«Сережа умер у меня на руках». Вдова Шустикова — о смерти мужа и его конфликте с Леонидом Слуцким
Умер Сергей в ночь на 7 января 2016-го от инфаркта. В 45 лет. «СЭ» публикует интервью обозревателя Александра Кружкова с вдовой Шустикова — Натальей. Впервые этот материал вышел на нашем сайте четыре года назад.
Инфаркт
Наталья с двумя дочерьми по-прежнему живет в Новых Черемушках. Встретиться предложила в кафе около дома.
— Мы с Сережей любили здесь бывать, — сказала она. — Вот за этим же столиком общались с президентом «Соляриса», когда Сереже предложили работу после ухода из ЦСКА...
За окном сыпал снег, мелькали редкие машины. В праздничной Москве тихо и пустынно. Так же было в январе 2016-го. Но «скорая», когда Шустикову стало плохо, почему-то ехала очень долго. Наталья уверена: мужа можно было спасти, если бы помощь подоспела вовремя.
— До сих пор прокручиваете в памяти тот день?
— Не могу себе простить, что вызвала государственную «скорую»! Я никогда не соприкасалась с ней, не было необходимости. Первый раз в жизни набрала 03. Хотя в Москве много частных медицинских центров, которые мгновенно присылают врачей с самым современным оборудованием. В той ситуации была дорога каждая секунда. А мы ждали «скорую» больше часа.
— Чем закончилась проверка, которую устроил Росздравнадзор?
— Мне позвонил главврач московской «Скорой помощи». Принес соболезнования, извинился. Предложил посетить подстанцию, от которой до нашего дома пешком идти минут двадцать.
— Почему же так долго не было «скорой»?!
— Халатность. Мне сказали: «Человек просто не передал...»
— Диспетчер?
— Ну да. В голове не укладывается, как такое могло произойти. Но вопросы на эту тему главврач оставил без ответа. Я не знаю, чем занималась диспетчер сорок с лишним минут. Что ее отвлекло? Рождество отмечала?
— Вам же сначала выдали справку, где пустовала графа «Причина смерти»?
— Да. Точный диагноз сообщили позже — инфаркт.
— У вас были скверные предчувствия?
— Никаких. Сережа ни на что не жаловался, был в хорошем настроении, предвкушал поездку в любимую Испанию. Вылет запланировали на 11 января, купили билеты. Шестого Сережа весь день был дома. В обед внезапно произнес: «Слабость какая-то. Есть не хочется...» Померили давление — в норме. Температуры нет. Прилег, включил телевизор, выпил чаю с медом. К вечеру аппетит так и не появился. Ограничился тарелкой куриного бульона. После душа решил посмотреть «Шерлока Холмса». Дети отправились в свою комнату, я на кухне возилась. Минут через пятнадцать, в 0.28, первый приступ. Сережа быстро отошел, открыл глаза: «Я что, спал?» «Нет, — говорю, — тебе стало плохо».
— А он?
— «Да ты что! Я и боли-то не почувствовал. Думал, уснул...» — «Я «скорую» вызову». — «Зачем?» — «Сережа, такими вещами не шутят». Он лежал, смотрел телевизор. Распух язык, который прикусил во время приступа. Помню, еще усмехнулся: «Как же по телефону теперь разговаривать?» Я ответила: «Ничего, денек-другой помолчишь». Выглянула в окно. Заснеженная, абсолютно пустая Новочеремушкинская улица, ни одной машины, лишь светофор мигает... А врачей нет и нет. Сережа заволновался: «Что ж не едут? Кажется, опять начинается...»
— Второй приступ?
— Да. Такой же, как первый, только не заканчивался. Вика, старшая дочь, набрала 03, я держала Сережу на руках, по громкой связи описывала симптомы, просила корректировать действия. В ответ равнодушный голос: «Ждите врача». Дальше Вика и Настя уже с двух телефонов названивали в «скорую». Слышали в трубке: «Деточка, да ты не кричи... Деточка, да ты успокойся...» Наконец в 1.35 явился фельдшер.
— Один?
— То-то и оно. Человек совершенно неподготовленный. Даже вид не внушал доверия. Сразу поняла, что толку от него не будет. Через пару минут диалог случился такой. «Может, укол в сердце?» — «Вы что, кино насмотрелись?» — «Вызывайте реанимобиль». — «Их отменили. Вы что, не знаете?» — «Откуда?! Тогда реанимационную бригаду. А где дефибриллятор?» — «Чем истерить, лучше кого-то послать за ним в машину...» Настя в носках и ночной рубашке кинулась на мороз, Вика за ней. Рассказали потом, что водитель, вручая чемоданчик, бросил фразу: «Наверное, не успели...»
