#АвтоГол. Гвоздичка для Лео
АВТОГОЛ
Поехали! Юрий Голышак и Дарья Исаева путешествуют по Руси //
Письмо первое. Акулова гора. "От такого благословения саудовцы падут…" //
"За пустырь Глушаков отдал 2 миллиона долларов…" //
Остановка третья. Краснодар. "Рамос? Знаем, знаем! Футболист испанский?" //
Кому махал ручкой Криштиану? //
"Игра наших – это бомбаладзе!" //
Красно-белые пижамы, бесовщина и Яшин на девятиэтажке //
Степное Матюнино. "Калоши-то сними…" //
"Криштиану, тебе хотелось пораньше лечь спать?" //
"Ты видел, какие трусы у Роналду?"
Москва, Москва!
Прости, не ревнуй. Скажу как есть: Казань, мы тебя не забудем. Это угар. Это за гранью.
С утра пораньше дежурим у гостиницы "Рамада", куда вот-вот заедет Месси. Через местных корреспондентов дозваниваемся до людей, знающих все.
– Не скажу, во сколько прилетает. Потому что я никому не говорю. Но раньше пяти караулить не стоит.
Ага!
***
Группа фанатов одолевает главный вход. Голову печет безбожно. А это еще не полдень. Восемь Мухтаров заводят в отель – обнюхивать всякий угол. Ох, не пометили бы что-то в самом главном номере. Вот вскрывают и заново запаивают все люки по улице Гаяза Исхаки.
Мы с Дарьей Дмитриевной, отважным фотографом, усаживаемся в соседнем кафе. Видим на столе вазочку, состоящую из трех крошечных мензурок. Болтаются словно гениталии.
– Покупаем! – кричу я. – Заверните!
Точно так же Остап Бендер пытался приобрести, если память не изменяет, самолет.
Вы не поверите – но нам продают. Даже меняют гвоздички на свеженькие.
– Эта, желтенькая, – комментирует Дарьюшка, – на день умиротворения, перед матчем. Бордовая – цвет ярости. День игры!
– Третья?
– Эта, блеклая, на следующий день. Когда Аргентина отправится домой.
Вы уж догадались, для кого мы приобрели все это. Если бегали по Саранску за Криштиану с могучим томом "Мордовия-2018", то здесь устроим гонку за Месси. Почему нет?
Читатель задастся вопросом – где же карательная психиатрия? Я отвечу читателю: пока рано.
Иду по Казани как киллер Леон – с цветком в руках. В глазах у встречных дам смесь ужаса и обожания. Все как я люблю.
– Ты зачем черные очки одел? – интересуется фотограф.
– Потому что в черных очках я – сексуальный дьявол, – отвечаю. – Да и вчерашний вечер….
Впрочем, о вчерашнем – после.
– Во сколько Месси-то заселится? – кричу через сетку самому главному полицейскому. – У нас для него гостинец!
Поднимаю над головой цветочек. Часть воды из мензурок выплескивая себе же на темя.
Полиция хохочет. Фанаты Аргентины тоже. Ликует даже старичок с радиоточкой – невесть как затесавшийся в аргентинскую толпу. Разворачивают знамя – тянут меня фотографироваться.
Ох, кураж.
***
Но Месси нам не дождаться, держим путь в Нижний Новгород. Пытаемся пристроить сельское хозяйство под портрет Лионеля во всю стену. Как раз дорисовывают, сверяясь с эскизом. Еще полчаса назад вместо лица была какая-то схема. Нос походил на фаллос в разрезе из учебника анатомии. Не хотелось бы, чтоб живой Месси наткнулся очами на такую картину. Но вот сейчас все изменилось. Работа спорится.
Представляете, приезжает Лионель. Подходит к окошку, потягивается. Видит вдруг свой портрет – а под ним цветочки. Да еще в трех вазочках. А?
Есть у меня в тему история. Кто-то из ветеранов "Зенита" в бытность президентом клуба Виталия Леонтьевича решил отметить день рождения шефа вот так. В офисе на Некрасова длинный-длинный коридор. В конце поставили портрет Мутко. Положили под него гвоздички. Нечетное количество, из самых добрых побуждений.
Виталий Леонтьевич приезжает с утра на службу, видит все это – и портфель выпадает из рук. Сдавленно:
– Это кто?.. Это что?!.. Это что за х…?!
Вот и на реакцию Месси любопытно посмотреть. Раз уж из рук в руки не получается.
Едем в Нижний, задыхаясь от хохота. На щеках запеклись слезы. Спасибо, редакция, за это турне, в жизни так не куражились.
