Секреты Моуринью. Взгляд на «Челси» Алексея Смертина, которому сегодня 45 лет

Абрамович

Для сборной России Евро-2004 завершился бесславно. Для меня же нежданно-негаданно открыл двери в «Челси».

Совпали несколько факторов. Клаудио Раньери в моих услугах не нуждался. Но летом вместо него команду возглавил Жозе Моуринью. Время спустя Паулу Барбоза (агент Смертина — Прим. «СЭ») рассказал, что в первоначальном списке игроков, на которых Жозе рассчитывал в «Челси», моей фамилии тоже не было.

Все изменил чемпионат Европы. Из-за травм Онопко и Игнашевича я выходил в центре обороны. Против Испании и Португалии, несмотря на поражения, отыграл неплохо. По итогам двух матчей даже вошел в тройку лучших на турнире по такому показателю, как процент выигранных единоборств. Наверное, Моуринью привлекли моя неуступчивость и универсализм.

Играли с португальцами в Лиссабоне 16 июня. После матча позвонила Марина Грановская. Сегодня она исполнительный директор «Челси», а тогда — личный секретарь Абрамовича, работала с ним еще в «Сибнефти». Сказала, что Роман Аркадьевич хочет вечером встретиться. На яхте Pelorus.

— Марина, я с женой и ее подругой. Можно взять их с собой? — спросил я.

— Ради бога.

Подруга — Аня Сенникова. Теперь уже бывшая жена Димы, который тоже играл за сборную на Евро-2004. В Португалии Лариса и Аня остановились на побережье в доме Барбозы, человека фантастически гостеприимного.

Сенников сразу после игры укатил на автобусе в Виламоуру, где во время чемпионата Европы базировалась команда. А мне Ярцев дал вольную до утра, раз уж следующий матч с Грецией все равно пропускал из-за карточек.

Pelorus, огромная, как футбольное поле, пришвартовалась неподалеку от Морского вокзала в самом центре Лиссабона. Роман Аркадьевич стоял на корме.

— Новым тренером «Челси» будет Моуринью, — сказал он. — Официально об этом объявят в ближайшие дни. Он хочет пообщаться с каждым футболистом, который принадлежит клубу. Завтра или послезавтра ты должен с ним встретиться.

Пока в сторонке переговаривались, Ларисе и Ане принесли из бара клубничную «Маргариту». Несколько капель Лариса случайно пролила на белоснежный диван. О чем мне сконфуженно сообщила, когда уже покинули яхту. Я улыбнулся:

— Надеюсь, на моих перспективах в «Челси» это не отразится.

Набрал Барбозе, рассказал о предстоящей беседе с Моуринью. Паулу выслушал и заговорил о другом:

— Понятно, что Ярцев отпустил до утра, с греками не сыграешь. Но ты капитан сборной. Будет правильно, если вернешься на базу.

Так и сделал. Взял такси, через два часа к изумлению Георгия Александровича был в Виламоуре. По дороге вспоминал предыдущий визит к Абрамовичу.

В декабре 2003-го серьезную травму получил центральный полузащитник «Челси» Хуан Себастьян Верон. Газеты писали, что в качестве замены рассматриваются две кандидатуры — моя и Скотта Паркера из «Чарльтона». Парень считался восходящей звездой английского футбола, топ-клубы давно за ним гонялись.

Мне позвонили из «Челси». Предупредили, что после обеда в Портсмут заедет шофер, отвезет к Роману Аркадьевичу. Думал, поговорим в офисе «Челси», но он ждал в своем имении в Западном Суссексе.

Выпили чаю с молоком, прогулялись по его владениям. Обсудили унылый английский климат, где зимой и летом может быть одна температура. Сошлись на том, что не хватает снега, шуршащей листвы под ногами. Он обронил, что недавно на Камчатке охотился на горных козлов. А я рассказал, как в Алтайском крае ходил с Игорем Чугайновым на медведя. У меня даже ружья с собой не было. Увидел красные глаза, поблескивающие из берлоги, перепугался, спрятался за дерево. Чугайнов с первого выстрела медведя завалил. Той же ночью разделали. Я смотреть не пошел. Да и вообще на охоту больше не тянуло. Нет во мне этого азарта...

При всей доброжелательной тональности и обманчивой доступности Абрамовича я чувствовал себя не в своей тарелке. Понимал, что это всего лишь прелюдия: главное произойдет вот-вот. В дальнейшем, уже играя за «Челси» и общаясь с ним в раздевалке, держался раскованнее. Потому что это — моя территория. Когда Роман Аркадьевич появлялся там после матча или тренировки, поражал простотой. На грани застенчивости. Сядет неприметно в уголке, молчит. Одет скромно — джинсы, небрежно расстегнутая рубашка, электронные часы в пластиковом корпусе...

Ну а тогда вернулись в дом, и он перешел к делу. Сказал, что «Челси» хочет забрать меня из аренды, когда откроется трансферное окно. Я спросил:

— Сколько времени у меня на размышление?

— Нисколько, — обдал холодом Абрамович.

— Хотя бы до вечера могу подумать?

— До вечера — можешь.

Что смущало? В «Портсмуте» шло по восходящей, все устраивало. В такой ситуации менять клуб в разгар сезона, да еще накануне чемпионата Европы — громадный риск. И все-таки к вечеру решился. Связался с Абрамовичем:

— Роман Аркадьевич, я согласен.

