Газета Спорт-Экспресс № 255 (6906) от 13 ноября 2015 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1
ФУТБОЛ
РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ
Сегодня знаменитому нападающему “Нефтчи” и сборной СССР исполняется 75 лет.
Казбек ТУАЕВ: “ГАЗЗАЕВА ОБМЕНЯЛИ НА ЭШЕЛОН РУДЫ”
Лев Яшин говорил, что страшнее форварда для него, вратаря, нет. Мы думали, справлять 75-летие Казбек Туаев, бывший тренер сборной Азербайджана и “Нефтчи”, останется в Баку. Как иначе? А уж там-то праздновать юбилеи умеют!
Но Туаев в Москве. Мы не удивимся, если выключит телефон. Чтоб не докучали любезными словами. Вот только нас пригласил в квартиру на окраине.
- Какими судьбами? - спросили.
- У меня от природы два сына… - вкрадчиво произнес Туаев.
Мы поняли - разговор сложится.
ЛОБАНОВСКИЙ
- …Один - стоматолог, живет здесь. Вот приехал к нему погостить. Второй - программист в Канаде.
- Семьдесят пять отметите в Москве?
- Я вообще дни рождения не отмечаю. В Баку начали готовить какие-то торжества, собирались матч Азербайджан - Молдавия приурочить… Нет, думаю, надо от этого убегать. Не хочу ни банкетов, ни подарков. В нашем доме испокон веков дни рождения не устраивают.
- Вы нас удивляете.
- Ни отец, ни мать этого не любили. К стыду своему, даже не знаю их дату рождения. Сыновей - знаю. Но тоже не отмечаем. Вот мой близкий друг Алекпер Мамедов обожал юбилеи. Пышно справлял 55 лет, 60, 65… Говорил ему: “Алик, зачем?” - “Мне приятно!”
- Почему в Москву добирались поездом?
- Мне летать нельзя. Врач сказал: “Если хочешь самолетом - надо месяц колоться”. Давление, сосуды… Когда десять лет назад в “Нефтчи” работал, часто в Анталью мотались. Команда туда самолетом, а я - машиной.
- Это ж сколько за рулем?
- Не так много - 8-9 часов. До Нахичевани доехал, а там недалеко.
- Друзья в Москве остались?
- Юре Кузнецову иногда звоню. Сережа Крамаренко умер, мы были близкими друзьями. Как и с Адиком Голодцом.
- Голодец лет пять отыграл за “Нефтчи”?
- Да. Адика я боготворил. Деликатнейший человек. Но на поле какой смелый! Играем в Ташкенте. Красницкий собирается бить штрафной, а сильнее удара в Союзе не было. Ставим “стенку”. Тот ка-а-к дал - нашему маленькому Адику в грудь! Он столбиком на землю хоп - и лежит. Готов!
- Бедный Адамас Соломонович.
- В раздевалке видим: у него мяч отпечатался во всю грудь! Мы смеемся, особенно громко - Эдик Маркаров. Потом едем в Куйбышев, снова штрафной. Снова “стенка”.
- Снова в Адика?
- В Маркарова! И не в грудь, а в челюсть. Тот кулак ко рту подносит - тьфу, и зуб нам всем показывает…
- Ай да история.
- Голодец - умнейший игрок. Хитрый, сообразительный. Дома проигрываем “Кайрату” 0:2, топчут нас! Вдруг забиваем один, второй - уже 2:2, можно дышать. Пять минут до конца, суматоха в их штрафной, вижу, как в замедленном кино: мяч отскакивает к Голодцу, спокойно останавливает и “щекой” в угол. Тихонечко-тихонечко. 3:2!
К нам из Киева перешел. Почему-то очень не любил Лобановского. Называл его “верблюд пустыни”. Как-то играем с киевлянами дома, 2:1 ведут. Рвут! Что-то они поскандалили на поле, Голодец на Лобановского накинулся: “Ах ты, верблюд пустыни!” После спрашиваю: “Адик, почему?” - “Да ну его, верблюд и есть…”
БАХРАМОВ
- Вы же футболистом могли оказаться в московском “Спартаке”?
