Земфира: "Болею за "Челси", Абрамовича и Слуцкого"
ЧИТАТЕЛЬ ГОДА
Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
Она называет себя индивидуалистом, но при этом занималась командным видом спорта и даже становилась победительницей юниорского первенства России. Считает идеалом спортсмена Серену Уильямс и симпатизирует Алану Дзагоеву. Начинает день с просмотра спортивных сайтов, а сам спорт любит столь же преданно, как и музыку, где сама давно уже перестала быть просто исполнителем. Впрочем, комплименты и превосходные степени по отношению к моей нынешней собеседнице излишни: достаточно одного слова: Земфира.
***
– В одном из интервью вы сказали о себе, что вы – боец. Профессия музыканта часто требует этих качеств?
– Не чаще, чем остальные профессии . Думаю, это свойство характера.
– С таким характером, как мне кажется, у вас могли быть большие шансы добиться результата в спорте. Хотя выбор специализации для меня несколько удивителен: почему баскетбол? Или просто так сложилось?
– Скорее так сложилось. Если бы пришлось выбирать сейчас, не исключаю, что выбрала бы теннис. Любая команда – это всегда компромисс. Я могу работать в команде, но недолго: начинаю раздражаться.
– А почему решили уйти из спорта? И насколько вообще было тяжело принять решение об уходе?
– Я достигла своего потолка – выжала максимум из природных данных, которые, признаться, были достаточно средними. К тому же занятия музыкой в тот момент оказались для меня интереснее, чем баскетбол. Я сразу начала писать песни, погрузилась в неформальную музыкальную среду, поступила в училище искусств, окончив школу. Так что – нет, решение далось легко.
– Означают ли ваши слова о достижении "потолка", что вы так же легко сможете уйти из музыки, если почувствуете приближение профессионального предела?
– Это будет сложнее: все-таки музыка – это моя профессия, осознанный выбор и, смею надеяться, призвание. Но смогу. Мозолить глаза публике не буду точно.
– Сама мысль о том, что "потолок" может начать ощущаться, вас пугает?
– Постоянно. Я очень часто испытываю сомнения относительно своей творческой состоятельности.
– За судьбами тех, с кем играли в одной команде, вы как-то следили?
– Я не поддерживала и не поддерживаю отношений со знакомыми из прошлой жизни.
– Это принципиальная позиция? Или желание отсечь то, что мешает двигаться вперед?
– Так получилось, что в связи с моим успехом у подавляющего количества знакомых отношение ко мне сильно поменялось. И мне это не понравилось.
– Имеете в виду зависть?
– Нет. Мне не понравилось, что люди вдруг изменили свое мнение обо мне, хотя во мне не поменялось ровным счетом ничего. Людям важен статус, успех больше чем ты сам. Вот с чем я столкнулась и закрылась.
– Меня, признаться, удивили ваши слова в одном из интервью, что в спорте вы находите то, чего нет в шоу-бизнесе: борьбу, предельную концентрацию, умение идти к цели, умение преодолевать себя.
– Почему? Мне кажется, что это очевидные вещи, тем более что сама я, можно сказать, из спортивной семьи. Знаю, что такое терпеть и работать на тренировках.
– Тем не менее для очень многих светских персонажей спортсмены – это достаточно ограниченные в своем образовании люди, эксплуатирующие столь же ограниченный набор физических качеств.
– Думаю, так рассуждают только те, кто совсем далек от спорта. Век спортсмена недолог, и потому ждать от юной гимнастки или фигуристки цитат великих бессмысленно: как бы она достигла высот, если к своим 14 читала бы, а не тренировалась? Но есть вероятность, что она наверстает позже. Зато дома будет висеть золотая олимпийская медаль.
– Считаете, что золотая олимпийская медаль стоит этого абсолютного самоотречения, полуголодного существования, травм, нечеловеческих нагрузок?
