-ти три года катался на ней без прав. Ни разу не остановили. В 18 получил права, едва от ГАИ отъехал – тормознули.
– Водили тайком от отца?
– Нет, он позволял.
– Чудеса. Вы бы Тиграну разрешили ездить без прав?
– Боже упаси! Но во мне отец был уверен. За руль посадил в четыре года!
– Зачем?
– Его "виллис" сломался в Ставропольском крае. Помощи ждать было неоткуда. Отец вернулся домой своим ходом, взял грузовик, и мы поехали за "виллисом". Он подложил мне что-то под сиденье, говорит: "Сынок, держи руль, а я потихонечку поеду". И потащил "виллис", а я вцепился в руль. Если не верите, позвоните отцу и спросите – он подтвердит. В 7 лет я уже сам ездил по Кировакану.
– На машине?!
– Да. Утром отвозил отца на службу, вечером забирал.
– Мама нормально реагировала?
– Что мама – вот как милиционеры реагировали…
– И как?
– Нормально. Отца, директора автобазы, в городе уважали: "Едет сын Карапетяна". Такое могло быть только в 60-е. И только в Армении.
– Отец по-прежнему в Ереване?
– Да. Ему 85 лет.
– В Москву не пытались перевезти?
– Да я мечтал об этом! Сколько просил! Ни в какую. Тогда после смерти мамы заставил его жениться. Рядом с мужчиной обязательно должен кто-то быть. Благодаря этой прекрасной женщине он дожил до таких лет. Я впервые видел – она ноги ему моет, кремом мажет и укладывает спать. Своей семье говорю: "Смотрите и учитесь!" За него я спокойнее, чем за себя.
– Мама когда умерла?
– В 1993-м. Я уже переехал в Москву. Не было денег ни на похороны, ни на то, чтоб слетать в Ереван. Позвонил журналисту Сергею Вишнякову, моему другу. К тому моменту он стал бизнесменом. Сергей и в Москве меня приютил поначалу. Ответил: "Зайдешь в мой кабинет, поднимешь диван. Сколько тебе нужно – столько возьми". Не буду вам рассказывать, какое количество денег нащупал под диваном. Похоронил маму и вернулся.
– Ваша сапожная мастерская существует?
– Да, делаем обувь нестандартных размеров. Например, 60-го – был однажды и такой заказ.
– Что за гигант?
– Американец из московской фирмы. К спорту отношения не имеет. Его я не видел, а жена – маленькая, хрупкая. Она забирала ботинки.
– Сколько людей у вас в подчинении?
– Двое. Было десять. Сейчас заказов мало. Я и другие направления развиваю. Но давайте без подробностей. Не обижайтесь.
ФРУНЗИК
– В вашей жизни были 20 минут тяжелее, чем в том озере возле троллейбуса?
– Да. 1993 год, переезд в Москву. Самолет набит, люди стоят в проходе. На трапе омоновец последнего толкает сапогом, утрамбовывает, чтоб закрылась дверь. Кружим над Москвой, пилот объявляет: "Товарищи, из первого салона сдвиньтесь назад, иначе носом нырнем!"
– Кошмар.
– А сдвинуться никто не может. Тогда мужчины усадили женщин на колени. Когда приземлились, все целовали командира экипажа.
– Как же он согласился лететь?
– Весь багаж сняли с рейса, чтоб вывезти людей. Страшное время! Как-то без билета меня с родственниками посадили в самолет на Ереван. Заходят с проверкой омоновцы. Им говорят: "Это теща Шаварша Карапетяна. Это – его дядя, это – двоюродный брат". Нет вопросов. Затем ко мне поворачиваются: "Это кто?" – "Шаварш Карапетян" – "Какой Шаварш? Что вы нам голову морочите?" Так смешно стало – мое имя значит больше, чем я сам!
– Как вы прошли в самолет без билета?
