Почему Бышовец и Малофеев ненавидели Лобановского?

Недавно вышла в свет совместная книга обозревателя "СЭ" Игоря РАБИНЕРА и главного редактора украинского еженедельника "Футбол" Артема ФРАНКОВА "Украинский футбол: легенды, герои, скандалы в спорах "хохла" и "москаля". "СЭ Интернет" публикует отрывок из главы Рабинера о Валерии Лобановском, посвященный его вражде с другими известными тренерами - Анатолием Бышовцем и Эдуардом Малофеевым.

***

Анатолий Бышовец в интервью "СЭ" однажды сказал: "Не хочу реагировать на колкости со стороны чемпиона мира по договорным матчам. Не буду отвечать на слова человека, система подготовки которого безжизненна без фармакологии".

Неприятелей у Лобановского вообще хватало. Причем, что любопытно, среди коллег по профессии – хотя обычно в тренерском цехе, хотя бы до определенной мере, срабатывает профессиональная солидарность, и открыто "коучи" воюют друг с другом крайне редко.

Здесь же можно назвать как минимум двух лютых врагов Лобановского – Эдуарда Малофеева и Анатолия Бышовца.

В чем же дело?

Случай с Малофеевым – это взаимосвязь идеологического и личного. Главный тренер минского "Динамо", выигравший (и обошедший как раз Лобановского) чемпионат СССР 1982 года, ввел в эксплуатацию термин "искренний футбол". Прожженный прагматик Лобановский не уставал над этой абстракцией насмехаться. Философия Валерия Васильевича, подразумевавшая наличие, в частности, выездной модели, была полной противоположностью романтическим воззрениям Малофеева.

Во второй половине 70-х знаменитый обозреватель, главный редактор еженедельника "Футбол-Хоккей" Лев Филатов выпустил книгу "Наедине с футболом", в которой сравнивал менталитет и методику работы тренеров разных генераций и писал:

"И вот приняло бразды правления очередное тренерское поколение: О.Базилевич, В.Лобановский, Ю.Морозов... Они не просто моложе, они другие. Растянутое на десятилетия самообразование их никак не устраивает. Они спортивно образованны, начитанны, пытливы, критически мыслят. Они тяготеют к научной работе, и некоторые ее ведут. Они за интенсивные, научно обоснованные тренировки, за совершенное учебное оборудование, за постоянный врачебный контроль, за железную дисциплину, и порядок решительно во всем. Они вносят в тренерское занятие чистоту и ясность инженерии, практичность медицины, широкую информацию, юридические гарантии, обоснованность и простоту управления и многое другое, что входит в понятие современного стиля работы...

После сезона 1975 года, когда киевское "Динамо" под началом 37-летнего О.Базилевича и 36-летнего В.Лобановского выиграло Кубок кубков, Суперкубок и чемпионат страны, показав выдающуюся игру, можно говорить о том, что передача "власти" состоялась...

И все же что-то из романтического опыта старых мастеров уцелеет. Как для нынешних моряков примеры из времен парусного флота. И море останется морем, и игра игрой. Вечно от неясности исхода завтрашнего матча будет перехватывать дыхание у тренера, даже если он избран почетным магистром "мараканского", "уэмблийского" и "лужниковского" университетов. Какие-то странности у этой профессии останутся. Навсегда. Пока идет футбол".

Филатов почувствовал то, что в силу излишне точного склада ума не захотели увидеть и понять тренеры поколения 70-х. Которые при всей своей "продвинутости", заслуживавшей в советские времена безусловного уважения, перестали считать игру – игрой.

Те вещи, которые мне в 1993 году говорил Базилевич, наверняка слово в слово повторил бы и Лобановский:

- Из клубной работы я вынес то, о чем большинство тренеров не думают. Они мыслят больше о конкретных тактических установках, а нужно – о стратегии футбола, о его квинтэссенции. Я свое мнение высказывал в прессе и был раскритикован рядом обозревателей. Речь – об исключительно рациональном построении игровых действий, подчиненных только РЕЗУЛЬТАТУ. В общей массе наши тренеры не доросли до такого подхода, они больше рассуждают о некоем абстрактном зрелище, тогда как специалист должен оперировать конкретными категориями.

