«Был шанс отдать ВАДА базу и закрыть тему. Но вы все подделали!» Деятель IBU — о претензиях к России
Клэр Иган — довольно крепкая биатлонистка, в российской сборной она прямо сейчас была бы третьим-четвертым номером и претендовала бы даже на эстафету. В лучшие годы Иган заезжала на подиум Кубка мира. При этом у Клэр уникальная биография — она начала заниматься биатлоном только в 25 лет. А до этого окончила университет и выучила четыре иностранных языка. Сейчас Иган возглавляет комиссию спортсменов IBU и в этом качестве сделала несколько громких антироссийских заявлений. Иган была недовольна «слишком мягкими» санкциями против России на биатлонном чемпионате мира, настаивала на четырехлетнем отстранении и нейтральном статусе. Получается такой Cамуэльссон в юбке. Мы встретились с Иган в Поклюке и выяснили, что ее взгляды намного глубже. И вряд ли их на самом деле можно отнести к антироссийским.
Параллельно с биатлоном выращивала овощи на ферме
— Этот чемпионат мира был для вас неудачным. Почему так?
— Я бы сама хотела знать почему. У меня в целом неровный сезон. Были хорошие результаты в Хохфильцене (там Иган была в топ-20 во всех гонках, а в спринте однажды финишировала 9-й. — Прим. «СЭ»), но потом я стала уставать. Думаю, потому что когда ты хорошо выступаешь, то бегаешь все гонки подряд. В Поклюке в индивидуалке я шла с тремя нулями вплоть до последнего рубежа, мне до сих пор сложно это вспоминать! Но перенервничала и в итоге на последней «стойке» промахнулась трижды...
— В своем Instagram вы рекламируете мерч американской сборной, а все средства от продажи идут на подготовку команды. Объясните, как это работает. Разве собственная федерация вас не финансирует?
— Смотрите: в США в биатлоне федерация полностью оплачивает все только спортсменам уровня Кубка мира. И только в этом сезоне, так не всегда было. Но есть ведь еще спортсмены, которые выступают на Кубке IBU, на юниорском чемпионате мира... Им приходится за многое платить самим. Например, наши участники открытого чемпионата Европы заплатили по 800 долларов плюс авиабилеты за свой счет. Мы решили поддержать их и начали продавать свой мерч. То есть лично я от этого ничего не получила, но благодаря поддержке болельщиков нам удалось компенсировать расходы всем шести спортсменкам, кто выступал на Европе.
— Лыжные гонки и биатлон: что популярнее среди американцев?
— Оба вида спорта не особенно популярны, хотя лыжи быстро набирают обороты. В Пхенчхане у нас появились олимпийские чемпионки, это дало толчок. Плюс в условиях ковида людям доступно не так много видов спорта, и лыжи — как раз один из них. Слышала, что сейчас в магазинах кончились беговые лыжи, дефицит! С биатлоном, конечно, все сложнее: там нужно оружие, стрельбище...
— Вы начали заниматься биатлоном только в 25 лет. Многие спортсменки в этом возрасте уже заканчивают карьеру. Как так вышло?
— Я выступала за школьную лыжную команду, но это не было спортом в его профессиональном понимании. Я даже не думала, что могу когда-нибудь поехать на Олимпиаду или на чемпионат мира. Поэтому после школы поступила в университет, изучала там политологию и иностранные языки. Я говорю еще на четырех, помимо английского, — немецком, французском, итальянском и испанском. Но мне по-прежнему нравился спорт, в выходные я иногда участвовала в гонках. И как ни странно, получалось хорошо, в 22 года я была близка по результатам к лучшим лыжницам страны моего возраста. Тут я задумалась: если я без тренера, без плана, тренируясь по настроению в свободное от учебы время, могу быть среди лучших в стране, то, может, мне стоит заняться этим серьезно? Так что после университета я присоединилась к профессиональной лыжной команде, а спустя два года перешла в биатлон.
— Правда, что вы работали в пиццерии, чтобы оплачивать свои тренировки?
— Это было еще в университете. Но и потом мне тоже приходилось работать. Наша команда была устроена таким образом, что спортсмены не платили за тренировки и сборы, но взамен выполняли многие обязанности. Помимо профессиональных спортсменов, у клуба был свой отель, где проводили любительские спортивные сборы. Это был основной заработок клуба, который потом тратили на нас, профессионалов. Так что я следила за детьми, помогала с тренировками любителей, даже выращивала овощи на ферме...
— Реально? Утром вы готовитесь к Олимпиаде, а вечером копаете грядки?
— Знаю, что звучит странно, но это так. В США олимпийские виды спорта не имеют поддержки от государства. Наш олимпийский комитет существует только на деньги спонсоров. И если вы выступаете в маленьком и непопулярном виде спорта, да еще и не на топ-уровне, то у вас нет вариантов, кроме как зарабатывать где-то еще. Мне еще повезло, что я работала всего лишь около десяти часов в неделю. Многим приходится гораздо сложнее.
— Как при всем этом вы и другие американцы умудряетесь конкурировать с соперницами, которые с 14-15 лет не занимаются ничем, кроме спорта? Возможно, в вашей системе есть и какие-то преимущества?