Однако из «Челси» больше никто не звонил. О том, что в январе купили Паркера за 12 миллионов фунтов, узнал из газет. Абрамович эту фамилию не упоминал. Сам догадался, что шел вторым номером — на случай срыва переговоров с «Чарльтоном». Я не расстроился. То, что чемпионат доиграл в «Портсмуте», — только в плюс.

...17 июня меня разбудил звонок Грановской. Снова пригласила на Pelorus.

— Алексей, Моуринью ждет к двум часам.

Днем мог получше рассмотреть одну из самых роскошных в мир яхт, но мне было не до дизайна и интерьера. Понимал, что от этого разговора зависит карьера. Пора определяться: оставаться в «Портсмуте» или пытаться закрепиться в «Челси». Последний вариант по-прежнему казался маловероятным.

— На каком языке будем говорить? — первым делом поинтересовался Моуринью. — Английский? Французский?

— Мой английский еще недостаточно хорош, — ответил я. — Легче на французском.

Я знал, что Моуринью владеет этим языком, но не думал, что предложит на нем вести беседу.

— Видел оба матча сборной России, твоя игра произвела приятное впечатление, — сказал он. — Рассчитываю на тебя в «Челси». Не могу гарантировать, что будешь играть постоянно. Календарь насыщенный, четыре турнира — чемпионат, Лига чемпионов, Кубок Англии и Кубок Лиги. В обойме 25 человек. Шанс получит каждый.

Этих слов хватило, чтоб принять решение.

— Я готов.

Еще тактику обсудить успели. Моуринью вытащил блокнот, который вскоре станет такой же частью его образа, как кашемировое пальто. Набросал схему, объяснил, что не играет с двумя опорными полузащитниками. Предпочитает «треугольник» в центре — одного опорного и двух инсайдов.

Через несколько дней я был в Москве. Ехал по бульварному кольцу, заверещал мобильный. В трубке раздались знакомые переливы «кокни».

— Алекс, это Реднапп. Я очень хочу, чтоб ты остался в «Портсмуте». В «Челси» будет сложно пробиться в состав, конкуренция сумасшедшая. А у нас ты ведущий игрок...

— Спасибо, Харри. Но отправляюсь в «Челси». Для меня это вызов.

Всегда придерживаюсь правила — лучше попробовать и сделать, а потом жалеть. Чем жалеть о том, что не попробовал. Я осознавал, какая ждет конкуренция. Но до конца жизни считал бы себя трусом, если б отказался от перехода.

2004 год. Жозе Моуринью. Фото AFP

Жозе

В июле на первом собрании Моуринью обратился к команде с вопросом:

— Я вижу здесь классных футболистов, но кто из вас хоть что-нибудь выиграл?

Все опустили головы.

Жозе выдержал паузу и, наслаждаясь эффектом, продолжил:

— Я пришел сюда за трофеями. Запомните — они важнее хороших контрактов. С этого дня начинаем побеждать! В каждом матче! Если не думать о победах постоянно, ничего не выиграете.

Его слова стали отправной точкой для самого успешного сезона «Челси» за полвека. До этого клуб пятьдесят лет не мог взять золото. А с Моуринью сразу выиграл чемпионат, набрав 95 очков. Завоевал Кубок лиги. Дошел до полуфинала Лиги чемпионов.

Моуринью не волшебник. Даже не гений. Просто профессионал высочайшего класса. Именно так однажды Валерия Лобановского назвал Олег Базилевич, его друг, многолетний ассистент, создавший с ним в киевском «Динамо» легендарную тренировочную систему. И добавил: «Гении — это удел писателей, музыкантов, артистов, ученых. А я говорю об обычной профессии спортивного работника. Безусловно, есть выдающиеся тренеры в футболе, боксе, легкой атлетике. И все же мы занимаемся слишком прозаическим делом, чтоб нас причислять к гениям...»

На середнячков и аутсайдеров Моуринью всегда настраивал сильнее. Потому что на лидеров настраивать не надо. Перед встречей с «Манчестер Юнайтед», наоборот, сбавлял накал, говорил о слабых сторонах команды. Что Гиггз не играет правой ногой, а Скоулзу не хватает скорости. Зато накануне матча с «Бирмингемом» твердил, что победа — вопрос жизни и смерти. Возвеличивал противника изо всех сил.

— Ваша техника и мастерство нивелируется, если не будет такой же самоотдачи, как у соперника, — повторял Моуринью. — Дома они костьми ложатся, на поле готовы умереть.

Футболистам передавался его настрой — никто не позволял расслабиться, играя с клубами из нижней половины таблицы. Характерная особенность всех команд Моуринью — невероятная стабильность. Поражения, разумеется, случаются. Но серий из двух-трех неудачных матчей не бывает.

Другая его «фишка» — вся работа исключительно с мячом.

На первой же тренировке мне вспомнился фильм «Старик Хоттабыч», когда с неба на игроков посыпалось множество мячей. Так и здесь, кажется, собрали все, что были на базе «Челси», накачали, вынесли на поле.

Ребята удивленно переглядывались. Каждому вручили по мячу, с ними начали разминаться. Затем «квадраты», удары, five-a-side — «дыр-дыр». Никаких кроссов, тестов, гладкого бега. Даже в тренажерный зал специально не загонял. Если кто-то ходил, то по собственной инициативе.

Физически чувствовали себя прекрасно, сезон прошли без спадов. Выносливость повышали через упражнения с мячом. Все очень интенсивно, в игровом ритме. Могли отрабатывать рывки, прыгать через барьеры, но любое упражнение обязательно заканчивалось ударом по воротам.

