«Соуза живет с большой бедой — дочка-инвалид. Но как же он заботится». Интервью с самым «бразильским» человеком нашего футбола

Я увидел его в телевизоре — и глазам не поверил. Он ли это, мой старый товарищ Владимир Константинов, — переводит что-то вслед за испанским тренером «Торпедо»?!

Он!

Константинов — человек сочной биографии. Побывал пресс-атташе «Торпедо» и ЦСКА. Помогал с переводом десяткам иностранцев, приезжавшим играть в Россию. Если не сотням. Это Константинов вместе с Германом Ткаченко рулил самарскими «Крыльями» в лучший год жизни этого клуба.

Да и моим начальником в отделе футбола «СЭ» тоже был он, Владимир Константинов. О чем тоже вспоминаю с почтением. С каждым годом почтения все больше.

Новая работа — прекрасный повод выкроить с Владимиром пару часов между тренировками. Вспомнить все-все-все.

Рейна и Жажа впервые в жизни ехали на поезде

— Так как вы снова оказались в «Торпедо», Владимир Сергеевич?

— Очень просто. В «Торпедо» остались два ветерана, с которыми работал еще в 97-м. Один из них — легенда клуба Александр Капитонович Петров, администратор. Кажется, с ним уже был «Разговор по пятницам». Вот он и позвонил.

— Кто же легенда номер два?

— В то время его звали в команде Лесик. Алексей Борисович Завгородний. Прежде был прекрасным массажистом. Сейчас — физиотерапевт. Работает на уникальной аппаратуре.

А вспомнили обо мне, когда «Торпедо» подписало первого бразильца — Жажа. Сразу же звонок от Капитоныча: «Есть желание поработать в клубе?» Я размышлял недолго.

— Надо думать, не жалеете.

— Ни в коем случае. Работа интересная, живая. «Торпедо» в непростой ситуации. Прежде я в таких командах не трудился. В последние два месяца работа у меня была вялая. Пописывал в разные издания, в том числе зарубежные. Настолько интересно снова погрузиться в футбольный водоворот! Жизнь у меня сейчас живая, интересная. Общаюсь с молодыми. Старше меня в «Торпедо» только Капитоныч. Ему 72, мне — 63... То не знал, что делать со свободным временем, — а сейчас времени нет вообще. За два с лишним месяца в «Торпедо» всего два или три выходных.

— Выходные без права выключить телефон?

— Вот именно — обязан быть на связи! С иностранцами постоянно что-то происходит. Наш перуанец Йорди Рейна и бразилец Жажа сменили гостиницу на квартиры в «Москва-Сити». Едва ли не каждый день решаем какие-то бытовые вопросы. Есть в команде и еще один бразилец — Андре Фелипе, но он постарше, самостоятельнее.

— Самые необычные их приключения?

— В первый раз в жизни ехали на поезде!

«Не знаю, что могло пойти не так...» Кутепов — о переводе в молодежную команду

— Ого. Это куда же?

— Выездная игра в Краснодаре. Добирались туда почти 20 часов. Представляете людей, которые впервые оказались в такой ситуации? Которые вообще не знали, что такое поезд?

— Гамма чувств.

— К концу путешествия устали, конечно. Почти сутки в поезде — любой устанет! Утомительно — но приятно. Я за ними наблюдал. То сидят, в окно смотрят. Разглядывают людей. Достают телефоны — снимают пейзажи, реки какие-то. Очень любознательные ребята.

— Самый странный вопрос, который услышали от иностранца за последнее время?

— Недавно возвращаемся на Казанский вокзал. Из Ростова-на-Дону. Бразилец Андре живет в гостинице. Его обычно отвозит клубный автобус. Говорю: «А я поеду на метро». Андре изумился: «Как это — на метро? Мы же только что там ехали...» «Нет, — отвечаю. — Теперь поеду под землей». Наскоро рассказал, что такое метро. Что у нас в Москве 200 станций. Но был крайне удивлен.

— Почему?

— Ладно бы привезли из фавел — но Андре-то! Поиграл в «Бордо», в киевском «Динамо», сам родом из Рио-де-Жанейро. Где, кстати, тоже есть метро. Смешное по нашим меркам, две линии. Может, он и не заглядывал туда. Но знать-то должен!

— Вы правы.

— Был еще один вопрос, который погрузил меня в долгие размышления. Но это давно.

— Ничего. Так что за вопрос?

— В 1996-м ЦСКА взял на просмотр украинского парня, Олега Пестрякова из «ЦСКА-Борисфена». Жил на базе с бразильцами Леонидасом и Самарони. Никто не знал, останется ли он в команде. Как-то подходит в выходной: «Сергеич! Скажи, где у вас в Москве можно цЕпочку купить?» С жирным ударением на «е». Я сначала не понял, что он имеет в виду! Ха! Цепочку!

— Помогли?

— «Я, — отвечаю, — не совсем по этому делу». Но кто-то из ребят быстро его проконсультировал. Вернулся на армейскую базу в Архангельском с цЕпочкой.

Владимир Константинов.

Александр Вильф, Фото архив «СЭ»

«Орбита» на Коломенской

— Вы вспомнили Капитоныча. Уникальный дед — рассказывал мне недавно про торпедовского водителя из 80-х. Тот на автобус приделал гудок и фару от тепловоза. Если кто зазевается на дороге — врубал все спецэффекты разом...

— Протестую категорически! Какой же Капитоныч «дед»?! Его бодрости и оптимизму можно только позавидовать. Такой бы заряд всем нынешним торпедовцам!

Кстати, 25 лет назад у нас была традиция — после побед «Торпедо» своей компанией отправлялись в кафе «Орбита» на «Коломенской». Втроем — Капитоныч, я и Володя Енютин. Который когда-то работал лайнсменом в высшей лиге, а у нас в клубе стал видеооператором. Такая у нас была ячейка. Как только Капитоныч там появлялся — официанты уже знали, чем заполнять стол. Замечательное было время!

— Вы мне говорили — не так просто переводить нынешнего главного тренера «Торпедо».

— Каталонский диалект — большое испытание для переводчика с испанского, не говоря уже о португальском.

— У вас же португальский словно родной?

— Пришел в «Торпедо» я как переводчик с португальского языка. Потому что подписали бразильца. Потом появился второй бразилец — Андре Фелипе. С португальским у меня проблем никаких! Говорю давно и свободно. Закончил иняз имени Мориса Тореза, где португальский был первым языком. Изучение испанского было факультативным. Еще и футбол знаю хорошо. Но!

— Но?

— Первое для меня испытание — перуанец Йорди Рейна. Который говорит не столько по-испански, сколько по-перуански. Это не совсем испанский язык. Но ладно, кое-как привык. Если случаются затруднения — мне помогает Жажа, его друг. Тут новое испытание — приезжает тренерский штаб! Выясняется, что Жозеп Клотет и его помощник Берто Лладо родом из Каталонии. Говорят между собой по-каталонски.

«Может, хватит издеваться над «Торпедо»?! Как можно было позвать этого Клотета?» Крик души ветерана клуба

— Такая разница с испанским?

— Я несколько раз был в Каталонии. Этот язык гораздо сложнее! Но когда речь идет о футболе — на 85 процентов я понимаю.

— Вы вернулись в большой футбол. Масса радостей — но что-то наверняка и мучительно. Что?

— Вот то, о чем я говорил, — нет свободного времени вообще. Ни на семью, ни на отдых, ни на дачную жизнь. Все. Больше минусов нет. Когда борешься за выживание — интереснее работать! Больше ответственность!

— Во время матча сидите на скамейке?

— Да. Такие нервы!

— Вам-то что?

— Тоже удивляюсь: почему настолько переживаю? Вроде столько лет в футболе! Но вот болел мой дядя за «Торпедо». У меня тоже все это в сердце осталось. Ощущение, что сто лет нахожусь в этой команде.

— Николай Писарев рассказывал прекрасную историю. Вот я даже выписал...

— Так-так.