– Считаю, что да. Я вообще приверженец высоких идей. Как доказательства того, что человек несколько шире элементарных биологических инстинктов.
***
– Вам везло в жизни с тренерами?
– Тренер у меня был лишь один – Юрий Николаевич Максимов. И он был крут. Полгода назад он умер. С преподавателями тоже везло – и раньше, и сейчас. Кстати, нужно бы начать заниматься, скоро гастрольный тур.
– Хороший тренер в моем представлении – это всегда профессионально жесткий человек. Насколько в этом отношении уместны аналогии между спортом и музыкой?
– Абсолютно уместны. Я иногда злюсь на своего преподавателя за то, что она не воспринимает меня как автора, вообще не берет в расчет эту часть моей работы. Ее интересует только работа моих связок.
– Ну так вы же ходите к преподавателю не за авторской оценкой своего творчества, а именно за тем, чтобы связки работали безупречно?
– Да, но когда она распевает меня до "соль" второй октавы, а у меня нет в песнях "соль" второй октавы, я злюсь.
– Много раз доводилось слышать, что музыканты, как и спортсмены, быстро теряют форму. Это так?
– У нас это все же происходит чуть медленнее. Но да, могут потерять эластичность связки – стать "деревянными", то же самое происходит с пальцами. Я вообще часто говорю о том, что для музыканта важно играть в хорошей компании: басисту – с хорошим барабанщиком, гитаристу – с хорошим вокалистом и так далее. Иначе очень легко потерять скорость реакции, чувство музыки.
– Физическая подготовка в вашей профессии важна?
– Конечно. Важен и внешний вид, и функциональное состояние. Я бросила курить десять месяцев назад, набрала несколько лишних кило и сейчас пытаюсь решить эту проблему. Поэтому сразу после нашей беседы поеду в спортзал. Иметь лишний вес для меня неприемлемо, тем более что держать себя в форме не так уж и сложно. Да и голова после занятий спортом работает лучше.
– В шахматах вообще считается, что хорошо тренированный человек лучше переносит эмоциональные нагрузки и более стрессоустойчив. Во время "длинных" турниров это зачастую оказывается решающим.
– У нас это тоже имеет значение. Это в детстве мы (имею в иду музыкантов) отрываемся – секс, наркотики, рок-н-ролл, но долго в этом режиме не протянуть. Рано или поздно все равно приходишь к идее спортзала, правильного образа жизни, правильного питания. Ну если, конечно, хочешь быть на сцене и не выглядеть при этом как свинья.
– Какой у вас был самый длинный гастрольный тур?
– Самые первые длились по году-полтора.
– Такие сроки угнетают или становятся всего лишь привычным элементом жизни? Спрашиваю потому, что теннисисты, с которыми мне доводилось общаться, говорят в один голос, что именно бесконечные переезды в их профессии – самое тяжелое.
– Это очень тяжело. После туров я долго восстанавливаюсь. В отличие от теннисистов у нас кроме физического истощения наступает еще и моральное. Хочется тишины, закрыться в квартире и никого не видеть. По крайней мере мне.
***
– Могли бы назвать свою пятерку спортсменов и по возможности объяснить свой выбор?
– Серена Уильямс – за то, что много раз она заставляла меня испытывать чувство гордости. Роджер Федерер – потому что он и есть теннис. Усэйн Болт – когда он выиграл в этом году стометровку на чемпионате мира, у меня выступили слезы. Лео Месси – потому что сейчас его эпоха. Юдзуру Ханю – будущее фигурного катания.
– Чем вас восхищает Месси?
– Вообще-то я уже лет 15 болею за мадридский "Реал", у которого самый принципиальный соперник "Барселона" – та самая команда, в которой играет Лео. И моим "героем" на протяжении многих лет был, разумеется, Криштиану Роналду, главная звезда Мадрида. Но не восхищаться Месси я не могу. Почему? Наверное, потому, что от природы ему внешне почти ничего не дано: маленький, коротконогий. А играет так, словно родился с мячом, приклеенным к ногам. Здесь, кстати, вполне уместны аналогии с музыкой. Что бы вы, например, сказали о Жанне Агузаровой?