Я возразил:

- Но, по-моему, одно с другим вполне совместимо: выдающиеся команды, демонстрируя яркое зрелище, добиваются отменных результатов.

- Да, но все-таки исходная точка – результат. Когда я играл, то всегда наблюдал за реакцией зрителей. Демонстрируешь каскад финтов, но мажешь – свист. Забиваешь пусть даже неказистый гол – овация. Я играл по бровке, а потому все это прекрасно слышал. Болельщик в глубинном смысле приходит на трибуны за результатом, и только за ним.

Интересно, Олег Петрович, а зачем он вообще тогда – приходит? Не проще ли ему было сидеть дома, в мягком кресле, а футбол при этом проходил бы без зрителей, и болельщику сообщали бы только счет? И он, в зависимости от циферок, кричал бы от восторга или ругался последними словами? Ведь, если исходить из вашей логики, не оставляющей никакого пространства для красоты и эстетики, выходит именно так, не правда ли?

Это, впрочем, маленькое лирическое отступление. Мы же вернемся к противостоянию Малофеева и Лобановского. То, что со стороны белоруса оно носило не только профессиональный, но и личный характер, становится ясно из истории, которую мне рассказал бывший форвард киевлян Александр Хапсалис. Кстати, ее публикация в 1996 году вызвала крайне нервную реакцию Малофеева: когда спустя пару лет (!) мы столкнулись на трибуне одного из московских стадионов, специалист незамедлительно послал меня на три буквы. На мое изумление – ибо лично о Малофееве ничего плохого я никогда не писал - последовал долгий и малопечатный монолог о том, что говорил в "СЭ" Хапсалис. Любые попытки объяснить, что интервью есть интервью, и "кастрировать" слова собеседника журналист не имеет права, были бессмысленны.

А вот что тогда рассказал Хапсалис:

- Для того, чтобы быть большим тренером, кроме таланта надо иметь еще и порядочность. Которой в Малофееве нет ни на йоту. Очень показательной стала история моего ухода из московского "Динамо" (там в этот момент работал Малофеев, - Прим. И.Р.) в 85-м.

Он ненавидел Лобановского, киевское "Динамо" и все, что с ними связано. А я не скрывал, что продолжаю переживать за эту команду. За это меня и до прихода Малофеева некоторые игроки недолюбливали. Когда они стали обливать киевлян грязью, я не выдерживал: "Зачем, ребята? Если команда сильнее всех, то на нее смотреть и у нее учиться надо, а не гадости говорить". Мне такие настроения в актив не заносились.

С приходом же Малофеева антикиевские настроения стали поощряться настолько, что я понял: надолго в этой команде не задержусь. Но способ, которым он решил выжить меня из нее, оказался просто потрясающим. Я тогда разошелся со своей первой женой, и на руках у меня остались два маленьких ребенка. А Малофеев начал писать доносы в Центральный совет "Динамо", будто у меня дома – притон, вечно ошиваются какие-то иностранцы, происходят немыслимые пьянки...

Зампред "Динамо", порядочный человек, знавший, что это откровенная ложь, один раз все-таки зашел ко мне и убедился, что я еще не забыл уроки Лобановского по чистоте и порядку. В трехкомнатной квартире не было и пылинки. В отличие от динамовской базы, где в большинстве комнат был такой бардак, за который Лобановский давно бы повыгонял людей из команды.

Я спросил зампреда, кто все это пишет. И у того вырвалось: "Я не хочу тебя поссорить с тренером... Ой, я ничего не говорил!" Но было уже поздно. Пулей выскочил из квартиры, вбежал в помещение клуба. Малофеев сидит, ничего не подозревает, простирает объятия: "О, Сашко, дружок мой, как дела?" А я схватил со стола пресс-папье и размахнулся – ей-Богу, убить был готов! И тут Иван Мозер мне кричит: "Саша, не надо!" Голос старшего человека меня слегка отрезвил, и я опустил папье-маше рядом с тем местом, где только что сидел Малофеев. Сам тренер, скрючившись, залез под стол и кричал фальцетом, что выгонит меня из команды. Как будто я после такого собирался в ней оставаться. Пришел домой, написал заявление об уходе, разаттестовался из офицерского состава, сказав, что ухожу из футбола. И уехал в Киев.