— «Иванов подзывал массажиста Петрова, который до сих пор работает: «Капитоныч, иди на тот фланг, скажи Гришину...» — «Что сказать-то?» — «Что он *****!» Тот бежит, примирительно: «Ген, а, Ген?» Тот оборачивается: «Что?» — «Козьмич говорит, что ты *****» — «А ты ему скажи, что он...»

— Отличная история. Так к чему вы это?

— Вам всю брань со скамейки тоже приходится переводить?

— Нет. Я высказывания редактирую. Бывало, поначалу дергался, чтоб перевести дословно — но старшие товарищи удерживали на скамейке: «Ты сиди! Сейчас момент заиграется — будет совсем другая эмоция...»

Соуза и Владимир Константинов.

«Моника — как конь с яйцами»

— Еще недавно вы работали в агентстве Германа Ткаченко. Почему расстались?

— Наступили другие времена. В компании сокращение кадров. Расстались как друзья — и общаемся до сих пор. Буквально неделю назад Герман звонил. Интересовался, как у меня дела. Мы по жизни шли рядом с 99-го. Бронзовые «Крылья» — самое счастливое время в служебной жизни. Когда журналистская карьера закончилась, работал как фрилансер в иностранных изданиях, именно Ткаченко протянул мне руку. Почти десяток лет отработал в его компании.

— Казалось, вы больше друзья, чем сослуживцы. И вдруг — «сокращение кадров».

— Как сказать... Панибратских отношений у нас не было никогда. Я до сих пор говорю ему «вы». Хотя Герман Владимирович предлагал: «Давай на «ты»!» Никакого зла не держу. Времена наступили действительно непростые. Это не значит, что у компании плохи дела. Нет! Компания живет и даже процветает. Но там сейчас молодые ребята лет по 30-35.

— Момент, когда вас Ткаченко особенно удивил?

— Когда совсем молодым человеком стал президентом в «Крыльях». Это был новатор! Не знаю ни одного президента, который был бы настолько близок с футболистами. Герман знал организацию в английском футболе, испанском. Многое пытался перенять оттуда.

— Такие быстро банкротятся.

— Наверное. Но в «Крыльях» все получилось — обстановка была великолепная! Это не за счет денег!

— Игроки были роскошные.

— Да. Каряка, Тихонов, Анюков, Соуза, Мойзес, Короман... Закончили чемпионат на третьем месте. Осталась на память бронзовая медаль. Как раз Ткаченко создал ту атмосферу. Постоянные неформальные встречи — то в ресторанчиках, то на природе...

— Даже меня пригласили на одну такую. Я был поражен — среди футболистов спокойно прогуливался губернатор Титов.

— Совершенно верно! До того я видел совсем других президентов. Те держались от футболистов на расстоянии. Некоторые вообще не появлялись в команде. Герман после поражений и побед всегда был рядом. Кстати, нынешний президент «Торпедо» чем-то напоминает Германа молодого. Подход к команде у Ярослава Олеговича Савина примерно тот же.

— Самый интересный жизненный урок от Ткаченко?

— Мы долго «вели» Соузу. Наконец полетели за ним в Бразилию — выкупать. Подписывать все бумаги. Были втроем: Герман, Тарханов и я. Быстро договорились по финансовым условиям. Вечером на большом экране смотрим матч с участием Соузы — и внезапно Тарханов впечатлился левым защитником из другой команды. Этот парень как раз играл против Соузы. Александр Федорович указывает пальцем: «Хорошо бы взять этого защитничка!» Как вы думаете, что сделал Герман?

Кто покинет РПЛ? Все расклады: «Торпедо» спасет чудо, шансы «Химок» возросли, у «Урала» проблемы из-за Кубка

— Предложил Александру Федоровичу одуматься. Пока не поздно.

— Герман моментально организовал переход! Вместо одного бразильца мы возвращались с двумя!

— Кто ж это был?

— Леилтон. Он еще долго играл за «Крылья Советов». Здорово помог.

— Прекрасно помню этого парня.

— Сейчас тренирует юношей в родном городе — Салвадоре. Нельзя сказать, что здорово зарабатывает. Разошелся с женой Моникой.

— Женщина с именем Моника способна уполовинить счета бывшего супруга.

— Эта Моника — как конь с яйцами! Хорошо ее знаю! Как-то я прилетел на Кубок конфедераций, потом на чемпионат мира. Заезжал в гости. Уже тогда у них был разлад. Жили в разных местах. А сейчас разошлись окончательно, у каждого новая семья. Кажется, счастливы от этого. Я с ним на связи. Зарабатывает совсем немного...

— «Немного» — это сколько?

— Точно — не больше тысячи долларов. Моника часть недвижимости у него отжала. Но Леилтон остался таким же жизнерадостным!

— К слову — о жизнерадостности. Агент Сафонов рассказывал, как ваш друг Леилтон на Невском проспекте помочился в урну. Прямо на глазах у полиции.

— Что-то у меня сомнения, что это мог быть Леилтон...

— Не склонен писать в урны?

— Он приличный парень. Была история, похожая на ту, о которой вы рассказываете. Возвращаемся с «Крыльями» откуда-то с выезда, летели несколько часов. Подозреваю, ребята попили пивка в самолете. Возникла заминка с автобусом, который доставляет от самолета до здания аэровокзала. Не выдержал Катанья!

— Пописал на колесо самолета — как Ельцин?

— Хуже! На задней площадке автобуса!

— О боги.

— Причем народу вокруг было прилично. Все ржали, конечно. К Катанье вообще относились с юмором. Он парень добродушный. Вот той истории я был свидетелем!

— Не попали под струю, надеюсь?

— Слава богу, я оказался где-то впереди. Наблюдал издалека. Физиология есть физиология.

— Про Катанью и «физиологию» рассказывали другую историю: заскучал на долгой теории Гаджи Муслимовича. Расстегнул ширинку и начал это самое... В такт словам...

— Вот это приукрашено. До такого точно не доходило.

Пеп Клотет.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Самые убедительные — у Жозепа Клотета»

— Рад слышать.

— Что народ иногда терял внимание на теории Гаджиева — это правда. Сеансы случались длительные. А футболисты — они как дети! Пятнадцать минут еще держатся — потом начинают размышлять о своем. Засыпать никто не засыпал. Но бдительность теряли. Особенно иностранцы. Не привыкли к такому.

— Да и Гаджи Муслимович солирует довольно заунывно.

— При этом ни один из тренеров так не работал с игроками индивидуально, как Гаджиев!

— Это для меня новость.

— С иностранцами это очень эффективно! Так сидят 20 человек, идет теория. Мало что понимают. А вот индивидуальная беседа минут на 15 — совсем другое дело! А что касается Катаньи — вокруг него постоянно что-то происходило. Мог подпрыгнуть в самолете, показывая, как играет головой.

«Торпедо» неожиданно возглавил испанец. «Отец» Беллингема, лишь раз работавший главным в высшей лиге

— И что?

— Расколотил лбом какую-то полку. «Крыльям» потом счет предъявили за эту пластмасску.

— Долгие теории Гаджиева вам приходилось просиживать рядом с иностранцами — и все эти речи переводить?

— Ну, не каждое слово... Смысл! В ряду передо мной собиралось три-четыре игрока. Один из них — чилиец Лобос, вратарь. Он испаноговорящий. Поэтому задавал больше всех вопросов.

— Самые убедительные установки на вашей памяти?

— Вы удивитесь — у нынешнего тренера «Торпедо» Жозепа Клотета. Немногословно, четко. Каждое слово продумано. Настолько убедительно, что мне кажется, я даже в мимике меняюсь, переводя все это. Длятся 10-15 минут, не больше.

Владимир Константинов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Карлос стал вахтером. И ушел в религию»

— У кого из иностранцев, с которыми работали, нынче дела плохи?

— Не совсем реализовался Карлос. Помните, был в «Торпедо» такой? Карлос Алберту. Хотел стать тренером — не получилось. Сейчас работает вахтером.

— Вот это поворот.

— К тому же очень крепко ушел в религию. Я б не сказал, что ему плохо живется — но не процветает. В отличие от тех, кто в России много заработал и сейчас живет спокойно. С этим Карлосом байка связана! Которые вы с Сашей Кружковым любите.