- Должен был! Я осетин, но родился в Баку. А мама русская, завучем в школе была - учила и меня, и Люсю, будущую жену. С 8-го класса рядом! 60 лет мне кровь пьет! Но свой долг выполнила - два сына.
- Мы вас понимаем.
- В 17 лет меня взяли в “Нефтчи”. Толком играть не начал - внезапно отчисляют. Отправился в Нальчик - был там товарищ: “Приезжай, будешь у нас играть”. Устроился на завод помощником слесаря. Первый раз снег увидел - в Баку не знал, что это такое…
Доигрался до сборной класса Б. На турнире в Кишиневе так сыграли, что нас с Сашкой Апшевым увезли в московский “Спартак”. Поселили в Тарасовке. На электричке каждый день ездили, тренировались в Лужниках…
- На базе не было поля?
- Зима! Сугробы! “Спартак” улетает в Китай, меня должны заявлять. Тут выясняется - товарищ за меня написал заявление в “Нефтчи”. Я той зимой был в Баку - всё меня уговаривал: “Давай в “Нефтчи”. Зачем куда-то идти?” Тогда я мялся, не знал, что делать. Никакой “Спартак” в тот момент интереса не проявлял.
Позже всем республикам, кроме Эстонии, дали высшую лигу. Азербайджан получил место - стали собирать своих ребят по всему Союзу.
- Но виноватым оказались вы?
- Как сейчас помню - в Доме профсоюзов заседание федерации футбола. Сначала праздничная программа: Юрия Кузнецова за 9 игр признали лучшим центрфорвардом страны. Потом в повестке наказания - мне за два заявления влепили год дисквалификации! Сидим с Николаем Старостиным, слушаем. Как объявили, принялся утешать: “Не тужи. Сейчас брат Андрей вернется, пересмотрят вопрос. У него должность в федерации…”
- Куда отправились?
- Домой, в Баку. В “Нефтчи” хорошо отнеслись: “Мы за тебя будем просить, сделаем зарплату”. Тренировался с ними, ездил куда-то. Но денег не давали ни копейки. Ну вас к черту, говорю. Поехал обратно в Нальчик. Там тренером был легендарный спартаковец Станислав Леута, заслуженный мастер спорта. Вместе со Старостиным сидел на Колыме. Великолепный человек! Он-то меня и спас…
- Каким образом?
- Так все провернул, что разрешили заявить на второй круг - пожалуйста, играй за Нальчик. Но в “Нефтчи” меня не забыли. Зимой за мной Тофика Бахрамова прислали.
- Ого. С “золотым свистком”?
- Он еще не судил, кажется. Был вторым тренером “Нефтчи”. Из города надо быстрее скрыться - решили убегать. От Нальчика до Прохладного 40 километров, оттуда без проблем можно до Баку добраться. Поймали частника: “Жми!”. В аварию попали, чуть не убились…
- Это как же?
- Машины столкнулись лоб в лоб. Ехали в темноте - я почувствовал удар и отключился. Очнулся - вокруг какие-то люди суетятся. “А где Тофик? Тофик!” - кричу. Отзывается еле слышно: “Здесь я…” Тоже окровавленный лежит.
- Почему убегали-то?
- В Нальчике сплошные санатории - в одном таком наш “Спартак” жил. Как-то иду - навстречу два автоматчика с офицером: “Слушай, где здесь футбольная команда?” - “Вон там”. - “Нужен Туаев Казбек. Ты не знаешь?” - “Не-е, не знаю…”
Сразу за угол - а они в кабинет к Леуте. Дождался, пока уйдут, и к нему. Говорит: “Уезжай скорее, отрывайся. Ростовский СКА тебя хочет, спецнаряд прислали”.
- Почему вас московский “Спартак” не отстоял?
- Большой клуб - зачем им я со своими проблемами? Симонян был главным тренером - потом говорил: “Я всегда хотел тебя взять!”
- Годы спустя не пытались вас получить снова?