– Серьезные люди сказали, что меня надо посадить. Однажды так на грузовом "Ил-76" из Еревана отправили машину с сапожным оборудованием и шесть человек. Я что-то предлагал, мне в ответ: "Зачем, Шаварш, обижаешь? Какие деньги?!" Меня любили и в Ереване, и в Москве. А недавно идем по Ленинграду с главным редактором журнала "Плавание". Спрашивает: "Шаварш, тебя на улице узнают?" Не успел ответить – подошла девушка и меня расцеловала. Я смущался очень…
Еще был в Аргентине забавный случай. Там огромная армянская диаспора. Началось с того, что про меня написал заметку аргентинский корреспондент, работавший в СССР. Потом – целую книгу.
– Переведена?
– Нет. Ни на русский, ни на армянский. Я прилетел, в аэропорту вручают главную местную газету Clarin. Во всю первую полосу – моя физиономия. Я еще не знал об аргентинской традиции: если ты девушке нравишься, подходит и молча целует.
– Быстро столкнулись?
– Тут же. Из-за этой первой страницы не мог в городе показаться. Все целовали, на щеках килограмм помады был. В Буэнос-Айресе познакомился с Манукяном, стареньким миллиардером. Попросил, чтоб я его сопровождал к любимой женщине. Купили цветы, поехали, поговорили. Вскоре он организовал мне встречу куда интереснее. В Аргентину слетелись семь армян-миллиардеров со всего света.
– Зачем?
– Обед, переходящий в ужин. Восьмым в этой компании был я – советский гражданин с копеечными суточными.
– Уютно вам было среди миллиардеров?
– Общались мы на армянском. Вели себя они непосредственно. Потом хозяин поднялся и начал разливать суп из морских червей. Цена одной тарелки – тысяча долларов. Мне говорят: "Попробуй ложечку, не всем нравится. Если что, можно вылить…"
– Знали миллиардеры про вашу судьбу?
– Да, называли – "наш герой". Но особо не расспрашивали.
– Вы упомянули про 75 тысяч писем. Сколько прочли?
– Все до единого! Самые трогательные отобрал и увез в Москву. Мне даже Фаина Раневская прислала открытку. Жалко, с ней не успел познакомиться, умерла.
– Фрунзика Мкртчяна вы знали?
– Да-а! Мой любимый артист! Впервые увидел его на сцене. Фрунзик со щетиной, мрачно смотрит в зал, поворачивается профилем – и вдруг хохочет басом. Уходит. Зал катается от смеха. Фрунзик опять появляется, мрачнее прежнего. Все повторяет. У зала истерика. Я это запомнил на всю жизнь.
В другой раз приехал он в Кировакан. Вышел из гостиницы на площадь, сразу окружила толпа. Один мужчина просит: "Фрунзик, скажи что-нибудь смешное". А сам стоит во всем красном – пиджак, сорочка, брюки. Мкртчян отвечает по-армянски: "Если в твою задницу воткнуть швабру – будешь, как советский флаг!" Он всегда сохранял шутливый тон. Изумительный человек. Вся Армения его обожала. Кроме Джигарханяна.
– Актерская ревность?
– Да. Году в 2007-м в "Пушкинском" состоялся вечер памяти Фрунзика. Собрались все московские армяне – режиссеры, политики, ученые. Лишь Джигарханян не пришел. Показали "Песнь прошедших дней", который снял Альберт Мкртчян, младший брат Фрунзика. Великий фильм! Мы любим Фрунзика по комедиям, но там у него драматичная роль. Вернулся с фронта без ноги, работает почтальоном. Носит письма в дом женщине, у которой на войне четыре сына. Первая похоронка, вторая, третья. Приходит четвертая, почтальон понимает, что не в силах ее отнести. И по дороге съедает этот конверт… Когда зажгли свет – весь зал плакал.
– Как сложилась судьба ваших братьев?
– Камо служил в милиции. Уехал в Америку, вернулся, нынче тренирует детишек в ереванском бассейне. А Толя в Германии жил. Девять лет назад разбился там с женой на машине.
– Вы перебраться в Штаты или Германию не думали?
– Никогда! У меня советский менталитет – с таким хорошо в Москве. Здесь мой дом. Как-то захожу в троллейбус, старушка увидела меня и говорит: "Сынок, дай тебя поцелую!" Я растерялся: "Зачем?" – "Знаю, кто ты…" Где бы еще меня так любили?