– Что ее пение очень узнаваемо и притягательно, хотя вряд ли смогу объяснить, чем именно.
– Давайте, объясню я. Она поет очень легко. Точно так же легко играет Месси. Он не пыжится. Вот эта легкость и есть оценка дара, доказательство, что человек находится на своем месте. Даже когда не в лучшей форме, все равно на голову выше всех.
– Ваше восхищение Сереной Уильямс – из этой же серии?
– Нет. Я видела очень много матчей Серены, которые было совершенно невозможно вытащить. А она вытаскивала. Серена – это фантастический характер. При этом я не могу сказать, что она играет в какой-то "умный" теннис или что она так же технична, как Федерер. Нет. Это характер, характер и еще раз характер. Если бы к нам на Землю прилетели инопланетяне и попросили показать им образец спортсмена, я бы, наверное, выбрала Серену. Потому что лично для меня понятия "спорт" и "характер" – это неразрывно связанные вещи.
– Знаю, что вы ходили в Лужники, когда там проводился чемпионат мира по легкой атлетике.
– Да. Сделала подарок маме. Мама была адским фанатом спорта. Она, собственно, и воспитала нас с братом так, что все Олимпийские игры мы воспринимали как какое-то священное событие. И я купила билеты на тот чемпионат. Отличные – прямо напротив финишного створа. Мы живьем видели, как бежит Усэйн Болт, как становится чемпионкой мира Елена Исинбаева. Это было круто!
– На фоне такого отношения к спорту мне даже страшно спросить, что вы думаете о российском футболе?
– А вы спросите.
– Ваша любимая российская команда?
– ЦСКА.
– Попробую угадать: вам нравится Леонид Слуцкий?
– Да. Во-первых, я нахожу его талантливым тренером, а во-вторых, мне нравится, что его рассуждения об игре можно слушать. Интеллигентный человек, хорошо владеющий русской речью. Кстати, у Слуцкого с его приходом в российскую сборную все как-то заиграли и вполне неплохо – если разобрать игру по линиям. Может быть, все дело в том, что Слуцкий лучше знает людей, чем знал их Фабио Капелло? Еще в ЦСКА мне нравится вратарь и защитная линия. Плюс я нахожу разумной политику президента клуба Евгения Гинера. В Испании, как уже сказала, я болею за "Реал", в Англии – за "Челси". И за Рому.
– Абрамовича?
– Да. Начинала болеть исключительно из-за него, сейчас же у меня есть сразу несколько причин для симпатий: в "Челси" работает мой любимый тренер – Жозе Моуринью, есть любимые игроки. Джон Терри, например.
Во французском чемпионате я переживаю за "ПСЖ", но за этот клуб болеть несложно: там есть Ибрагимович, Кавани. А из российских футболистов мне нравится Алан Дзагоев – он открытый и умный игрок, к тому же из команды, за которую я болею.
– У вас есть свое объяснение: почему ни один из российских футболистов не может заиграть в Европе?
– Наши футболисты просто хуже. Проигрывают конкуренцию в каждой линии. В любой лиге есть игроки сильнее. Взять Андрея Аршавина: он ведь действительно был ярок. Но конкуренцию проигрывал даже он. Видимо, футбол – просто не наш вид спорта.
– Вам остается только вспомнить сакраментальное, что Россия – не Бразилия.
– Но ведь это действительно так. Если ты хочешь иметь крутую команду, то покупаешь бразильца. Если у тебя не так много денег – покупаешь португальца.
– А Германия?
– Это вообще отдельная тема. Германия – это прежде всего ментальность, системный мозг и, соответственно, системный успех. Свой прошлый тур я работала с немецкими звукорежиссером и световиком, у меня на всем протяжении гастролей сбоев не было вообще. Каждый концерт мне выкладывали как кирпич – не придерешься ни к чему.
