«Беккенбауэр сказал: «20 миллионов долларов за Титова — перебор. На эти деньги мы возьмем трех футболистов европейского уровня»

Из чемпионского состава «Динамо» 1959-го еще недавно живы были двое — Анатолий Коршунов и Валерий Урин. Теперь остался один Анатолий Александрович — Валерий Григорьевич умер год назад, в 88.

В карьере Коршунова было много ярких моментов. В начале 1962-го он перешел из «Динамо» в «Спартак», с которым сразу завоевал золотые медали. Потом уже в качестве тренера-селекционера приложил руку к чемпионству красно-белых в 1969 году.

А еще Коршунов много лет дружил с великим Францем Беккенбауэром. О котором в 2017 году рассказал в «Разговоре по пятницам» обозревателям «СЭ» Юрию Голышаку и Александру Кружкову.

Анатолий Коршунов: «В «Спартаке» лысым делать нечего!» — сказали в ЦК"

Франц

— С Францем мы давно дружим! В Москве встречали его всей семьей. Как-то он приезжал материал набирать для книжки «Мои враги, мои друзья».

— Зачем в Москву-то?

— Готовил главу про Льва Яшина. Вместе к нему ездили, оттуда на хоккей. Потом и мне, и Леве прислал по экземпляру.

— Где с Беккенбауэром познакомились?

— В Москве. Благодаря Карлу-Хайнцу Хайманну, главному редактору журнала «Киккер». Он представил меня Францу, когда сборная ФРГ приехала на товарищеский матч. Это середина 70-х. Я пригласил Беккенбауэра в ресторан, душевно посидели. Потом ко мне домой заглянули. Так и начали общаться.

— На каком языке?

— На английском. Либо Хайманн переводил. Он же великолепно говорил по-русски. Выучил за четыре года в плену.

— Хайманн воевал на стороне вермахта.

— Призвали в 1943-м, едва стукнуло восемнадцать. К концу войны попал в плен, отправили в лагерь под Тулу. Конвоиры тепло к нему относились, угощали хлебом, картошкой, консервами. Когда бригадиром назначили, отпускали в город за покупками. Там сошелся с женщиной, двоих ребятишек от него родила.

В 1949-м немцев высылали домой. Карл вспоминал: «Я был в полной растерянности. В Нюрнберге ждет Грета, которую люблю. А здесь — Ксения. Которую тоже люблю! Что делать?»

Послевоенный ребенок, который должен был стать не футболистом, а страховым агентом. Памяти Беккенбауэра

— Что?

— Вернулся в Германию, рассказал обо всем Грете. Та не только простила, но и настояла, чтобы ежемесячно отсылал в Тулу какую-то сумму: «Раз у тебя там дети, должен помогать». В Союз он наведывался часто. В 1980-м во время Олимпиады спросил: «Как считаешь, нужно ли мне поехать в Тулу, навестить детей?» — «Обязательно, Карл!» — «Ты уверен, что ни у них, ни у меня проблем не возникнет?» Я ответил: «Есть у меня знакомый, полковник КГБ. Свяжусь с ним, подскажет, как быть».

Тот пообещал проверить дело Хайманна. На следующий день звонок: «Если Карл хочет съездить в Тулу, мы не возражаем. Даже готовы предоставить автомобиль».

— Обрадовался?

— Наоборот! Еще сильнее перепугался! «Анатолий, скажу откровенно — я и ваших комитетчиков опасаюсь, и наших. Вдруг меня больше не пустят в Союз? Или из «Киккера» выгонят?» Я предложил ход конем: «Давай твоей Ксении весточку отправлю, пускай сама в Москву приедет». Хайманн тяжело вздохнул: «Не надо. Боюсь, сердце мое не выдержит...»

— Самая памятная встреча с Беккенбауэром?

— Жил он давным-давно в Австрии, в городке Оберндорф. Лес, речушка, на вершине горы — дом Франца. Скромненький, одноэтажный, с маленькой пристроечкой для спальни.

Франц Беккенбауэр в матче против сборной СССР в 1972 году.

Фото архив «СЭ»

— На особняк не тянет?

