Борис Гельфанд: "Мне очень помогли советы Кройфа"

Борис ГЕЛЬФАНД
Родился 24 июня 1968 года в Минске. Шахматами начал заниматься с шести лет.
Чемпион СССР 1985 года среди юношей. В 1989 году вошел в десятку сильнейших шахматистов мира. В том же году получил звание гроссмейстера. Победитель шахматной олимпиады-1990 в составе сборной СССР.
Участник матча за звание чемпиона мира 2012 года, где уступил Вишванатану Ананду на тай-бреке со счетом 7,5:8,5.
Победитель турнира в Вейк-ан-Зее (1992), матча претендентов (2011), "Гран-при" в Лондоне (2012), "Гран-при" в Париже (2013), Мемориала Таля (2013), Мемориала Алехина (2013). Обладатель Кубка мира (2009). Участник 11 шахматных олимпиад. За карьеру выиграл более 30 турниров.
С 1998 года в международных турнирах представляет Израиль. Провел свыше 2500 партий за шахматной доской.
Текущий рейтинг ФИДЕ – 2743 (19).

Я никогда не встречал гроссмейстера, который бы так фанатично любил шахматы. Гельфанд – это человек, который добился в свои 48 лет почти всего. Он – победитель множества супертурниров, постоянный участник розыгрыша мировой короны, а пять лет назад он, казалось, совершил невозможное. В 43 года Борис Абрамович победил в претендентских баталиях и вышел на матч жизни с чемпионом мира Вишванатаном Анандом. Классическая часть того поединка завершилась вничью – 6-6. К огромному сожалению для Гельфанда, он уступил на тай-брейке…

Уроженец Минска, эмигрировавший в Израиль, он принес мировую славу в шахматном мире своей второй родине. Мало того что после его выхода на матч на первенство мира вся страна заговорила о шахматах, так и после его переезда сборная Израиля стала фаворитом в борьбе за медали на крупных турнирах. То, что команда завоевала серебро в 2008-м, бронзу – в 2010-м и за десять последних Олимпиад девять (!) раз была в десятке, – огромная заслуга Гельфанда. Но так получилось, что теперь Борис Абрамович, как и два других прославленных гроссмейстера Илья Смирин и Эмиль Сутовский, больше не нужны своей сборной. С этой темы и начался наш разговор.

МЕНЯ ВЫКИНУЛИ ИЗ СБОРНОЙ

– Если честно, я не совсем понимаю, как дело дошло до такой ситуации. Вы можете точно подтвердить, что сильнейшие гроссмейстеры Израиля не едут на Олимпиаду в Баку?

– Да, это так. Дело в том, что в нашей федерации сменилось руководство. К власти пришли Даниэль Порат и Гиль Боруховский. Эти люди в целом новички в мире шахмат. Участие в Олимпиаде и профессиональные шахматы в общем были отодвинуты в списке приоритетов на одно из последних мест. Очевидно, на более низкое место, чем поездка Пората на конгресс ФИДЕ.

– Когда все это началось?

– Еще с прошлогоднего чемпионата Европы в Исландии. Когда только Порат пришел к власти, он тут же заявил, что бюджет нужно распределять очень бережно, что нужно экономить на всем, начиная с главной команды. И средств на то, чтобы отправить в Рейкьявик одну из лучших сборных мира, в казне нет. Кроме того, с шахматистами так пренебрежительно общались, что даже трудно представить.

– В чем причины такого поведения руководства? Ведь это логично, что для любой спортивной федерации самое главное – это национальная команда и успехи на международной арене. Ведь для того, чтобы это понять, не нужно искать черную кошку в темной комнате…

– Вы знаете, на самом деле конкретного ответа мы и не получили. Потому что логичный ответ на этот вопрос отсутствует. То у них нет денег, то у них идея, что нужно срочно омолаживать команду, то еще что-то… Они постоянно что-то недоговаривали, и стало очевидно, что Порат и его люди ведут какую-то понятную только для них закулисную игру.

– Вы все-таки авторитетный шахматист. И могли бы проявить жесткость?

– Жесткость? Я и проявил, сказал, что поеду только сильнейшей командой, назначенной уважаемым капитаном Алексом Каспи, и не допущу, чтобы игроков выбрасывали по прихоти чиновников. Тогда они выбросили из команды и меня. Они твердо держались позиции, что они власть, что как они решат, так и будет, а мы – гроссмейстеры – никто. Тех, кто не соглашался на ультиматумы, исключали из команды и заменяли игроками по своему выбору.

