Армстронг и бесы

В субботу утром по московскому времени за океаном вышла в эфир вторая, заключительная часть интервью Лэнса Армстронга, которое он дал знаменитой телеведущей Опре Уинфри. Поставлена точка в вопросе о том, что на протяжении большей части своей карьеры гонщик применял допинг. Но не затихает дискуссия о том, чего теперь в большей степени заслуживает Армстронг. Сочувствия или полного забвения.

ПОКАЯНИЕ

- Многие считают, что вы решились на это интервью, так как хотите добиться отмены пожизненной дисквалификации, - продолжала ставить перед Армстронгом неудобные вопросы Опра Уинфри.

- Это не главная причина. Но если вы хотите спросить меня, хочу ли я продолжить соревноваться, - да, хочу. Хотел бы я пробежать Чикагский марафон, когда мне будет 50? Да, хотел бы.

- Зачем вы опубликовали в твиттере знаменитую фотографию, где после решения лишить вас всех семи титулов "Тур де Франс" лежите дома на диване в окружении всех семи желтых маек?

- Это была еще одна моя ошибка. Я хотел продемонстрировать неповиновение. Мне тогда казалось, что эта фотография будет хорошим ответом.

- Не думаете ли вы, что раковое заболевание - результат применения допинга?

- Нет, не думаю. Во всяком случае, врачи никогда не высказывали такого предположения в разговоре со мной.

- Были ли вокруг вас люди, которые хотели, чтобы вы перестали принимать допинг?

- Конечно.

- Могли они остановить вас?

- Вряд ли.

- Что вы чувствовали, когда на "Туре"-2009 финишировали третьим, хотя, по вашим же словам, допинг не употребляли?

- Я не ожидал, что стану третьим. Думал, что смогу выиграть. Это было больно, но в конце концов я смирился.

- У вас с бывшей супругой Кристин трое детей. Старшему, Люку, - 13, дочкам-близнецам - 11. Они понимают, что сейчас происходит?

- Они слышат все эти разговоры в коридорах и все понимают. Когда все началось, я обнаружил, что сын меня защищает перед всеми. Это был момент, когда я понял, что должен все ему рассказать.

- И что вы ему сказали?

Впервые за все интервью Армстронг был близок к слезам.

- Я сказал: "Люк, хочу, чтобы ты знал, что все, что обо мне говорят, - правда"…

Последовала длинная пауза, но Армстронг взял себя в руки.

- …Да, я сказал ему: "Ты меня больше никогда не защищай, слышишь? Никогда".

- Вы заметили, что любое упоминание вашего имени теперь начинается со слова "опозоренный"?

- Это ужасно. Но так я себя и чувствую. Опозоренным.

- Вы раскаялись? Или вам приходится раскаиваться, потому что вас разоблачили?

- Я чувствую покаяние. Будет ли это чувство расти? Да, так оно и должно быть.

- Вы уже встретились со своими бесами?

- Да. И я только в начале пути.

СЛЕЗЫ В СТОРОНУ

Дальше обойдемся без шоу-бизнеса. Слезы в сторону.

Интервью, которое Уинфри назвала самым важным в своей карьере (получается, даже важнее ее же знаменитого интервью с Майклом Джексоном в 1993 году), вызвало грандиозный резонанс во всем мире и массу откликов. В том числе у тех, кто слышал о велоспорте лишь в контексте многочисленных побед Армстронга и сейчас впервые столкнулся с дилеммой: а как теперь к нему относиться?

Кто он - жулик, осознанно шедший на обман, или жертва обстоятельств?

В первой части интервью Уинфри спросила Армстронга: мог ли человек выиграть семь "Тур де Франс" подряд, не употребляя допинг? Армстронг откровенно ответил: "Не в том поколении", намекая на огромное количество разоблачений среди тех, кто кроме него претендовал на чемпионство в "Туре" с 1999 по 2005 год.

К сожалению, сам вопрос был сформулирован Опрой не очень удачно. Куда важнее было услышать мнение Армстронга о том, возможно ли в принципе было победить хоть на одном "Туре" без допинга? Или на одном из 20 этапов "Тура"? Была ли у него альтернатива?