Тренировки Моуринью нравились еще тем, что проходили азартно, увлекательно. Он старался любым способом разогнать скуку, уйти от рутины. Допустим, обычный «дыр-дыр». Ты с мячом, атакуешь. Свисток. Жозе или кто-то из ассистентов кидает мяч сопернику, уже на другой половине поля. Ты обязан мгновенно сориентироваться, бросить свой мяч, бежать назад, обороняться. До следующего свистка.

Или вот упражнение. На четверть поля. В центре с мячами стоит Моуринью, две пятерки напротив друг друга за линией. Каждому игроку присваивается номер с первого по пятый. Жозе кричит: «Two!» Подбивает мяч вверх. «Двойки» несутся к нему. Кто первый на мяче, должен обыграть соперника и пробить по воротам. Чаще боролись один в один. Но иногда Моуринью командовал: «Three! Four!» Выбегали «тройки», «четверки». Тут уже начинался по сути «дыр-дыр».

Двусторонок на все поле, как практикуют российские клубы, в «Челси» не было. В «Портсмуте», «Чарльтоне», «Фулхэме» — тоже. Бывало, играли восемь на восемь иди девять на девять, но все равно на ограниченном пространстве, напоминавшем бешеный «муравейник».

В Англии традиции незыблемы. Одна из них — отсутствие предматчевых сборов. Футболисты приезжают за полтора часа до игры. Моуринью хотел ввести карантин, как в «Порту». Ему объяснили, что это невозможно. Максимум, чего добился — накануне еврокубковых матчей собирались вечером в гостинице.

А в чемпионате на стадион съезжались за четыре часа до стартового свистка. За это время Жозе проводил два собрания с перерывом на обед. Причем макаронами и курицей меню не ограничивалось. Подавали все — от любимого Петером Чехом говяжьего стейка до клубники с молоком, на которую налегал Клод Макелеле. Перед игрой!

В Англии у футболистов абсолютная свобода. Хоть гвозди ешь и пивом запивай. Главное — отыграй 90 минут так, чтоб не было претензий.

Первое собрание Моуринью посвящал видеопросмотру. Второе — стандартным положениям. Как мы исполняем, как соперник. Расписывалось досконально — кто в какой точке находится, кого опекает. Кто при штрафных встает в «стенку», а кто при угловых — на ближнюю штангу... Все-все-все.

На моей памяти Моуринью единственный раз вышел из себя в раздевалке, когда в матче с «Арсеналом» на последних секундах первого тайма пропустили нелепый гол от Анри. Был штрафной, никто почему-то не встал перед мячом — хотя до игры это четко оговаривалось. Повернулись к нему спиной, сооружая «стенку». А он пробил без разбега — попал.

— Я же предупреждал, что Анри горазд на такие фокусы! — заорал Жозе в перерыве. И швырнул в стену здоровенную банку вазелина. Разлетелась вдребезги. В вазелине были все. Кому-то угодил в лицо, кому-то — на одежду...

Но обычно воздействовал на игроков без крика и угроз. Журналисты недолюбливают Моуринью. Хотя на публике это один человек. С футболистами — совершенно другой. Без высокомерия, эпатажа. При включенных софитах тут же менялся. Будто входил в роль, которая помогала внушать окружающим чувство, что они общаются с тренером-победителем. Все его маски — эдакая форма защиты от внешнего мира. Своих игроков Моуринью никогда не критиковал публично. Это закон. Зачастую, чтоб вывести их из-под удара, умышленно отпускал колкие фразы в адрес соперника, арбитра, корреспондентов.

Он умеет находить баланс в жизни и футболе. Тонко чувствует команду, знает, когда натянуть вожжи, когда — отпустить. Был, например, в том сезоне тяжелейший отрезок, когда за неделю должны были сыграть три выездных матча. Да каких! В 1/8 финала Кубка Англии с «Ньюкаслом», в плей-офф Лиги чемпионов с «Барселоной» и в финале Кубка Лиги с «Ливерпулем».

В Ньюкасле все было против нас. Промозглая погода, снегопад, из-за которого матч чуть не отменили, пропущенный на четвертой минуте гол. В перерыве Моуринью провел тройную замену. Спасать игру вышли Лэмпард, Дафф и Гудьонсен, которым перед битвой на «Ноу Камп» собирался дать передышку.

Едва начался второй тайм, как Бридж столкнулся с Ширером. С переломом лодыжки нашего защитника унесли на носилках. Минут за двадцать до конца захромал Дафф, потом Галлас. Оба на поле остались — замен-то нет. Но как отыграешься ввосьмером? А на 90-й еще и вратаря Кудичини удалили! В «рамку», натянув перчатки, отправился защитник Джонсон. Два опасных удара отразить успел.

В Лондон возвращаться не стали. Заночевали в Ньюкасле, оттуда на следующий вечер планировали вылететь в Барселону. Днем провели легкую тренировку на каком-то забытом Богом стадиончике.

Сидим мрачные в раздевалке. И тут Моуринью заметил у своего ассистента трусы в горошек. Дико смешные. Тайком подозвал Терри, указал. Ассистент куда-то отлучился, а Терри, вижу, бродит по раздевалке, ищет зажигалку. Нашел — и поджег эти трусы у всех на глазах.

Смотрел я, как они полыхают, и думал — рискнул бы кто в «Локомотиве», например, поджечь трусы Владимира Хазраиловича Эштрекова... А в Англии — пожалуйста. Настроение поднялось. И «Барселону» прошли, и Кубок у «Ливерпуля» отжали.

