Алексей Урманов: "Липницкая стала понимать, что она пытается показать на льду"
СОБЕСЕДНИКИ Елены ВАЙЦЕХОВСКОЙ
Перенести интервью с Липницкой на заключительный день прокатов Алексей Урманов попросил сразу, как только мы встретились на катке в Сочи. Пояснил: "Юля очень серьезно настраивается на прокат, поэтому отвлекать ее сейчас не хочу ничем. Да и сам пока не готов много рассказывать.
Как только воскресные выступления были завершены, Урманов нашел меня сам.
– Судя по вашему виду, вы не очень довольны тем, как каталась Юля?
– Короткой программой доволен, произвольная вызвала много мыслей, скажем так. Много чего нужно доработать.
– А если рассуждать о состоянии Липницкой в целом – о том багаже, с которым вы с ученицей подошли к сентябрю? Вас он устраивает?
– Да, безусловно. Работу мы сделали хорошую. В Сочи я случайно услышал уже после прокатов, как Юля сказала в интервью, что раньше вообще не понимала, что делает на льду. Выходила и катала то, что говорит ей тренер – и только. А сейчас стала думать, стала понимать, что именно пытается показать на льду, пытается анализировать свое катание. Поэтому появляется больше осознанного волнения. То, что она учится с этим справляться, а я знаю, что она волновалась перед прокатами очень серьезно, – уже большой шаг вперед. В этом плане Юля безусловно справилась с задачей даже несмотря на то, что в произвольной программе сделала вместо тройного риттбергера – двойной. Она и катила осознанно, и старалась бороться за каждый элемент.
– Я бы сказала, что катание вашей подопечной выглядело катанием внутренне сильного человека. Мне даже показалось, что Юле нравится быть на льду не мягкой и лиричной, а сильной, напролом идущей к цели.
– Я пока не сильно задумывался о стилях, которые Липницкая может воплощать на льду, скажу вам честно. Гораздо более важная задача заключалась в том, чтобы раскатить Юлю, чтобы она лучше поехала, научилась более качественно скользить. Поэтому в межсезонье мы занимались скольжением очень много, для этого несколько раз приглашали в Сочи Катю Рублеву.
Раньше в катании Юли было больше суетливости, беготни. Как-то все это было слишком мелко и по-девчоночьи. Для меня женское одиночное катание всегда подразумевало раскатистость, плавность, какое-то парение надо льдом. А для этого нужно прежде всего уметь хорошо скользить. Короткая программа получилась вполне "катучей", вы наверное и сами обратили на это внимание. Я бы даже назвал ее лирической. В отличие от произвольной: там предполагается экшн.
ВРЕМЕНИ НА КОНФЕТНО-БУКЕТНЫЙ ПЕРИОД НЕ ОСТАВАЛОСЬ
– Когда в ноябре прошлого года вы с Липницкой только начали работать вместе, ваше сотрудничество, как мне казалось, должно было пройти на первом этапе через своего рода "конфетно-букетный" период, когда люди стараются произвести друг на друга как можно более благоприятное впечатление. Ведь для Юли вы были чуть ли не самой последней надеждой, да и для вас она была не просто рядовой ученицей. Такой период был? И если да, как быстро начались первые тренировочные стычки?
– В наших отношениях все было совсем не так. Во-первых, у меня даже в мыслях не было понравиться спортсмену, честно. Во-вторых, на дворе был, как вы уже заметили, ноябрь, и времени на конфетно-букетный период не оставалось вообще. Короче говоря, некогда было глазки друг другу строить: нужно было впрягаться и начинать пахать. Ну а когда сезон подошел к концу, мы уже неплохо сработались, притерлись, научились понимать друг друга. Я же ведь не первый год работаю тренером в конце-то концов? У меня были и капризные ученицы, и красивые, и своевольные. Не скажу, что все наши тренировки с Липницкой проходят абсолютно спокойно, бывают и взрывы, и прочие сложности, но они сведены к минимуму.