— Кошмар.
— В этот момент я качала помпу, а фельдшер делал массаж сердца. Говорю: «Надо интенсивнее!» Он хмуро: «Вдруг ребра сломаю? Этого добиваетесь?» Я не медик, но знаю: массаж сердца должен быть таким, чтобы кости хрустели. Иначе нет смысла. Когда принесли дефибриллятор, фельдшер сел так, что монитор я не видела. Тело на разряды не реагировало. Был странный звук, спросила: «Что это?» — «Электроды пищат, если нет контакта». А главврач сказал мне, что дефибриллятор вообще не применяли.
— Вторая «скорая» приехала быстро?
— Да. Но время было упущено. Сережа умер у меня на руках... Конечно, свалить все на диспетчера легко. Хотя не только эта женщина виновата. Прогнила вся система. Кому нужна такая бесплатная медицина, если спасать человека нет ни желания, ни возможности? Либо моей семье не повезло с врачами. Отцу два года не могли поставить диагноз! Когда летом 2015-го попал в клинику нервных болезней имени Кожевникова, выяснилось — БАС. Спустя сорок семь дней скончался там же в реанимации.
— БАС — это что?
— Боковой амиотрофический склероз. Заболевание центральной нервной системы. Отмирают нейроны, что приводит к параличу и атрофии мышц. Папы и Сережи не стало с интервалом в полгода. Теперь понимаю Татьяну Тарасову, которая говорила после череды потерь: «Я утратила внутренний стержень...» Примириться с тем, что уходят близкие, невозможно, хоть рано или поздно каждый через это проходит.
Сны
— Как дочки пережили трагедию?
— Думала, будет хуже. Когда отец умирает на твоих глазах — это страшно... Врачи уехали, сунули мне бумажку, которую должна была отдать полицейским. Мы ждали их, потом службу перевозки. Я была на грани, но старалась себя контролировать, чтобы не напугать детей. И они держались. Сильный характер у них от папы.
— Снится вам Сергей?
— Чаще — Насте. Девяти дней не прошло, когда первый раз ей приснился. Рассказывала: «Иду по дороге, вижу яркий свет. Деревья необыкновенной красоты, море цветов, симпатичный домик. За забором на лавочке около фонтана в белоснежной рубашке лежит папа, закинув ногу на ногу. Улыбается: «Я теперь тут живу. Прикинь, даже поле для гольфа тут есть. Еще и фонтан со статуей для меня притащили». Общался с Настей в своей шутливой интонации. Затем коробочку передал: «Для вашего дома защита». И добавил: «Здесь всегда солнечно. Спасибо за очки...» После этой фразы я поверила в сон.
— Почему?
— Никто не знал, что положила в гроб его любимые темные очки. Сережа с ними не расставался, вот и сунула в кармашек пиджака. Вике и Насте об этом не говорила. С моим отцом тоже мистическая история связана. Когда умер, услышала во сне его голос: «Если зазвонит домашний телефон и в трубке молчание — не пугайтесь. Это я». Удивилась: «Пап, разве так можно?» — «Конечно...»
— И что?
— Периодически раздаются такие звонки. Снимаешь трубку — тишина. Минуту, две, три. Потом не перезванивают. Детям рассказала — верят. Когда подходят к телефону и нет ответа, говорят спокойно: «Наверное, это дедушка. Или папа...» Ни у меня, ни у Вики с Настей нет ощущения, что Сережа где-то далеко. Наоборот, кажется, он все время рядом. Просто его не видим.
Самолет
— Сколько вы были вместе?
— Почти двадцать пять лет. Познакомились 5 октября 1991-го в самолете. Я работала стюардессой, а «Торпедо» летело на игру во Владикавказ. На свадьбе Игорь Чугайнов произнес: «Браки заключаются на небесах». Наша встреча с Сережей — это действительно чудо.
— Неужели?
— Накануне по дороге в аэропорт сломался торпедовский автобус, на рейсовый самолет команда опоздала. Пришлось арендовать чартер на утро. Я не должна была там оказаться. В последний момент вызвали из резерва — заболела коллега. Борт принадлежал Ивану Силаеву, председателю Совета министров РСФСР. Ту-134 необычной планировки, в первом классе диванчики вдоль иллюминаторов. Весь полет я работала там, обслуживала экипаж и тренеров. Незадолго до посадки решила помочь девочкам вынести чай во втором салоне, где разместились футболисты. И увидела спящего Сережу.