Многолетний партнер Армстронга по команде US Postal (а после своего ухода из этой команды - его конкурент на нескольких "Турах") Тайлер Хэмилтон написал в прошлом году сенсационную книгу "Секретная гонка" (которая, к сожалению, пока не переведена на русский язык). Хэмилтон, начавший принимать допинг примерно в одно время с Армстронгом, дает в ней вполне конкретный ответ на интересующий нас вопрос:

"Можно ли было побеждать в то время (с середины 1990-х по середину 2000-х. - Прим. С.Б.) "чистым" гонщикам? Мог ли такой гонщик бороться на равных с теми, кто принимал EPO? Ответ - все зависело от гонки. На коротких гонках, вплоть до недели, определенно - да. Я сам побеждал в коротких четырехдневных гонках, выступая "на хлебе и воде", с низким по тем временам уровнем гематокрита в 42 процента. Более того, я слышал, что то же самое удавалось многим другим.

Однако на всех гонках, продолжающихся больше недели, "чистым" гонщикам было невозможно сражаться с теми, кто употреблял допинг. EPO был слишком большим преимуществом в таком марафоне, как "Тур". Победы на альпийских этапах, в гонках с раздельным стартом требовали слишком больших затрат энергии. Они вызывали серьезный спад всего организма, падал уровень гематокрита, истощалась выработка тестостерона. EPO и "красные яйца" (таблетки тестостерона. - Прим. С.Б.) не давали прироста в результате, но были способом борьбы с неизбежным ухудшением самочувствия. У "чистых" гонщиков таких резервов не было".

Само противопоставление - "чистые" против "грязных" - говорит в пользу того, что далеко не весь пелотон даже в те "суровые" годы сидел на таблетках, колол EPO и занимался переливанием крови. Мнение Армстронга, которому якобы рассказывали о пяти "чистых" гонщиках из двухста, выходивших на старт "Тура", я бы не советовал принимать за абсолют. Не надо забывать, что Армстронг жил в собственном мире, где царил принцип "победы любой ценой". И когда сейчас он пытается стричь под одну гребенку всех остальных, это говорит о мировосприятии самого Армстронга, но совершенно необязательно, что это правда.

Правда состоит в том, что не более половины из 200 участников "Тура" были заинтересованы в выигрыше собственно самой гонки. В их число входили десяток-полтора претендентов на желтую майку и члены их команд. Другая половина решала в лучшем случае локальные задачи - например, боролась за победу на отдельных этапах. Для "однодневщиков" по специализации (а в пелотоне все прекрасно знали, кто есть кто) это было не менее престижно, чем для Армстронга - победа в общем зачете. Таким "охотникам за этапами" совершенно необязательно было обкалывать себя с ног до головы EPO и привозить во Францию пакеты с собственной кровью. Достаточно было набрать хорошую форму - и искать свой шанс.

Иными словами, можно согласиться с тем, что все или почти все претенденты на победу в общем зачете "Тура" в те годы принимали допинг. В этом смысле Армстронг символизировал собой общую тенденцию. Но для успеха на отдельных этапах или в однодневных гонках, в том числе - престижных весенних "классиках", допинг непременным условием не был.

Допинг - не раковый диагноз, который пришлось узнать Армстронгу, чьи шансы на выживание врачи оценивали "от 20 до 50 процентов". Честь ему и хвала за то, что сумел победить страшную болезнь, но в случае с допингом он делал выбор осознанно. Сейчас много говорят, что Армстронг был просто обязан использовать запрещенные вещества, чтобы рассчитывать на победу в "Туре", для которой якобы был рожден. Что допинговая культура тех лет прямо толкала его к тому, чтобы "быть, как все", не оставляя других вариантов. Но это неправда.

До 1996 года, когда у Армстронга диагностировали рак, никаким претендентом на желтую майку он не был. Он вообще не был рожден многодневщиком - из-за слишком крупной комплекции - и весил куда больше легких "горняков". В 1993 году 21-летний Армстронг стал самым молодым в истории чемпионом мира в групповой гонке (кто не знает, на чемпионатах золото разыгрывают в один день) и взял этап на "Туре", установив еще один рекорд, но в общем зачете был лишь 97-м. Сейчас от самого Армстронга мы знаем, что тогда он еще не принимал допинг.