– За хоккей вы болеете столь же отчаянно, как за футбол?
– Этот вид спорта адски обожает один из моих племянников. Когда в НХЛ начинается плей-офф, он попросту переводит свою жизнь на канадское время. Благодаря ему, собственно, я и знаю всех игроков. Все ключевые хоккейные матчи тоже стараюсь смотреть. Но дело в том, что я не вижу шайбу. Особенно когда ее забивают в ворота. То есть знаю прекрасно, что Александр Овечкин – выдающийся игрок и суперзвезда, как и Евгений Малкин, что хоккей очень любит наш президент, что в России это спорт номер один. Но шайбу все равно не вижу.
***
– Дурацкий вопрос, возможно: когда вы смотрите фигурное катание, не раздражает, что при всем многообразии музыки фигуристы годами используют одни и те же произведения?
– В фигурном катании меня вообще удивляет многое. Выбор музыки, костюмы. Такой вид спорта, как мне кажется, по умолчанию должен предполагать наличие у людей определенного вкуса. На мой вкус некоторые программы просто ужасны.
Еще раздражает вокал в музыкальном сопровождении. Мне кажется, он сильно отвлекает от катания. Как музыкант я к тому же прекрасно понимаю, что в такой акустической реальности, как на ледовых стадионах, не всякая музыка способна "звучать". Те же барабаны звучат с большими реверами – звук "размазывается", становится ужасным. Гораздо более удачное сопровождение в этих условиях – фортепиано.
– Для вас есть разница – смотреть спортивные соревнования живьем или по телевизору?
– Конечно. Тот же хоккей надо смотреть живьем, чтобы почувствовать атмосферу. А вот посетив первый раз "Ролан Гаррос" в Париже, я поймала себя на мысли, что смотреть теннис по телевизору мне нравится больше. Смотреть "живьем" футбол на стадионе круто, но повторов-то нет? А баскетбол смотреть далеко не так интересно, как в него играть. На легкой атлетике в Москве какие-то выступления мы с мамой видели прекрасно, а для того, чтобы рассмотреть, что происходит в секторе для прыжков в высоту, приходилось сильно напрягать зрение.
Мне, помню, было стыдно за то, что стадион наполовину пуст. Событие исключительное, огромный город, а люди почему-то не пришли. При полных трибунах ощущения, наверное, были бы во много раз круче. Живая атмосфера – это именно то, зачем нужно идти на стадион. В Лужниках мы сидели в одном секторе с ямайскими болельщиками, болели за Болта, и это было непередаваемо.
Еще более крутые ощущения оставила победа Исинбаевой. Когда она выиграла, к нам кинулись французы – с верхнего ряда, англичане – с нижнего, все поздравляли друг друга, обнимались, это было здорово…
– У вас нет ощущения, что Исинбаевой уже не следовало бы возвращаться?
– Нет абсолютно. Может быть, Лена – одна из немногих, ради кого нам стоит сражаться за то, чтобы поехать на Олимпиаду в Рио. Хотя могу признаться: когда читала некоторые из ее интервью, думала о том, что лучше бы Исинбаева была иностранкой. Чтобы я не понимала, о чем она говорит.
– Я помню ваше высказывание, что вы не стремитесь к личному знакомству со звездами – не хотите чисто по-человечески в них разочаровываться. А когда в первый раз вам предстояло играть вместе с легендарным гитаристом группы Queen Брайаном Мэем, знакомиться с ним не боялись?
– Нет. У нас был конкретный проект – сыграть вместе. Первый раз это было в 2005-м, потом лет шесть или семь спустя Брайан позвонил мне сам и попросил сделать совместный номер. Мы много репетировали вместе и никакого дискомфорта при этом не испытывали. Во-первых, Брайан – человек в возрасте, a во-вторых, ему совершенно не нужно было меня "завоевывать" – он завоевал меня за двадцать лет до нашей встречи. Думаю, он и сам это прекрасно понимал. Я же просто получала кайф от такого сотрудничества.