— Разбудили?
— Ага. Он внимательно посмотрел на меня, улыбнулся. Минут через пять, допив чай, пришел ко мне на кухню. Следом его приятели подтянулись — Юра Тишков, Игорь Чугайнов, Дима Ульянов. Мальчишки в одинаковых спортивных костюмах, веселые, обаятельные, беззаботные. Но Сережа все равно выделялся на этом фоне.
— Чем?
— Невероятно позитивный. Великолепное чувство юмора. Позже убедилась, что футбольная среда — циничная, высмеивается все. Но Сережа шутил по-доброму, к месту. Его мама, Александра Николаевна, рассказывала, что однажды ее вызвали в школу. Учительница была недовольна, что Сережа на уроке улыбается. А он и на поле выходил с улыбкой. Ни с кем не ругался, ни на кого не обижался. Говорил про себя: «Плохое настроение у меня длится две секунды. Сразу остываю...»
— Как попрощался с вами в самолете?
— Шепнул: «Может, дадите телефончик?» Потом рассказывал: «Думал, наврала. Лишь услышав в трубке твой голос, поверил, что номер правильный». Расспросил про следующий рейс, уточнил, когда прилетаю. В Шереметьеве-1 я вышла на улицу, двинулась к автобусной остановке. Вдруг сзади нагнали двое.
— Кто же?
— Сережа и Макс Чельцов, которого захватил с собой за компанию. Поймали такси, проводили до дома. Сережа ухаживал красиво и очень настойчиво. Я была приписана к аэропорту Шереметьево-1. После каждого рейса встречал там с букетом. На Новом Арбате на коленях стоял...
— Предложение делал?
— Нет. Мне уже надо было домой возвращаться, а он умолял еще немножко погулять. Вот и бухнулся на колени.
— Как он без машины в Шереметьево добирался?
— На автобусе либо на такси. За рулем ни разу не сидел, не тянуло. Отмахивался: «Это не мое». Став тренером, нанял водителя.
— Когда познакомились, Сергей был еще женат?
— Да, сыну, Сергею Шустикову-младшему, было два с половиной года. С его мамой вскоре развелся. Углубляться в эту тему не хочу. Если коротко — не сошлись характерами. Зато с сыном у него сохранялись прекрасные отношения. А мы расписались 4 мая 1994-го. Но и 5 октября — наш день, всегда вдвоем отмечали эту дату.
— Торпедовцы предыдущего поколения свадьбы праздновали на базе в Мячкове.
— Мы — не исключение. Гостей собралось человек сто. Врач «Торпедо» Анатолий Прояев и массажист Александр Петров вручили шикарный подарок — полную коллекцию кулинарных книжек «Доктор Эткер». Тридцать томов! Огромная редкость по тем временам.
— Ссоры у вас случались?
— По мелочи. В семье важно, чтобы кто-то делал шаг навстречу, сглаживал углы. Сергею это удавалось фантастически. Даже если была не права, он первым просил прощения. Любую ситуацию мог повернуть так, что я себя чувствовала королевой. Идеальный мужчина!
— С полетами вы завязали сразу после свадьбы?
— Нет. В общей сложности отработала стюардессой около четырех лет. Когда родилась вторая дочь, совмещать стало нереально. Сергей был категорически против нянечек, тетушек. Воспитанием детей занимались сами.
— Почему вас в стюардессы потянуло?
— Из-за папы. У него вся жизнь связана с авиацией, заслуженный штурман России. В таких семьях мальчики часто мечтают стать летчиками, девочки — стюардессами.
— Сергей боялся летать?
— Не то слово! Каждый полет — испытание. Отвлечься от тревожных мыслей помогали наушники. Едва заходил в самолет, тут же включал музыку или кино. Обожал старые советские комедии, детективы про Эркюля Пуаро и фильмы с Чарли Чаплином. Когда играл в Испании, кассеты возили чемоданами. На таможне постоянно возникали вопросы. Потом обратно в Москву приволокли гигантскую коробку. Дома эти кассеты так и лежат.
— Сергей настолько здорово дебютировал в «Расинге», что пронесся слух об интересе «Реала». Имел под собой основания?