Как-то об этом эпизоде рассказал в интервью. Так пару лет назад, когда «Зенит» возглавил Виллаш-Боаш, памятливый корреспондент допытывался — не Андре ли это был? Пришлось разочаровать. Трусы принадлежали то ли второму тренеру Балтемару Бриту, то ли Сильвинью Лоуру, отвечавшему за подготовку вратарей.

А Виллаш-Боаш, которому было 27, в штабе Моуринью занимался аналитикой, в раздевалке почти не появлялся. Никак не предполагал, что может отколоться и отправится в самостоятельное плавание. Честно говоря, я и фамилию-то его не знал. Обращались к нему просто — Андре. По Лондону передвигался на велосипеде.

Моуринью и надо мной однажды пошутил — на пресс-конференции в Лондоне перед матчем Лиги чемпионов с ЦСКА. Журналист спросил, мол, с какими чувствами выйдете на поле против соотечественников. Я наигрывался в стартовом составе, начал бойко отвечать. Вдруг Жозе мрачно поправил:

— Если будешь играть!

Я осекся.

— Да-да, конечно, если буду играть...

Взглянул на Моуринью — в ту же секунду он расплылся в улыбке, хлопнул по плечу:

— Испугался?

...В 2014 году, уже в должности заместителя исполнительного директора московского «Динамо», я приехал в «Челси» на стажировку. Два дня беседовал с руководителями различных департаментов клуба. Перед игрой спросил генерального директора:

— Можно поздороваться с Жозе?

— Конечно.

Провел в тренерскую на «Стэмфорд Бридж». До стартового свистка оставалось минут пятнадцать. Хотя отработал с Моуринью всего год, был далек от роли лидера, он встретил радушно. Успели обсудить и российский футбол, и Диму Аленичева, о котором Жозе всегда отзывается уважительно, и мой сезон в «Челси».

— Я помню твой дебют, — сразил меня Жозе. — Первый тур, матч против «Манчестер Юнайтед». Ты отыграл 90 минут в центре с Макелеле и Лэмпардом. Победили 1:0, забил Гудьонсен.

Вот это память!

Трофеи

Я никогда не придавал значения, под каким номером выхожу на поле. Но «пятерка», которую получил в «Челси», обрадовала. Подумал — добрый знак. Пришел на первую тренировку, лежит форма с цифрой 5. Моуринью спросил:

— Устраивает?

— Вполне.

— Ну и забирай! Лучше, чем какие-то двадцатые.

Потом узнал, что со времен ухода из «Челси» французского защитника Франка Лебефа этот номер был свободен. Моуринью предлагал его Терри, но тот остался верен любимому 26-му. Всю жизнь под ним отыграл.

В «Портсмуте» разговоров таких не было. За час до матча с «Вулверхэмптоном» обнаружил в раздевалке майку со своей фамилией и номером 30. В «Фулхэме», куда тоже пришел по ходу чемпионата, достался 37-й. В межсезонье сменил на «восьмерку». В «Чарльтоне» был 25-й. А в «Динамо» к марту многие номера оказались заняты. Семин спросил:

— Леш, тебе 29-й или 14-й?

— Да без разницы. Пускай будет 29-й.

— Как без разницы? — отстранился Юрий Павлович. — Под 14-м Йохан Кройф играл! Бери!

А я подумал:

— Где я и где — Кройф? Нет уж, лучше 29-й...

Под пятым номером дебютировал в «Челси» в товарищеском матче против «Селтика» — и забил. В «Портсмуте» год отыграл без голов. А здесь — в первой же игре! С левой! В «девятку»!

После матча звонили журналисты из России, выпытывали подробности. Описывал так:

— Шла 16-я минута. Получив пас, двинулся влево, убрал защитника и метров с двадцати трех решил пробить. Мяч удачно лег на ногу. В «девятку», конечно, не метил. Задача стояла попасть в створ.

Умолчал об одном — гол-то случайный! Я просто не знал, что делать с мячом. Бежал вперед, искал продолжения. Но отдавать некому, все перекрыто. Сдуру взял да пробил.

Моуринью в раздевалке приобнял:

— Поздравляю! Не только с голом, но и с хорошей игрой!

В «треугольнике» с Лэмпардом и Макелеле, который вышел во втором тайме, мы действительно отлично взаимодействовали. Это придало уверенности.

Матч с «Селтиком» проходил в США в рамках Champions World Series. Следующими соперниками значились «Рома» и «Милан». Но на тренировке травмировал голеностоп, игру с «Миланом» пропустил. А затем и с «Сарагосой» — уже на «Стэмфорд Бридж».

Это был прощальный матч итальянского полузащитника Джанфранко Дзолы, который провел в «Челси» лет восемь. В клубе за ним закрепили 25-й номер. Стадион был переполнен, трибуны не умолкали. Получилось трогательно.

Меня, правда, волновало другое. Через неделю в первом туре играть с «Манчестер Юнайтед». Отдавал себе отчет, что два пропущенных матча накануне чемпионата сводят к нулю шансы попасть в основной состав. Я очень хотел выйти против «Сарагосы». Врач запретил.

— Со вторника будешь работать в общей группе, — отрезал доктор. — Сегодня — отдыхай.

К счастью, нога больше не беспокоила. Тренировался наравне со всеми и за два дня до игры с «МЮ» понял, что в «треугольнике» Моуринью одно место — мое. Рядом с Макелеле и Лэмпардом.

Временный перевод в запас после поездки в сборную и блеклой игры с «Бирмингемом» веры в себя не подточил. Тем более вскоре все наладилось. Стартовала Лига чемпионов, где дважды меня признавали лучшим игроком матча по версии УЕФА. Но если нулевая ничья с «ПСЖ» ничего не решала — мы досрочно вышли из группы — то победа над «Порту» была очень важна.