— Вот смотрите: я начала серьезно тренироваться с 23 лет, сейчас мне 33 — то есть в общей сложности я около десяти лет нахожусь в профессиональном спорте. И только последние лет пять-шесть имею достаточную поддержку, чтобы не работать где-то еще. Если вы Лиза Витоцци, то лет с 13 вы профессионально занимаетесь биатлоном и к 23 уже среди лидеров Кубка мира. Лучше ли начинать заниматься спортом в детстве? В чем-то — безусловно. У вас будет гораздо больше времени, чтобы выступать. Например, я до сих пор прогрессирую в стрельбе и чувствую в этом потенциал, но вот физические возможности, наоборот, с каждым годом поддерживать все сложнее... Но жалею ли я, что моя жизнь сложилась именно таким образом? Ни капли.
— Почему?
— До 23 лет у меня была жизнь обычного человека. Я окончила университет, получила хорошее образование. Для меня нет проблемы, чем заняться после завершения спортивной карьеры. И знаете, чем мне еще нравится наша американская система? Для нас нет стереотипов, мы открыты для самых разных спортсменов. Например, я бегала еще в университете вместе с лыжницей Роузи Бреннан. Мы ровесницы, но она достигла своих лучших результатов только в этом сезоне. Думаю, во многих других странах ей бы давно пришлось закончить. Ничего не показываешь в 22-23 года — до свидания. Но у нас не так.
Не поддерживаю Коулмана и рада, что его в итоге отстранили
— Вы активно высказываетесь по поводу российских допинговых проблем. Что вас больше всего беспокоит?
— Я не согласна с решением CAS (Спортивный арбитражный суд — Прим. «СЭ») в деле ВАДА против РУСАДА. Я считаю, что должны были быть применены рекомендации ВАДА, которые гораздо жестче, чем те, что есть сейчас. Санкции должны были продлиться четыре года, а не два, а российские спортсмены — выступать абсолютно нейтрально, а не с флагом СБР или какой-то другой федерации. Это уже не нейтральность, ведь звучит название страны, и они по факту ее представляют.
— Какая вам разница? Почему «чистые» российские спортсмены должны нести наказание и не выступать под флагом своей страны, хотя они не имеют никакого отношения к допинговым манипуляциям?
— Я не против российских спортсменов, я абсолютно согласна с тем, что они выступают — но только нейтрально. Это единственный способ хоть как-то заставить эту вашу систему меняться. И я думаю, что нынешние санкции — это ничто и никаких изменений в российском спорте так и не произойдет.
— Какие изменения вы хотите увидеть? У нас сменилось руководство в Министерстве спорта, в Олимпийском комитете, в большинстве федераций... Что еще?
— Что еще? Я читала доклады Макларена и Паунда, и там говорилось, что многие ваши спортсмены даже не знали, что им дают допинг или что с их пробами потом проделывают какие-то манипуляции. И там были дети, которым давали ЭПО, стероиды и прочую жесть. Они вообще знали, что это опасно? Что таким образом можно угробить здоровье на всю жизнь? Буквально недавно, в декабре, 20-летняя российская спортсменка сдала положительный тест на анаболики. Я не знаю, может, это был ее личный выбор, а может, и нет. И когда я думаю об этом, я хочу, чтобы у российских спортсменов был выбор, была возможность выступать «чистыми». Хочу, чтобы никто больше не сталкивался с этой системой, которая оставляет два варианта — принимай допинг или заканчивай. Ни к кому не пришел тренер и не сказал: «Эй, если хочешь побеждать, прими допинг, потому что все на нем бегают». Это неправда! Я точно знаю, что в России очень много талантливых спортсменов, которые могут побеждать «чистыми». И я мечтаю, чтобы система их не уродовала. Они заслужили шанс выступать честно. Умрет ли система теперь, после мягкого решения CAS? К сожалению, вряд ли...
— В 2019-м году американский легкоатлет Кристиан Коулман пропустил три внесоревновательных допинг-теста, поехал на чемпионат мира и выиграл там золото. Почему здесь никто не возмущался?
— Это и правда было очень стыдно и неправильно. Я не поддерживаю Коулмана и рада, что в итоге его все-таки отстранили и он не поедет на Олимпийские игры. Он не должен был выступать в Дохе, это ошибка. Пропустил три теста — бай-бай. О'кей, допустим, можно случайно забыть поменять данные и пропустить один тест, хотя со мной такого не случалось. Можно даже сделать так дважды. Но когда ты знаешь, что у тебя уже есть два «флажка», случайно ты уже не получишь третий, это исключено. Особенно если ты топовый спортсмен с целой командой помощников. Я хочу, чтобы меня услышали: я вообще не против России, наоборот! Я мечтаю выучить русский язык, меня очень интересует ваша культура. Но я за чистый спорт. Если для этого нужно критиковать США, Канаду, Россию — без разницы, я буду так делать.
— Объясните тогда принципиальную разницу: в случае с Коулманом или даже с велосипедистом Лэнсом Армстронгом вам достаточно наказания конкретных спортсменов. Никто не говорит, что нужно забанить американцев или лишить их флага. Почему с Россией все иначе?