- Нет. Каждый год московское “Динамо” тянуло. Я смеялся: “У вас же Игорь есть, Число”. - “Его переведем в центр, а тебя оставим справа…” Адик терзал просьбами, Юра Кузнецов приезжал за мной. Я раз собрался, сел в поезд. Посмотрю, думаю, что творится в этом “Динамо”.
- Не доехали?
- Тут остановка - Нальчик! Спрыгнул. Пошел, гулял с приятелями. Когда в Баку вернулся, Адик названивал: “Где ты, негодяй? Я тебя встречаю!” - “Не обижайся. Не доехал…”.
- Бахрамов что за человек?
- Интеллигентный, мягкий, мнительный. Но на поле преображался. Становился жестким, деспотичным, решительным. Никому спуску не давал. До конца жизни его изводили вопросом: “В 1966-м был гол или нет?” Тофик отшучивался: “Какая разница? Королева пожала мне руку, это главное…” Показывал “Золотой свисток”.
- Дунуть хотелось?
- Даже мысли не возникало. В тот год “Нефтчи” впервые завоевал бронзу, Бахрамов отсудил финал. Потом вместе возили по республике. На встречи с передовиками производства Тофик обязательно брал с собой “Золотой свисток”. Иногда такие мероприятия жутко изматывали. Как-то приехали в городок Сальяны. Школа одноэтажная, усадили на крышу, зазвучал мугам.
- Азербайджанская народная музыка?
- Совершенно верно. Растянулось надолго. Внизу люди собрались, ждут, когда можно пообщаться с командой, Бахрамовым, а музыканты бренчат по струнам и закругляться не думают. Тогда игроки начали бросать в них часы “Луч”, которые нам дарили постоянно. Часов скопилось много - не жалко. Концерт наконец-то свернули. Пошли в Дом культуры, где каждому вручили огромного осетра с банкой черной икры.
- Неплохо. Что еще получили за бронзовые медали?
- По окладу - 160 рублей. И ковру. Плюс разрешение на покупку 21-й “Волги”. За свой счет! Я и цену помню - 5602 рубля.
- В Москве футболисты “Волги” продавали. А в Баку?
- То же самое. Смысл оставлять - если ее с руками отрывали за 25 тысяч? Да и не люблю машину водить.
ЯШИН
- В ваши звездные годы был в советском футболе хоть один правый край сильнее вас?
- Зачем так говорить? Мы с Численко дружили. Это великий правый край!
- Объективно - в чем вы были лучше?
- Я потоньше в обводке, потехничнее. А Игорь - мощнее. В сборной на одно место претендовали, но никогда антагонизма не было. В Баку приезжает, хватаю его: “А ну-ка, пошли…” В Москве уже он меня встречает.
Но в последние годы что ж с ним творилось… Увидел - у меня слезы покатились. Я пришел на “Динамо” к Голодцу, он был директор школы. Адик говорит: “Давай по граммуле”. - “Что за граммуля? Если пить, то пить!” - “Это наше словечко, динамовское”. Тут Игорь появился. Худой, зубов нет, говорит еле-еле.
- Видимо, после инсульта.
- Скорее всего. В спортивном костюме. Я приподнялся: “Игорь!” Он не обрадовался и не огорчился. Прошамкал, половины не разобрать: “Ой, Казбек, привет, привет… Я сейчас”. Развернулся и пропал. Так горько стало! Адик сказал: “Не обращай внимания”. Вскоре Число умер.
- От сборной СССР майка на память осталась?
- Что вы! Тогда всё забирали, вплоть до тапочек! Сейчас майками меняются, а в те времена и подумать об этом не могли. Когда Бесков тренировал сборную - я был в ней всегда. 1963-й, 1964-й… Потом его сняли - за серебро на чемпионате Европы. Я тоже был в Испании, хотя до этого румыны сломали руку. “Нефтчи” туда ездил - Бесков Алику Мамедову сказал: “Не берите Казбека, мне он нужен здоровым!”
Меня Константин Иванович даже с гипсом взял в сборную. На игры, конечно, ставил Численко. Он классно играл все матчи - кроме финала. Против испанцев был сам не свой.