***
Мы прожили в Казани три дня – и этот, "цветочный", был последним. Предыдущие два тоже удались.
…Когда-то в одной комнатке газеты "Гудок" сидели несколько взъерошенных мужчин. Работали над письмами читателей – конструируя из них целую полосу. Звали их Илья Ильф, Евгений Петров, Константин Паустовский, Валентин Катаев, Юрий Олеша и Михаил Булгаков.
Приятно, черт возьми, чувствовать читательский отклик. Вот преданный читатель Ивелин Закамский следит за нашим путешествием. Сигнализирует из своего, надо думать, Закамья. Переживает за линию главного героя. Меня, то есть – "с каждым выпуском все больше напоминает "Москва – Петушки". Главное, чтоб в конце путешествия не остался один, без Дарьюшки, Ильича и юнкора Сусова, наедине со Сфинксом".
Да, я тоже много об этом думаю. Но "миллеровка", стелившая за нашей таратайкой злой дух и будоражившая селян, закончилась еще под Самарой. Сегодня угроза галлюцинаций и появления чертей минимальна. Хотя глядишь с утра пораньше на физиономию нашего механика-водителя, да и собственную – и мысль: "Расплескалась синева".
Не уверен, что сегодняшнее трезвомыслие – это хорошо. "Мы разучились лазить в окна к любимым женщинам…". Публицистические дерзости без миллеровки какие-то выдохшиеся.
– О, стог! – радуется фотограф Дарьюшка. – Устроим в нем фотосессию. Выйдем в прямой эфир. Красота же?
Еще вчера, клянусь, я первый кинулся бы купаться в лежалом сене. Но сегодня сухой закон – иссушен я и душой.
– В этом сене чего только не водится, – пожимаю плечами. – Мне-то все равно. Дома и не заметят, что я вернулся. А вот у тебя Максимка есть. Он тебя блохастой замуж не возьмет.
Фотограф Дарьюшка вздрагивает, смотрит растерянно. Замуж-то хочется – и про стог больше не заикается.
Плохо, когда нет "миллеровки". Денис Борисович, высылайте в Казань до востребования. Мы ждем.
***
Впрочем, и без допинга нам в Казани весело. Приключения как липли, так и липнут. Я вышел на пик формы – и познакомился с девушкой по имени Махаббат. Вы вздрогнули? Я – нет. Во-первых, мы в пути третью неделю. Во-вторых, человеку, соблазнившему когда-то цирковую карлицу, ничего не страшно.
В свободный день кидаюсь коллекционировать воспоминания. Отыскал диковину за 200 километров от Казани – древний Булгар. С мавзолеями и мечетями до небес. Еду!
Слушаю рассказы, гляжу в окошко. Чудны дела твои, Господи. Был я в Америке – не-е-т, не нужна мне Америка. Нет там настоящих диковин, заскорузлых.
– Вон, вон зверохозяйство! Знали бы вы, что там творится.
– Что? – оживился я.
– Коров под музыку доят. Под Моцарта и Вивальди надои зашкаливают. Под Вагнера – проседают…
– А под Тихона Хренникова?
– Вот вы шутите, а у нас, между прочим, коллизия случилась.
– Что такое?! – всполошился я.
– Приезжал Криштиану на Кубок Конфедераций, остановился в гостинице "Рамада". Напротив его спаленки огромный портрет нарисовали. А сейчас Месси в этот же отель въезжает! Взбунтовался, говорят. Не желаю, заявил, жить напротив этой физиономии. Хоть поселили с видом на другую сторону.
– Да ну, брешут… – отстранился я.
Минуты не прошло – сообщение от Дарьюшки, оставленной на делах в Казани. Пока шеф агитбригады работает с документами:
"Я у отеля. Здесь срочно грунтуют стену, чтоб рисовать Месси. За ночь должны. Не успеют, но все возможно…"
Нет, не нужна мне Америка.
***
Мы, конечно, чудаки. Уехали из Саранска, пропустив худший матч в истории чемпионатов мира – Панама против Туниса. Сам себя ненавижу.
В Казань приезжает Месси играть с французами. А мы отбываем смотреть на никчемную Данию. Еще на Хорватию.
– Ооо, Олич, любовь моя! – режет уши стон Дарьи Дмитриевны.
Лет десять назад наша Дарья пробивала "золотой сезон" с ЦСКА. В 2008-м мы вполне могли встретиться в какой-нибудь Копривнице. Куда я добирался, кажется, на поезде Москва – Венеция. Поверить не могу, что такой курсировал. Встретились только сейчас.
