Звезды-любимчики

КУБОК МИРА. 5-й этап

Рупольдинг. Путевой дневник Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ

Много лет назад на чемпионате мира-1994 в Риме я разговаривала со своим старинным знакомым. Дик Смит возглавлял сборную США с 1952-го и ушел с этого поста через 24 года. Затем 10 лет работал в Китае, а потом стал появляться на всех международных соревнованиях исключительно в качестве почетного гостя. Мы были знакомы еще с тех пор, как я сама занималась прыжками в воду, и, можно сказать, дружили. На Играх доброй воли в Сиэтле в 1990-м Смит, помню, пригласил меня в казино и долго учил, как надо обыгрывать "однорукого бандита".

В 1992-м, когда мы встретились в Форт-Лодердейле на церемонии представления в Международный зал спортивной славы, выдающийся тренер уволок меня с банкета в танцевальный зал, где мы с ним отплясывали рок-н-ролл до пяти утра. На тот момент Смиту было то ли 76, то ли 78 лет.

А в Риме мы разговаривали с ним о том, почему один спортсмен становится звездой первой величины, а другой, имея те же заслуги, остается незамеченным и, в общем-то, невостребованным.

Смит приводил множество примеров, рассказывал какие-то истории, а потом вдруг сказал:

- К сожалению, в вашей стране никогда не умели делать звезд. Я имею в виду паблисити. Если бы мне предоставили такую возможность, я бы безо всякого труда сделал звезду из тебя.

Я, признаться, сильно тогда опешила. Потом рассмеялась и стала благодарить Смита за сделанный комплимент.

- Это никакой не комплимент, а элементарный прагматичный расчет, - ответил тренер. - Я тебя помню с 1975 года, когда ваша сборная приехала на серию турниров в США и Канаду, и уже тогда ты прекрасно говорила по-английски, очень доброжелательно относилась к журналистам. И делала такие прыжки, каких не делали в то время даже мои парни. Титулы у тебя тоже были. Все остальное - дело техники.

Эта история вспомнилась мне в Рупольдинге вечером в четверг. Только что завершилась женская индивидуальная гонка, журналисты толпились в микст-зоне в ожидании "своих" спортсменок. Торопиться было совершенно некуда, поэтому я довольно бесцельно наблюдала за тем, что происходит вокруг. В какой-то момент услышала знакомый голос: Магдалена Нойнер, "отработав" на немецкое телевидение, давала интервью кому-то из моих англоговорящих коллег.

По поведению журналиста я прекрасно понимала, что он давно уже задал спортсменке все заготовленные вопросы и уже на ходу придумывает новые, чтобы задержать очаровательную девушку чуть подольше.

Потом Нойнер окликнул кто-то еще, и она вновь стала что-то рассказывать в подставленный микрофон. Когда, освободившись, она пошла вдоль коридора, я окликнула ее: "Лена, можно несколько вопросов?"

- Да, конечно, - тут же откликнулась она и поуютнее облокотилась на ограждение, давая понять, что общение с прессой, независимо от того, какую именно страну эта пресса представляет, отнюдь для нее не в тягость.

Потом она остановилась возле какого-то немецкого парня с журналистской аккредитацией и бойко затараторила, повторяя про сложный вираж, дурацкое падение, от которого у нее теперь болит все тело, реагируя на беззлобные шутки окружающих по этому поводу. Пожилая женщина-волонтер, стоявшая неподалеку, вдруг ахнула: "Лена, я так хотела, чтобы ты оставила мне свой автограф! А журнал с твоей фотографией оставила на столе в комнате для протоколов!"

"Так вы можете за ним сходить, я подожду", - с улыбкой ответила Нойнер.

К концу пребывания спортсменки в микст-зоне я реально понимала, что все эти люди, которых на моих глазах коснулось щедрое обаяние немецкой биатлонистки, готовы не только куда угодно за ней идти, как в известной немецкой сказке шли за дудочкой Ганса-Крысолова, но охотно понесут лыжи, палки, винтовку, сумки с одеждой и обувью, а заодно и корзинки с провизией - на тот случай, если дорога окажется дальней.

Самым парадоксальным было то, что как профессионал я четко видела: Нойнер работает. Просто эту работу, не всегда приятную для спортсмена, она выполняет так четко и одновременно вдохновенно, что это, признаться, сильно сбивает с толку.

Мне как-то враз стало очевидно, почему именно Магдалена собирает самые многочисленные фан-клубы по всему миру, почему за нее отчаянно болеют и переживают всегда и везде, какое бы место она при этом не занимала, и что вообще отличает просто звезду от звезды-любимицы.

Мои мысли на эту тему подтвердил коллега-фотограф, который сказал, что одна из сотрудниц его агентства очень просила прислать ей фотографии Нойнер, независимо от того, поднимется немка на подиум в индивидуальной гонке или нет. Заодно коллега рассказал историю: пару лет назад сотрудница проводила отпуск в отеле, где готовилась женская биатлонная сборная Германии. Там же познакомилась с Нойнер. С тех пор других биатлонисток для женщины просто не существует. Да, она искренне радуется победам россиян, когда те что-то выигрывают, за Леной же следит постоянно, где бы та ни выступала.

Вот такая вот история. Рассказанная вовсе не к тому, чтобы делать какие-то выводы и давать оценки. Я даже не знаю, стоит ли пытаться учить спортсмена какой-то открытости по отношению к окружающему его миру, если по складу характера он просто не расположен к этому. В конце концов, каждый должен решать это для себя сам.