Повели 1:0 уже на седьмой минуте. Гудьонсен поборолся у лицевой, навесил в район 11-метровой отметки. К мячу рванули мы с Лэмпардом, замахнулись оба. Я был на шаг ближе, успел пробить первым. Вратарь «Порту» Байя нырнул в дальний угол, но не достал. Все поздравили, посеменили к центру поля. А мне захотелось извиниться перед Лэмпардом.

— Фрэнк, — крикнул я. — Прости, что снял мяч у тебя с ноги.

— Да ерунда, — улыбнулся Лэмпард. — Главное — ведем.

Выиграли 3:1, а гол в ворота Байи оказался для меня единственным в официальных матчах за «Челси».

Кубок лиги — или как говорят в Англии Carling Cup — стал в том сезоне для «Челси» первым титулом. В финале вырвали победу у «Ливерпуля» 3:2 благодаря голам Дрогба и Кежмана в дополнительное время.

На пьедестале в голову лезли разные мысли. Общая радость затмевала разочарование, что не сыграл в таком матче. Еще вспоминал Моуринью, июльское собрание: «Я пришел сюда за трофеями!» Черт возьми, все сбывается! Кубок есть, чемпионство становится осязаемым...

Победу отпраздновали в итальянском ресторане на Кингс Роуд. По инициативе Романа Аркадьевича на столах была черная икра. Не иранская, в крохотных стеклянных баночках, — как принято в Англии. А наша, в жестяных полукилограммовых банках, обтянутых резинкой. Такие же, правда, браконьерские в конце 90-х продавались в Элисте. Стоили копейки, мы в «Уралане» эту икру ложками ели.

Ребята из «Челси» к икре почти не притронулись, хоть объяснял, что это главный русский деликатес. Ковырнули чуть-чуть, и сосредоточились на других блюдах. Кроме меня, оценили Ярошик да Чех.

Эмоции от успеха в Кубке были сильнее, чем от чемпионства. Финал — одна игра, где может случиться что угодно. Да и складывался матч против «Ливерпуля» драматично. В премьер-лиге «Челси» уверенно лидировал, с марта интрига сводилась лишь к тому, в каком туре оформим победу.

Произошло это 30 апреля в выездном матче с «Болтоном». Памятном для меня еще и потому, что финальный свисток прозвучал, когда я был с мячом. Хотя вышел на поле минутой ранее, заменив Макелеле. А на следующий день мне стукнуло 30. Подарка лучше придумать невозможно!

Чемпионский кубок вручали после игры с «Чарльтоном» на «Стэмфорд Бридж». Под аплодисменты игроки по одному выбегали к центральному кругу. Но первыми там появились массажисты, врачи, физиотерапевты, ассистенты Моуринью — Жозе буквально выталкивал их на поле. Только после этого дошла очередь до футболистов и главного тренера. Штрих к портрету Моуринью. Который никогда не забывал, что звезды — это еще не вся команда.

Через несколько дней состоялся чемпионский парад. Двухэтажный открытый автобус медленно проплывал по лондонским улицам, забитыми болельщиками «Челси». Моуринью сидел сзади в короне, которую снял с верхней части кубка. Изображал короля. Терри утирал слезы счастья. Для него, единственного воспитанника «Челси» в том составе, это был особенный успех. Я понимал, что таких эмоций в Англии испытать не смогу. Для меня золотая медаль «Челси» — престижное, безумно приятное, но сугубо профессиональное достижение.

2004 год. Джон Терри и Фрэнк Лэмпард. Фото Reuters

Терри, Лэмпард и другие

Тот «Челси» состоял из ярких личностей. Душой команды был Джон Терри. Лидер, капитан, обладавший непререкаемым авторитетом. А ведь ему тогда было всего 24! Про Терри говорят, что родился лидером.

В нем поражал контраст между поведением на поле и в раздевалке. Словно кто-то переключателем щелкал. Особенно трудно это было понять мне, воспитанному в суровых российских буднях. Где норма — двухдневный карантин на базе, каменные физиономии перед игрой, угрюмая тишина в раздевалке. А из музыки — марш Блантера в стадионном репродукторе.

Хотя и английские болельщики, думаю, удивились бы, если б заглянули в раздевалку «Челси». Они-то видят сконцентрированного, бесстрашного, феноменально стабильного бойца, который в любом матче играет на пределе возможностей. Стальные яйца — это про Терри.

Вне зеленого прямоугольника Джон — массовик-затейник. Веселый, бесшабашный, развязный.

Никаких полутонов. Одно с другим, как две параллельные прямые, не пересекается. Каждый раз смотришь на Терри, прожигаешь глазами и думаешь — где же у него «кнопка»?!

Полчаса до игры. В раздевалке гремит музыка. Мы с Чехом отправляемся к массажистам. Даффу уже минут сорок мнут мышцы на кушетке. Остальные активно разминаются.

А Терри — в спортивном костюме. Развалившись на лавке, ковыряет в носу, с кем-то перешучивается. Ни массаж, ни разминка его не интересуют.

За десять минут до выхода стартует final countdown — обратный отсчет. Ассистент Моуринью каждую минуту монотонно проговаривает: «Ten. Nine. Eight. Seven...» Лишь с этого момента Джон начинает переодеваться. Не спеша натягивает форму, шнурует бутсы, поправляет капитанскую повязку. «One!» — и он готов.

Далее ритуал, который ввел Моуринью. Кто-то из игроков толкает короткий зажигательный спич с неизменным финалом:

— Who we are?! (Кто мы?!)