— Да что вы! Такой домик и мы могли бы себе позволить. Если бы скинулись втроем... Немцы — народ страшно прагматичный. Ничего лишнего покупать не будут. Допустим, пригласил Беккенбауэр в ресторан друзей и меня с женой, сыном, дочкой. Пока официант разносил тарелки, один из приятелей Франца шепотом спросил: «Может, гостей из России еще чем-то угостить?» Беккенбауэр вскинул брови: «Зачем? Они уже все заказали».

— Это не жадность?

— Нет! Прагматизм! Дочь услышала, потом рассказала. Она блестяще знает немецкий. Когда в Москве по просьбе Маслаченко организовал ему интервью с Беккенбауэром, Таня как раз переводила.

Или такой эпизод. В 80-е гостил я у Хайманна в Нюрнберге. Перед возвращением в Москву поехали на фабрику «Адидас». Беккенбауэр распорядился: «Дайте все, что попросят. В любом количестве». Карл воодушевился: «Накладывай побольше, не стесняйся. По два костюмчика тебе, супруге, детям». Я отнекивался: «Неудобно. Что подумает Франц?» — «Да не бери в голову. У него же контракт с «Адидас». А тут какая-то мелочевка...»

Загрузили в итоге два баула. Так Беккенбауэр наутро допытывался у Хайманна: «Почему Анатолий столько взял? Мне не жалко, просто интересно». Искренне недоумевал. А Карл понимал — в Союзе качественные вещи днем с огнем не найдешь.

Биография Франца Беккенбауэра: жизнь и карьера легенды мирового футбола

— Не через вас ли в 2000 году Беккенбауэр забрасывал удочки по поводу приобретения Титова?

— Это не Франц, а «Спартак» через меня удочки закидывал! Мечтали, чтобы «Бавария» купила Егора за 20 миллионов долларов. Я поговорил с Францем, тот ответил: «Видел один раз Титова. Хороший игрок. Селекционеры «Баварии» тоже о нем высокого мнения. Но 20 миллионов — перебор. На эти деньги мы возьмем трех футболистов европейского уровня». Я передал информацию спартаковским руководителям. Снижать цену они не пожелали. Больше о Титове «Бавария» не вспоминала.

— Как сейчас дела у Беккенбауэра?

— Последний раз виделись незадолго до ЧМ-2014. Говорил: «Попросили стать послом ФИФА. Я не представлял, на что согласился. За четыре месяца облетел 58 стран! Ужас!» Франц и настоящую трагедию пережил.

— Что стряслось?

— В 46 лет неожиданно умер его сын Штефан. После этого Франц замкнулся, вел затворнический образ жизни. Не появлялся на матчах «Баварии», не давал интервью, не отвечал на звонки.

Франц Беккенбауэр.

Фото Reuters

Гол с центра поля

— Нападающим вы были классным. Самый памятный гол?

— Как-то за «Динамо» забил в ворота «Торпедо». В падении. Боря Кузнецов длин-н-ую передачу делает, мяч попадает в свет прожектора — вообще не вижу. Ныряю наугад, касаюсь лбом — и Поликанову в «очко»! Бедняга долго вспоминал: «Ты меня опозорил».

Еще один гол запомнил. Играл за одесский «Черноморец», команда у нас была веселенькая. Сзади дерьмо на палочке, а впереди все расчудесно. Олег Базилевич, Валера Лобановский, Витя Каневский, Валера Поркуян и я. Забивали по три-четыре каждый матч, а пропустить могли еще больше. Бывшего торпедовского капитана Медакина ноги не таскали. Пятнадцать минут побегает — и уже мертвый.

— Это почему?

— Потому что дул целыми днями сухое вино, называлось «шипучее». Типа шампанского. Юрик Хромов, которого тоже из «Торпедо» взяли, шепелявил: «Что ты, в натуре? Вот позвоню в Москву, скажу — ты пьяный постоянно, играть не можешь!» Сашка квасит — а Юрик стыдит. Бесполезно, так Медакин бесславно из-за пьянки и закончил.

— Что за гол-то?

