«Американцы всегда имели препараты, не определявшиеся при допинг-контроле». Откровения Родченкова
Пытаясь найти одно старое письмо в почте, наткнулся на привет от экс-руководителя Московской антидопинговой лаборатории Григория Родченкова. Летом 2014-го он присылал мне много всего интересного, включая свою книгу в электронном виде. Не уверен, что в бумажном она вообще существует.
Перечитал ее. Интересного — выше крыши. Например, доходчиво объясняется, для чего нужен тот или иной препарат и насколько сложно его обнаружить. Или рассуждения о том, что допинг никуда никогда не денется — не только из-за подверженных соблазнам спортсменов, но и из-за миллиардных оборотов фармакологических компаний. Плюс десятки наглядных историй о подменах и сокрытиях допинг-проб в 80-90-е.
Все это не имеет отношения к происходившему в Сочи-2014, но книга дает представление о том, как была устроена антидопинговая система раньше. И наша, и не наша. А по-своему весело было везде. Сильно ли изменилась ситуация сейчас? Каждый вправе думать по-своему.
Ниже отрывки из книги Родченкова. Абзацы не связаны между собой, каждый — отдельная история.
Карл Льюис, Майкл Джонсон и пропавшие из сейфа в президентском отеле документы
По свидетельству газет, оборот американского рынка анаболиков и прогормонов за 2002 год впервые превысил один миллиард долларов.
Крупнейшая американская спортивная организация, Лига американского футбола, тесты проводит давно, но результаты официально не раскрываются и не обсуждаются. Известно только, что положительные пробы на тестостерон и 19-нортестостерон (нандролон), являющиеся в основном следствием применения прогормонов, вообще не рассматриваются Футбольной лигой как допинговые.
Принцу де Мероду, одному из самых великих деятелей спорта прошлого века и большому оптимисту в деле борьбы с допингом, припоминают по сей день необъяснимое исчезновение документов из закрытого сейфа в его президентских апартаментах во время Олимпиады в Лос-Анжелесе. Там были данные по 8 или 9 положительным пробам, принадлежавших очень известным спортсменам. Было решено не разглашать это событие в течение 10 лет. Но до сих пор не известны ни имена спортсменов, ни названия обнаруженных препаратов.
В апреле 2003 года доктор Вейд Эксум, в свое время член советско-американской программы по борьбе с допингом, объявил, что еще в 1988 году во время отборочных олимпийских соревнований в Индианаполисе было 8 положительных проб на допинг, из них три принадлежали бегунам, ставшими в дальнейшем в Сеуле олимпийскими чемпионами. Это были Карл Льюс (100 м и длина), Джо ДеЛоач (200 м) и Андре Филипс (400 м с/б). Сколько поднялось газетного шума! Однако ИААФ объявила, что ей были известны результаты тех проб. Там были небольшие концентрации эфедрина, псевдоэфедрина и их метаболитов, ниже того уровня, когда эти соединения засчитываются как допинг. Более того, такие концентрации можно было списать на неумышленное применение супплементов, что и сделал Льюис в своей объяснительной записке. Поэтому Президент ИААФ Ламин Диак официально и достаточно резко в передовой статье IAAF News № 61 от 30 апреля 2003 г. назвал эти случаи «фальшивыми обвинениями» в адрес всей легкой атлетики и Карла Льюиса, «одной из наших легенд», — и закрыл их для дальнейшего обсуждения.
В свое время на долю профессора Дурманова выпал просто замечательный успех — это был повторный анализ на ЭПО пробы «Б» нашей бегуньи, Ольги Егоровой, во Франции в 2001 году, накануне ЧМ по легкой атлетике в Эдмонтоне. Тогда во французской лаборатории что-то не получилось, и положительный результат подтвержден не был. Причем французы на Дурманова очень обиделись — он им сказал, что по-французски не понимает, а сам все прекрасно понимал и был в курсе всех случившихся проблем во время повторного анализа. И наша спортсменка избежала дисквалификации, уверенно победила назло всяким Сабо и Радклифф в Эдмонтоне в беге на 5000 м и завоевала Гран-при по итогам сезона. Этот случай вошел в историю. Хотя всем было понятно, что проба Егоровой отрицательной не была, тут обольщаться не надо. Тем не менее такой исход многих порадовал, потому что именно российским спортсменам почему-то все время доставалось от допинг-контроля больше всего.
Очевидно, что все его европейские рекорды в беге на 3000, 5000 и 10000 метров, установленные Эль-Геррушем в 1999-2000 гг., были замешаны на эритропоэтине и их следует давно перечеркнуть.