– Вы не пытались идти на компромисс?

– Еще как пытался. Предложил даже, чтобы мы совершенно бесплатно занимались с молодежью, передавали бы им опыт. Но они и это отвергли, придумывая что-то новое, лишь бы не посылать сильнейшую сборную на Олимпиаду. При этом мне постоянно передавали, что ты можешь ехать, а остальных мы поставим на место.

– Так в чем же причина? Чего добивается господин Порат?

– Они огласили четыре причины, по которым я исключен из команды, каждая из которых противоречит другой. Первая, что у них нет денег. Вторая, что для них дело принципа предоставить мне условия не лучше, чем у Бакро (один из сильнейших французских гроссмейстеров, тем не менее не участвующий в Олимпиаде. – Прим. "СЭ")…

– Стойте, стойте, а при чем тут вообще Бакро?

– Ничего не понимаю. Почему они озвучили в прессе именно эту фамилию – неизвестно. Третья – я дал интервью казахстанской прессе, которое им не понравилось. Четвертое – в день шахмат, 20 июля, всем ведущим шахматистам страны были разосланы письма, что из-за того, что я якобы так глубоко оскорбил господина Пората, Борис Гельфанд исключен из команды навсегда. И если Илья Смирин и Эмиль Сутовский имеют право на помилование, то пока я не извинюсь перед этим господином, то путь в сборную мне заказан.

МЫ НЕ В СЕВЕРНОЙ КОРЕЕ

– Какой-то театр абсурда. И что теперь?

– Ничего. В Баку поедет ослабленная команда. Мы федерации не нужны. И если Израиль был бы "посеян" под седьмым стартовым рейтингом, то сейчас будет 22-й. Понимаете, сознание тех, кто сейчас стоит у власти федерации формировалось лет 50 назад. Для них шахматы – не профессия. Ценность международных успехов они мало понимают.

– Может быть, устроить революцию и выйти из федерации?

– Я представляю свою страну и своих болельщиков шахмат и в другую федерацию переходить не собираюсь. Пусть шахматная общественность разберется, устраивает ли ее такое положение дел. А что касается господина Пората, то я могу привести пример его компетентности. Он заявил в прессе, что молодой Карлсен разгромил в матче на первенство мира старика Ананда. И мы – федерация Израиля будем делать ставку на молодежь. При этом на наше место позвали игроков, которые закончили карьеру и перешли на тренерскую работу. И вдвойне смешно, что, говоря об омоложении, федерация даже не посылает шахматистов на первенство мира до 20 лет. Надеюсь, что теперь все понятно. Кстати, есть еще одна интересная деталь. Сборная Израиля играла в сильнейших составах на Олимпиадах начиная с 1935 года, когда еще не было создано само государство. А сейчас эту традицию прервали. От меня требовали подписать бумагу, чтобы я в прессе не называл имен руководителей федераций. Мы что, в Северной Корее живем? Израильская пресса, в том числе самые влиятельные газеты, поднимали этот вопрос, но безрезультатно. Многие журналисты собирались вернуться к этой теме в сентябре.

– А вообще популярны ли шахматы в Израиле?

– По статистике после моего матча с Виши количество детей в стране, которые занимаются шахматами, увеличилось в четыре (!) раза. В моем городе Ришон ле Ционе уроки шахмат преподаются в 30 % детских садов и школ. Моя дочь Авиталь обучалась шахматам по этой программе 3 года и регулярно участвует в первенстве города среди школ. Через несколько недель по этой программе будет обучаться и мой младший сын Авнер.

НЕ СМОГ ПЕРЕЖИТЬ ПОБЕДУ

– Вернемся к памятному матчу. После победы в седьмой партии вы стали фаворитом поединка, но в пух и прах проиграли восьмую. Часто вас преследует тот кошмар?

– Конечно, вспоминаю о ней, куда тут деться. Этот очень важный урок в жизни и очень болезненный. И я сделал из него выводы, Да, конечно, нужно признать, что я не справился со своей победой днем ранее, не смог я ее, к сожалению, пережить. Конечно, если бы не оступился, то был бы хороший шанс стать чемпионом мира. Но в целом матч оставил светлые воспоминания.

