«Мы жалуемся на отмену русской культуры, чем это лучше?» Реакция на проблемы Гуменника
В выходные на прокатах сборной России был тест на солидарность фигурнокатательного сообщества. Редкий случай, когда речь шла именно о единстве спортсменов. Вид спорта индивидуальный, не командный и подразумевающий атомизацию. Сказать, что фигуристы этот тест прошли, хочется — но не получается. После не то запрета, не то страха показа короткой программы Петра Гуменника под немецкую рок-группу Rammstein на прокатах дилемма была очень явной. Первый вариант — поддержать коллегу, защитив свое право выбирать музыку и форматы творчества. Второй — затаиться, выждать, не обострять, «мне больше всех надо, что ли», и все в таком духе. Оба имеют право на жизнь с учетом конъюнктуры. Не собираюсь строить из себя великого морализатора — кто я такой, чтобы учить жизни людей, в разы более дисциплинированных, чем я? Хотя слово «конъюнктурщик» в русском языке все-таки имеет негативную коннотацию.
Удар по эмоциональному состоянию
Я задал вопрос о Гуменнике и Rammstein около десяти раз, Матвей, по сути, начал сам, без вопроса. Вот каковы были ответы.
Худайбердиева/Базин:
— Не хотите поддержать Петю после истории с программой под Rammstein?
Лиза: — Мы Петю поддерживаем, только так. На сборах вместе в баню ходим.
Егор: — Мы с ним дружим, думаю, Петя со своим тренерским штабом красиво разберется в этой ситуации, и все останутся довольны.
— Не беспокоит ли такая угроза творчеству? Любой же может под нее попасть.
Егор: — Может, но думаю, Петр разберется сам, когда с этим кто-то столкнется сам, тоже с этим разберется.
Лиза: — Надеюсь, мы никогда не столкнемся. И все будет так, как они с тренером хотят, будут катать то, что они хотят, и наслаждаться своим творчеством.
Степанова/Букин:
Иван: — Если честно, в первый раз от вас слышим. Я не могу комментировать то, где я не в теме, извините, пожалуйста. Потому что я не знаю, что произошло. Я вчера уже в это время спал.
Елизавета Туктамышева:
— Конечно, это обидно, когда спортсмен четыре месяца готовил программу. Это такой удар по эмоциональному состоянию. Тем более Петя кайфовал, он обожает Rammstein всем сердцем. Обидно. Но я не удивлена, что такой прецедент случился.
Мишина/Галлямов:
Александр: — Жаль, что все так произошло. Нам нужно выбирать музыку, федерация может ее одобрить или не одобрить. У нас тренеры высокого класса, есть с кем посоветоваться.
Анастасия: — В первую очередь фигурное катание — это искусство, и спортсмен выбирает музыку, которая ему ближе, под которую ему хотелось бы кататься, выражать эмоции. К сожалению, такие ситуации бывают, очень жаль.
Бойкова/Козловский:
Дмитрий: — Честно говоря, не знаю деталей. Был сконцентрирован последние дни на своем выступлении. Не видел всей информации, поэтому комментировать это я просто не могу.
Марк Кондратюк:
— Нет опасения, что «Оду к радости», гимн Европы после истории с Петром Гуменником тоже кто-то не так интерпретирует?
— Давайте опустим это, пожалуйста.
— Может быть, можно выразить слова поддержки Пете?
— Мне кажется, такие вещи говорятся лично. Любые вещи подобного формата лучше говорить лично, нежели через прессу. Тем более Петя в ста метрах от меня находится.
Матвей Ветлугин:
— Мне есть что сказать. Ситуация — бред, на самом деле. Вы знаете, Петя в раздевалке нам сказал, что его программа нравилась и федерации, и судьям, и Первому каналу. И заменять ее только по доносу какого-то депутата — это слишком. Он вместе с тренерским штабом долго работал над ней, это титанические усилия. Я просто не понимаю. Если мы жалуемся на отмену русской культуры в каких-то странах... Если это в действительности происходит, это чрезвычайно плохо. Но чем эта ситуация отличается от таких случаев?
У искусства нет национальности. И поэтому я не уверен, что произойдет завтра. Если чувства какого-то депутата ущемятся из-за песни «Пусть всегда будет небо, пусть всегда будет солнце»... то под это нам тоже нельзя будет кататься? Если подытожить — я поддерживаю Петю и его штаб и надеюсь, эта ситуация разрешится.
— Нужно биться за эту программу?
— Если она ему действительно нравится и он уверен, что хочет это делать, — зачем запрещать?
— Ты видишь в происходящем угрозу спорту, самовыражению?
— Не готов ответить, это масштабный вопрос. Наверное, не вижу. Но считаю, что должен был что-то по этому поводу произнести. Если со мной такое произойдет, хочу, чтобы нашелся человек, который заступится за меня. А не будет считать, что пока к нему не пришли, на все можно закрывать глаза.
— Почему ты единственный, кто это сегодня сказал?
— Именно потому, что если со мной произойдет такая ситуация, хочу, чтобы мне тоже помогли.
Пусть создадут четкие критерии
Удивил настрой федерации. Возможно, у ее руководителей в головах хитроумный план и нам стоит подождать следующего турнира Гуменника. Но когда боссы нашего фигурного катания, по идее, должны встать грудью на защиту своих спортсменов, они не выразили никакой публичной поддержки.
Александр Коган: — Я вам сказал — без комментариев. Не занимайтесь ерундой!
Антон Сихарулидзе: — Прекращайте! Важное событие? Никакого события!
Удалось переговорить еще с несколькими людьми, которые передали настроения одного из фигуристов: «Если запрещают — пусть создадут четкие критерии, что можно, а что нельзя. Чтобы мы заранее понимали, что можем брать, а что нет. Создайте список, реестр разрешенного».
Спасибо тем, кто хотя бы выразил сожаление из-за ситуации и посочувствовал Пете. Обидно, что отношение подавляющего большинства — не трогать это совсем, авось пронесет. Чистая формула про «когда пришли за мной, некому было защитить».
Непонятно пока и мнение тренера Тамары Николаевны Москвиной, которая в данном случае чуть ли не ключевой человек, который принимал решение — идти до конца или перестраховаться (в ее клубе занимается Гуменник). От вопросов по теме она ушла. Возможно, готовит дипломатичную комбинацию.
Но пока веры в то, что на этапах «Гран-при России» мы в итоге увидим Rammstein, немного. Если это не так и нужно самим фигуристам, нечего и удивляться. Надежда одна — помогут кулуары.
RSS