— На уровне разговоров. Сережа не придавал им значения: «Позовут в «Реал» — замечательно. Нет — ну и ладно, в «Расинге» тоже неплохо». Он не карьерист, деньги никогда его не мотивировали. Мог спокойно подписать чистый бланк контракта. Довериться агентам и потерять бонусы.
— Каким образом?
— Соглашение с «Расингом» составили так, что бонусы включили в его зарплату.
— В Сантандере недвижимостью обзавелись?
— Нет. Мы не цеплялись за Испанию, потому что Сережа очень хотел вернуться в Россию. При этом Сантандер полюбил всей душой, каждый год проводил там часть отпуска.
— Жили в отеле?
— В доме у Файзулиных. Или снимали апартаменты. Сережа недолго играл за «Расинг», да и было это давным-давно. Но болельщики его не забыли, подходили на улице, в кафе. В прошлом году развернули на стадионе баннер в память о Сереже.
— Его сын уверял меня, что Сергей мог говорить часами на три темы: футбол, Испания и собаки. Сколько их у вас?
— После того как в октябре умерла старенькая такса — трое. Дворняжки, которых Вика притащила в коробке месячными щенками. Отдали соседи по даче. Сережа сказал: «Ты что предлагаешь — оставить одного, самого красивого, а других на улицу выкинуть?! Раз принесла — пускай живут...» А этим летом с дачи привезли камышового кота.
— Снова Вика отличилась?
— Настя. Еще водоплавающая черепаха есть. До этого были карликовый кролик, морская свинка, ящерица, рыбки...
— Как Сергей к этому относился?
- Нормально. Он любил животных. Александра Николаевна до сих пор вспоминает, как маленький Сережа подбирал в огороде червяков, случайно перерезанных лопатой, и хоронил в уголке.
Разрыв
— Слезы его видели?
— В 2004 году после прощального матча. Команда каталась на кораблике по Москве-реке, а на большом экране крутили трогательный ролик, посвященный Сереже. Мелькали кадры из матчей «Торпедо» пятнадцатилетней давности. Он не выдержал, смахнул слезу. Плакал и годы спустя. Когда предал человек, которого считал близким другом.
— Вы о Слуцком?
— Да. Для Сережи это был страшный удар. Яма, в которую положили и заживо закопали. Помню, уже осенью позвонил ему кто-то из друзей, коснулись темы ухода из ЦСКА. Сережа обронил: «Сейчас-то отпустило. Месяцев девять вообще не мог об этом разговаривать. Начинало трясти...»
— Герман Ткаченко и Юрий Белоус считают, что инициатива уволить Шустикова исходила от Гинера. А Слуцкий не сумел ассистента отстоять.
— Нет! Уверена на тысячу процентов, что решение принимал Слуцкий. Такого же мнения придерживался Сережа. В клубе эту версию нам позже подтвердили. Слуцкий ведь даже поговорить с ним не удосужился! Вот что больше всего задело! Мы общались семьями, я знакома с его женой, мамой. И вдруг глухая стена. Сережа звонил, писал эсэмэс — бесполезно. Тот не реагировал. Потом сменил номер.
— Есть объяснение?
— Спрятался. Не хватило духу на мужской разговор. А теперь рассказывает в интервью: «Сожалею, что не возобновили общение...» Так что мешало?! Все попытки Сережи связаться с ним ни к чему не привели. Единственный звонок был после скандала с Васей Уткиным на «Эхе Москвы». Сережа полагал, что за этими высказываниями стоит Слуцкий.
— С чего бы?
— В эфире прозвучала деталь, о которой знал только он: «Я же с ним делился...» Слуцкий сразу набрал с незнакомого телефона: «Это не я». Сережа усмехнулся: «Больше некому». Да и зачем звонить, оправдываться, если ты ни при чем?
— Они девять лет работали вместе — в «Москве», «Крыльях», ЦСКА. Почему дороги разошлись?
— Все эти годы футбольный мир обсуждал, что замены в ЦСКА делает Шустиков, главный тренер без него не способен шагу ступить. Проснулась ревность. Плюс Слуцкому дули в уши, дескать, будь мужиком, бери уже ответственность на себя. Начались споры на пустом месте, нелепые претензии. Сережа сказал: «Я перестал его понимать...» Как было с теми же заменами? Он смотрел футбол в стороне от скамейки. Слуцкий подзывал, обменивались впечатлениями. Пока однажды не сообщил: «Во время матча ко мне не подходи!»
— Что Сергей?