***
– Что самое неприятное для вокалиста?
– Кровоизлияние в связке. Оно может возникнуть не только от перегрузки, но и от одной неправильно взятой ноты, от крика. Такая травма – это два месяца полного молчания. Вы даже не представляете себе, что это такое. Мы ведь говорим постоянно, не замечая этого – молчуны, болтуны. А тут тебе говорят заткнуться на два месяца. Совсем.
Уже после первой недели чувствуешь себя, как монах. Я, помню, писала какие-то записки гаишникам: "Мне нельзя говорить", ходила с бумажками в магазины.
– Вспоминается рассказ Александра Яковлевича Гомельского о том, что одно из наиболее сильных потрясений в жизни он испытал на одном из матчей ЦСКА, где вы кинулись к нему знакомиться. При этом у вас была перевязана голова, сломана рука и выглядели вы как сбежавший из психбольницы персонаж фильма ужасов. Было такое?
– О, да. Но рука была в порядке. А повязку на голову мне наложили после операции на ухе. Конкретную такую повязку – как у Щорса. На тот матч меня, как бывшую баскетболистку, пригласил мой хороший приятель Шабтай Калманович – он несколько лет назад ушел из жизни. Понятно, что, увидев Гомельского, я бросилась к нему – не могла упустить такую возможность. Все-таки в "баскетбольном" мире он был фигурой номер один.
– Вы сказали, что не общаетесь с людьми из "прошлой" жизни, но при этом знаете, что ваш тренер умер полгода назад. Кто сообщил вам об этом?
– Горнолыжница Света Гладышева – она, как и я, из Уфы, мы знакомы. Она тогда позвонила и сказала, что меня разыскивают люди из уфимской команды, потому что умер тренер. Но на похороны я не полетела. Не смогла: за месяц до этого там же в Уфе похоронила маму.
– Я как-то разговаривала с Татьяной Тарасовой – сразу после того, как из жизни ушел ее отец, величайший хоккейный тренер Анатолий Тарасов, и она сказала, что, возможно, столь мучительные уходы – это просто плата за выдающийся прижизненный успех. Вы верите в то, что за успех всегда приходится расплачиваться?
– Верю. Вижу это даже по своей жизни. Мне с детства во всем везло. Знаете, как бывает: подходишь к светофору, он тут же переключается на зеленый, сдаешь экзамен – вытаскиваешь нужный билет... Все очень легко давалось. Вообще все. Включая успех в том, чем занимаюсь сейчас. При этом за последние шесть лет я потеряла всю свою семью. Сначала умер папа, потом трагически погиб брат, в марте не стало мамы, и я осталась абсолютно одна. При этом в свое время я совершенно осознанно приняла решение не заводить свою семью и не иметь детей.
– Это мешает искусству?
– Конечно. Ты либо принадлежишь публике, либо семье. В моем понимании это так.
– Не боитесь спустя какое-то время пожалеть о таком решении?
– Периодически я, разумеется, думаю об этом. При всей осознанности своих поступков я совершенно не была готова к тому, что моя семья так быстро – один за другим – меня покинет. И смириться с этим я, если честно, не могу до сих пор.
***
– Сколько Олимпиад уже на вашем зрительском счету?
– Московскую не помню – мне тогда было всего четыре года. А вот следующую – зимнюю, в Сараево – запомнила очень хорошо. Там две серебряные медали завоевала Раиса Сметанина, и я, вдохновленная этим, взяла лыжи и уже поздно вечером пошла на стадион, который располагался по соседству с домом, поставив перед собой задачу пройти десять кругов – четыре километра. Где-то в середине этого забега на стадион прибежала мама с термосом, и я на ходу что-то пила из стаканчика и шла дальше.
– А на горных лыжах катаетесь?