Команда хором:

— We — Chelsea! (Мы — «Челси»!) We have to win! (Мы должны выиграть!)

И вперед, к клокочущим трибунам.

Речь по очереди произносили Терри, Лэмпард, Гудьонсен, Дафф, Джо Коул, Джонсон... Один раз предложили мне. Но взял самоотвод, вспомнив Вильяма нашего, Галласа. Француз, четвертый год игравший за «Челси», в изучении английского, как выяснилось, продвинулся не сильно. Несколько бессвязных восклицаний — и команда грохнула от смеха.

Кстати, другая традиция появилась в «Челси» задолго до назначения Моуринью. На ужине каждый новичок обязан спеть. Если ребятам понравится — поаплодируют, если нет — закидают салфетками и проводят свистом.

Вокальные таланты остальных в памяти не отложились. Точно помню, что меня освистали раньше всех. Даже куплета не допел. Не только из-за того, что у меня ни голоса, ни слуха, ни в одну ноту не попал. Когда прилетела первая салфетка, понял, что ошибся с песней. Выбрал Сюткина: «Ты, с высоты красоты своей меня не замечаешь...» Все в миноре. А слов-то никто не понимает. Надо было что-то динамичное исполнить. Например, «Since I've Been Loving You» Led Zeppelin. Или «Smoke On The Wate» Deep Purple...

Вообще английский юмор — жесткий, грубоватый. На грани фола. Высыпать за шиворот ведерко со льдом. Помочиться в душевой под ноги соседу. Достать из бака для грязной экипировки что-нибудь смердящее, начать перебрасываться...

Заводилой, как всегда, был Терри. Полсезона у него нарывала стопа, играл на уколах. Перед матчем расхаживал по раздевалке босиком. Прикладывал палец к больному месту, тут же совал кому-то под нос и участливо интересовался:

— Воняет?

В туалете не закрывался. Подойдешь к рукомойнику — в кабинке напротив дверь нараспашку. Джон сидит. Штаны спущены, разглядывает голых девчонок в газете. Ничуть не смущаясь.

— Hеllo, Crazy Russian!

Это любимое выражение Терри. Я не обижался.

Как-то выхожу из душевой, навстречу Паркер и Бридж катят бак, куда после тренировки сваливают форму. Вдруг с диким воплем, как тролль из табакерки, из кучи появляется Терри.

Потом Джон организовал дома турнир для фанатов PlayStation. Развесил объявления на базе — мол, жду в такое-то время. Не поленился заказать медали и Кубок для победителя. Наутро явился на тренировку с этим Кубком, на шее — медалька болтается. Оказывается, сам турнир и выиграл. Притащил расписание, демонстрировал, кто с кем играл. Я не участвовал. Не люблю PlayStation.

Что общего между Лэмпардом и Терри? В том сезоне оба не только провели больше всех матчей за «Челси», но и не пропустили ни одной тренировки! Железные люди. Всегда выкладывались, не филонили. Между прочим, не про каждого можно так сказать. Джо Коул — более расслабленный, по нему это видно. Дрогба порой не утруждал себя на тренировках. Макелеле за день до игры особо не напрягался. Копил силы.

А вот вне поля Лэмпард — абсолютная противоположность Терри. Не то что бы холодный — скорее, отстраненный. Немногословный, держал дистанцию. Вот он в мусорный бак ни за что бы не полез. Ребят не сторонился, но был на своей волне. Как-то в выходной собрались большой компанией в ночном клубе. Я пил вино, кто-то — пиво, кто-то — виски. В какой-то момент хватились — Фрэнка нет. Ушел по-английски. Ну ладно, еще посидели, попросили счет. Официант развел руками: «Ваш друг все оплатил».

После женитьбы на испанской модели Лэмпард стал утонченным в выборе одежды. Галстук, пиджак, из кармана выглядывает платочек. Фанатов, при всей симпатии к Лэмпарду, такие перемены насторожили. Парень из рабочей семьи, одевался просто — и вот на тебе... Сами-то британцы, довольно непритязательны. Терри, по-моему, никогда майку не гладил. Дафф и Бридж ходили в приспущенных штанах. Это не педанты французы с их безупречным стилем.

Когда я пришел в «Челси», Лэмпард предложил стать его соседом. На Фулхэм Роуд выкупил в доме две квартиры. В одной поселился с семьей, другую планировал сдавать. Я приехал, посмотрел. Не понравилось. Тесновато, света мало, дорого.

Снял в два раза дешевле в сказочном районе Мэйфэр, где кажется, будто попал в английское средневековье. Рядом Гайд-парк. Там гуляли с сыном, катались на роликах, велосипеде, кормили белок и пеликанов. На игровой площадке встречал теперь уже бывшую жену Абрамовича, Ирину. В сопровождении телохранителя приводила своих ребятишек. Детей у нее шестеро, но была с двумя самыми маленькими. Очень приятная женщина. Рассказывала, так сильно увлеклась футболом, что смотрит по «Челси-ТВ» даже матчи молодежной команды!

Моуринью говорил: «Макелеле — это не фамилия, это амплуа!» В «Челси» и сборной Франции Клоду отводилась фундаментальная роль — переход из обороны в атаку. Футболист потрясающий, один в один обыграть нереально, из единоборств всегда выходил победителем. Единственный минус — слабенький удар. В команде смеялись, что Клод с подъема по мячу пробить не может, только «щечкой». Дрогба постоянно подтрунивал: «Мака, ну хоть раз врежь со всей силы!»