– По какой причине обычно эти взрывы случаются?
– Когда что-то получается не так быстро, как хотелось бы, Юля начинает злиться на себя до такой степени сильно, что отголоски этого раздражения могут быть направлены либо на меня, либо на того тренера, который в данный момент с ней работает, либо на кого-то еще, вплоть до совершенно посторонних людей, которые оказались на катке. Но на себя она злится прежде всего.
– В вашей бригаде к работе с Липницкой было с самого начала привлечено большое количество специалистов. Насколько верным оказался выбор этих людей? Приходилось ли с кем-то расставаться, отказываться от услуг?
– Так вопрос вообще не стоял. Я бы сказал, что об этом просто-напросто рано говорить. Мы ведь работаем вместе с Юлей всего девять месяцев. Вся работа, которая была проведена за это время, это была работа первостепенной важности, крайне нам необходимая. И вся она пошла впрок.
– Что вам сказали специалисты по поводу выступлений в Сочи?
– Сделали довольно много дельных замечаний. Это касалось прежде всего дорожек и вращений, и я бы сказал, что все эти замечания не стали неожиданностью. Дело в том, что накануне прокатов на всех наших тренировках присутствовали технические специалисты и судьи, которые очень внимательно смотрели программы и указывали даже на крошечные шероховатости. Очень много полезного подсказала Татьяна Анатольевна Тарасова, так что неделя общего сбора в Сочи оказалась крайне плодотворной со всех точек зрения. Прокаты, собственно, для того и существуют, чтобы как можно раньше выявить в программах все проблемные места.
ЗАДАЧИ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПОПАСТЬ В ФИНАЛ "ГРАН-ПРИ" НЕ СТОИТ
– Чем и как вы собираетесь бороться с соревновательным страхом, о котором Юля уже не первый раз говорит в интервью?
– С этим можно бороться только одним – работой.
– А что с запланированным количеством стартов? Намерены ли вы, скажем, биться за право выступить в финале "Гран-при"?
– Конкретно такой задачи перед нами не стоит, тем более что соперницы у Юли и на американском, и на московском этапах серьезные. Для всех нас гораздо важнее, чтобы Юля откатала обе свои программы так, как мы хотим это видеть. В этом случае, кстати, результат может оказаться достаточно высоким и конкурентоспособным. Достаточным для того, чтобы претендовать на попадание в финал.
– Юля по-прежнему способна удивлять вас на тренировках?
– Не только на тренировках. Она становится совершенно самостоятельной. Если раньше покупала готовую еду или питалась в столовой, то сейчас с удовольствием готовит себе сама – в апартаментах, которые для нее снимают, есть оборудованная кухня. А ведь не всякая девочка возраста Липницкой вообще способна что-то приготовить. Когда мы ездили в Швейцарию к Стефану Ламбьелю, то жили у него в доме в Шампери. Кашеварили там в основном мы со Стефаном, но на второй или третий день Юля вдруг вызвалась приготовить всем нам ужин. Я, честно сказать, обалдел. Но говорю: "Давай, готовь. Что именно готовить будешь?" Она отвечает: "Хотела бы приготовить лазанью, но настоящую. Это долго, часа три-четыре понадобится. Еще хотела попросить, чтобы вы вместе со мной в магазин сходили, если вдруг я сама не сумею там объяснить, что мне нужно".
Мы утром провели тренировку, потом пошли в магазин, накупили каких-то специй, соус песто, яйца, муку – много всего. Принесли все это домой, после чего мы со Стефаном снова пошли на каток, а Юлю оставили дома. Мне было страшно интересно, что из этого получится. В тот день в гости к Стефану приехала его хореограф Саломе Брюннер, и когда мы все вместе вернулись с катка домой, застали замечательную картину: Юлька стоит у плиты, завернута в какой-то фартук, физиономия мукой перемазана, но лазанья, собака, получилась у нее та-акой вкусной! И я понял, что человек действительно вырос.