Потом он еще дважды, в 1995 и 1996 годах, ехал "Тур", тоже выигрывал отдельные этапы, но никогда не поднимался выше 35-го места в общем зачете. В пелотоне молодого, агрессивного американца знали именно как опасного соперника в однодневной гонке. Но Армстронгу этого было мало, и он решил перехитрить свою гонщицкую натуру и предрасположенность.

Трудно описать словами всеобщее удивление, когда американец, приехав на "Тур"-1999 - лишь полтора года спустя после курса химиотерапии, - немедленно заявил о себе, как о претенденте на желтую майку. В том году он выиграл четыре этапа и опередил в общем зачете ближайшего преследователя Алекса Цулле (его потом, разумеется, поймали на допинге) аж на семь с половиной минут.

Правда заключается в том, что еще тогда, в 1999-м, колоссальный прогресс Армстронга вызвал у многих серьезные подозрения.

Правда и в том, что для того, чтобы быть успешным, уважаемым и высокооплачиваемым гонщиком, Армстронгу необязательно было выигрывать семь "Тур де Франс".

Наконец, правда в том, что он не был жертвой обстоятельств. Армстронг делал выбор между карьерой многодневщика, а следовательно допингом, и карьерой однодневщика, где существовали разные варианты. И он выбрал допинг. Осознанно.

ЭТО ОН

Мне предельно ясно, почему загнанный неопровержимыми показаниями в угол Армстронг повсеместно признается жертвой обстоятельств именно в России. В стране, где автомобили ездят по тротуарам и многие относятся к этому, как к должному.

Цинизм нашего общества давным-давно проник в спорт, где никто не в состоянии раскрыть ни одного договорного матча в футболе. Где дисквалифицированный за допинг олимпийский чемпион по лыжам Евгений Дементьев - замечательный искренний парень, который отказался в свое время вскрывать пробу В, но так никогда публично и не признался в допинге, - мог получить в Ханты-Мансийске место заместителя директора Центра спортивной подготовки по научно-методической и медицинской части. Где подавляющее большинство спортсменов, которых ловят даже не по одиночке, а тройками, пятерками, семерками, никак "не могут понять", откуда в их организмах взялись запрещенные вещества, а тренеры и чиновники возмущаются "антироссийскими заговорами".

В истории мирового спорта было огромное количество людей, уличенных в применении допинга. Еще больше тех, кого так и не уличили. Им никогда не придется оказаться в шкуре Армстронга по одной простой причине: они, зная правду о себе, сидели тихо и не вякали.

В охоте на Армстронга, устроенной антидопинговыми организациями, журналистами и отдельными личностями, не сомневаюсь, было много личного. Но в том, что это личное вообще возникло, виноват только сам Армстронг, и никто другой. Он был тем, кто не просто краснел в ответ на обвинения, - он объявлял священную войну всякому "еретику", решавшемуся идти против него и его мнения.

Это он оскорблял репортеров Le Monde и L’Equipe, раскопавших историю с положительной пробой на запрещенный кортикостероид во время "Тура"-1999, называя их работу "мусорной журналистикой".

Это он публично атаковал француза Кристофа Бассона, который был известен своим жестким отношением к допингу и позволил усомниться в честности Армстронга и чистоте всего пелотона во время того же "Тура". Армстронг еще по ходу гонки предложил Бассону "убираться из велоспорта", после чего французу перестали подавать руку даже его одноклубники.

Это он потратил массу времени и сил, чтобы заткнуть рот авторитетному ирландскому журналисту Дэвиду Уолшу из Sunday Times, автору бесчисленных публикаций и целых книг об обмане Армстронга - первая из которых была написана в 2004-м, на пике могущества американца.

Это он унизил итальянца Филиппе Симеони, давшего показания против тренера Армстронга Микеле Феррари, после чего Армстронг демонстративно не давал Симеони уехать в отрыв на этапе "Тура", а затем показал ему жест "губы на замке", отправив тем самым мощный и вполне конкретный "месседж" всему пелотону.