К маю 2005-го Клод заканчивал второй сезон в «Челси». Голов на его счету не было. В матче с «Чарльтоном» на 90-й минуте заработали пенальти. Обычно исполнял Лэмпард. Но чемпионство уже обеспечили, и мяч из уважения отдали Макелеле. Так даже пенальти не смог реализовать! Повезло — вратарь отбил перед собой, и вторым касанием Клод успел протолкнуть в сетку. К «точке» больше не подпускали.

За карьеру Макелеле выиграл все, но в жизни остался простым парнем. Улыбчивым, добродушным, напрочь лишенным высокомерия.

Эйдур Гудьонсен напором, самоотверженностью, боевым духом напоминал Тедди Шерингема. Успевал и голы забивать, и мячи в подкатах выцарапывать. Позже Моуринью перевел его в центр полузащиты — Гудьонсен и там смотрелся здорово.

Сначала принял его за англичанина. Сбили с толку безупречное знание языка, обаятельность, учтивость. Исландцы-то — народ брутальный. В «Чарльтоне» пересекался с защитником Херманном Хрейдарссоном. Вот исландец так исландец. Как в баре пивом накачается — просыпается агрессия. Викинга изображает. То головой об стол — хрясь! То в грудь кого-нибудь боднет.

Ирландец Дэмиен Дафф тоже любитель пива. Однажды на базе болтали после выходного.

— Вчера наконец-то ваш «Гиннес» распробовал, — сказал я.

— Ну и сколько выпил? — оживился Дафф.

— Пинту.

— Всего?! Я на девятой вчера остановился.

Я мысленно перевел в литры. Это сколько ж получается? Пять?! Господи, да в меня столько пива за неделю бы не влезло...

Даффа как-то спросили в интервью, дескать, кто на тренировках «Челси» выделяется самоотдачей. Ответил: «Смертин. Неутомимый!» А я бы Скотта Паркера назвал. Если у Раньери был в составе, то Моуринью его быстро зачехлил. Потом травма. Восстановился. Уже понимал, что играть при Жозе не будет, летом покинет клуб. Но на тренировках был невероятно активен, в борьбу за каждый мяч шел, как в последний раз. Несгибаемая воля!

А Дафф — рубаха-парень, открытый, добродушный. Заметив, что первое время на базу меня привозит клубный минивен, спросил:

— Что, машины нет?

— Не купил пока. В «Портсмуте» была служебная.

— Так поехали ко мне после тренировки, — предложил, как ни в чем не бывало. — У меня в гараже два свободных автомобиля. Выбирай любой.

Но я постеснялся.

В «Портсмуте» кроме клубного «Мерседеса» с правым рулем, был у меня и «Мерседес» с левым — из Франции перевез. Иногда в течение дня менял руль. С вождением проблем не возникало, спокойно перестраивался. Разве что не ту дверь мог открыть. Машинально. Сложнее было улицу переходить. Голова сама собой поворачивалась налево, и тут же справа раздавался гудок.

Когда оказался в «Челси», «Мерседес» продал, решил джип купить. Выбрал «Порше Кайен». Который потом негде было парковать. Часто бросал его на стадионе, домой добирался на такси.

Пересел на «Мини Купер». Если живешь в центре Лондона, это самый удобный вариант. Уютный автомобильчик, даже Чех и Дрогба на нем ездили. Едва умещались, головой потолок подпирали. Смешная картина: выходят два «шланга» из «Купера», а рядом из «Хаммера» — маленький Селистин Бабаяро. Правда, он шофера нанял — чтоб в лондонской тесноте самому с парковкой не мучиться.

Петер Чех и внешне, и внутренне смахивал на аспиранта. Тихий, правильный, образованный. По-французски говорить с ним сплошное удовольствие. Речь интеллигентная, поэтичная. Большая редкость. Мы и под конец сезона предпочитали общаться на этом языке. Он же до «Челси» два года в «Ренне» провел. Добрые отношения завязались с первого дня. Месяца полтора жили в гостинице, прилегающей к «Стэмфорд Бридж», вместе ужинали. Потом разъехались — я в центр, а Чех снял дом возле базы.

Когда зимой из ЦСКА перешел Ярошик, Петер пытался поддерживать нас с Иржи в беседах на русском. Выучил несколько слов. Забавно, что Ярошика в «Челси» многие принимали за моего соотечественника. Людей можно понять. Приехал парень из Москвы, со мной на русском треплется. Когда меня вызвали в сборную на товарищеский матч с Италией, ребята спрашивали Ярошика: «Почему тебя не пригласили?» А началось с Алекса Фергюсона. Играли в Кубке Англии с «Манчестер Юнайтед», Ярошика выпустили на замену, чуть не забил. После матча Фергюсон ляпнул в интервью: «Никогда не видел такого высоченного русского...»

У Дрогба в «Челси» была своя компания. Общались мало. Но Диме Сычеву приветы передавал, вспоминал, как вместе за «Марсель» играли. Когда же во второй половине сезона я потерял место в составе, Дидье подбадривал:

— Будь наглее на поле! Активнее предлагай себя! Мяч бери — и тащи!

Правильно все говорил. Дрогба сам играл так, за счет этих качеств и раскрылся. А я... Для меня в «Челси» уже начался final countdown.