Заметьте: полная чаша ненависти к Лобановскому у Малофеева уже была, а ведь история эта относится к 1985 году. То есть еще до того момента в мае 86-го, когда в конфликте двух специалистов наступила кульминация. За считанные недели до старта чемпионата мира в Мексике белорусского специалиста во главе сборной СССР внезапно сменил украинский. Девять лет спустя Малофеев объяснил мне это так:

- Все было проще пареной репы: в сборной было много киевлян, и мне предложили взять вторым тренером Лобановского. Я отказался. После чего игроки скатали в Лужниках 0:0 с Финляндией, и меня быстренько сделали "больным". Отстранили от сборной формулировкой "по состоянию здоровья". Решение принималось на самом высоком уровне.

Малофеев на установках читал стихи и рассказывал притчи. Поэтому прав экс-полузащитник минского "Динамо" и сборной СССР Сергей Гоцманов, который сказал мне:

- Думаю, просто не могло ничего получиться у Малофеева в сборной, большинство которой составляли киевляне. Отношение к нему у них было разное. Некоторые ребята спокойно переносили "несовместимых" Лобановского в клубе и Малофеева в сборной – Бессонов, Демьяненко, Кузнецов. Но у того же Блохина было свое мнение, свое видение игры, и с Малофеевым они сработаться не могли. И после нулевой ничьей в товарищеском матче с Финляндией Малофеева вызвали в ЦК, где предложили взять в помощники Лобановского (сам факт вызова, как видим, совпадает, но по версии Малофеева он состоялся до игры с финнами, а по версии Гоцманова – после, - Прим. И.Р.). Малофеев предложение отверг, сказав: "Или я, или он. Этот тандем у нас не пройдет". Потом в Новогорск приехал председатель Госкомспорта и спросил мнение футболистов. Выступил Блохин, сказавший, что не знает, чего Малофеев от них хочет, и не понимает, в какой футбол ему играть. После чего Малофеев был снят.

А вот – фрагмент из никогда не публиковавшегося интервью вашего покорного слуги с Вячеславом Колосковым. Мы общались с тогдашним председателем Управления футбола Госкомспорта СССР и вице-президентом ФИФА, а впоследствии – президентом РФС в январе 1996 года, и так вышло, что то биографическое интервью так света и не увидело. 16 лет спустя частично компенсирую тот пробел.

Колосков рассказывал:

- Если четырьмя годами ранее, в Испании-82, я хоть и участвовал во всех обсуждениях самых разных проблем, но старался на первый план не выходить – не было еще должного авторитета в футбольном мире, - то перед Мексикой, прямо скажу, я был более активен. На команду было страшно смотреть, да она и не была никакой командой – люди играли компаниями. Надо было что-то делать. И ко мне пришла группа киевских динамовцев во главе с Олегом Блохиным. У нас состоялся разговор, из которого я понял: тогдашнему руководству сборной объединить группировки не удастся. Я доложил о происходящем председателю Госкомспорта СССР Марату Грамову, и на коллегии было принято известное всем решение.

- Глядя на откровенно беззубую игру сборной в последние малофеевские месяцы, вам не приходило в голову, что киевляне, может быть, "сплавляют" нелюбимого ими тренера?

- Было похоже на то. И ничего удивительного в этом нет – ведь это общепринятая практика в футболе, что, когда игроки хотят сменить тренера, у команды возникают проблемы с результатом. По-моему, слово "сплавить" в этом его значении как раз от футбола и пошло. Но какими бы мотивами в тот момент ни руководствовались игроки, выход был один.

- И вернулся Лобановский, который тремя годами ранее, после неудачи в отборочном турнире чемпионата Европы-84, был изгнан из сборной вместе со своими помощниками Симоняном, Морозовым и Мосягиным, с дикой формулировкой: "В будущем не использовать в качестве тренера сборной страны".