Но когда она говорит про своего Олича – у меня пропадает желание ее расцеловать.
– Твой Олич в сборной Хорватии за шнурки отвечает, – отвечаю за злобой. Подтянув к голове остальное тело.
– Ну и пусть, пусть! Олич!
***
Все в этом городе кажется сном. Дерните меня за руку, разбудите же!
В Казани розовый надувной слон размером с дом. Дорогу к стадиону перекрывают КамАЗами и поливальными машинами. Хотя хватило бы двух постовых. У нас пропуск – и по команде поливальные разъезжаются.
Около стадиона натыкаемся в траве на здоровенный гаечный ключ, согнутый пополам. Кто его сгибал, зачем? Какую ж силушку надо иметь?
– Напиши, что ты удивился и разогнул назад, – советует лукавая Дарья. Смотрела "Холмса", видимо.
– Хорошую вещь испортили, – поднял я ключ и разогнул назад.
В этом городе мы идем провожать сборную Германии. Слушать причитания Лева. Удовольствия не получили – чуть не разрыдались с ним вместе:
– Нас так принимали! Огромное спасибо России! Это поражение – ужас. Я в шоке. Мне нужно несколько часов, чтоб пережить все это.
Помолчал с секунду – и уже сухо, деловито:
– В 9 часов вечера вылетаем в Москву, завтра в полдень – во Франкфурт.
Вот ведь человек. Рука Йоахима тянулась к носу. Но другая, невидимая, словно перехватывала эту шаловливую в последний момент.
Кажется, Лев наступил на грабли имени Лобановского. Решил – группу-то Германия проскочит в любом состоянии. А пик формы придется на главные матчи.
Вышло же, что пик формы Нойер с товарищами встретят в аэропорту Франкфурта. Это печально. Зато можно порадоваться за их фрау. В эту ночь получат парней на пике возможностей.
Еще не отыскавшие плюсы в ситуации Езил с Мюллером стояли зареванные в микст-зоне. Каялись перед Отчизной.
Черт возьми, как жаль. Без немца мне будет тоскливо.
***
Мы разбираем фотографии – и хохочем. Как мало нужно, чтоб отреставрировать настроение.
– Нойер разделся после матча и пошел точно на меня, – расширяет глаза наш фотограф.
– И что? – радуюсь я за женское счастье. Был бы милый рядом. Пусть Нойер – не Олич.
– Да ничего! Но он как культурист. Просто экскаватор. Еще и рукава у майки обрезаны – кажется, маникюрными ножницами. Вот, смотри…
Я всматриваюсь в фото – точно. Под игровой футболкой у бундесвратаря исподнее, чьей-то неаккуратной рукой превращенное в майку-"алкоголичку". Толстячок Нойер один калибром как три корейских вратаря, обнимающиеся после победы.
А вот ликует Корея. Один вратарь навалился сзади на другого. Нижний задыхается, выпучил глаза.
– Подпись бы придумать к этой карточке, – задумалась Дарья, наморщила лоб.
– "А ты точно Забивака?", – предлагаю я.
***
Казанская арена в темноте светится звездочками, гранями перетекая в небеса. Чудо как хороша. Пытливая наша Дарья Дмитриевна нагуляла по городу новостей. Светится, будто Якин уговорил с ним лететь в Гагры:
– Я нашла дом, где Горький служил пекарем! Я и не знала!
– Читайте "Мои университеты", – холодно советую.
– А в соседнем доме шахматный клуб. Доска висит: "Сюда неоднократно заходил Владимир Ильич, играл в шахматы". А потом, наверное, отправлялся в пекарню к Горькому…
– Что вы несете? – поморщился я.
– А еще я подружилась с охранницей Роналду Светочкой, – тут же сменила тему мадам Исаева. – Вот она, ходит с веером. Служит в соседнем здании.
Я взглянул в камеру – Светочка тот еще iron-man. Подковы гнет. Возможно – зубами. Такие и подбирают кошек, собак, мужчин.
– Роналду-то здесь при чем?
– Так портрет его охраняет! Одну девчонку согнала с пожарной лестницы, за подол стянула. Та хотела расцеловать Роналду в ушко.
– Это вызов обществу.
– Ей не положено пускать к портрету вообще никого. А она всех паломников пускает, добрая душа. Правильно же? Для кого рисовали-то – для людей! 4 часа у нее просидела – ждала, пока хороший свет на Роналду будет падать. Светочка прежде работала в психлечебнице, дураков пеленала. Потом, говорит, в урологии. Обожает людей в форме. Особенно – СОБР. Те охраняли сборную Испании…
У меня разболелась голова от подробностей.