— Пожал плечами: «Разве не вы меня всегда зовете?» У Сережи был особенный взгляд на футбол. Про него говорили, что видит игру в формате 3D. Слуцкий это очень ценил. Взвалил на Сережу колоссальный объем работы. Просмотр футболистов, нарезка игр соперника, разминка... Но самое главное — именно он управлял атмосферой в команде. Наводил мосты с игроками, был для них непререкаемым авторитетом. Сережина мама говорила, что еще в школе психолог после общения с ним вынес заключение — неформальный лидер. Он действительно притягивал к себе людей, умел их зажечь.
— Слуцкий во всем к нему прислушивался?
— Нет. Бывало, советовал: «Викторыч, в этой ситуации нужно пойти на конфликт с игроком! Дисциплина превыше всего!» Но Слуцкому проще пригласить футболиста на обед в ресторан, чем ввязываться в открытый конфликт.
— У медали две стороны. Объективно — в том, что привело к уходу из ЦСКА, есть вина Сергея?
— Всё сводят к одному — мол, нарушал режим. Поверьте, тема чересчур раздута. В этом плане Сережа был адекватный. О некоторых моментах умолчу, у меня нет доказательств. Так что подозрения оставлю при себе.
— Хотя бы намекните — о чем речь?
— В частности, о нашумевшей истории в Пльзене на матче Лиги чемпионов с «Викторией». Есть вопросы к людям из ЦСКА... Да, по молодости он мог сорваться, похулиганить. С возрастом потребности в этом не испытывал. Даже после увольнения не выпивал. Но шлейф тянулся. Сережа злился: «Ощущение, будто многие ждут не дождутся, когда напьюсь и где-то нарисуюсь...»
«Солярис»
— На одной из последних пресс-конференций в «Солярисе» он изрек: «Были размолвки, но все равно для меня нет человека ближе, чем Слуцкий».
— В этой фразе — весь Сережа. Он умел прощать. Мне кажется, и преступнику нашел бы оправдание... Конечно, сложно терять друзей. Еще сложнее вычеркнуть из жизни человека, с которым трудился девять лет. Между прочим, в чемпионстве-2013/14 тоже немалая заслуга Сережи — полсезона в ЦСКА отработал. Однако ни медали, ни диплома не получил. Пока был нужен, Слуцкий держался за него двумя руками. Когда решил, что может обойтись без него, поступил жестко и безжалостно. Эта история оставила большой рубец на сердце Сережи. Съедал себя изнутри, сутками не выходил из дома, ни с кем не общался.
— Когда оттаял?
— В июне 2014-го на два месяца улетели с детьми за границу. Побывали в Испании, Италии, объехали все побережье Амальфи. Отдыхали, купались, загорали. Вернулся Сережа другим человеком. Просветленным. С громадным желанием тренировать. И тут предложение «Соляриса».
— Сомнения были?
— Не без этого — вторая лига, новый клуб. Сказала: «Хватит с кислым лицом дома сидеть! Принимай команду! Ты давно готов к самостоятельной работе». Сережа насупился: «Я не умею излагать так красиво, как Слуцкий...» — «А тебе не надо «красиво». Говори как есть. Ребята всегда тебя понимают».
— «Солярис» при нем с последнего места в зоне «Запад» взлетел на второе.
— Поначалу был в шоке от уровня молодежи: «Ни отдать, ни принять... Чему их в школе учили?!» Всё выстраивал с нуля. Дома просиживал часами за толстой тетрадью, расписывал каждое занятие, рассчитывал по минутам нагрузки. Потребовал, чтобы на футболки нанесли фамилии, хотя во второй лиге это не практикуется: «Безликие номера — прошлый век. Парни должны чувствовать ответственность за свое имя». Возился с ними, словно курица с цыплятами. Был для игроков тренером, доктором, психологом, папой, мамой... Отношения настолько доверительные! От кого-то девушка ушла, кто-то с родителями поругался — сразу к Сереже за советом.
— Последний ваш разговор со Слуцким?
— 7 января 2016-го — в день смерти Сережи. Позвонил, спросил, что случилось. На похоронах подошел к Вике и Насте, потрепал по плечу. Со мной ни словом не обмолвился. Да я и не горю желанием с ним встречаться. Для меня этого человека не существует.
— Был за этот год хоть один день, который можно назвать светлым?
— Да все они у меня одинаковые. Без Сережи я не живу, а существую. День прошел — и слава богу. В кучу себя соскребаешь, соскребаешь... Говорю себе: нужно потерпеть. Пока так. Ну а дальше будет видно.
RSS