Алексей Смертин. Фото Александр Федоров, «СЭ»

Страх

«Челси» — первый клуб в карьере, где столкнулся с ощущением невостребованности со стороны главного тренера. Это было непривычно, болезненно. Тем более такого развития событий вроде бы ничто не предвещало. В интервью Моуринью не раз подчеркивал, что рассчитывает на меня:

«У Смертина фантастический менталитет. Он предан команде, всегда стремится работать на нее, а не на себя. Очень трудолюбивый. В «Челси» много созидателей, начиная с Лэмпарда. Но нам нужен был такой человек, как этот русский, — лишенный эгоизма, хладнокровный, умеющий дорожить мячом, сыграть просто, но эффективно...»

«Ты можешь иметь набор волшебников, каждый из которых способен в одиночку выиграть матч за счет своего таланта. Но когда они вдруг оказываются в плохом настроении, все волшебство исчезает. В эти моменты нужны стабильные игроки, которые никогда не подведут. Смертин — стабилен, дисциплинирован, тактически образован, всегда четко делает то, о чем просит тренер. Он не играет каждый матч, потому что это невозможно. С таким насыщенным календарем состав надо периодически обновлять. Но мое доверие к Смертину безусловно...»

В какой же момент все изменилось? Почему с середины января редко появлялся на поле, а иногда вообще в заявку не попадал? Что делал не так? Искал ответы на эти вопросы — и не находил.

Впрочем, с заявкой в те времена там было строго. Это не нынешняя российская вольница, позволяющая включать в протокол 23 игрока. В Англии было даже не 18, как везде. 16! Дань старомодным традициям.

Помню кубковый матч с «Манчестер Юнайтед». Из-за травмы участие Макелеле до последнего было под вопросом. На установке Моуринью сказал:

— К стартовому свистку готовятся 12 футболистов, включая Смертина.

И дальше, обращаясь ко мне:

— Если Клод почувствует боль — ты в составе, играешь опорного хава. Если с ним все в порядке — ты вне заявки.

Вот такой прагматизм.

Окликнул Макелеле, когда возвращались с разминки:

— Мака, ты как?

— Сыграю.

— Тогда я в душ.

Но это единственный случай, когда Моуринью на установке коснулся темы запасных. Обычно называл стартовый состав, а в заявке ты или нет, узнавали после собрания от Стива Кларка, ассистента. Он подходил, говорил, кто переодевается. С какого-то момента мне уже без слов было все ясно. Встречались взглядом, Кларк опускал глаза...

Время спустя понял, что помешало закрепиться в «Челси». Страх.

Как человек, который всю жизнь трезво оценивал свои возможности, осознавал, что они не соответствуют масштабу «Челси». Не по Сеньке шапка. То, что я здесь, в окружении звезд мирового футбола, — ошибка, недоразумение. Случайно занял чье-то место.

Я видел, что не дотягиваю до Макелеле с его изящной расчетливостью, феноменальным чувством игрового ритма, Лэмпарда, который подавлял активностью, лидерскими качествами... Нужен был замес ответственности и равнодушия, которое в правильных пропорциях оборачивается не пофигизмом, а хладнокровием. На меня же чувство ответственности давило чем дальше, тем сильнее, полностью уничтожив удовольствие, которое всегда получал от футбола.

Когда теряешь уверенность, это сразу бьет по атакующей игре. Пропадает креатив, боишься ошибиться. Отдаешь пас и прячешься, лишь бы не получить мяч обратно. Оборонительными действиями повода для упрека не давал, играл цепко, самоотверженно. Но для Моуринью и «Челси» этого недостаточно.

Сначала я еще держался, а потом страх поглотил. Он не уходил с первым касанием мяча, как в дебютном матче с «Манчестер Юнайтед». Не лечился. Наоборот — разрастался, как опухоль.

Сегодня могу спокойно говорить об этом. Тогда же, в 2005-м, стеснялся признаться самому себе. Искал причины в ком угодно, обижался на Моуринью. Не понимал, что дело-то не в нем. Во мне.

При этом из «Челси» никто не гнал. Переход в «Чарльтон» — исключительно моя инициатива. В конце сезона, еще до отпуска, постучался на базе в кабинет к Моуринью. Сказал, что летом желаю уйти в другой клуб на правах аренды.

— Зачем? — удивился Жозе. — Ты мне нужен. Конечно, не гарантирую, что будешь каждый матч выходить на поле — как и говорил при первой встрече на лодке Абрамовича. Но у нас четыре турнира, без игровой практики точно не останешься. Вон, посмотри сюда.

Моуринью ткнул пальцем в стену, на которой висела аккуратно расчерченная доска. Фамилии футболистов «Челси», кто, сколько провел игр за сезон, в каких турнирах.

— Да, я получил медаль чемпиона Англии, сыграв больше 15 матчей в составе, — ответил я. — Но хочется какую-то лепту в каждую победу вносить, а не сидеть на скамейке.

После чего отправился к Абрамовичу, объяснил свою позицию.

— Алексей, это твое решение, — сказал Роман Аркадьевич. — Хочешь в аренду? Без проблем.

С того дня едва ли не в каждом интервью меня спрашивают — жалею ли об уходе из «Челси»? Как на духу — нет! Мог стать двукратным чемпионом Англии, но для меня тогда был важнее не титул, а внутреннее самоощущение. Не нравилось собственное психологическое состояние. Не факт, что переборол бы его в «Челси» на второй сезон. В такой ситуации лучший рецепт — смена обстановки.

В «Чарльтоне» страх улетучился с первой же тренировки. Будто кто-то дернул рубильник. По уровню мастерства с новыми партнерами был на одной ступеньке, читал в их глазах уважение — пришел парень из топ-клуба, в статусе чемпиона Англии. Вернулась уверенность, раскованность. Совсем по-другому заиграл.

Великое дело — психология!