— Я люблю больше.

— Тогда рассказываю — играли мы в Интертото. Проиграли «Осеру» на выезде. Обидно! Команда у нас была неплохая — и вдруг 0:3. Через две недели ответный матч. На старом добром стадионе «Торпедо». Ведем в счете 3:1!

— Как я мог забыть такую драму.

— Несколько минут до конца — Карлос забивает четвертый гол!

— Вот это да.

— Начинает выдавать у чужих ворот то ли самбу, то ли ламбаду. Пляшет, забыв обо всем. До нас на скамейке доходит: Карлос решил, что все, мы проходим дальше. Про выездной гол даже не слышал! Никто ему не объяснил! Кто мог подумать, что мы 0:3 превратим в 4:1?! Ребята его дергают: «Ты что, дурак? Живо на свою половину!» Схватили, тащат к центру. А он упирается, желает дотанцевать, отказывается понимать...

Августин Эгуавон.

Александр Вильф, Фото архив «СЭ»

— В том составе «Торпедо» был еще яркий иностранец — Эгуавон. Помните его?

— Еще б не помнить — я же был первым его переводчиком еще в ЦСКА! В той команде «моими» были Самарони, Леонидас и Эгуавон.

— До сих пор помню фотографию в «СЭ» — стоит Эгуавон в царской шубе...

— Заводит свои «Жигули»? «Семерку», по-моему?

Августин Эгуавон: «Научишься играть, сынок, — возьмут в московский «Спартак»

— Верно! Вы тоже помните?

— Я еще помню, как он доставал длиннющие провода, чтоб от кого-то «прикурить». Жил в Митине. Он молодец, мужик самодостаточный. Есть иностранцы, которые без переводчика «колу» купить не могут. А кто-то — все сам. Вот Августин был такой.

— Если темнокожий выжил в том Митине — действительно, самодостаточный.

— Это сейчас наши иностранцы живут в «Москва-Сити». А тогда — Митино! Причем такой станции метро еще не существовало. Вырыли позже лет на десять. А «Жигули» Эгуавону дали не сразу. До этого научили пользоваться автобусом.

— Наш рассказ все интереснее.

— Однажды ехал на тренировку в праздничный день. Стоит на задней площадке. Раннее утро. Рядом примостился какой-то алкаш. Внимательно осмотрел Эгуавона, достал из-за пазухи четвертинку, раскачал и засосал, что называется.

— Милое дело.

— Так Эгуавон явился на тренировку как в воду опущенный!

— Расчувствовался?

— Говорит мне: «Этот человек умрет! Его, возможно, сейчас уже нет в живых!» Я задумался. Потом произнес: «Стоп. Почему умрет?» — «Холодно, мороз — а он выпил целую бутылку один!» Августин решил, что все. Акт суицида.

— Вот чистая душа.

— «Не переживай, — отвечаю. — У нас такие истории случаются».

— Валентин Козьмич, придя в «Торпедо-Лужники», Эгуавона не воспринял. Отправил восвояси.

— В ЦСКА Эгуавон нам здорово помог. Это был человек, игравший на чемпионате мира. К нему футболисты относились с огромным уважением. Доктор Прояев восхищался: «Ты посмотри, какие у него рельефные мышцы — скульптуру можно лепить!» Но Эгуавон был подвержен травмам — вот поэтому Козьмич его и недолюбливал.

Валентин Иванов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Как я могу отпустить человека, который лучше всех бьет штрафные?!»

— Вспоминаю Козьмича — и сразу всплывает история: долго уговаривал президента клуба Юрия Белоуса купить какого-то футболиста. Наконец уломал, купили. Поехали в Ярославль — Козьмич его весь матч продержал на лавке. На обратном пути Белоус подсаживается к Иванову в автобусе: «Валентин Козьмич, как же так? Почему не выпустили?» Иванов хлопнул себя по лбу: «Забыл!»

— Прекрасная история!

— Теперь смешная история про Иванова от вас.

— Самая смешная история касалась меня.

— Тем лучше, Владимир Сергеевич.

— Со времен моей работы в ТАСС, 80-х, сохранилась компания. До сих пор играем в футбол в Лужниках! Там и популярные ныне спортивные журналисты Константин Клещев с Виктором Гусевым появляются, арбитры ФИФА Сергей Зуев и Алексей Николаев...

— Как здорово.

— Кого-то уже нет в живых, приходят молодые. Но костяк сохраняется. Вот летом 98-го я работал в «Торпедо» и играть с ребятами мог довольно редко. А мои приятели в субботу наигрались, идут на третий тайм. Пить пиво. Они шагают мимо большого поля — а у «Торпедо» как раз заканчивается тренировка. Семен Уманский, царство ему небесное, Козьмича знал тысячу лет. Еще со времен ФШМ. Кричит Иванову: «Слушай, Козьмич, отпусти переводчика! Что у вас осталось-то — 15 минут! А он пива с нами попьет...»

— Что Козьмич?

— Козьмич меня убил ответом!

— Так-так.

— Расставил руки: «Семен! Как я могу отпустить из команды человека, который лучше всех бьет штрафные?!» Совсем не скромная история, зато, ей-богу, правда.

— Это великолепно.

— Это мне польстило! Видно, я бил по воротам и пару раз попал...

Алексей Мелешин и Леонидас.

«У Леонидаса оклад 15 тысяч долларов, у Самарони — 6»

— Однажды вы мне рассказывали историю — как Леонидас пересчитывал деньги, закрывшись на восемь замков.

— Это я помню хорошо. Замков было чуть меньше — но в целом все соответствует.

— Так пусть теперь узнает об этом вся читающая Россия.

— День первой зарплаты в ЦСКА. У Леонидаса оклад 15 тысяч долларов, у Самарони — 6. Платили у нас налом, как и везде. Бухгалтер приезжал на базу в Архангельское, вызывал ребят.

— Вы ходили с ними — как переводчик?

— Ну да. Первым зашел Самарони. Получил, пересчитал. Вторым заглядывает Леонидас. Ему вручают пачку долларов: «Пересчитайте!» Леонидас отстранился, расширил глаза: «Что вы, что вы! Доверяю! Вы в моем сердце!»

— Как формулирует, а.

— Потом заходим в комнату, Леонидас закрывается на все замки — и начинает пересчитывать бумажку за бумажкой! Потом снова! Пересчитывал несколько раз. Это я видел. Слово даю.

— Прекрасный человек.

— Кстати, замечательный парень. Футболист хорошего уровня. Самарони и Леонидас по большому счету первые бразильцы в России. Те трое, которые приехали до этого к Борману в Нижний, были уж совсем пляжные. Не представляю, кто их привез.

— А ваших двоих кто?

— Очень любопытная личность. Был такой агент — Адик Зильберт...

— Встречал я одного Зильберта. Но тот, кажется, не Адик.

— Знаю, о ком вы. Позже я понял — этот Адик занимался не только футболистами. Отправлял в Бразилию вертолеты, что угодно еще. Главное было что-то продать. Вот привез этих двоих. Самарони — игрок средненький. Зато универсальный. Поэтому и задержался в России надолго. Все понимали: выше головы не прыгнет. Зато трудяга самый настоящий. Быстро выучил русский язык. Во всех командах его любили. Из всех бразильцев, наверное, мой ближайший друг. Переписываемся каждый день!

— Надо же.

— В ЦСКА тогда была душевная компания: Самарони, Валера Минько, Дима Хохлов, Женя Бушманов, Дима Тяпушкин, Денис Машкарин... Здорово проводили время вместе после матчей. А Леонидас — нет! Он совсем другой!

13 бразильцев в «Арсенале». В Туле и в 90-х

— Какой?

— Самарони был довольно зрелый. А Леонидас приехал — ему 19 лет! Вроде бы из хорошего бразильского клуба — «Коринтианс», но это была первая его поездка за рубеж. Хорошо еще приехали летом, у нас более-менее тепло. Но все равно сидели на базе в Архангельском, почему-то обсуждали сталинские времена...