— Ах, да. 1965-й. Тбилиси. Из тоннеля выходим — рядом со мной вратарь Котрикадзе. Оборачиваюсь, негромко ему: «Серега, какое-то у меня чувство нехорошее...» Тот смотрит удивленно, а я закругляю: «Наверное, забью тебе сегодня.» — «Да ладно!» И на двадцатой минуте замыкаю прострел Базилевича. Поворачиваюсь: «Сережа, извини...»

«Когда Бескова убирали из «Спартака», Николай Старостин комментировал: «Я же говорил, не надо было его брать!»

На второй круг приезжает к нам тбилисское «Динамо». Стоит уже Урушадзе. За полчаса до конца меня выпускают. 0:1 проигрываем. Первое же касание, прохожу середину поля — и что-то мне в голову стукнуло: «Вот обыгрывать их еще. Ударю-ка отсюда!» Ка-а-к дунул в сторону ворот!

— Неужели забили?

— Мяч странным наклевом — бум! В «девятину»! Урушадзе понять ничего не может. А меня целуют всей командой. Часто в высшей лиге с центра поля забивают?

— Мы не видели ни разу.

— О чем и речь. Когда 75-летие мое отмечали, Володя Пономарев встал: «Анатолия невозможно было ни догнать, ни остановить. Бежал словно ветер. Но гол с центра поля — это за гранью!»

— Хорошо бежали?

— Очень. Два таких было — я да Валерка Урин. Бежал я на уровне Рейнгольда. Мы с Уриным на длинном шаге, а он — тык-тык-тык.

— Правда, вы еще что-то умели. А у Рейнгольда — только скорость.

— Да. Я техничный был. Поле хорошо видел.

— Что ж закончили в 29?

— Я бы не закончил, да и Старостин меня хотел вернуть в «Спартак». Второй сезон в «Черноморец» начал прытко — в пяти матчах четыре мяча. Играем с ростовским СКА, выхожу один на один. Нагоняет центральный защитник, бьет в колено. Так попал, что вывернуло. Разрыв всего, что можно — и крестообразные, и боковые, и мениск. Четыре операции — куда еще играть?

Анатолий Коршунов (слева).

Фото из личного архива Анатолия Коршунова

Поцелуй Якушина

— С «Динамо» вы стали чемпионом в 1959-м. Самые драматичные моменты?

— Матч против «Зенита». На пятой минуте откидываю мяч Яшину, Батанов перехватывает. Обводит Леву и забивает. Для меня это трагедия была!

— Ребята что-то сказали?

— Ни слова. Промолчали. Как мы начали «Зенит» душить! Хорошо забили четыре, а то бы я удавился. Но потрясение не забуду никогда. Даже сейчас оторопь. Точно так же Кесарев выступил в Сантьяго со сборной Чили в 1957-м. Вот там не отыгрались.

— Выиграли чемпионство легко?

— Конкурировали с «Локомотивом». Нам Володька Маслаченко здорово помог. Играли в Лужниках последний матч. Ноябрь, холодина, снег. Прострел, Боря Кузнецов пытается выбить мяч в падении, загоняет в свои ворота. А устраивала нас даже ничья. Душили «Локомотив», душили, только я два раза выходил один в один. Не можем забить и все. Минут семь до конца. Кузнецов слева подает на 11-метровую. Мы стоим с Федосовым. Оба прыгаем. Маслаченко выскакивает, а Гешка его опережает и затылком перекидывает мяч в пустые ворота. Потом Маслаку говорю: «Что ж ты кричал «беру»? А мы тебе что ответили? «Нет, не беру»...» 1:1 — и мы чемпионы. Подфартило!

— Мы читали, были вы любимцем Якушина. Он вас «сынок» называл.

— А я чем-то похож на Михея. Длинный, худой. Играл с хитрецой. Так и привязалось. Михей меня любил! Лишь однажды осерчал. Жену я взял из динамовского машбюро. Как и Володька Шабров. Михей злился страшно!

«Динамо» — 100! Яшин или Хомич? Вальбуэна или Данни? Якушин или Бесков?

— Почему?

— Дает упражнения — удар об стенку. Как пробью неудачно, тут же его голос: «Не хочу учиться, а хочу жениться». Он такой был, шутник. С Михеем всегда весело.