- Между прочим, по-человечески Бесков Игоря Леонидовича не любил. Тот отвечал взаимностью.
- Сколько сидели за столом - ни разу Численко на Бескова не жаловался. Это новость для меня.
- Нам Владимир Пономарев рассказывал историю: у Численко родился сын, ребята спрашивают - как назвал? Численко усмехнулся: “Как, как… Константин Иванович!”
- Какой Пономарев? А-а, “кожаные штаны”…
- Почему это?
- Прозвище такое. За то, что всю игру в подкате. Подкаты, правда, изумительно делал.
- Самый жуткий подкат под вас?
- Меня всегда били самые близкие друзья! Едем в Минск - знаю, что получу от Вани Савостикова. После матча, хлебом клянусь, не мог в себя прийти. Гетры на мне рвал шипами! Иду к нему, показываю ссадины: “Ваня, тупой ты баран! Что ты делаешь?” - “Казбек, если тебя не бить - как играть? “Раздевать” меня будешь!” Но он друг - значит, обижаться не имеешь права.
- В череде ударов был особенно страшный?
- На части ногу разорвал только Ваня Мозер, за Минск играл. Он правый край, я тоже. Так дал, что до сих пор шов через всю ногу. Вылечила в Москве женщина-врач, войну прошла. Там и посерьезнее видела шрамы. Команда в Польшу полетела после того матча, а я - в Москву. Нога кровоточит! Посмотрела, вздохнула: “Ты терпеливый? Кричать не будешь? Палку в рот возьми, сжимай сильно!” - “Зубы не поломаю?” - “Все будет в порядке”. Не дай бог вам пережить, что я тогда выдержал!
- Что делала?
- Зеленкой по кости водила - без всякого наркоза. Создавала корку. В войну, говорит, это было первое средство. За неделю зарубцевалось.
Сейчас вспомнил случай, как сознание на поле потерял. Играл за Нальчик в Тбилиси, против СКВО. Класс Б. Так засадили в челюсть, что отрубился. Через полминуты глаза открываю и тут же получаю мяч. Вижу ближние ворота сквозь пелену - и к ним! Вслед орут: “Казбек, ты куда? Это свои!” Хорошо, ударить не успел…
- Яшин говорил: “Для меня самым страшным нападающим был Туаев. Он сам не знал до последней секунды, куда будет бить”.
- Так я ему больше всех мячей забил! Штук пять-шесть! В 1962-м дома играем с московским “Динамо”. Против меня мощный левый защитник, Володя Глотов. Ни принять мяч не дает, ни убежать. 0:1 горим. Юра Кузнецов у динамовской штрафной, мягко мне скидывает - и сразу два решения: то ли прострелить, то ли пробить.
- Лучше, конечно, пробить.
- Я и пробил. В “девятину”! Яшин так и застыл с расставленными руками. После матча говорит: “Свет плохой у вас на стадионе…” Смеюсь: “Лев Иваныч, при чем здесь свет? Что придумываешь?” Потом и второй я забил. 2:2 сыграли.
- Сложные мячи от вас Яшин брал?
- Играем как-то на “Динамо”, счет 0:0. Ка-а-к дал ему - а у Яшина трусы длинные-длинные. Вроде поймал, смотрит - а в руках-то мяча нет. Оборачивается - и в сетке нет. Глядит растерянно. А он в трусах застрял! Так Яшин сам потом громче всех смеялся!
- Как нужно было Яшину бить? Что он не любил?
- Я вам случай расскажу - а вы сами думайте. Были на сборах в Югославии. Дают упражнение - с линии штрафной надо забить Льву Ивановичу. Никто не может! Ни Месхи, ни Метревели, ни Геша Гусаров. Мы Леву знали, но все равно поразились. То рукой дотянется, то ногой отобьет. Такого я никогда не видел.
- Смешные голы на вашей памяти пропускал?
- В 1963-м попадаю в “33 лучших”, Бесков вызывает в сборную. Едем в турне Марокко - Бельгия - Голландия. Так в Марокко казус вышел. Метров с сорока бьют по нашим воротам, Лев Иванович между ног пропускает!