— Что-что?

— Где-то вычитали про «сталинские времена». Боялись! Леонидасу было адаптироваться гораздо сложнее. Ко всему прочему привез то ли невесту, то ли жену. А ей лет 16!

— Господи.

— Совсем девчонка. Наверное, еще и поэтому у него не совсем получилось. К сожалению, я потерял его контакт. Первое время после отъезда еще общались. Никто подсказать не может. Леонидас в футболе не реализовался. Вернулся домой, чуть-чуть поиграл — и закончил. Говорили — держал стадо бычков.

— Вот это бизнес.

— В Бразилии считается — это хороший бизнес! Просто замечательное вложение! Как у нас футболисты вкладываются в квартиры — там в бычков. Стадо размножается, доход растет. Рад буду с ним пообщаться. Леонидас для меня как сын был!

Владимир Константинов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

— Казалось, невероятно талантливый парень.

— Не то слово. С хорошим ударом, техникой. Ленивый — как многие бразильцы. С Леонидасом связан очень прикольный момент. Зная вас, думаю, заинтересуетесь.

— Уже заинтригован.

— Играем мы в Нижнем Новгороде. Чуть ли не первый выездной матч с бразильцами в составе. Играют и Леонидас, и Самарони. Выигрываем 3:1. Самый конец матча, минута 84-я. Вижу: на дальней бровке Леонидаса сбивают! Причем серьезно — я вздрогнул!

— Сломали?

— Издалека не разглядеть. Рванули туда врач с массажистом. Я следом. Резервный судья хватает за рукав: «Тебе нельзя!» — «Иностранец! Как они разберутся без меня?» — «Ну, беги...» Я почесал через все поле. Ужасно переживаю. Думаю: вот молодой парень, только приехал, забил гол — а его покалечили...

— Несчастье какое.

— Судья подошел, я тоже склонился: «Леонидас, как?» Тот чуть приподнял голову, на секунду забыл про гримасу боли — и мне подмигивает!

— Вот это герой.

— Потом отворачивается и снова начинает стонать на все лады. Вот это меня сразило. Какой, думаю, смышленый мальчик. 19 лет — а уже знает, как время тянуть. Шепчу врачам: «Давайте подольше».

«У меня большие вопросы к испанскому тренеру». Горячий монолог бывшего президента «Торпедо»

«Владимир, а где вы так научились русскому?»

— К Луческу в Греции приставили переводчика, который все испортил первой же фразой. Представил Мирчу журналистам: «Мистер Чаушеску». Тот вскочил, побагровел, заорал. Ваши яркие проколы?

— Про проколы ничего сказать не могу. Может, и были. Помню самый большой комплимент в жизни. Но меня смущает, что я будто хвалюсь...

— Никто не посмеет даже мысль такую допустить, Владимир Сергеевич.

— Этот комплимент мне сделал президент Бразилии!

— Я взволнован.

— Это было еще до ЦСКА и «Торпедо». Я работал в министерстве финансов. Как раз в ту пору приезжали советники Международного валютного фонда из Бразилии. Учили, как нам организовать казначейство в России. Прежде казначейства не существовало. Я два-три года переводил на разном уровне. Вот однажды с министром финансов Андреем Вавиловым и начальником казначейства Александром Смирновым полетел на переговоры в Бразилию. Провели там около недели. Нас принимал президент Бразилии Фернанду Энрике Кардозу. Переговоры прошли, дальше фуршет. Вдруг президент отзывает меня в сторону. Произносит фразу, после которой я понял — ради этого стоило жить!

— Что за фраза?

— «Владимир, а где вы так научились русскому?»

— Принял за бразильца?

— В том-то и дело! Можно придумать комплимент лучше?

Владимир Константинов.

Максим Съестнов

В пивной

— Горлукович в Германии прогнал учителя. Произнес: «Я каждый вечер буду в пивную ходить — там язык и выучу».

— Это прекрасный совет. У меня была примерно та же ситуация.

— Я в вас не ошибся.

— На первом курсе иняза, в 1976-м, нам прислали преподавателя-португальца. Это был обмен между коммунистическими партиями. Начал нас учить — и через две недели мы вообще перестали что-либо понимать по-португальски! Испарилось даже то, что знали!

— По-русски он не говорил?

— Ни слова не знал. Вот представьте картинку: сидит группа, 10 человек. Португалец, как в школе, рисует на доске рыбку. Указывает пальцем: «Peixe!» Мы грустно записываем. Дело едва идет. За два месяца почти не продвинулись. Потом он додумался до интересного. Вкрадчиво сообщает: «Я слышал, где-то в Парке культуры есть «Пльзень»... Не сходить ли нам попить пивка?»

— Еще как сходить.

— Разумеется! После этого похода мы раскрепостились — и дело двинулось! Вот то же самое сейчас происходит с иностранцами в «Торпедо».

— Раскрепощаете в «Пльзене»?

— Нет. Жажа — самый молодой бразилец из наших. Ему все в Москве интересно! Это его первая поездка за рубеж. Никаких языков не знал. Так что получилось? Он в «Торпедо» два месяца — но говорит по-русски гораздо лучше, чем другие иностранцы. Любознательность творит чудеса.

— Самое большое испытание в смысле языкознания, которое случалось в вашей жизни?

— Я не вспомню. Но волнуюсь до сих пор перед каждой установкой на игру! У меня характер такой. Вроде с тренером уже в хороших отношениях, он хорошо говорит по-английски, работал в Британии. Знает еще четыре языка. Но я все равно волнуюсь.

«Горлукович упился в хлам, поднял стюардессу на руки и понес к выходу со словами: «Она будет жить со мной на сборах»

— Когда-то вам и другому журналисту «СЭ» поручили коллегу-француза. Приехавшего писать репортаж из морозной Москвы. Так вы его напоили до беспамятства, накормили какими-то беляшами — и футбол француз пропустил. Репортаж не отправил.

— Все было не так.

— А как?

— Это был корреспондент французской L'Equipe. Опытный журналист. Действительно, приехал в Москву писать репортаж с матча Лиги чемпионов «Спартак» — «Лион». Помню, холод был зверский. Начало марта. Костя Клещев привез француза в редакцию «Спорт-Экспресса». Перепоручил его мне и Грише Потапову. Мы и решили: ну и как быть в такую холодину? Повели его в гастроном рядом с Тишинской площадью!

— Это решение трезвое.

— С этого все началось. Выпили. Смотрим на часы — пора бы и в Лужники. По дороге француз понял, что холод становится нестерпимым. Зуб на зуб не попадает. Добавили!

— Чем дело закончилось?

— Репортаж за француза дописывал обозреватель «СЭ» Саша Просветов. Спокойно и профессионально справился. Хоть присутствовал в нашей компании и тосты не пропускал. Французским Саша владеет не хуже, чем любой автор L'Equipe. Сам гость был не в состоянии. Так что скандала не случилось.

— За Тинто Брасса «Калигулу» тоже доснимал какой-то режиссер из «Пентхауса» — и ничего. Отличное кино вышло.

— Вот видите?

Александр Тарханов и Владимир Константинов на тренировке.

Дмитрий Солнцев, Фото архив «СЭ»

«Ты шесть тысяч долларов получаешь — а подкатиться не можешь?!»

— Начавший тренировать самостоятельно Александр Тарханов с репортерами не ладил. Отвечал или зло, или насмешливо. Но вдруг все изменилось. Говорили, вы провели разъяснительную работу...

— Это преувеличение. Естественно, я подсказывал — большого опыта общения с журналистами у Тарханова не было. О Федоровиче воспоминания самые теплые! Очень добрый. Интересный. Умный. Хотя кажется довольно простым. У него сложное детство — он 11-й ребенок в семье...

— Отцу было за 80, когда он родился.

— Да! Мне нравилось, что он тепло относится к бразильцам. Обожает этот футбол. Это Тарханов придумал — я больше ни в одной команде не встречал, — чтоб на тренировке работали подспущенными мячами...

— Это для чего?

— Чтоб голеностоп лучше работал!

— Для меня новость.