— Потому что в России проблема не с конкретными спортсменами, а с системой. В эти дела были вовлечены чиновники самого высокого уровня. А того же Армстронга поймало наше USADA, чем я очень горда. Хотя он действительно был национальным героем, мой младший брат не пропускал ни одного «Тур де Франс» и буквально молился на Лэнса. И благодаря ему удалось сделать много хороших вещей, например собрать средства для реабилитации онкологических больных. Но когда выяснилось, что Армстронг — обманщик, все перевернулось. Сейчас его никто не уважает, он позор своей страны. В России все иначе. Чем глубже копают, тем больше слоев коррупции там находят. Даже в прошлом году, когда у вас был шанс отдать ВАДА все данные и закрыть эту тему, что вы сделали? Все подделали! Я не юрист, но я доверяю людям, которые посвятили годы этой проблеме. Например, Джонатану Тэйлору из ВАДА. И если он рекомендует именно такое наказание, значит, оно и будет эффективным.
Логинов обрек себя на осуждение, когда сделал выбор в пользу допинга
— Как вы относитесь к Александру Логинову? Поддерживаете Мартена Фуркада, который раньше остро высказывался в отношении него и даже отказывался жать руку на пьедестале?
— Правила таковы, что после дисквалификации вы имеете полное право вернуться и снова выступать. Если будет возможность, я без проблем поздравлю Александра лично с хорошим результатом. Но при этом другие люди имеют право осуждать его за употребление ЭПО. Александр обрек себя на это, когда сделал такой выбор. Теперь ему с этим жить.
— Вы бы хотели, чтобы он когда-нибудь объяснил свой выбор? Например, комиссии спортсменов IBU. Возможно, тогда бы вы лучше его поняли.
— Лично мне это было бы безумно интересно. Почему люди принимают такое решение — использовать допинг, что ими движет? Об этом порой говорят спортсмены из других стран, но никогда — из России. Я никогда не слышала, чтобы кто-то из россиян публично осудил своих товарищей по команде, которые принимали допинг...
— А вы бы осудили? Вот вы много лет ездите вместе по этапам Кубка мира, живете в одних гостиницах, а потом раз — и начинаете поливать человека грязью в СМИ?
— Если бы я узнала, что кто-то из нашей команды принимает допинг, я бы больше никогда с этим человеком не разговаривала. Сто процентов. Это тяжело, и я понимаю, что по-человечески у каждого есть право на ошибку. И допингер — это не монстр, возможно, у него были какие-то свои причины поступить именно так... Прощение, дружба — это правильно. Но с точки зрения спорта такой человек навсегда бы потерял доверие и уже не смог бы вернуться в нашу команду.
— Что вы думаете об информаторах, которые сообщают о возможных допинговых случаях ВАДА и другим антидопинговым службам? Отдаете ли вы себе отчет, что в России принципиально иное отношение к этой теме и стукачей у нас, мягко говоря, не любят?
— Я уже говорила, что меня интересует русская культура, и то, что вы рассказываете, просто удивительно. Я обязательно потом про это почитаю. В США все совсем иначе. Если кто-то мошенничает — неважно, в бизнесе или в спорте, — а вы оказываетесь тем человеком, кто сказал правду, то вы — герой. Сейчас вопроса, становиться или нет информатором, в принципе не стоит. Новый кодекс ВАДА не оставляет выбора: если вы знаете, что кто-то принимает допинг, вы обязаны сообщить. В противном случае вас потом тоже могут привлечь к ответственности. Но при этом я прекрасно понимаю, что порой это может быть опасно для карьеры и даже для жизни. И подчеркиваю: совсем не обязательно становиться вторым Родченковым, чтобы сообщить о допинге. Это можно сделать анонимно. В случае с биатлоном я несу полную ответственность, что никто и никогда не узнает вашего имени.
— Кстати, о Родченкове. Как вы к нему относитесь?
— Он интересный персонаж. Однозначно не герой, потому что он стоял у истоков этой преступной системы. Но он молодец в том смысле, что в итоге все-таки сказал правду.
— Вы верите, что он еще жив?
— Насколько я знаю, да. Комиссия IBU проводила с ним интервью. Но, конечно, ему не позавидуешь. Вот так жить в постоянном страхе — это тяжело...
— Правда, что после высказываний о российском допинге вам в Instagram приходила куча оскорблений?
— Не скажу, что прямо куча, но негативные сообщения были. Наверное, после этого интервью их еще прибавится, ха-ха. Но я не обижаюсь. Я понимаю, что это очень чувствительная тема. В основном, когда я загоняю эти комментарии в онлайн-переводчик, звучит забавно. Но еще ни разу не было каких-то реальных угроз, ничего пугающего. Это самое главное.
— Какие у вас отношения с российскими биатлонистками?
— Прекрасные. Стараюсь общаться, насколько позволяет языковой барьер. Как-то болтали с Ульяной Кайшевой, а со Светланой Мироновой пытались играть в такую игру: 20 минут говорим на английском и потом 20 — на русском. Я ведь действительно хочу его выучить!
RSS