Алена Леонова: "Америку не люблю"

Серебряный призер ЧМ-2012 в одиночном катании рассказала в интервью "СЭ", почему она не сомневалась в своем участии в предстоящем в марте в Канаде чемпионате мира, чем старая программа лучше новой и почему тренироваться в России для нее предпочтительнее, чем в Америке.

В субботу, за день до того как Леонова должна была вылететь с США и присоединиться в Симсбери к группе своего тренера Николая Морозова, мы встретились на катке в Новогорске.

- Выбор между вами и Николь Госвияни, чье место в сборной вам в итоге досталось, был сделан после финала Кубка России в Твери. Насколько нервным оказался для вас этот отбор?

- На самом деле я не сильно нервничала, была абсолютно уверена в собственных силах. После проката произвольной программы чувствовала, что все получилось и что ситуация складывается в мою пользу, несмотря на то что я не сделала первый каскад. В конце концов, и на разминке, и на тренировках в Твери все видели, как я катаюсь. А каталась я там хорошо.

- А чуть раньше, когда на чемпионате Европы в Загребе все три российские спортсменки прекрасно справились со своими выступлениями, не было опасения, что сезон для вас скорее всего закончен?

- Нет. Я продолжала тренироваться каждый день, на всякий случай держала в уме вероятность выступления в Загребе. Ну а вдруг? Потом точно так же готовилась к выступлению в Твери.

- В какой момент у вас сложилось решение поменять произвольную программу?

- Сразу после Нового года.

- Смена программы почти всегда подразумевает, что прежняя композиция оказалась неудачной. А когда вы сами начали чувствовать, что постановка не оправдывает ожиданий?

- Наверное, на самом первом старте сезона. С одной стороны, я всегда была уверена, что мне идет Испания: характерные танцы, фламенко. С другой, в новой программе я совершенно не чувствовала себя. Возможно, мне не хватало каких-то более подчеркнутых испанских ноток – гитары, ритма. Мы ведь взяли эту музыку не потому, что она мне как-то по-особенному понравилась. А исключительно по тем соображениям, что вряд ли это произведение возьмет какой-то другой фигурист. Что до моих личных предпочтений, я всегда хотела катать танго. Но Николай (Морозов. – Прим. Е.В.) отказался наотрез. Сказал, что танго будут брать все, кому не лень.

Кстати, на тренировках я справлялась с новой программой прекрасно. Мне нравилось над ней работать. Но вышла на лед в соревнованиях – и все пошло наперекосяк.

- Другими словами, для вас важно понимать и чувствовать  программу досконально?

- Сказала бы, что самое важное для меня заключается в том, чтобы музыка меня заводила. А вышло так, что я каталась, выполняла какие-то элементы, но никакой связи с музыкой не чувствовала вообще. Она как бы играла фоном – сама по себе. Именно поэтому мы решились на замену. Сначала сделали программу под Aranjues – с ней я выступала на чемпионате России, потом стали пробовать найти что-то более драматичное.  Правда из этой затеи тоже ничего хорошего не вышло – получалось, как на похоронах. Вот и вернулись в итоге к прошлогоднему варианту.

- После того как вы не прошли отбор на чемпионат Европы, было очевидно, что ваш тренер в гораздо большей степени начнет фокусироваться на других учениках – тех, кому предстоит выступать в Загребе. Это создавало вам психологический дискомфорт?

- Не могу сказать, что я была в тот период сильно обделена тренерским вниманием. Я точно так же приходила на тренировки, каталась на том же самом льду. Более того, когда тренировка заканчивалась, Морозов нередко отпускал остальных, а со мной работал еще час, а то и больше. Мы как раз тогда занимались техническими аспектами, а это всегда требует много времени. Когда Морозов был в отъезде, три недели трудилась со своим прежним тренером Аллой Пятовой. Причем тоже очень интенсивно, делала много прокатов. Алла Яковлевна всегда была сторонницей того, чтобы как можно больше катать программу целиком, в то время как у Коли мы в основном отрабатывали постановки кусками.

- Почему вы не уехали в США вместе со всей группой?

- Даже не знаю, если честно. Морозов хотел, чтобы мы уехали вместе, но потом как-то возникла идея, чтобы я на несколько дней задержалась в России. Если честно, я очень этому обрадовалась – не хотела уезжать слишком рано. Вот и решили, что Коля со своими танцорами полетит в США 21 февраля, а я 25-го.

- Не любите вы Америку, похоже.