— Говорит, в Бразилии подсмотрел. Там профессиональные игроки специально выходят на пляж, играют мячами, которые не совсем накачаны. Совсем другая работа голеностопов.

— После каждого поражения Александру Федоровичу казалось: продали.

— Да нет, мании не было. Время от времени задумывался вслух, но далеко не после каждого поражения. Все от переживаний, пропускал через себя! Я видел тренеров, у которых мат-перемат на тренировках. Просто не воспринимаю! Не могу слышать!

— У Тарханова не так?

— Никогда у Тарханова матерщины не было. Ни разу не унижал при мне футболиста, не стирал в порошок. Хотя он из простой семьи, способен найти слова. Я вам историю могу рассказать!

«Толстых указал на меня пальцем: «Ты покойник!» Невероятные истории о российском футболе 90-х

— Истории — моя слабость.

— Я же присутствовал при смене власти в «Торпедо-Лужниках». Когда убрали Тарханова — и ставили Иванова. С его штабом. Но были люди, которые остались. Козьмич, царство ему небесное, выражений не выбирал. Выдавал с бровки по полной, выражения самые отборные. Так весь штаб, который при Тарханове не позволил бы себе матерного слова, с первого же матча Козьмича начал ругаться словно сапожники!

— Поразительно.

— Меня это тоже поразило. Вроде тот же самый человек...

— Козьмич выбегал к бровке и специально, чтоб слышали работяги на трибунах, кричал футболисту Булатову: «Ты шесть тысяч долларов получаешь — а подкатиться не можешь?!»

— Да. Верю. Этот психологический прием — в его духе. Козьмич мог по делу, не по делу... Любил «диагональки». Чтоб подальше от своих ворот.

— Кто у него был чемпионом по критике — как Карпин у Романцева?

— Женька Бушманов. Я могу объяснить почему.

— Почему?

— Козьмич пришел — и начал ставить игру попроще. Ты ничего не выдумывай в защите — просто грузи мячик подальше, и никакого риска. Но в команде оставались Женя Бушманов, Андрей Гашкин, тот же Витя Булатов, которые знали толк в техничной игре. У них в голове не укладывалось, что можно куда-то «отгрузить». При любой ситуации! Вот поэтому Бушманов Козьмича раздражал своими повадками, стремлением сохранить мяч. Брани получал по полной. Но сами ребята Женю безумно уважали.

Владимир Константинов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Скажи, что переводчик с нами не едет»

— С вами в том «Торпедо» расстались как-то странно.

— Это правда. Я говорил — в 98-м с Ивановым пришел новый штаб. Ко мне претензий не было никаких, но я понял, что на иностранцев рассчитывали все меньше и меньше. В какой-то момент их в «Торпедо» почти не осталось. А дальше произошла та самая сцена.

— Какая?

— Команда уезжала куда-то на выезд. Я приехал с вещами, сел в автобус... Или не успел даже сесть? А, точно — не успел! Главный тренер отправил ко мне своего помощника Валеру Петракова: «Скажи, что переводчик с нами не едет». Ну, не едет и не едет.

— Обидно.

— Мне сказали — я ушел. Потом выяснилось, что не просто «не еду», а со мной потихонечку решили расстаться. Что Бог ни делает — к лучшему!

— Что ж тут хорошего?

— Я выяснил, какой хороший у меня друг.

— Это кто же?

— Володя Енютин, тогдашний видеооператор «Торпедо» и бывший судья, все это наблюдал из окна автобуса. Так из солидарности со мной вышел: «Если Володька не едет — я тоже остаюсь». Вместе со мной ушел из клуба!

— Для бывшего судьи удивительные душевные качества.

— Ха! Не судья, а лайнсмен. Он из-за этого настрадался. Судейство оставалось далеко в прошлом, в ЦСКА у Тарханова работал видеооператором. Но судейское прошлое ему постоянно припоминали! Думали: ага, бывший арбитр. Наверное, держат, чтоб оказывать давление...

— Ничего подобного?

— Даже близко не было! Володе психологически было нелегко. Работает с камерой, нарезает какие-то куски — а на него отовсюду косо смотрят. При этом человек потрясающий. Жили на выезде с ним в одном номере. Но тогда он меня поразил — вот это проявление дружбы!

Владимир Константинов и его подопечные бразильские игроки в «Крыльях».

Максим Съестнов

Соуза и соленый огурец

— После гола издалека в ворота киевского «Динамо» Садырин вручил Желудкову подарок от себя лично — полотенце сборной Италии, чемпионов мира. На вашей памяти — подарки внутри команды?

— «Ниву-Шевроле» производили в Тольятти, совсем рядом с Самарой. Поэтому в качестве поощрения Соузе после какого-то матча предоставили такой автомобиль. Серенькую «Ниву».

— Неужели ездил?

— Ездил и радовался! До этого у него в России вообще автомобиля не было. Или клубный автобус, или такси. 50 рублей — в любой конец Самары.

— Джереми Кларксон про «Жигули» отзывался довольно едко. Что Соуза говорил про «Ниву»?

— Привык он к другому, в Бразилии у него какой-то джип. В своем городе Натал он фигура заметная. А в Самаре — почему бы нет? Вообще в смысле человеческих качеств для меня Соуза на твердом втором месте.

— Кто первый?

— Самарони. Соуза — умненький, замечательный парень. Живет с большой бедой. У него родилась дочка-инвалид, она до сих пор в кресле. Но как же он заботился! Все готов отдать ради нее!

— Ужасная история.

— Соуза даже купил клинику где-то неподалеку от дома. Чтоб уход был постоянный.

— Невероятно.

— Когда летаю в Бразилию, всегда старюсь к нему заехать. Живется Соузе несладко. У него есть сын, который абсолютно здоров, играет в футбол. Тоже отличный парень. Вот вы же любите байки?

Соуза: «Скучаю по «Металлургу»

— Вы видите меня насквозь, Владимир Сергеевич.

— У меня есть про Соузу! Как-то выходной в «Крыльях», я предложил: «Соуза, давай съездим на пикник?» В Самаре это делалось легко: берешь моторочку — и на другой берег Волги. Там народу не так много, нет никаких набережных. Просто прибрежный пейзажик. «Давай?» — «Давай!» Он с женой, я с женой. Взяли шашлык, картошечку, соленые огурчики. Соуза меня поразил!

— Чем?

— Жена в изумительном платье — будто собралась на бал. Взяли какую-то чудесную плетеную корзинку, в ней две бутылки шампанского. Тонкие бокалы. Моторочка нас отвезла, оставила и ушла. День провели прекрасно! Купались, загорали, начали с шампанского — а закончили... водочкой. Как у нас, русских, положено.

— Соуза принял правила игры?

— Долго отказывался, но потом... Как откажешь?

— Прямо «Осенний марафон». Надеюсь, продолжение не как в кино.

— На следующий день встречаемся. Говорю: «Как самочувствие?» — «Знаешь, вчера все было нормально. Супер! Понравилось и жене, и мне. Но вот сегодня состояние не очень...» — «Что не так?» — «Мне кажется, всему виной соленый огурец, которым закусывали...»

— Серьезно?

— Да! Решил, что его ведет, голова раскалывается из-за огурца!

— Кстати, про «Шевроле-Ниву». Вам в «Крыльях» вроде подарили такую же. Проездили на ней немыслимое количество лет.

— Да, отъездил прилично... Несколько раз мотался на ней из Москвы в Самару и обратно. Мне машина нравилась! Это был подарок не от клуба — а лично от Ткаченко, Гаджиева и Саши Федосеева, тогдашнего генерального директора. Они скинулись, когда мне исполнялось 45. Было невероятно приятно. Не ожидал! Даже как-то умудрились поставить московские номера, оформить на меня. Прихожу на базу — «Нива» стоит!

Владимир Константинов (справа) на тренировке в «Крыльях Советов».

Максим Съестнов

«Ты что как колхозник? Вообще ни одной татуировки!»

— Выпить бразильцы могли. А курящие попадались?