– Ааа, – выплакал я. – Такая охранница Роналду и нужна. Которая и урологию прошла, и дураков пеленала.
На следующий день подруга Дарьи уж не подпустит нас к портретам. Стала строже. Это и понятно – Месси вот-вот прибудет. Все нервно-паралитические. Даже подъехавший живописец не раскололся.
– Вы художник? – накинулся я. – Живописцы, окуните ваши кисти…
Тот дернул головой неопределенно. Юркнул за ворота. А жаль. Как художник художнику мне было, что сказать. Пара замечаний, штрихов – добавить бы настенному Лео огонька в глазу…
Получился же добрый классический портрет. Месси похож на православного активиста.
Дарья засняла в руках двух других художников эскиз. Сверяются прямо из кабинки крана – и прорисовывают бровь. Спорят:
– Не тот выгиб…
– Я художник, я так вижу!
Еще б они драться начали, охаживать друг друга кистями – вообще была бы красота.
***
Мы путешествуем третью неделю. Малость одичали. Ни разу не допустив излишеств помимо брака.
К нам уже заходили бродячие собаки. Теперь потянулись бродячие полковники. Возможно, отбившиеся от своей эскадрильи. Где-то их ищет награда или патруль – а они вот здесь. Бродят по казанским окраинам. Словно серфер ловит туловищем воздушный поток.
Вот заходит к ночи ближе в наш номер мужичок – с пакетом пива в руках. Как к себе домой. Видит купленные в Саранске игрушки – "слон-женщина" и "слон нежный". Рассыпанную по полу черешню. Стакан с мумифицированной осой. Видит меня в образе, наконец. Румяную Дарьюшку.
Расплывается как Ипполит:
– Ребята, как я вас всех люблю! Я полковник из Пензы. Да, я поддатый. А потому что всех люблю. Купил вот пиво – думаю, отнесу бразильцам. Или аргентинцам. Пусть знают, что такое Россия! Как их любят! Как я всех люблю! Тем более, я – полковник…
– Вы не полковник в наших глазах. Вы – генерал-фельдмаршал.
– Если я выдам военную тайну – вы уж не пишите, – чуть оживился. – Не в ваших интересах.
– Мы военными тайнами не интересуемся. Мы люди простые, физкультурники, – побледнели мы. Не хотелось бы быть ликвидированными по пустякам.
– Да я и не знаю никаких тайн. Но так, на всякий случай. Я полковник, хоть и поддатый. Всех люблю.
Насилу отделались.
***
Время выезжать. Механик-водитель издает какое-то мычание, отлаживая навигатор. Неопределенные движения руками, словно певица Валерия на сцене.
– Падая и поднимаясь, ты растешь, – хочется сказать мне. Но я молчу. Зато у ехидной Дарья что на уме, то на языке:
– Люблю, когда ясно выражаются, – замечает.
– Была у меня история, – вернулся вдруг к языку людей наш Ильич. Внезапное прояснение – но мы не ценим.
– Какая? – спрашиваю равнодушно.
– Беспрецедентная, – догадывается Исаева.
Ильич замолкает обиженно. "Я на вас жалобу подам. Коллективную" – говорит омут глаз его. Но нам наплевать.
– Ты был в Амстердаме? – спрашивает зачем-то Дарья Дмитриевна.
– Еще как.
– Квартал красных фонарей видел?
– Со всех сторон, – вздыхаю я. – В том числе – изнутри…
Я вижу указатель "Синьял-Котяки" и желаю заснуть поскорее. Слишком, слишком много чудес. Не прохудиться бы умом.
Встречай, Нижний наш, нежный Нижний.
Встречай, проклятый Олич. Лично я завтра – за Йенсенов.
P.S. Уехав из Казани, узнали – выложил кто-то из сотрудников отеля фотографию. С улицы это не разглядеть, а из окна Месси – наверняка. Подпись под портретом Роналду: "Я забил четыре гола. Ты можешь больше, Лео?" Вот это ирония судьбы! Желали угодить Месси, а вышло - усмехнулись. Вместе с Криштиану. Понятно стало, почему бледная ходила та наша Светочка. Почему бубнила: "Кто уж на эту лестницу забирался ночью – мне неведомо". Чемпионат мира украшен еще одной драмой, еще одним сюжетом. Мы счастливы!
RSS