– А как вы вышли на этот матч! Это же фантастика, заслужить такое право в возрасте 43 лет, когда шахматы так помолодели. При том, что до этого вы завоевали Кубок мира. А ведь есть в истории шахмат много выдающихся гроссмейстеров, кто так и не прошел отбор. Уже тот факт, что вы сделали это, вам не льстит?

– Я всю жизнь шел к этому. Для меня это была главная цель. Может быть, сейчас у молодых шахматистов другие ценности. Все прошедшие годы, с тех пор, когда я понял, что стал шахматным профессионалом, я работал ради этого момента, в том числе в то время, когда и матчи-то не проводились. Так что можно сказать смело, что это главное достижение в карьере.

– Спустя годы, расскажите откровенно, что вы подумали в тот момент, когда вы победили Александра Грищука, и поняли, что впереди матч с Анандом?

– Конечно, неописуемый восторг, хотя внешне я держался очень спокойно. И очень большое удовлетворение получил от того, что ту партию считаю одной из лучших в жизни. Ну, конечно, и то, что уверенно вышел на матч, а не как-то туда прополз. А праздничный ужин с друзьями после победы до сих пор помню в деталях.

– Шахматисты небогатый народ. Единственный шанс заработать приличные деньги – выйти на битву за мировую корону…

– Честно скажу, что в тот момент ни на секунду не подумал о деньгах. Знаете, шахматы – это дело одержимых. И если ты в первую очередь мечтаешь о стабильном доходе, то нужно выбирать другую профессию.

БАБУШКА ОТГОНЯЛА ОТ ЧУЖИХ ДОСОК

– Вы прошли большой классический путь советского ребенка, который попал в шахматный кружок. Какие воспоминания из детства отложились прежде всего?

– Часто вспоминаю партии с отцом. Я еще после победы в претендентах сказал в интервью, что мне очень жаль, что папа не дожил до этого момента. Он был моим главным болельщиком. Так вот, когда я ему проигрывал, горько плакал. Прекрасно помню вкус этих слез. Не забуду, как меня ругала бабушка. Мы ходили на занятия к моему первому тренеру Эдуарду Зелькинду. Так вот, она мне всегда делала замечания, когда я оставлял свою партию, быстро сделав ход, и шел смотреть на другие доски. Бабушка обращалась к тренеру, чтобы он меня вернул за доску и я бы продолжил думать. Ну а он ей отвечал, что пока Боря бегает, он придумает на ходу гораздо больше, чем сидящий напротив соперник. Трудно сейчас поверить, но я играл в детстве невероятно быстро.

– В СССР шахматами занимались миллионы детей. Как получилось, что вы взобрались на самый верх?

– Дело в том, что мне невероятно повезло, что я родился в городе с богатыми шахматными традициями. В 50-е годы в Минск приехал Исаак Болеславский, его тренер Алексей Сокольский, которые заложили великолепную школу. И у меня всегда были сильные соперники, было куда расти, причем до поры до времени на всех уровнях. В этом плане куда было сложнее Владимиру Крамнику, который родился в Туапсе. Хорошо, что талант заметили в школе Ботвинника, а ведь могли и не заметить. Ну и еще мне очень помогли тренеры – великолепные специалисты. Их отличало от многих – беззаветная любовь к шахматам. Это Зелькинд, Тамара Головей, Альберт Капенгут, Александр Хузман…

– Родители не пытались вас увести из профессионалов?

– Да нет, меня прекрасно понимали. Конечно, думали, что нужно сделать из меня "технаря", но потом поняли, что я твердо решил идти по этому пути, и только помогали мне в этом.

– Не тяжело было в школе, во дворе? Шахматистов не очень жаловали, шпана часто задиралась, мол, "ботан", очкарик, гроссмейстер.

– Да нет, все было очень ровно. Не было у меня друзей по двору, из класса. Дело еще в том, что я общался в основном с теми, кто занимался шахматами. Мы были в одной тусовке. И после занятий так же вместе шли играть в футбол, в другие игры.

КАК-ТО Я СЫГРАЛ НА СМИРИНА

– Вам и в армии советской пришлось послужить. Страшно было?