— Динамовцы ненавидели спартачей?

— Так какое было противостояние в 50-х — вы посмотрите по чемпионствам! То они, то мы. Что ни год, сменяем друг друга. Даже на юниорском уровне зарубы от ножа. В то время не поймешь, где дубль, где основной состав. Как-то матч нашего дубля против спартаковского решили провести на главном поле стадиона «Динамо». Две трибуны битком!

— Невероятно.

— Сразу пропускаем. Здесь что-то на нас нашло, еще и прожекторы зажгли. Начали бегать, как бешеные собаки, говоря языком Старостина. 9:2 прошарашили, рекорд установили. Мы с Уриным каждый по три мяча положили. Михей так «Спартак» ненавидел, что обцеловывал нас: «Какие ж вы молодцы! Столько радости принесли!» Из раздевалки выходим — толпа на меня: «Наконец-то мы дождались настоящего центрфорварда!»

— А что там Старостин говорил про «бешеных собак»?

— Николай Петрович мне сообщил: «Честно тебе скажу, Толька — играл я слабо. Но бежал, как бешеная собака! Для меня главное — обогнать вот этого гада, защитника. И врезать по воротам посильнее. Больше ничего не умел».

Анатолий Коршунов.

Фото из личного архива Анатолия Коршунова

«Предатель!»

— В то время перемахнуть из «Динамо» в «Спартак» — это надо было постараться.

— В 1961-м сын родился, Галя еще работала в «Динамо». На сборах ломаюсь. Меня сразу отсылают: «У тебя дитя, как раз время им заняться. Совмещая с лечением». После этого еще один мениск, операция. Сезон пропустил. Как-то на костылях иду за зарплатой. Смотрю: в ведомости 130!

— А сколько должно быть?

— 160 — как футболисту основного состава. Объясняют: «Это тебе Блинков, главный тренер, зарплату урезал. Сказал, что взяли новых игроков, им надо платить». А мне обидно.

— Вас Блинков не предупредил?

— Нет. Сам к нему пошел: «Всеволод Константинович, как же так?» — «Ничего не могу сделать. Вот восстановишься...» — «Тогда я подам заявление.» — «Ради бога».

— Весь разговор?

— Да. Якушин бы меня точно не отпустил. Но Михея уже убрали. А во дворе со мной жил Николай Старостин. Смотрит — я грустный. Ну и затеял беседу: «На кой тебе это «Динамо» сдалось? Я терпеть его не могу. Давай к нам». — «Я только костыли отбросил». — «Ерунда, мы вылечим!»

Танцевал для русских солдат у Рейхстага и дружил с Яшиным. 100 лет болельщику «Динамо» с невероятной судьбой

Наутро подал заявление об уходе из «Динамо». Блинков подмахнул не глядя. Потом в «Спартак» поехал, тут же меня оформили и 550 рублей подъемных выдали. Я обрадовался — такие деньжищи, три оклада! А Галю мою в тот же день «Динамо» исключило из комсомола. Узнали про «Спартак».

— Вот это по-динамовски.

— Ну их к черту, говорю. Не переживай. В 1962-м выигрываем золото. В Лужниках награждение, медали вручает великий динамовец Семичастный. Мне вешает и шепчет: «Предатель!»

— Самый памятный момент из чемпионского сезона «Спартака»?

— Две игры — в Ташкенте и Киеве. В Узбекистане — 40 градусов, не продохнуть. Симонян внушает: «Ребята, больше в пас. Не надо бегать, не мучайте себя». Результат перепасовки — «горим» 0:2 после первого тайма. В перерыве падаем под душ. Представить невозможно, что впереди еще 45 минут. Слова Симоняна еле долетают — будто во сне: «Вы можете... Ничего не потеряно...»

— Что во втором случилось?

— Откуда только силы взялись?! Так побежали! Нетто быстрее всех! Забили три гола. Два Гиля Хусаинов, а победный — Рейнгольд.

— Говорят, вас увезли с солнечным ударом.

— Да это Севидов придумал. Просто я на ногах не стоял, попросил замену на 75-й. Вот узбеков в тюбетейках действительно пачками со стадиона вывозили — на солнце перегрелись.