- Вот как надо было бить.
- Вскоре наши с пятидесяти метров жахнули - и марокканский вратарь между ног пропустил!
- Вы играли?
- Нет. Приезжаем в Бельгию, игра с “Андерлехтом”. Минут за пятнадцать до конца Бесков мне командует: “Выходи!” Я бутсы ищу, начинаю со шнурками возиться, руки дрожат, никак завязать не могу. Бесков багровеет от злости: “Это что?!” А я ж не знаю, как сидеть в запасе. Нет такого опыта. Сроду в “Нефтчи” игру с лавки не смотрел!
Следом в Роттердаме матч со “Фейеноордом”. Холод адский, поле ледяное. Бесков вызывает: “Не боишься?” - “Я? Боюсь?! Никогда!” - “Погода тебе как?” - “Погода не мешает”. Вот там у бельгийцев впервые увидел бутсы с присосками на подошве. Мы и не знали, что такие бывают. 2:2 сыграли, я второй мяч забил. Потом в Мексику поехали - там я здорово сыграл, откровенно скажу.
- Бесков ваше мнение разделял?
- Оценки ставил - так мне показывает: пять баллов!
ЯКУШИН
- С Якушиным вы дружили.
- Я “Нефтчи” тренировал - вызвонил его из Москвы, дядя Миша стал мне помогать. Правда, недолго, месяца два. Когда сняли меня, Якушин оставаться не захотел.
- Он не дурак был выпить.
- Тогда уже не пил вообще. Я его со сборной звал Дядя Миша. “Михаил Иосифович” не произносил никогда. Как-то, еще игроком, в Италии страшно с ним поругался!
- Из-за чего?
- Пару раз один на один выскочил - не забил. 0:0 закончилось. Якушин орал: “Туаев боится в штрафную лезть…” Будто я не из штрафной бил. Мне Крамаренко эти слова передал. Я вспыхнул - сразу к Якушину в номер: “Дядя Миша, ты что это говоришь? Ты не видел, откуда я бил?!” - “Да нет, я не так сформулировал… Но из-за тебя вничью сыграли!”
- Замечательно.
- Продолжаю: “Забыл, как мы тебе пять штук в Ташкенте засунули. Кто три забил - разве не я? Ты забыл?!” Мы и в Ташкенте его “Пахтакору” пять отгрузили, и в Баку. Попер я на Якушина, словом. Тот сник - подумал, я больной. Шизофреник. Но обиду не затаил.
- За два матча забить десять мячей Пшеничникову - это сильно.
- Юра - хороший вратарь. У нас случай был. Полетели в Ташкент, жара - не продохнуть. А у них незадолго до матча - землетрясение. Мы боялись, ехать не хотели - ЦК заставил! Смотрим - гостиница “Ташкент” в трещинах. Город в руинах. Кругом палатки, народ ждет новых толчков. Картина страшная.
- Где жили?
- В той самой гостинице, которая трещинами пошла. Вот-вот развалится. Сидим притихшие, радио слушаем. Концерт по заявкам: “Для команды “Нефтчи” по заявке Юрия Пшеничникова передаем полонез Огинского…” Ах ты ж, думаю, подлюка! Завтра устроим тебе “полонез”!
Выиграли, уходим с поля - говорю Юре: “Ты хоть знаешь, что такое полонез Огинского?” - “Да ничего я не заказывал! Пошутили надо мной!”
- Кто-то из вашего поколения вспоминал - приехали с командой в Ташкент после землетрясения, боялись жить в гостинице. Спали у фонтана на площади.
- Так и мы сидели около этого фонтана. Нас предупредили: больше будьте на воздухе. А ночью перед матчем спать надо!
- Тоже у фонтана?
- Пошли по номерам. Толю Грязева надоумил кто-то - шансы выжить выше, если ты в дверном проеме. Когда все будет ломаться, там один живой останешься. Каркас удержит. Э-э, чудак! Раскладушку поставил, выгнулся весь - заснуть не может! Землетрясение ждет!