Завершая годовой обзор, мне хочется отметить самую потрясающую новость, почему-то не привлекшую газеты. Это маленькая заметка, висевшая в 2001 году в чате на сайте ИААФ. В ней говорилось, что Майкл Джонсон, рекордсмен мира и олимпийский чемпион Атланты и Сиднея в беге на 200 и 400 метров, ни разу за годы своей карьеры не подвергался внесоревновательному контролю! Вот это до сих пор не укладывается у меня в голове. И опровержения этому я нигде не встречал. Более того, эта заметка исчезла с сайта ИААФ. Ведь сколько по его поводу было разговоров — как же это он с такой неправильной техникой и короткими ногами может так быстро бегать? Оказывается, что вполне может, если только не тревожить его внесоревновательным контролем.
Виски вместо мочи у трехкратной олимпийской чемпионки из Ирландии
В 80-е на нандролоне попадались преимущественно спортсмены из бедных стран или просто «чайники». Однако на фоне успеха первого чемпионата мира по легкой атлетике в Хельсинки в 1983 году, появления богатых спонсоров и дальнейшей коммерциализации мирового спорта открыто признавать существование такой проблемы никому не хотелось. Более того, в критический момент делалось все, чтобы скрыть истину и приукрасить действительность. Истину мы не знаем до сих пор: по косвенным данным, во время чемпионата мира в Хельсинки было 38 положительных проб, причем 17 из них принадлежали кому?.. — нет, не угадали, — легкоатлетам США. Звездопад мог быть неописуемым — но ныне покойный Примо Небиоло, президент Международной ассоциации атлетических федераций (ИААФ), положивший много сил на организацию первого в истории мирового чемпионата, — торжественно и спокойно объявил, что положительных проб нет.
Из жертв нандролона восьмидесятых годов я бы отметил двоих. На Олимпиаде в Лос-Анджелесе в 1984 годе попался Марти Вайнио, чемпион Европы в Праге в 1978 году в беге на 10000 м (27.30,99!). Более того, стало известно, что за несколько месяцев до Лос-Анджелеса организаторы роттердамского марафона просто скрыли факт его положительной пробы, тот же нандролон.
И еще один титан пал жертвой нандролона в 80-е годы — это Батч Рейнольдс, автор феноменального рекорда в беге на 400 м — 43.29, побитого только Майклом Джонсоном на чемпионате мира в Севилье в 1999 г. У Рейнолдса в пробе был четкий нандролон, но во время контрольного анализа в лаборатории Парижа в присутствии американского эксперта из Олимпийской лаборатории Лос-Анджелеса был нарушен протокол Образцовой лабораторной практики. Оправдали.
Чемпион сеульской Олимпиады в беге на 5000 м Джон Нгуги, просто бежал куда-то в горы, когда инспекция с проверкой приехала к нему в тренировочный лагерь. Сборная Австрии, спринтеры, всей эстафетной командой попались на станозололе. Еще случай, вошедший в историю, — внесоревновательный контроль у Мишель Смит, феноменальной ирландской пловчихи, ставшей трехкратной олимпийской чемпионкой Атланты-96 почти в ветеранском возрасте. Она все время меняла свое местонахождение, пока однажды зимой ее не застали в США на тренировочном сборе, и взяли пробу. Что там было при отборе пробы, не знает никто, только в пробах А и В оказался ирландский виски. Ее дисквалифицировали. В советские времена у нас тоже наблюдались подмены, причем это был раствор фурацилина, продававшийся в аптеках и по цвету напоминавший мочу. Виски в то время были практически недоступны.
В 98-м попались несколько ведущих французских футболистов во главе с чемпионом мира Кристофом Дюгарри. Они отделались испугом. А вот когда нандролон был найден у Шалимова, нашего футболиста, игравшего в Италии, — то последовала двухлетняя дисквалификация. Но Бог шельму метит, и вскоре итальянская антидопинговая лаборатория, поймавшая Шалимова, была со скандалом дисквалифицирована из-за того, что скрывала положительные пробы у итальянских футболистов.