- Та формулировка была решением коллегии Госкомспорта. Я же на той коллегии выступал, и очень резко, в защиту Лобановского и его помощников. Все, кто там был, в том числе сами тренеры, это видели. Меня поддержал только Валентин Сыч – и все. Позиция Управления футбола была прямо противоположна позиции большинства коллегии – мы-то хорошо помнили, что не вышла наша сборная на "Европу" из-за нелепого пенальти, который был назначен в наши ворота в Португалии судьей, обслуживавшим по возрасту последний матч в жизни. И назначен за нарушение в нескольких метрах от штрафной. Тот матч мы проиграли – 0:1 и не попали на чемпионат, хотя дома тех же португальцев разгромили – 5:0. Я пытался объяснить все это руководству Госкомспорта, но бесполезно. Было принято абсурдное решение, которое положило начало конфликту между мной и Маратом Грамовым.

Словом, немало врагов нажил себе Лобановский – не только среди тренеров, но и среди высоких чиновников. Тот же Грамов в те годы был более чем влиятельной фигурой. Но Валерий Васильевич, невзирая на имена и должности, на всех уровнях говорил то, что считал нужным. Да и поступал по-своему. И периодически ему это здорово аукалось.

***

А что же Бышовец? Великолепный, кстати, игрок именно киевского, а не какого-либо другого "Динамо". Недаром Владимир Высоцкий пел (уж насколько правдиво, судить не берусь), что "Фиорентина" предлагала "мильон за Бышовца".

Символично, между прочим, что поколение Бышовца пришло в Киеве как раз на смену поколению Лобановского. И оба были игроками линии атаки, пусть и разных амплуа.

История, как Виктор Маслов убрал из команды одного из ее лидеров Лобановского, а годы спустя Лобановский признал правоту Маслова, опять же стала канонической. И слова Базилевича, сказанные мне, подтверждают истинность этой версии.

- Вы не раз заявляли, что один из ваших учителей – Виктор Маслов. Но ведь именно он выставил вас с Лобановским из "Динамо"? – спросил я его.

- Как тренера я его теперь понимаю. И мы, и отставленный в это же время Войнов не вписывались в его модель игры. Это право тренера – формировать состав команды в соответствии со своим видением футбола.

Исходя из того, что при Маслове киевляне трижды подряд (!) вышли выиграли чемпионат СССР, признание Лобановским правоты предшественника не слишком удивляет. Все-таки Валерий Васильевич – человек логики, а тут с логикой никак не поспоришь.

Бышовец как раз и стал одной из звезд масловского "Динамо".

Их война, вначале холодная, затем – полномасштабная, началась в 1987 году. Могущественный тренер киевского "Динамо" возглавлял тогда первую сборную СССР, его будущий оппонент – сборную олимпийскую. Возрастных ограничений-то для участия в Олимпиадах тогда еще не было.

Слышал такую версию. Как-то раз перед товарищескими матчами, которые команды проводили одновременно, Лобановский на правах "старшего по званию" забрал к себе пятерых игроков сборной Бышовца – при этом твердо пообещав задействовать их в игре. Все они в итоге остались на скамейке запасных, а обескровленная олимпийская команда свой поединок проиграла.

Все это Бышовец и выложил на заседании Спорткомитета СССР, посвященном подготовке страны к Олимпиаде в Сеуле – делу, сами понимаете, государственной важности. К чести Бышовца, надо заметить, что главный тренер национальной команды в том заседании тоже участвовал, то есть критика "прилетела" ему в лицо, а не за глаза. Менее значительные разногласия имелись у них и ранее, но здесь после окончания собрания все вышли в коридор, и Лобановский, глядя Бышовцу в глаза, вроде как сказал: "Ну, теперь всё". Анатолий Федорович за ответом в карман не полез: "Ничего, ты переживешь".

Война началась. Зато Бышовец добился от Спорткомитета своего: игроков у него больше не выдергивали. Считанные из них – к примеру, Михайличенко – сыграли за обе команды. 88-й год получился триумфальным для футбола: серебро Euro, золото Олимпиады. Причем команда Бышовца в финале обыграла Бразилию с будущими суперзвездами: Ромарио, Бебето, Таффарелом. А ее главный тренер до сих пор в качестве примера зависти вспоминает фразу Лобановского о том турнире: мол, Бышовец в Сеуле обыгрывал парикмахеров.