— Ни одного. В ЦСКА игроки даже в перерыве могли закрыться в душе, сделать пару затяжек. Но это точно не бразильцы. Те-то вообще не переносят табачный дым.

— Даже так?

— Вот заложено в них неприятие. Зайдут в помещение, где курили, — сразу морщатся: «Почему в России столько курят?!» Зато в Португалии курят не меньше нашего, причем табак омерзительного качества!

— Знаю, еще икру бразильцы не признают.

— Да, с подозрением относятся. Зовут «рыбьи яйца». Они к таким деликатесам не приучены. Как дети! Им же даешь икру — они не понимают, вкусно это или нет... Еду в Бразилию — икру с собой никогда не везу. Не оценят. Лучше уж шампанское.

— И огурцы. Душа какого иностранца для вас так и осталась потемками?

— Мойзеса. Которого взяли из «Спартака». Отношения с ним были хорошие — но это парень крайне закрытый. Себе на уме. В Самаре начались вдруг проблемы с деньгами. Мойзес повел себя странно. Не хотел играть — и начал придумывать истории...

— Какие?

— Что у него больная мама — и ему надо срочно отлучиться в Бразилию. Мама действительно была нездорова — но не до такой степени, чтоб срочно улетать. То хотел играть, то нет...

Леандро Самарони: «Мог получить российский паспорт за год до ЧМ-2002»

— Где он сейчас?

— Тренирует в Португалии. Поздравляет меня с днем рождения. Вообще половина тех бразильцев с которыми работал, начинают разговор так: «Владимир, найди какую-нибудь работу! Тренером, агентом, кем угодно. Давай с тобой вместе продадим какого-нибудь игрока, я найду хорошего...»

— Что ж вы мнетесь?

— Я вообще не по этому делу!

— Последний, кто проявился на эту тему?

— Наверное, Рони. Помните такого?

— Что-то знакомое.

— Рони поиграл в «Рубине», у нас в «Крыльях». Сейчас он серьезный агент в Бразилии. Живет в Белу-Оризонте. Как-то заезжал к нему — он такой важный: «Я большой агент. Если нужны какие-то игроки — я помогу...» В последний раз повторил это полгода назад.

— Бразильцы сторонятся табака — зато в смысле татуировок большие выдумщики.

— Ну уж не ярче наших! Меня поразила история Рыжикова. Рассказывал, как подошел к нему Шаронов: «Ты что как колхозник? Вообще ни одной татуировки!» Пошел и набил что-то. А Рыжикову шло к сорока.

У бразильцев-то все крутится вокруг религии — кто крест набьет, кто цитату из Библии. У кого-то была статуя Христа в Рио-де-Жанейро. Но у каждого что-то было нарисовано, это правда. У того же Жажа все ноги и грудь в татуировках. Последнюю уже здесь, в Москве, набил.

Сергей Аксенов и Владимир Константинов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Вез с собой тысяч пятьдесят долларов наликом. Треть отобрали...»

— В «Локомотиве» времен Обиоры переводчиков будили среди ночи. Решать проблемы самого разного свойства. То соседей зальют, то попадут в милицию. Вас тоже будили?

— Было — и до сих пор случается! Как-то в Самаре среди ночи звонок. Часа в три. Обычная история: «Меня остановила ваша дорожная полиция, говорят, что я с запахом». Иногда приходилось выезжать. Но ребята быстро осваивались — 100 долларов решали этот вопрос. Мне уже не приходилось бросать жену среди ночи. Вот соседей не заливали ни разу. Бог миловал. Но вопросы приходится решать самые разные!

В эту секунду раздается звонок — и Константинов тремя предложениями решает какой-то вопрос. Переходя с одного языка на другой.

— Вот! — подытоживает с торжеством. — Я же говорил — проблемы могут быть какие угодно!

— Что случилось?

— Жажа увидел на витрине бутсы — и влюбился в них с первого взгляда. Нужно подобрать размер.

— По вечеринкам с футболистами приходилось ходить?

— Доводилось. Но вечеринки — это не то, к чему я привык. Места для молодежи, а я уже зрелый... Да и вообще — человек других ценностей! Я что, танцевать там буду? С другой стороны — что еще делать в ночном клубе?

— Ассистировать в переговорах с девчатами приходилось — как одному спартаковскому переводчику?

— В разных командах — свои схемы! Это не обязательно делает переводчик. Есть другие ребята. Как правило, в этом смысле иностранцы адаптируются очень быстро. Особенно молодые бразильцы. Моментально понимают, как все делается. А сейчас вообще проще простого.

Ярошик, Обиора, Мойзес и еще пять подзабытых звезд РФПЛ

— Что изменилось?

— Есть тысяча приложений в телефоне. Вот сегодня мой подопечный захотел поздравить одну даму. Не подумайте лишнего — проходил медосмотр, чем-то она ему помогла. Или просто была ему симпатична. Быстренько скачал приложение — и отослал ей букет роз. Это здорово упрощает жизнь!

— Вам, переводчику, в первую очередь.

— Вот это точно...

— В милицию ваши подопечные хоть раз попадали?

— Был у меня случай с Соузой. Когда уезжал из России насовсем. Его взяли то ли на паспортном контроле, то ли на таможне...

— С чем?

— Вез с собой тысяч пятьдесят долларов наликом. Даже не знаю, почему не перевел. Может, ему наличные нужны были? Это произошло, когда мы уже распрощались, Соуза прошел в зону, куда провожающим хода нет. Потом мне написал. Как-то этот вопрос решился без моего участия. Наверное, кто-то из клуба помог. По-моему, часть суммы у него отобрали. Что-то около трети.

Игорь Семшов и Владимир Константинов.

Александр Федоров, Фото «СЭ»

«Когда дают пачку долларов — мне хочется вдыхать ее свежий запах...»

— Вадим Евсеев назвал Коромана из ваших «Крыльев» «самым подлым футболистом».

— Вот никак бы его подлым не назвал!

— Странно.

— Мне всегда казалось — неплохой парень. В памяти остался как правильный и веселый человек. Чувство юмора замечательное. Тоже поддерживаем отношения. Сразу вспоминается случай: сборная Сербии играет черт знает где с бразильцами. Я приезжаю от газеты, надо сделать интервью. Сербы крупно проиграли — и угрюмо проходят мимо. Один, другой, третий... Не помню, играл ли Короман, — но мы встретились глазами. Улыбнулся — не виделись несколько лет! Без всякого жеманства остановился. Ответил на все вопросы.

— Сейчас чем занят?

— У него и бизнес, и агентские дела. К России относится отлично, как и все сербы. Было 15-летие бронзы «Крыльев». Так Короман прилетел с большой радостью!

— Я знаю миллион историй на тему «местные против приезжих». В «Анжи» когда-то дагестанские ребята едва не устроили «темную» здоровенному негру Модесту Фомэну — за то, что непочтительно поговорил с женщиной на базе. Валерий Карпин зашел в перерыве матча в раздевалку своего «Спартака» — а там русскоязычные дерутся с иностранцами. Вы видели что-то похожее?

— До такого не доходило. Но часто нашим казалось, что иностранцы работают спустя рукава. Не добегают. Довольно часто в раздевалке случались разговоры на повышенных тонах, задирали друг друга. А мне-то переводить приходилось весь этот крик!

— Самый яркий конфликт?

— Полыхнуло между Гаджиевым и Рони. Но там до рукоприкладства не дошло.

— Вы про Махача Гаджиева?

— Да нет! Гаджи Муслимович, тренер!

— Вот это да.

— Муслимович выпустил его на замену во втором тайме, а тот как-то вяло вышел. Отбывал номер. Гаджиев это дело очень не любил. Ну и правильно! Штрафовал тех игроков, которые стоят в «стенке» и отворачиваются перед мячом.

Играл с Это'О и Карлосом, незаконно получал зарплату в милиции. Махач Гаджиев задержан в Москве

— Так что было с Рони?

— Заменил обратно минут через пятнадцать. Тот какой-то неприглядный жест показал в адрес Гаджиева. Так Муслимыч ему потом в раздевалке устроил такой... Мало не покажется! Весьма жестко!