Все, кто метает диск за 57 м, должны быть дисквалифицированы
На соревнованиях в Париже в 1984 году легенду отечественной легкой атлетики Татьяну Казанкину, трехкратную олимпийскую чемпионку в беге на 800 и 1500 метров, неожиданно пригласили сдать пробу на допинг. Это было после той самой Олимпиады в Лос-Анджелесе с нашим «неучастием». По официальной версии, руководитель советской делегации запретил Казанкиной сдавать пробу на допинг. Если бы она ослушалась руководителя — стала бы невыездной на те же пару лет. Сдавать пробу Казанкина не пошла, и ИААФ ее дисквалифицировала, засчитав отказ как положительный результат на допинг. Этот случай основательно укрепил опасения советских спортивных руководителей: в том же году поздней осенью неожиданно и без объяснений был отменен выезд наших бегуний, абсолютных лидеров и рекордсменок мира, в США, в Сан-Диего, на первый чемпионат мира в беге на 10 км по шоссе.
Интересен случай Саманты Фоши, американской пловчихи, отбиравшейся на Олимпиаду в Барселону. В ее пробе оказался в больших количествах местеролон — жесткий анаболик с антиэстрогенным действием. Казалось естественным, что спортсменка такого класса не будет накануне старта употреблять анаболики — и Фоши оправдали только из-за этого. Даже не стали выяснять, откуда взялся анаболик.
Не могу забыть, как много лет назад один известный тренер, когда дисквалифицировали его талантливого ученика, а с него самого снимали звание Заслуженного тренера СССР, откровенно сказал, что если с допингом хотят бороться последовательно, то всех, кто метает диск за 60 метров, следует дисквалифицировать пожизненно. А первую дисквалификацию надо давать за выполнение норматива мастера спорта СССР, то есть за результат в районе 57 метров.
У Бена Джонсона в 86-м были положительные пробы, но наши руководители решили не омрачать праздник
В 1983 году, перед Олимпиадой, когда профессор Манфред Донике, директор кельнской лаборатории, создал новую методику для чувствительного обнаружения анаболиков и тестостерона, наводившую ужас на всех. Самый известный случай того года — это паническое бегство американских спортсменов из Каракаса, с Панамериканских игр, когда они узнали, что приезжает Донике со своими приборами проводить допинг-контроль.
У Бена Джонсона была положительная проба на станозолол в 1986 году во время первых Игр Доброй воли в Москве, за два года до сеульской Олимпиады. Тогда он по небегучей дорожке в «Лужниках» показал в беге на 100 м невероятные 9,95! На допинг-контроль Бен шел улыбаясь и приветствуя зрителей, будучи уверен, что ничего найти невозможно.
Это было верно для всех антидопинговых лабораторий мира — кроме нашей, московской. В тот день, когда Бен Джонсон бежал 9,95, я сутки работал в лаборатории. Поздней ночью с легкой атлетики привезли пять закодированных, то есть без имен, проб: две были отмечены как женские, три — мужские. А врач, принимавший у спортсменов пробы, похвастался автографом Бена. Его пробу я вычислил мгновенно, как только посмотрел на список препаратов, которые задекларировали мужчины. Две пробы были со стандартным набором фармакологии: эссенциале, карнитин, панангин, инозин — которым тогда пичкали сборную СССР, то есть это были наши ребята. Тогда третья проба, без всяких пометок, должна принадлежать Бену Джонсону. И именно в этой пробе хорошо были видны оба пика метаболитов станозолола. На следующий день анализ повторили — классический станозолол!
Но мир этого не узнал. Помимо Бена Джонсона, на первых Играх Доброй воли в Москве было 14 положительных проб, в том числе у звезд легкой атлетики из ГДР. Но наши спортивные и партийные руководители не решились «омрачать праздник», все-таки эта была первая — с 1976 года! — встреча атлетов СССР и США после бойкота Олимпиад в Москве и в Лос-Анджелесе. Так что Бен Джонсон еще два года удивлял мир своими результатами, без проблем пройдя девятнадцать допинг-тестов, пока, бедняга, не попался в Сеуле.
Параллельно оралтуринабольной программе подготовки спортсменов в ГДР существовала аналогичная станозолольная программа в Америке, о чем можно узнать из отчета правительственной комиссии Канады, которая расследовала дело Бена Джонсона. Если систему подготовки высококлассных атлетов ГДР постоянно поминают как ужасную и бесчеловечную, то канадский отчет, страниц 400 текста, почему-то никто не вспоминает. А там столько интересного, хоть на русский язык переводи.
И с той, и другой стороны океана во время подготовки к Олимпийским играм и соревновательного отбора к ним попавшиеся на допинге спортсмены не дисквалифицировались, а так, предупреждались и прощались. Например, в 1988 году на отборе в Индианаполисе, где ныне покойная Флоренс Гриффит-Джойнер показала фантастические 10,49 в беге на 100 метров (Френсис тогда сказал, что она обогнала свое время на 49 лет), а полуфиналы в беге на 400 м у мужчин закрывали с результатом из 45 секунд, было 17 или 18 положительных проб.