– Да уж, не самое приятное времяпровождение. Расскажу пару баек. Под Минском стояла наша спортрота. Захожу в первый раз в казарму, а там сидит сержант-боксер. В казарме никого, кроме него, он так на меня смотрит недобро и спрашивает: "Шахматист?" Отвечаю утвердительно. "Еврей?" Я опять головой киваю. "Ну пошли за мной". Заводит меня в комнату и закрывает дверь. Думаю все – убивать сейчас будет. А он мне: "В деберц (знаменитая карточная игра среди шахматистов) играть умеешь?" Я опять киваю, но уже понимаю, что рукоприкладства не будет. Оказывается, что сержант хотел классно играть научиться и знал, что лучше шахматиста его никто не натаскает.

– Научили?

– Старался как мог. Вообще с боксером этим сложились хорошие отношения. От него зависело, уйдем ли в увольнительную в город, куда мы очень хотели попасть. B отличие от всех, мы сразу шли в шахматный клуб. В роте нас было четверо шахматистов. Помимо меня – Илюша Смирин и братья-близнецы Валерий и Дмитрий Атласы. Вот он меня и близнецов легко отпускал, а Смирина невзлюбил, причем серьезно так невзлюбил. Нас, значит, в город, а рядового Смирина в наряд на кухню. Илюшу жалко, и я сел на него играть с сержантом. Выиграю – отвоевали Илюшу. Я обычно давал гигантскую фору сержанту – две ладьи, но все равно выигрывал, а тут он сверху запросил еще и коня. В принципе ничем не рисковал, кроме как выходным Смирина, но победить ради товарища хотелось. Партию не помню, но я знал, что концентрации соперника хватает минут на пять. И просто как в "1001 ночи" рассказывал сказки, забалтывал и собирал урожай из подставленных фигур. Илюшенька был спасен.

– Что еще было интересного в роте?

– Валера и Дима Атласы были сержантами, а мы – рядовыми. Когда шли в отгул, то нужно было действовать осторожно, везде ходили строгие патрули. А мы со Смириным не привыкли шагать в строю, двигались расхлябанно, за километр можно было остановить и назад в часть отправить. Так вот Валера и Дима на нас по-настоящему кричали и стоили в шеренгу. Илья, как только мы преступали порог клуба, тут же им указывал на место. "Это вы в армии главные, – говорил он с наслаждением, – а здесь мы с Борей командуем, ведь мы мастера, а вы только КМС, так что быстро расставляйте фигуры и заводите часы".

С ФИЛАТОВЫМ ДРУЗЬЯ ПО-ЖИЗНИ

– В жизни все очень пересекается. Кто мог подумать, что ваш институтский товарищ, КМС по шахматам, ныне олигарх Андрей Филатов будет главным спонсором на вашем матче с Анандом, а потом возглавит Российскую шахматную федерацию и станет вице-президентом ФИДЕ…

– Да, у нас была хорошая шахматная команда. Но дело в том, что я был на заочном факультете, а Андрей и Илья Смирин на очном. У меня не было той веселой студенческой жизни, что у них. Там собралась просто потрясающая компания. С нами учились многократная чемпионка мира по шашкам Зоя Голубева, олимпийский чемпион по биатлону Евгений Редькин. С тех пор мы не только не потеряли связь, но только укрепили дружбу. Когда Андрей стал известным бизнесменом, он всегда приходил в Москве на турниры, где я играю. Ну а когда я выиграл претендентские матчи в Казани, он позвонил и тепло поздравил. Мне как раз подарили билет на финальный матч Лиги чемпионов "Барселона" – "Манчестер Юнайтед". Я летел туда через Москву, и Андрей пригласил в гости.

– И он сразу предложил стать главным спонсором матча на первенство мира?

– Нет, все было не так. Мы сидели в компании мох друзей. Там был издатель знаменитого журнала "64 Шахматное обозрение" Игорь Бурштейн. Филатов стал интересоваться деталями будущего поединка, предложил организационную помощь и постепенно разговор перешел к тому, что впоследствии и случилось. Андрей организовал фантастический матч в Третьяковской галерее.