- Могли там игру назначить на три часа дня?
- Это мы делали, в Баку. Алекпер Мамедов придумал. К нам приехало ленинградское “Динамо”. Жара лютая. А они все ребята могучие. Вдруг Алик говорит: “В два часа игра!” - “Ты с ума сошел? Сами помрем на такой жаре!” - “Не-е, они быстрее нас умрут…”
- И что?
- 5:0 засунули им, бедным! Ленинградцы пятнадцать минут играли. Как сейчас помню, против меня Тихомиров вышел. Высокий такой. Я показываю сюда, убегаю туда - его шатает, только головой вертит. А тело не слушает.
- В Тбилиси Якушин селил команду гостей рядом с трамвайными путями. Договаривался, чтоб стрелки не смазывали.
- В 1966-м перед матчем с московским “Спартаком” был фокус. Последний тур. Из Москвы никто в призеры не попадал, все пролетели. Лишь у “Спартака” шанс. У нас - на очко больше, необходима ничья.
- Это разумно.
- У нас чудесные руководители - дай бог, чтоб им хорошо сейчас было на том свете, - начальник команды Шовкет Ордуханов и главный тренер Ахмед Алескеров. Взяли машину - привезли к гостинице “Нахичевань”. Высадили рабочих с отбойными молотками. Ночь спускается - и пошло: тр-р-р… Не дали спать! 3:0 выиграли!
МОРОЗОВ
- Якушина называли Дядя Миша. А Бескова - Дядя Костя?
- Что вы! Исключительно Константин Иванович. Он человек совсем другого склада. Тренировки у него были очень интересные. Все объяснял - куда бежать, как отдавать. Дядя Миша такой же. А вот Николай Морозов в тонкости не вникал. По пониманию футбола с Бесковым и Якушиным его близко не сравнить! У меня с Морозовым в 1965-м случился конфликт.
- Почему?
- На сбор в Югославию из “Нефтчи” взял пятерых. Но Маркаров не доехал - в Баку подрался с кем-то на улице, сломали челюсть. Брухтий улетел на похороны отца. Остались Банишевский, Крамаренко и я. Меня тяготило, что Морозов приглашал регулярно, но на поле даже в товарищеских матчах не выпускал. В очередной раз промаявшись в запасе, бросил в сердцах Численко: “Да пошел этот Морозов! Зачем вызывает, если не ставит?!”
Он узнал о разговоре. Перед следующей игрой произнес на установке: “Некоторые недовольны своим положением. Что ж, сегодня поглядим, кто на что способен”. Численко толкнул в бок: “Готовься!”
- Матч-то с кем?
- С “Вележом”. Отыграл блестяще, югославскую защиту “раздел”. После матча в автобусе галерка, где сидели запасные, встретила аплодисментами. Вот этим куском хлеба клянусь, так и было!
- Что Морозов?
- Покосился недобро. Промолчал. Вечером возле бассейна окликнул: “Эй, иди сюда! Чего вы…шься?” Я вскипел: “Почему матом ругаешься?!” Этого не терплю, в таких ситуациях с любым перехожу на “ты”. Морозов похлопал по плечу: “Ладно, ты молодец, здорово сыграл”. А я уже на взводе: “Да мне плевать…”
- Больше при нем не играли?
- В той же поездке, которая длилась почти месяц, выпустил против каких-то хорватов. Ох и гады! Только в кость играют! Я ответил, вспыхнула потасовка. Так отбивался в одиночку. Наши - бздуны, не полезли. Юрий Золотов, начальник команды, усмехнулся: “Казбек в сборной - единственный мужчина”. Ребята, я ничего не придумываю. Если здесь хоть одно слово неправды - Бог меня не простит!
Ну а Морозов с тех пор в сборную не звал. Годы спустя пересеклись в Черкизове. Я тренировал “Спартак” Орджоникидзе, он был директором стадиона “Локомотив”, на территории которого находилась гостиница. Мы предупредили клуб, когда планируем заселиться. Неожиданно появился Морозов. Опять мат-перемат: “Кто разрешил?! Все вы чернож…е одинаковые!” Тут уж я не церемонился.
