Алия Мустафина: "Перед Лондоном мне сказали, что нужно делать операцию. Но мы решили потерпеть"

С Игр-2012 Алия Мустафина привезла четыре награды в соревнованиях по спортивной гимнастике: за серебром в командном первенстве последовала бронза, завоеванная в многоборье, затем золото на брусьях и еще одна бронза - в вольных упражнениях. Четыре медали в Лондоне не смогла взять больше ни одна гимнастка.

- Я ведь должна была выступать за команду только на двух снарядах - в опорном прыжке и на брусьях, - говорит Мустафина в интервью "СЭ". - Но после квалификации мне сказали, что нужно готовиться к тому, чтобы выступить во всех видах.

- С чем было связано такое решение?

- На бревне у нас должна была выступать Настя Гришина, но она отказалась наотрез: сказала, что боится выходить на снаряд. Маленькая еще. Ей правда было очень страшно. Ну, а в вольных упражнениях у меня был в квалификации второй результат в команде...

- Ты действительно стала бояться выступать, когда вернулась на помост после травмы?

- Единственный страх, который у меня иногда возникает, связан с тем самым опорным прыжком "два с половиной винта", на котором я получила разрыв коленных связок. Когда хорошо себя чувствую, страха нет. Он появляется, если начинаю уставать и понимаю, что могу не сделать прыжок хорошо. Нет стопроцентной уверенности: поэтому, если я захожу на прыжок и чувствую, что не очень хорошо попала на отталкивании "в руки", то делаю не два с половиной винта, а только два.

- То есть решение, какой именно прыжок будет выполнен, приходит уже в полете?

- Да. Знаю, что не все спортсменки умеют так четко все просчитывать в воздухе, но у меня это получается довольно хорошо.

- Тебя нервировали разговоры о том, что ты уже не так сильна, как два года назад?

- Было такое. Постоянно слышала, что травма сильно выбила меня из колеи, что потеряла целый год, что если кто и является лидерами команды, так это Вика Комова и Настя Гришина. Хотя у Вики были свои трудности: она стала очень быстро расти, а мышцы за ростом не успевали. Пошли какие-то травмы, появилась неуверенность, и все это никак не закончится - кости с мышцами никак между собой не договорятся.

- Так ведь и у тебя перед Играми все болело?

- Да. Особенно сильно надкостница. Сказали, что нужно делать операцию. Но поскольку до Олимпиады оставалось уже совсем мало времени, решили потерпеть. Весной сильно болела спина. Половину февраля и весь март я вообще ничего не могла делать на тренировках. Мне было больно лежать, сидеть, ходить. Но потом стало полегче.

- А у тебя самой было ощущение, что соперницы действительно ушли вперед так далеко, что их уже не догнать?

- На самом деле нет. Я смотрела все соревнования и прекрасно понимала, что никто из гимнасток не делает ничего такого, что могло бы меня удивить. И что если у меня получится восстановить те программы, которые были до травмы, то сумею бороться с кем угодно.

Но тренеров где-то понимала: у нас в сборной еще не было случая, чтобы кто-либо из спортсменок восстанавливался так долго.

- Так ведь в мировой гимнастике вообще не было прецедента, чтобы спортсмен успешно возвращался после полного разрыва передних крестообразных связок.

- И это тоже так. Месяцев восемь после операции я не прыгала вообще. Врачи категорически мне это запретили. Я пыталась уговорить своего тренера (Александра Александрова. - Прим. Е.В.) хотя бы попробовать начать прыгать пораньше, думала даже о том, что, если очень постараться, можно успеть подготовиться к чемпионату мира в Токио. Но Александр Сергеевич достаточно категорично сказал, что все предписания врачей должны быть выполнены досконально.

Думаю, кстати, что именно поэтому мне действительно удалось полностью восстановиться. Все остальные тренировочные упражнения, не требующие нагрузки на ноги, я делала. Комбинацию на брусьях, например, отрабатывала от начала и до конца - с приземлением в поролоновую яму, постоянно подкачивала мышцы: занималась даже по вечерам в гостинице - на лестничной клетке. Но, знаете, когда спортсмен полгода не прыгает, тут хочешь не хочешь засомневаешься в его силах.

- До меня неоднократно доходили разговоры о том, что тебя собираются передать другому наставнику, поскольку Александров является старшим тренером женской сборной. Ты знала об этом?

- Да. Меня много раз спрашивали, понимаю ли я, что старший тренер не может иметь личных учеников.

- И что ты думала на этот счет?

- А кому меня могли отдать? У каждого из тренеров есть свои спортсменки, я и не нужна была никому, кроме Александрова. Тем более - без прыжков.

- Не боялась, что тренер от тебя откажется сам?

- Знала, что не откажется... (Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ)

Полностью интервью Мустафиной - в завтрашнем номере "СЭ"