– Да, я же с Урала, а там зимой другого досуга и нет. Сейчас катаюсь во Франции. На блейдах.
– Игры в Сочи вы смотрели от начала и до конца?
– О-о-о! Не то слово! В середине декабря у меня закончился большой тур, который длился около года, и я много месяцев предвкушала, как все закончится, как пройдут все новогодние праздники, и я сяду смотреть "мою" Олимпиаду. Так и получилось. Я делала перерыв только на сон. Правда, реализовать свою мечту и спеть на открытии не удалось.
– А был шанс?
– Не думаю. Где-то за полгода до Игр или даже раньше я обратилась с этой просьбой к Константину Эрнсту, с которым у нас всегда были хорошие отношения, но мне был дан мягкий, но однозначный ответ: "Нет". Хотя знаю, что это не было личным решением Константина.
– А как вы отнеслись к выступлению на тех Играх Евгения Плющенко?
– Это действительно было одним из наиболее сильных впечатлений. Когда-то я начала смотреть фигурное катание именно из-за Евгения – настолько он был красив и пластичен. А вот в Сочи… Хотя нельзя сказать, что он как-то меня разочаровал. Просто я видела какие-то неправильные шаги, предпринятые его супругой, настолько лишние… Это не нужно, да и абсолютно не идет спортсмену. Спортсмен должен приходить на тренировку и вкалывать. Иначе он – не спортсмен.
Интересно, что в Сочи я изначально была в лагере тех людей, кто оправдывал Плющенко. Понимала, что травма – это всегда очень больно. Просто когда все произошло, я почему-то была уверена, что Женя убежит с катка, закроется в квартире, забьется в угол и будет рыдать неделю. А он уже на следующий день был в ток-шоу.
– Мне вообще кажется, что большой спорт с каждым годом все больше и больше скатывается в шоу-бизнес.
– Это просто часть нашего времени. Сам шоу-бизнес тоже меняется. Раньше, чтобы записать песню, тебе нужно было написать ее, отрепетировать, найти денег на студию звукозаписи… На поиски и воплощение этой мечты мог уйти год. А сейчас можно купить на "Горбушке" программу, засандалить с ее помощью барабаны, спеть в айпад, выложить в интернет – и ты певец! Все становится более доступным, ускоряется, и это – не хорошо и не плохо. Это наша жизнь, в которой стало гораздо проще заявить о себе.
– Знаю, вы однажды предприняли попытку устроиться преподавателем музыки в детский сад. Неужели это было всерьез?
ЧИТАТЕЛЬ ГОДА "СЭ"
2002 Олег ТАБАКОВ
2003 Михаил БОЯРСКИЙ
2004 Михаил ТАНИЧ
2005 Денис МАЦУЕВ
2006 Александр РОЗЕНБАУМ
2007 Тигран КЕОСАЯН
2008 Сергей СВЕТЛАКОВ
2009 Александр ПОЖАРОВ (Шура КАРЕТНЫЙ)
2010 Валерий ГЕРГИЕВ
2011 Михаил ЕФРЕМОВ
2012 Аркадий АРКАНОВ
2013 "КВАРТЕТ И"
2014 Алексей КОРТНЕВ
2015 ЗЕМФИРА
– Ну вот был такой порыв. Я несколько раз пыталась встретиться с директором, но ее постоянно не было на месте. В итоге мы все-таки встретились, но от моих услуг она отказалась. Сначала достаточно иронично спросила, есть ли у меня методичка и музыкальное образование. Потом сказала, что на своем веку видела много таких, как я, и предложила альтернативу – пойти преподавателем в другой детский сад, где она тоже директорствовала.
Я же хотела устроиться именно в этот сад. Попыталась объяснить, что каждый день вижу детей из окна своей квартиры и очень хочу заниматься именно с ними.
В общем, не срослось. Наверное, к лучшему: как бы я работала в саду при своем гастрольном графике? Хотя на детей смотрю из окна по-прежнему.
RSS