— Не ожидал.

— Да никто не ожидал — Муслимыч с виду такой интеллигентный человек! Все думали, у него другие методы! Из тех тренеров, которые матерные слова не употребляют. Закончилось дело тем, что Рони перед следующей игрой попросил прощения перед всей командой. Муслимович настоял: «Я тебе не мальчик!»

— Говорили, Андрей Тихонов недолюбливал иностранцев.

— Я слышал про это.

— Что-то в этом есть?

— Есть. Кстати, я его прекрасно понимаю. Ты приехал в чужую страну — так доказывай, что лучше остальных! А иностранцы часто мало чем отличались. Андрюха, который не переносил несправедливость в любой форме, мог сцепиться с таким легионером.

— Самый яркий случай?

— Было с Патриком Овие. Но расстались, как ни странно, друзьями. Патрик — умненький парень. Забавный. Время от времени в «Крыльях» задерживали зарплату. Как обычно бывает — кормили обещаниями. Мол, не волнуйся, завтра тебе все переведут. Послезавтра — уж наверняка. Патрик восклицал: «No! I want to smell it now!» («Нет! Я хочу ощутить их запах прямо сейчас», англ. — Прим. «СЭ»).

— В смысле?

— Продолжал: «Когда дают пачку долларов — мне хочется вдыхать ее свежий запах...»

Владимир Константинов получает приз за третье место на турнире, посвященном 10-летию «СЭ».

«Дотронулся до его руки. А та мертвецки холодная»

— В тульский «Арсенал» взяли возрастного черногорца Младена Кашчелана. Внезапно выяснилось — профессионал запредельного уровня. Привез с собой какие-то жгуты, ролики, систему диет. Вас таким кто-то удивлял?

— Соуза.

— Что привез?

— Личного физиотерапевта из Бразилии!

— Вот это я понимаю — размах.

— Все согласовал с клубом. Если не ошибаюсь — этому парню «Крылья» даже платили зарплату. А может, сам Соуза отстегивал. Причем гражданин оказался не от мира сего. В марте прилетел в Самару во вьетнамках. А у нас минус! Ребята несколько напряглись: это что за звездные фокусы? Кто-то посмеивался. А потом оказалось — действительно, здорово помогает Соузе. Знает его тело и вообще состояние. Сто лет с ним работал.

— Я и не думал, что Соуза настолько интересный. Жаль, не сделали интервью.

— Я понял, насколько он интересный, с первого выезда.

«Вижу — человек лежит в крови. В ужасе делаю пару шагов и понимаю, что это папа». Русский победитель Лиги чемпионов

— Что было?

— Садимся в самолет, Соуза рядом со мной. Вдруг бледнеет: «Я не могу! Боюсь, боюсь!» Мне показалось это забавным — дотронулся до его руки. А та мертвецки холодная! В поту!

— Такой же — Кержаков. Владимир Бут.

— Долетели благополучно — и уже там, дожидаясь трапа, Соуза рассказал: в Бразилии с командой горел в самолете. Было пламя! Все уцелели, сползли по надувными трапам. «Но вот тогда я понял, насколько это реально и страшно...»

— В ваших клубах таких приключений не было?

— Самое большое приключение — Тарханов прямо во время посадки в Жуковском попросился в кабину к пилотам. Это запрещено, но его пустили. Все-таки чартер.

— Про Игоря Денисова в «Локомотиве» говорили: «За два года не пропустил ни одной тренировки». Из ваших кто особенно близок к таким показателям?

— Только один — Самарони. У него что-то болит — все равно пойдет тренироваться. В России сменил девять кубов — везде был образец профессионализма. До мозга костей.

Владимир Константинов.

Александр Вильф, Фото архив «СЭ»

«Завещаю эти футболки вам...»

— На память ваши иностранцы что-то оставляли?

— По-настоящему дорогой подарок получил только на днях — торпедовские латиноамериканцы вручили мне новый айфон взамен устаревшего. Игорь Лебеденко и Егор Бабурин снабдили фирменными черно-белыми кроссовками — тоже очень приятно. А до этого дарили в основном футболки. Все сохранил!

— Много?

— Целая сумка. Причем дарили не только иностранцы. Началось все с футболки Димы Хохлова. Который в середине 90-х играл в ЦСКА еще под номером 2. На мое 45-летие Андрей Тихонов вручил свою игровую, самарскую. Остались от Самарони, Соузы, Лобоса...

— Никто у вас эту сумку не выпросил?

— В Самаре есть известный коллекционер. Он бизнесмен, готов отдать любые деньги. Его коллекция регулярно выставляется на «Самара-Арене». Несколько лет меня изводит: «Сколько просишь? Назови цену!» Ведь там есть уникальные.

— Это какие же?

— С финала Кубка против «Терека»! Помните тот матч?

— Еще бы.

— Соуза отдал мне свою футболку. Поперек груди написано «СОК». Был такой спонсор у «Крыльев».

— Вот эту точно не отдавайте.

— Я и другие не отдам!

— Не осуждаю.

— Говорю: «Знаете, они мне так дороги, что не продам точно. Вот когда меня не станет — завещаю эти футболки вам. Можете с ними делать что угодно...» Там есть и футболка Каряки из «Бенфики»!"

«Нужно приглашать Маркао в сборную России!» Почему покоритель «Арсенала» не стал звездой «Спартака»?

— Ох.

— Я тогда работал с Германом. Ездили подписывать контракт Каряки в «Бенфике». Первая же футболка с его фамилией досталась мне — набили прямо в клубном магазине.

Удивительную футболку я просто держал в руках.

— Это что ж было?

— Мы были с Ткаченко в Бразилии. После матча сам Роналдинью заглянуть не смог, но прислал свою футболку, в которой только что играл, — это для Бразилии самый широкий жест, который только можно представить. Тот, кто принес, протянул с блаженством: «Чувствуете? Она еще вся в поту! Мокрая, не высохла!» Просто шик.

— Ну и кому она досталась?

— То ли это был подарок Герману, то ли бразильскому агенту, который нас принимал.

— Вы вспомнили матч с «Тереком». Это история особенная.

— Единственный матч в моей жизни, когда в раздевалке я видел слезы футболистов. Плакали Соуза с Мойзесом, наши ребята. Много чего люди говорили про этот матч — но было страшно обидно! Настолько, что даже я едва сдержал слезы. Игра-то была наша.

— У «Терека» прошла одна толковая атака за матч — и Федьков забил на 90-й.

— Да. Совершенно верно. До этого Мойзес выпрыгивает, дотягивается головой — мяч отскакивает от перекладины. До сих пор момент перед глазами.

— Вот интересно — команды торжество готовят заранее?

— «Крылья» готовили. Собирались отметить широко. Обиднее поражения не было! А особенно обидно стало, когда пошли разговоры: мол, продали финал...

— Говорила вся Москва. Но я не верил даже тогда.

— В нашей команде такое было невозможно! «Крылья» — небольшой клуб. Вдруг оказались в финале. Вдруг там продаться? В жизни не поверю.

Робсон.

Андрей Голованов, Фото архив «СЭ»

«Робсона даже не принял никто из «Спартака»

— Артема Безродного привезли в Тарасовку, и выяснилось, что мальчик неграмотный. Ставил крестик в ведомости. Вас с неграмотными жизнь сводила?

— Случалось. Да тот же Карлос — точно неграмотный! Больше скажу: я пишу на португальском лучше, чем половина моих подопечных. Ошибок значительно меньше.

— Помню, Цымбаларь учил приятелей в Тарасовке варить раков в молоке. Вас иностранцы в кулинарных делах просвещали?

— Один из первых вопросов иностранцев в нынешнем «Торпедо»: «Ты умеешь делать шашлык?»

— Надо же.

— Я так и не понял, к чему дело ведут, — но факт, спрашивали. По шашлыку великий специалист — спартаковский Робсон. Мы в отличных отношениях. Несколько раз бывал у него дома. Заглядывал в тот магазин, где он продает мясо. Люди заходят, приветствуют, указывают, какой кусок отрубить...