Это он назвал "шлюхой" и "алкоголичкой" свою бывшую массажистку в US Postal Эмму О’Райли, которая дала показания против Армстронга и команды в целом, первой рассказав историю о том, как во время "Тура"-1999 медицинский штаб US Postal смыл в унитаз командного кемпера запрещенные препараты на сумму порядка 25 тысяч долларов в тот момент, когда на парковке появились жандармы.

Это он назвал "неудачницей" и "озабоченной сукой" супругу своего бывшего одноклубника Фрэнки Андреу Бетси (с обоими он когда-то дружил семьями), рассказавшую под присягой в суде историю, как Армстронг признался в допинге перед началом сеансов химиотерапии.

Это он угрожал трехкратному чемпиону "Тура" Грегу Лемонду, которого до Армстронга считали лучшим американским гонщиком всех времен. Когда Лемонд скептически отозвался о его сотрудничестве с Феррари, Армстронг пригрозил разорвать командный контракт с компанией-производителем велосипедов Trek, в которой у Лемонда была своя линия.

Это он тайно руководил защитой своего одноклубника Флойда Лэндиса, когда того после положительной пробы лишили титула чемпиона "Тура"-2006. А затем - угрожал Лэндису, решившемуся дать против него показания.

Это он угрожал "превратить жизнь в ад" Хэмилтону в ресторане города Остин (где теперь по иронии судьбы давал свое интервью Уинфри) после того, как в мае 2011-го вышло телевизионное интервью Хэмилтона, на конкретных примерах показавшего, как именно Армстронг употреблял допинг.

Это он звонил в UCI с требованием "взять на карандаш" того же Хэмилтона, когда тот обыграл Армстронга незадолго до старта "Тура"-2004. Оба манипулировали с кровью, оба знали это друг о друге, а спустя несколько месяцев, на Олимпиаде в Афинах, где Хэмилтон выиграл золото в разделке, его проба дала положительный результат.

Это он за несколько дней до "Тура"-2003 разослал в штаб-квартиры UCI, WADA и организаторов гонки электронные письма, где выражал беспокойство по поводу употребления многими испанскими гонщиками искусственного гемоглобина. Письма писал человек, который, как теперь известно, уже минимум 8 лет успешно применял все передовые допинговые препараты и методики того времена.

Это он неоднократно лгал под присягой, уверяя, что никогда не применял в спорте ничего запрещенного, и заявляя, что его тренер Феррари не имел никакого отношения к допингу.

Когда в 2010 году против него в США было открыто федеральное расследование, а следствие повел Джефф Новицки, известный тем, что разоблачил знаменитого бейсболиста Бэрри Бондса, Армстронг нанял целую команду дорогостоящих адвокатов. Один из них - Марк Фабиани - защищал в суде Билла Клинтона, а ряд других отстаивал интересы советника Джорджа Буша. Это были лучшие специалисты, которых тогда можно было найти на юридическом рынке США.

Сейчас многие представляют Армстронга человеком, уставшим бороться с обвинениями и решившим во всем признаться. Это неправда. Он не устал бороться и никогда не уставал этого делать.

Хэмилтон, который знает Армстронга куда лучше любого из нас, пишет в своей книге: "Лэнса отличала маниакальная страсть побеждать, а еще привычка переворачивать любую вещь с ног на голову... Он постоянно судил всех и обо всем: какая каша должна стоять на наших столах, где мы должны тренироваться, какие на бутылках воды должны быть крышечки, какой из физиотерапевтов лучше делает массаж, где можно достать лучший хлеб, где делают лучший эспрессо, чьи акции должны пойти вверх на бирже, а чьи упасть. У него не было серых оттенков - только белое и черное. Любая вещь была либо изумительной, либо ужасной".

Таким был и остается Армстронг. Может, он потому и победил рак, а затем выиграл семь "Туров" подряд, что не признавал полутонов? Так почему же их бросаемся отыскивать мы, когда заходит речь о том, как относиться к его нечестным победам?

Он не был жертвой обстоятельств. Он никогда ни в чем не признался бы. Его просто вывели на чистую воду, хотя для этого понадобилось целых 15 лет. Точка.

Первая часть интервью Армстронга: "Я не считал допинг обманом"