– Когда Андрей Васильевич давал большое интервью "СЭ", он рассказал потрясающую историю…

– Я догадываюсь, о чем вы. Да, было дело, когда я находился в аэропорту Дели, после победного матча претендентов над Владимиром Крамником, и увидел не совсем свежего Филатова, который умирал от жажды. Уже потом выяснилось, что Андрея посадили в самолет вместо другого человека, после того как они отмечали день рождения дочери их компаньона. Партнер не в состоянии был лететь на переговоры, Андрей, мягко говоря, тоже, но все-таки Филатова в самолет упаковали. И вот у него была дозаправка в Дели, и первый, кого он узнал в жесточайшем похмелье, был я. Вот это реально "Ирония судьбы, или С легким паром". Андрей Васильевич долго не мог понять, как он очутился в Индии и что там делает его институтский товарищ гроссмейстер Гельфанд.

– Филатов сейчас очень активно пропагандирует шахматы в России и по всему миру. Его потрясающий проект "Шахматы в музеях" начался именно в Третьяковке…

– Знаете, действительно прекрасно, что он вместе с РШФ так провел этот матч. Настолько здорово, что его впоследствии единогласно выбрали президентом РШФ. Мне доставляет большое удовольствие сражаться в музеях. Сочетание классических шахмат и искусства – идеально. Я играл в Лувре, в Русском музее, в сентябре приму участие в мемориале Михаила Таля, который также пройдет в московском частном музее. Андрей пропагандирует искусство через шахматные трансляции. Его грандиозная выставка в Лондоне, которая была посвящена 70-летию Великой победы, транслировалась во время женского чемпионата мира. Знаю, что по статистике картины советских художников благодаря шахматам посмотрели миллионы болельщиков.

– Зимой Филатов приезжал к вам в гости и привез израильскому музею очень дорогой подарок…

– Даже два. Первый – это картина российского художника Юрия Кротова, который на фоне врубелевского "Демона" изобразил меня и Ананда. Это отличная работа и спасибо большое Андрею Васильевичу за подарок. Я ее отдал в хайфский музей, один из крупнейших музеев страны, где она висит рядом с работами Модильани и Сутина. Второй – это еще одна картина. В Иерусалиме есть музей Холокоста "Яд ва шем". И Филатов презентовал очень сильную картину художника Моисеенко "Свобода". Это очень ценный подарок, сотрудники музея были очень тронуты таким вниманием. Большая честь для музея и для нашей страны.

ШАХМАТЫ УВАЖАЮТ И ХИДДИНК, И КАПЕЛЛО, И ГВАРДЬОЛА

– Я знаю много знаменитых людей, которые очень яро болеют за тот или иной футбольный клуб. Но так, как вы переживаете за "Барселону", – это нечто! Откуда такая любовь? Почему именно иностранная команда, а не, скажем, "Динамо" (Минск)?

– В советское время международный футбол мало где можно было увидеть. Но все-таки иногда что-то посмотреть удавалось. Для меня неизгладимое впечатление оставил финал чемпионата мира 1978 года, когда встречались Аргентина и Голландия. И вот тогда я влюбился в оранжевых. Затем моим кумиром стал летучий голландец Йохан Кройф. А потом в Европе самым ярким клубом стала "Барселона", которую тренировал тот же Кройф. И вообще я стал болеть за все команды, к которым имел отношения этот великий мастер: сборная Голландии, "Аякс", "Барса". Может быть, поэтому я так завелся по поводу конфликта с Федерацией шахмат Израиля. Это связано с Кройфом.

– Почему?

– Главное, чему он учил, – это основа любого клуба, любой команды – это спортсмен, а не чиновник, задача которого обеспечить спортсмена условиями. Это был главный принцип голландца, он даже из-за этого в свое время ушел из "Барселоны". Я вообще много чему у него научился. Самое главное – это иметь и сохранять свой стиль. Те же голландцы, та же "Барса" играет в ни с кем не сравнимый футбол, и я также стараюсь действовать в шахматах.

– Самый сложный футбольный матч в плане боления?

– Финал чемпионата мира 2010 года. Тогда сердце разрывалось. С одной стороны – любимые оранжевые, с другой – почти вся "Барса" в полном составе. Я в сердцах махнул рукой – пусть победит сильнейший.

– Вы не мечтали встретиться с любимой командой? Вот чемпион мира Магнус Карлсен сделал символический удар в начале матча любимого "Реала"…

– Была такая мысль, когда в команде работал Гвардьола, но не сложилось. Все-таки шахматы скорее интересны для тренеров. Мы знаем, что многие именитые наставники неплохо разбираются в нашей игре, и Гвардьола входит в их число. Лобановский, Бенитес, Венгер, Бышовец, Гаджиев – список можно большой составить. Известный факт, что Гвардьола читал книгу Карлсена, общался с Каспаровым. Фабио Капелло заезжал на шахматную Олимпиаду в Стамбуле, посетил один из туров, живо интересуясь происходящим.