- Действительно не люблю. Меня там все не устраивает.

- Что именно?

- Вообще все. Начиная от проживания и заканчивая едой. Единственный плюс – много льда и мало людей. Никто не мешает кататься.

- Вам нравится кататься в одиночестве?

- Мне нравится, когда не мешают. Когда никто не отвлекает тренера.

- С такой позицией вы, находясь в группе Морозова, должны постоянно испытывать чувство ревности – спортсменов-то у Николая более чем достаточно.

- На самом деле я в большей степени ревную его к танцорам. Сколько бы Николай ни говорил о том, что работать с одиночниками ему нравится больше, иногда, когда мы все вместе выходим на лед, видно, что он не знает, за кого браться. Я бы предпочла, чтобы время тренера было четко поделено: либо на льду катаются танцоры, либо одиночники, вместе с которыми занимаюсь я. Кстати, к мальчикам я Морозова совершенно не ревную. Тем более что он порой говорит, что я работаю на тренировках лучше, чем они.

- Сергей Воронов в свое время рассказывал о том, какие преимущества видит в том, что катается у Морозова на одном льду с Дайсуке Такахаши. А какие преимущества видите в этом вы?

- Меня точно так же восхищает то, как Такахаши работает. Как много он успевает сделать за одну тренировку. Когда уже в самом конце занятия, когда ни у кого не осталось сил, Дайсуке начинает пробовать четверной лутц...

- Он реально делает этот прыжок?

- Пытается. И сам факт вызывает большое уважение. Как и то, что Такахаши иногда начинает катать произвольную программу, проехав всего один разминочный круг.

- В последние пару-тройку недель перед чемпионатом мира спортсмены обычно занимаются тем, что "вылизывают" свои программы, вычищают мельчайшие помарки. Для этого нужно, чтобы на тебя постоянно смотрели со стороны. Кто занимается этой доводкой с вами?

- Когда Морозов уезжал в Америку, он оставил мне достаточно подробные указания в отношении того, чем именно я должна без него заниматься. Сказал, что каждый раз я должна выходить на лед с чувством, что я – самая лучшая. Чтобы я уже сейчас привыкала преподносить себя именно таким образом. Естественно, надо постоянно корректировать программу, где-то, возможно, добавить эмоций. Делать все это без тренера действительно сложно. В плане техники проще – все уже отработано почти до автоматизма.

- Хореографической работой с вами кто-то занимается?

- Иногда что-то подсказывает Татьяна Дручинина – мама Артура Дмитриева. Она же периодически работает с нами в зале, если ее просит об этом Морозов. Мне, правда, нравится работать с хореографом только на льду. Не люблю станок. Это отбирает очень много сил.

- Откуда вы это знаете, если не занимаетесь у станка?

- Пока я каталась в Санкт-Петербурге, мы занимались хореографией регулярно и очень серьезно. Понятно, что это важно: вырабатывается культура движения, культура катания, растяжка, осанка. Все это потом подсознательно переносится на лед, становятся более четкими позиции, вращения. Хотя мне кажется, что работа с хореографом гораздо более важна тем, кто предпочитает катать классические программы. Мне же ближе характерные.

- Из тех программ, что вы видели на чемпионате Европы, что-либо вам понравилось?

- Очень понравилась новая произвольная Каролины Костнер. Даже странно: ее программы никогда не производили на меня впечатления. Казались странными и ни о чем. А тут я была в полном восторге.

- Вам приходилось когда-либо сожалеть, что вы не можете делать на льду то, что делают другие спортсменки?

- Разве что в прыжковом плане. Допустим, когда я смотрела, как Мао Асада прыгает тройной аксель, каждый раз думала о том, что мне очень хочется научиться выполнять этот  прыжок. Мне кажется, я могла бы это сделать. Хотя понимаю, что для этого нужна большая специальная подготовка.

- Как раз на такой работе специализируется Леонид Райцин, который одно время работал с вашей группой.

- Мы с ним не так много работали вместе. Я немного не поняла подход Леонида Моисеевича. Возможно, просто привыкла к более активным и энергичным упражнениям, которые нам давал тренер по ОФП в Питере. Упражнения Райцина более "точечные". Но и более монотонные. В принципе мне не сложно заставлять себя заниматься и такой работой тоже.

- Сейчас в вашей группе есть тренер по ОФП?

- Нет, справляемся сами.

- А задумки на олимпийский сезон уже имеются?

- Тоже пока нет. Будем удивлять – как обычно.