— Робсон стоит за прилавком?

— Не только он — еще и жена! А помогает сын!

— Хороший бизнес?

— Нельзя сказать, что это приносит большие деньги. Я точно знаю, недавно с Робсоном провели дня три-четыре. Наговорились вдоволь. На кораблике катались.

— В Бразилии?

— Он приезжал в Москву на столетие «Спартака». Причем пригласил его не клуб, а букмекерская контора. Отлично провели время. Робсон сердцем с нами! Но «Спартак» как-то не по-толковому все сделал...

Легендарный Робсон — о современном «Спартаке»: «Если Абаскаль поставит игру и добьется результата, все забудут о возрасте»

— Что такое?

— Робсону можно было уделить внимания и побольше.

— То есть?

— Меня поразило: отправились в спартаковский магазин на Арбате. Робсон подписывал атрибутику и фотографировался со всеми желающими. На это мероприятие отвели часа два. Так два часа стояла длиннющая очередь. Всем не смог подписать, не хватило времени!

— Вы меня поражаете. Москва сохранила такую любовь к Робсону?

— Я и сам не ожидал! Дальше были какие-то другие мероприятия, Робсону надо было уезжать. Почти каждый подходивший говорил: «Робсон! Ты — моя молодость! Ты и тот «Спартак»...» Может, не мое дело — советовать, но «Спартак» мог воспользоваться получше приездом такого человека. Робсон просил, чтоб его приняло руководство клуба. Не обязательно Федун, кто-то из руководства. У него были какие-то предложения. Рассказывал: «Почему бы не сделать меня послом «Спартака» в Бразилии?»

— А неплохо задумано.

— Говорил: «Я готов переехать куда угодно! Я готов на все!»

— В Москве ему ничего не предложили?

— Нет. Его не принял никто из «Спартака». От лица клуба встречала букмекерская компания. Сделала ему гостиницу, покатала на пароходике, оплатили VIP-такси. От лица «Спартака» — ничего, ну разве что экскурсия в музей на спартаковском стадионе.

Владимир Константинов вручает Пеле футболку «СЭ».

Григорий Филиппов, Фото архив «СЭ»

Лобос читал Пабло Неруду

— Как-то просил легендарного доктора Белаковского — расскажите, мол, смешную историю про спортсменов. Тот посмотрел строго: «Смешных историй у меня нет. Зато много историй про мужество!» У вас тоже есть истории про мужество?

— В этом смысле меня поражал как раз Мойзес. Я как-то очерк про него писал — назвал «Гладиатор». На поле был сумасшедшим бойцом! Если уж выходил, то сражался до конца. Ноги в кровь, голова тоже... Чуть ему перемотают лоб — снова рвется туда же. Не сказать, что такой уж умелый футболист, — но сам факт, Самара заполучила игрока «Спартака»...

— Для тех времен — мощно.

— Вот это мог провернуть только Герман. Сыграли роль не только деньги — еще и подход к футболисту, нужные слова.

— Игрок с самым фантастическим IQ в вашей жизни?

— Из иностранцев — Соуза. Из наших — Дима Хохлов и Женя Бушманов. Ну и Сережа Семак удивил. Только со временем я узнал, что у него, почти непьющего, серьезная коллекция вин. Не просто интересуется темой, а разбирается очень глубоко!

— Свой погребок?

— Что-то вроде этого. Где бутылки расставлены по регионам. Сам может только попробовать. Вообще время от времени футбольные люди открываются с новой стороны.

— Последний вот так открывшийся?

— Да возьмите хоть нынешних торпедовских массажистов Сашу Красильникова и Пашу Надехина.

Помните первый гол Смолова за «Динамо»? Чудовищная ошибка Лобоса, травма, шедевр Кокорина

— Чем удивили?

— Приезжаем в Ростов. Ранним утром Саша выкраивает час — куда-то мчится, чтоб накупить виниловых пластинок. Привез Высоцкого, еще что-то. Я присмотрелся к нему внимательнее. Вскоре выяснилось, этот Саша еще коллекционирует значки на футбольные темы. Какое-то невероятное собрание.

— Потрясающе. Был бы у меня лишний час в Ростове — я бы отправился в затрапезную гостиницу при цирке, где умер Олег Попов. Взглянул бы на этот номер.

— А большинство отправилось бы раков есть. Или еще что-то. А Саша — вот так! Еще учтите, он в Ростове бывает довольно часто. На каждом выезде с командой. А в Воронеже, например, он еще что-нибудь найдет. Или в Краснодаре.

— Ну а его коллега чем интересен?

— Паша — удивительный рассказчик, вот бы у кого вам взять интервью! Просто немыслимое количество занимательных историй, и смешных, и не очень. Опыт — колоссальный, до футбола он работал в крутых хоккейных командах, а еще до того — в балете. Заслушаетесь, обещаю.

— Алексей Смертин мог внезапно начать читать наизусть Бродского. Уточнив: «Вообще-то Бродского надо читать под вечер — и по чуть-чуть...» Вас такими соображениями футболисты удивляли?

— А знаете... Было! Однажды где-то на выезде в руках чилийского вратаря Лобоса увидел сборник стихов Пабло Неруды. В оригинале, естественно. На испанском.

— Я не ослышался?

— Да, Неруды! Которого лично я не читал со студенческих времен. Молодой парень — и читает Пабло Неруду! Восхищение мое было так велико, что Лобос, дочитав книжку, подарил ее мне с памятной надписью. До сих пор храню.

Владимир Константинов.

Татьяна Дорогутина, Фото архив «СЭ»

Калачев ходил по коридору совершенно голый

— Йожеф Сабо рассказывал мне про футболиста Скаченко. Нашел того пьяным на лестнице базы в Конча-Заспе за день до матча Лиги чемпионов. Нарушения режима сейчас совсем другие?

— Кстати, этот Сережа Скаченко был у нас в «Торпедо». С режимом сейчас все иначе, намного профессиональнее! Чтоб кто-то накатил за день-два до матча — я такого даже не представляю. Могут выпить после игры — но в хорошем баре, а не где-то на квартире. Водку пить не станут, напитки сейчас мягче. Ну и драками это все не сопровождается. Вот что мне нравится в «Торпедо»?

— Что вам нравится в «Торпедо»?

— Сбор объявляется в половине девятого утра. В 8.15 большая часть команды на месте! Молодцы! При этом латиноамериканцы, которые по жизни немного разгильдяи, нередко появляются, что называется, на флажке.

— Опаздывают?

— Не опаздывают — но вразвалочку идут одними из последних. Если объявлено, что сегодня тренируемся в черной форме — кто-то из них обязательно явится в серой. Для них это в порядке вещей.

— Самый большой штраф, который объявлялся через вас?

— Точно не припомню. Наверное, 500 долларов. Или тысяча. Случалось, говорилось про половину зарплаты. Но не сняли ни разу.

Тимофей Калачев: «Слуцкий прозвал меня Вонючка»

— В каком-то клубе вы имели отношение к премиальным?

— В ЦСКА 25-летней давности переводчику и видеооператору давали какой-то процент премиальных, которые получали игроки. Долларов 200-300 за победу. Лучше от этого я переводить не начинал, но было приятно!

— Недавно Сергей Корниленко рассказал прекрасную историю. Сборная Белоруссии играла в Боснии. Предупредили — никаких жестов. Главное, не показывайте албанского орла. Что угодно — только не это. Просто убьют! Вот в конце первого тайма удаляют Тимофея Калачева. Тот идет под трибуны — и колдует с руками. Пытается переплести пальцы. Никто ничего не понял. Только Корниленко догадался — силился Калачев показать орла. Просто забыл как. Последняя футбольная история, которая сложила пополам вас?

— Вы рассказали — я сразу вспомнил того же Тимоху! Он меня поразил!

— О! Чем же?

— Мы были на сборах в Израиле. Жили в гостинице не только мы, это понятно. Так Калачев ходил по коридору совершенно голый. Одно дело — в раздевалке, там все голые. Но тут-то гостиница, постояльцы!

— Без трусов?

— Без всего! Как такое не запомнить?