Лучшим другом взбесившего Гитлера темнокожего спортсмена был немец. История Джесси Оуэнса и Луца Лонга
Четыре золотые медали Джесси Оуэнса на Олимпиаде-1936 — одно из самых известных событий в истории спорта. Афроамериканец разбил мечты о «расово верных» Играх Адольфа Гитлера и вывел фюрера Третьего Рейха из себя. Противостояние Оуэнса и немца Луца Лонга на берлинском стадионе в прыжках в длину давно стало легендарным. Только вот не стоит думать, что противостояние держав и двух идеологий повлияло на отношения самих спортсменов. Наоборот, Джесси и Луц — лучшие друзья, чью дружбу не разрушила даже Вторая мировая.
Победы Оуэнса могло бы и не быть без спортивной солидарности немца
«Можно переплавить на золото все мои кубки и медали, но и этого будет мало, чтобы перевесить ту дружбу, которая связывает меня с Луцем Лонгом». Согласитесь, неожиданно читать такие слова от темнокожего спортсмена 1930-х годов прошлого века о немце, вступившего в штурмовые отряды НСДАП? История соперничества Лонга и Джесси Оуэнса на Олимпиаде 1936 года многими преподносится как противостояние бенефициара немецкой расовой теории и тех, кто в нее не вписывается. Еще бы — практически стереотипный ариец, спортсмен и член нацистской партии против афроамериканца из трущоб. Только вот пока их схватку в борьбе за золото в прыжках в длину использовали в своих целях политики, сами спортсмены неожиданно для всех (и прежде всего — для самих себя) стали интересными друг для друга людьми. Пусть и по переписке.
Все началось с той самой Олимпиады в Берлине. У Джесси был ритуал — перед тем как прыгать, он проходил вдоль дорожки, чтобы лучше прочувствовать песок. Однако судьи засчитали подобный перформанс как использованную попытку. Следующая также неудачная — заступ. Так битва века могла закончиться, едва только начавшись — Оуэнс рисковал вылететь уже в предварительном раунде, не выполнив ни одного засчитанного прыжка. Спас американца его главный соперник Лонг. Он видел, что у Джесси проблемы, и подошел к нему с советом брать полметра форы до отсечки — чтобы точно пройти в следующий круг без лишнего риска. Этот ход помог Оуэнсу успокоиться и попасть в финал, где, как и ожидалось, развернулась главная дуэль Луца и Джесси. Итог — чистая победа представителя США, но без спортивной солидарности немца ничего бы не вышло.
Диалоги о расизме и патриотизме на фоне глобальных потрясений
Дальше — больше. Лонг завалил в Берлине свою последнюю попытку, а у Оуэнса оставалась еще одна. По идее соревнования на этом заканчивались, однако Луц предложил Джесси прыгнуть еще раз. Для себя, для зрителей, для всей легкой атлетики — замахнуться на мировой рекорд. Позже подобные шоу-попытки станут традицией, однако на тот момент ход был нестандартным и даже вызывающим. Все сошлось, Оуэнс улетел на космические 8 метров 6 сантиметров и стал первым в истории спортсменом, перевалившим за восьмиметровый рубеж. Первым, кто поздравил заокеанского атлета с выдающимся достижением, стал Лонг. Он обнял Джесси и предложил ему пробежать вместе круг почета по стадиону. Если с самим фактом победы афроамериканца Адольф Гитлер еще мог смириться, то подобный акт «предательства» от своего же спортсмена окончательно вывел фюрера из равновесия.
Официально лидер нацистской Германии покинул стадион раньше времени из-за неотложных дел. По слухам — он демонстративно не хотел жать руку ни Оуэнсу, ни Лонгу. А спортсмены тем временем разговорились. Вечером в олимпийской деревне между ними состоялся разговор о расизме и патриотизме. «Я люблю Германию. Я немец и горжусь этим. Но я не могу закрывать глаза на то, что происходит в моей стране. Согласись, это ведь и есть патриотизм?» — вспоминал потом американец взгляды на жизнь своего немецкого товарища. У Джесси тоже были претензии к своей родине. Едва ли не большие, ведь, в отличие от Луца, дома его никто не жаловал. «Есть ли разница между нашей сегрегацией и гонениями на евреев?» — отвечал Лонгу Оуэнс, намекая на то, что идеальных систем не бывает.
Тайная переписка граждан враждующих стран прямо с передовой
Дружбу Джесси и Луца не разрушила даже Вторая мировая, хотя они оба были военнослужащими. И если Оуэнса, как легенду легкой атлетики, на фронт отправлять не стали, то вот Лонг был мобилизован в армию Эрвина Роммеля уже в феврале 1940. Он писал Джесси, что считает действия гитлеровцев преступными, но не может пойти против чести и присяги. Оуэнс его поддержал. Они переписывались вплоть до 1943 года. Тайно, письма передавались из рук в руки по сложной схеме. Ведь начиная с осени 1941-го подобная корреспонденция могла бы считаться госизменой. Шутка ли, оберефрейтор вермахта общается с офицером армии США? И то, что обсуждали они чаще всего не военные действия, а свою частную жизнь, не стало бы волновать контрразведку.
10 июля 1943-го во время высадки союзников на Сицилию Лонг был смертельно ранен. Через три дня, 14 июля, умер в Британском военном госпитале. Буквально за месяц до смерти он в последний раз написал своему другу, что чувствует скорую гибель. Рассказал о том, что в Берлине у него родился сын Кай и он просит Джесси увидеться с ним после окончания войны и рассказать об их удивительной дружбе. Оуэнс сдержал слово и в начале 1950-х стал шафером на свадьбе Кая. В августе 2009-го внучка Оуэнса Марлин Дорч и сын Лонга Кай вместе вручали медали сильнейшим прыгунам в длину во время чемпионата мира в Берлине, а сам Лонг посмертно был удостоен медали Пьера де Кубертена за спортивную доблесть, несмотря на личные риски.
Джесси Оуэнс был против коллективной ответственности и не понимал, почему сразу после войны спортсмены из Германии не были допущены до Олимпийских игр. «Как вы можете говорить, что все немцы виновны в этой трагедии? Никто в мире меня в этом не сможет убедить — я знал и таких немцев, как Луц Лонг», — заверял легкоатлет. Дружба Оуэнса и Лонга доказала миру, что для общения между людьми, по сути, нет никаких границ — ни территориальных, ни политических, ни расовых. Они стали символами человечности в едва ли не самую бесчеловечную эпоху.
RSS