– А это правда, что вы лично общались с Гусом Хиддинком?

– Чистая. Дело было в Москве, я принимал участие в очередном Мемориале Таля. И мой друг, большой фанат "Спартака" Игорь Бурштейн, о котором мы говорили выше, пригласил меня в ВИП-ложу на матч с "Байером". Гус сидел рядом – разговорились. Он признался, что сам не играет, но всех своих детей научил шахматам. Затем мы пообщались о чемпионе мира голландце Максе Эйве, Хиддинк прекрасно знает, что в Голландии проходит много турниров, спросил у меня, буду ли я там играть в ближайшее время. Короче, перерыв матча прошел незаметно. И я рад, что пообщался с таким классным футбольным специалистом.

– Говорят, что тренеры, которые привели сборную СССР на Олимпиаде в Сеуле-88 Анатолий Бышовец и Гаджи Гаджиев долго не разговаривали между собой…

– Да, и стали общаться на матче Гельфанд – Ананд. Действительно, они оба пришли в Москве в Третьяковку. Причем Бышовец болел за Виши, а Гаджиев за меня. И мне было очень приятно, что два именитых тренера, два олимпийских чемпиона пришли на матч и наладили там отношения.

– Кстати, на том матче был еще один ваш друг, знаменитый бард Тимур Шаов. Если не ошибаюсь, он специально для вас тогда написал песню "О, только если вправду надо, ощипать того Ананда, – ты возьми меня в команду".

– Да, есть такая песня. Жаль, что не вошла в альбом Тимура, но иногда я ее слушаю, и она поднимает настроение. Песня получилась очень остроумной, Шаов – большой талант, так же и капитан чемпиона Молдавии по шахматам клуба "Перфект". Он часто приезжает ко мне в гости в Израиль.

ШАНСЫ КАРЯКИНА НЕ ТАК МАЛЫ

– Совсем скоро, в ноябре, состоится матч на первенство мира. Спустя 9 лет за корону будет бороться россиянин. Что вы можете сказать о дуэли норвежца Магнуса Карлсена с нашим Сергеем Карякиным. По оценкам прессы и букмекеров Карлсен – фаворит.

– Мне кажется, что матчевый формат всегда дает шансы претенденту. Тут готовишься к одному сопернику. Если хорошо продумать стратегию борьбы, подготовиться и найти недостатки противника, оголить их, а свои свести к минимуму, то можно победить. Именно так я готовился к дуэли с Виши. Хотя все тогда также отдавали явное предпочтение Ананду, классическая часть поединка завершилась вничью.

– То есть формат дает определенные надежды Сергею?

– Конечно, победить в турнире претендентов порой сложнее, чем одолеть чемпиона мира. Действительно, Магнус сейчас выглядит просто блестяще. Его шансы – 65 – 70 процентов. Но сбрасывать Сергея со счетов я бы не стал.

– А в чем сила Карякина?

– А вы посмотрите, как он дошел до этого матча. Он просто фантастически боролся в Кубке мира, выиграв финал, уступая в счете 0-2. Потом была выдающаяся победа в турнире претендентов. И очень важно, что он получил этот матч не случайно, не благодаря воле спонсора. Сергей выбрался из самых сложных передряг, проявил волю и характер, а это стоит очень дорого.

– Какой бы вы ему совет дали?

– Самое главное – это хорошо подготовиться, использовать каждый свободный час. Необходимо поверить в себя.

– Сергею оказывает поддержку ГК "Мортон". В ваше время личных спонсоров просто не было как вида. Как вы относитесь к компаниям, которые поддерживают шахматы?

– Очень положительно. Молодцы, "Мортон", что в решающий момент за три месяца до турнира претендентов поддержали гроссмейстера. Это очень важно, и действительно в мою молодость о таком можно было только мечтать. Сейчас почти у всех молодых шахматистов есть поддержка компаний. И нашивки на их пиджаках Карлсена, Каруаны, Гири, Накамуры – лишнее тому подтверждение.