Ну а в Киеве в последнем туре нам ничьей хватало. Севидов-старший ко мне подошел, попросил за сына: «У Юрки моего 15 мячей. Если забьет еще один — лучший бомбардир чемпионата. Ты уж поиграй на него!» У киевлян состав сумасшедший, сплошные звезды. Все равно мы 2:0 победили. Я в пустые ворота промахнулся — очень уж хотел сетку разорвать. С подъема жахнул. Зато Севидову голевую отдал, тот выиграл гонку бомбардиров.

Тренерская скамейка «Спартака»: Николай Гуляев, Игорь Нетто, Николай Старостин, Анатолий Коршунов (слева направо).

Фото архив «СЭ»

Старостин

— Вы же из первого выпуска ВШТ?

— Да, набор был отличный. Садырин, Малофеев, Прокопенко, Федотов, Логофет, Костылев. Выпускаюсь — и Старостин говорит: «Бесков желает, чтобы ты поработал в команде». Я поставил условие — хочу трудиться самостоятельно...

— «А вы у меня — вторым тренером»?

— Нет, что вы. Дайте мне, говорю, дубль. Им и буду заниматься. До этого мы работали в олимпийской сборной, я все время рядом с Бесковым. Прекрасно ладили.

— Что ответил?

— «Нет, будешь делать то, что я скажу!» Бесков есть Бесков. Но и я с характером. Ушел и организовал с Сергеем Сальниковым футбольный клуб «Красная Пресня». Вроде как филиал «Спартака».

— Ваша идея?

— Старостин попросил. Я был первым начальником команды, а Сальников — главным тренером. Обеспечивал всю эту затею шестой таксомоторный парк. Директор там был чудесный, фанат футбола. Мне за семь дней пришлось команду собрать.

— Ничего себе.

— Кого-то Старостин прислал из дубля. На 16-летнего мальчонку из спартаковской школы я указал: «В нем что-то есть...» Это был Сережка Родионов. До сих пор благодарит. Позже его Бескову порекомендовал: «Посмотрите на парня!»

«Без «Спартака» интерес к футболу не тот». Истории к 100-летию красно-белых: Старостин, Романцев, Севидов, Дасаев

— А до этого как селекционер собирали чемпионский состав «Спартака» 1969-го.

— В 1968-м «Спартак» серебро взял, задачу поставили — выиграть чемпионат. Я пронюхал — Кавазашвили в «Торпедо» разругался с Валей Ивановым. А у нас Маслаченко на сходе, нужен вратарь.

— Быстро договорились?

— Да, притащил Анзора в Тарасовку. Вадик Иванов рассорился с Бесковым в «Динамо». Ага, и этого к нам. Ваську Калинова вытянул из Балашихи. Колю Абрамова нашел. Женьку Ловчева и Серегу Ольшанского привел — их Виталька Артемьев посоветовал: «В «Буревестнике» кроме этих двоих некого смотреть. Хватай, пока не поздно». В чемпионском сезоне все они стали ключевыми фигурами.

— Самый странный начальник в вашей жизни?

— Был такой в ЦК — Николай Павлович Дымков. «Спартак» обожал! До одури! От этого Дымкова зависело, выпустят футболиста за границу или нет. Однажды позвонил Старостину: «Вы подали список отъезжающих на матч Кубка УЕФА. Владимира Петрова вычеркиваю!» — «Как? Почему?» — «А я предупреждал. Он — лысый, портит общий фон. В «Спартаке» лысым делать нечего!»

— На полном серьезе?

— Да! Старостин на ходу начинает соображать — как бы вывернуться: «Николай Павлович, безусловно, вы правы. Но войдите в положение. Мы без Петрова никак. Во-первых, он единственный, кто в защите способен подменить и Крутикова, и Логофета. Во-вторых, Петров — штатный пенальтист дубля и основы. Кому ж бить, если назначат 11-метровый? А назначат наверняка...» Тот после паузы: «Ладно, выпускаю. В последний раз!»

— А дальше-то? Парик купили?

— До этого не дошло. Дымков осознал ошибку. Сумел его Старостин убедить, что «Спартаку» Петров очень нужен. Даже лысый.