Тестостерон и китайцы
В ближайшее время проблема тестостерона останется. Спортсмены его применяли, применяют и будут применять. Наконец, ходят слухи, что китайские полуподпольные производители тестостерона и его прогормональных аналогов планируют переход на использование сырья естественного происхождения, что основательно затруднит применение методов измерения изотопного соотношения при выявлении допинговых нарушений. Хотя в это верится с трудом, зачем им усложнять такой прибыльный бизнес?
Осенние события 2003 года очень сильно изменили наши представления о реальном состоянии проблемы борьбы с допингом в спорте. Оказалось, что в США уже много лет существует развитая программа подготовки олимпийских чемпионов и призеров, основанная на применении модифицированного анаболического стероида, тетрагидрогестринона (ТГГ). Рай на Земле, где обитали и блаженствовали, по подсчетам американских газет, более пятидесяти чемпионов и призеров современных Олимпийских игр, не считая неолимпийских миллионеров-профессионалов: бейсболистов, футболистов, боксеров.
Чемпионат мира в Париже начался с неприятной для всех нас новости. Было объявлено, что Наталья Садова лишается золотой медали за победу в метании диска на предыдущем чемпионате мира в Эдмонтоне вследствие превышения допустимой концентрации кофеина в ее пробе. Сразу после чего кофеин исключается из Списка запрещенных препаратов...
Виктор Конте и его список
Анализы у Конте делали все, список его клиентов лежал в интернете. Кого там только нет: теннисисты Пит Сампрас и Иван Лендл, Жанна Пинтусевич-Блок, Марион Джонс и Тим Монтгомери (кстати, именно Виктор Конте порекомендовал им поработать с Чарли Френсисом, тренером Бена Джонсона, дисквалифицированного на Олимпиаде в Сеуле после победы с мировым рекордом в беге на 100 метров), звезды плавания Матт Бионди и Эми Ван Дайкен, боксер Шон Мосли, весь цвет американского бодибилдинга. Но это вовсе не означает, что они принимали ТГГ. Это реклама предприятия.
Американцы всегда имели в арсенале препараты, практически не определявшиеся при допинг-контроле или имевшие короткие сроки выведения. Френсис их прямо называет — это в восьмидесятые годы миболерон, затем оксандролон (анавар) и последнее время норболетон (генабол). Миболерон и норболетон очень токсичны и дают нежелательные побочные эффекты. Сейчас эти препараты определяются, но спортсмены уже перешли на гормон роста и новые стероиды, которые Френсис не называет. По-видимому, ТГГ был одним из них. Вторым, как оказалось, был дезоксиметилтестостерон (ДМТ или Мадол). Его в 2005 году обнаружили при таможенном досмотре на канадской границе
Самаранч хотел сократить список запрещенных препаратов, ему надоела борьба с допингом
Олимпиада в Афинах началась с примечательного скандала — греческие спринтеры, герои Олимпиады в Сиднее, Костас Кентерис (золото на 200 м) и Катерина Тану (серебро на 100 м) уклонились от внесоревновательного допинг-контроля. Причем Костас должен был зажечь огонь Олимпиады! Они на день раньше улетели из Чикаго, где у них был предолимпийский сбор и ожидался отбор пробы, появились в олимпийской деревне в Афинах, а вместо сдачи пробы — а за ними уже шла антидопинговая погоня! — оказались в больнице в результате таинственной аварии.
Маркиз де Самаранч, президент МОК в течение 20 лет, тоже был, оказывается, не без греха. С трибуны он говорил вроде правильные речи, но сам частенько повторял, что эти допинг-контролеры только и мечтают кого-нибудь поймать и осложнить ему жизнь. А однажды весь мир узнал, как вся эта борьба с допингом ему надоела и что давно пора сократить Список запрещенных препаратов, а оставить только те, что действительно опасны для здоровья — стрихнин, например. Правда, эти слова он, почти восьмидесятилетний дедушка, пробормотал себе под нос, сидя в отеле в своем номере и следя по телевизору за велогонкой, когда для заполнения эфира комментатор завел очередной пустопорожний разговор по проблемам допинга. Только в это время рядом оказался журналист, давний друг, казалось бы, однако на следующий день все испанские газеты вынесли дедушкины слова на первую полосу.
Талант — он всегда талант, дайте кому угодно любые допинги и гормоны — не получится ни Мэрион Джонс, ни Ланса Армстронга.
RSS