Он, кстати, и унаследовал от Валерия Васильевича сборную СССР. И, резко омолодив команду, начал здорово – вышел в финальный турнир Euro-92 с первого места из группы не с кем-нибудь, а с Италией. В первых двух матчах чемпионата Европы в Швеции все шло по плану: ничьи с Германией и Голландией. Но разгром – 0:3 – от немотивированной Шотландии, и сборная СНГ с понурыми головами, зато с отличными премиальными (Бышовец, умевший это как мало кто другой, пробил) отправляется домой. Потом еще будет шесть поражений в шести матчах (три из трех – в отборочных матчах Euro-2000, остальные – товарищеские), когда на полгода Анатолию Федоровичу доверят сборную России в 98-м. В том числе проигран будет квалификационный матч в Киеве, установку на который, по рассказу игроков, Бышовец будет делать шепотом. Находясь в полной уверенности, что прослушка включена...

Лобановский к тому моменту был для Бышовца уже оппонентом скорее теоретическим. Сборную Украины-то к тому моменту тренировал Йожеф Сабо, а Валерий Васильевич возглавлял киевское "Динамо". Бышовцу нужен был Главный Враг, постоянный, и после развала союзного чемпионата эстафету у Лобановского перехватил Вячеслав Колосков. А Юрия Семина, Бориса Игнатьева и многих их коллег Анатолий Федорович воспринимал как неотъемлемую часть "колосковской империи", а значит – все той же круговой поруки, которую во времена СССР возглавлял Лобановский... 

Если противостояние с Малофеевым казалось односторонним – со стороны последнего, - то в случае с Бышовцем ситуация иная. Известен случай, как уже после возвращения Лобановского в Киев туда из "Зенита" перешел полузащитник Роман Максимюк. И Валерий Васильевич как бы мимоходом спросил его о Бышовце. Хавбек, который был не в курсе "теплых" взаимоотношений двух специалистов, дал последнему хорошую характеристику. Лобановский изменился в лице – и вскоре Максимюк обнаружил, что у него нет ни малейших шансов пробиться в состав...

Все это на самом деле тоже может быть притянуто за уши – не такая уж и звезда, в конце концов, Максимюк, чтобы быть уверенным в том, что едет в Киев на место в "старте". Но лыко в строку, как говорится, легло.

Когда Бышовец уезжал работать в дальнее зарубежье, главным критерием для него, говорят, было то, чтобы его зарплата не уступала окладу Лобановского на Ближнем Востоке. Вот, по крайней мере, цитата из книги агента Владимира Абрамова "Футбол. Деньги. Еще раз деньги". Бышовец, по версии автора, спросил его:

"Володя, ты, кстати, выяснил, какова сумма контракта Рыжего (Лобановского, - Прим. И.Р.) в Эмиратах?" - "Да, Анатолий Федорович, наша пресса писала три месяца назад, ссылаясь на местные источники, что общая сумма контракта – 300 тысяч долларов в год, то есть 25 в месяц. Только не в Эмиратах, а в Кувейте". – "Так вот, Володя. Наша задача-минимум – контракт должен быть не меньше, чем у Рыжего. А задача-максимум – должна быть настолько больше, чтобы мы почувствовали, что корейцы "пустые". Ты меня понял?"

Абрамов понял. И, по его словам, организовал...

Не собираюсь в конфликте двух тренеров однозначно занимать чью-либо сторону – жизнь вообще куда разнообразнее черно-белой палитры, она состоит из полутонов. И на самом деле одна только смелость молодого тогда тренера Бышовца, которому было 40 с копейками, заслуживает удивления и уважения. Не струсить и схлестнуться в открытой войне с могущественным Лобановским – для этого нужно было обладать громадной уверенностью в собственной правоте.

А прав ли в действительности был Анатолий Федорович или нет – другой вопрос. Равно как и развившаяся у него впоследствии, как убеждены многие, мания преследования, и поразительное умение ссориться с людьми. Что, вероятно, и позволило ему после 88-го года выиграть лишь один трофей в карьере – Кубок России с "Локомотивом" в 2007-м. И вообще в 2000-е практически не получать предложений о работе. Хотя сам Бышовец убежден, что все это – из-за его принципиальности и бескомпромиссности. Тут уж с какого угла посмотреть... Знаю многих, кто считает, что главное для него – не созидать, а конфликтовать.