- Серебряников, Хмельницкий и Биба говорили, что в 1966-м киевляне, уже обеспечившее себе чемпионство, сдали дома игру “Нефтчи” 1:2 - чтоб Москва осталась без медалей. В Баку гуляет версия, что выиграли честно. Кому верить?
- О деньгах вообще никто не заикался! Разговор был такой: “Можете - отдайте. Нет - будем играть”. Мы вышли и обыграли. Остальное - болтовня! Кто из футболистов “Нефтчи” мог что-то решать? Маркаров, Банишевский и я.
Вот пример. В 1971-м дома играем с “Торпедо”. Там главный тренер Маслов, Валя Иванов - ассистент. “Нефтчи” тренирует Алик Мамедов. Говорит: “Потолкуй с ними. Согласятся на ничью?” У нас впереди двойной выезд - “Кайрат” и “Арарат”, хотелось силы приберечь.
- Потолковали?
- В “Торпедо” из приятелей к тому времени остался Миша Гершкович. Прихожу в гостиницу, объясняю ситуацию. Вдвоем идем к Маслову. Он с Ивановым и Золотовым в номере двигает фишки на макете, обсуждает тактику. Предлагаю ничейку. Вместо ответа все трое с облегчением выдыхают: “Фу-у! Конечно! А то сидим, голову ломаем…” Пауза. Голос Маслова: “Почему ты к Гершковичу обратился? Он занимается такими вопросами?” - “Не нужно гнилых подозрений. Заглянул к Мише, потому что хорошо его знаю”.
- На поле прошло без неожиданностей?
- Молодой Али-Заде засадил издали - гол! К счастью, не на последней минуте! Кричу: “Ишак, что творишь?!” Разводит руками: “Меня не предупредили…” Теперь “Торпедо” надо забивать. А Крамаренко уперся: “Специально пропускать не буду! В ваших делах не участвую!” Тащит и тащит. Еле-еле запихнули - 1:1.
- Матчи с “Араратом” - всегда битва?
- Еще бы! В Ереване нас с трибун обстреливали из рогаток. Чугунными болванками лупили по ногам. Потом мы поняли - это ерунда. Бывает страшнее. Середина второго тайма, я поскандалил с кем-то из игроков “Арарата”, заменили. Плюхнулся на скамейку. Вдруг выстрел из ракетницы. Метрах в двух от нас заряд попал в землю, срикошетил на трибуну - и в лоб пацану лет восемнадцати.
- Насмерть?
- Да. Его вынесли в полной тишине. Тем временем на противоположной стороне милиционеры поволокли к выходу человека, начали избивать. Того, который выстрелил.
- А в Баку вас чуть не зарезали.
- Не преувеличивайте. Просто сумку исполосовали ножом. Если б хотели в тело воткнуть, в толпе это не составило бы труда. Наверное, такой цели не было. Проиграли ЦСКА 0:1, на нас поперли болельщики. Часа полтора ждали в раздевалке, когда они разойдутся. Но продолжали стоять. Ладно, думаю, буду продираться. Живу-то рядом со стадионом. Сумку на плечо - и вперед, не обращая ни на кого внимания. Когда добрался, увидел, во что она превратилась.
БЫШОВЕЦ
- За что в сборной вы поколотили Бышовца?
- Я?! Не было такого! Это Банишевский в Вене с ним сцепился около гостиницы. Два центральных нападающих, что-то не поделили. Наговорили друг другу два теплых слова. Но без мордобоя.
- Ваша пикировка в прессе с Бышовцем и Маслаченко в свое время наделала шума.
- С Маслаченко перед смертью успели помириться. Он сам позвонил: “Казбек, к тебе никаких претензий”. - “Володя, о чем разговор? Ты нормальный парень, люблю, уважаю…”
- Маслаченко вы назвали “дыркой, а не вратарем”.
- Ни-ког-да этого не говорил! Мамой клянусь! Маслак - великолепный вратарь, замечательный человек. Доброжелательный, позитивный. “Пр-р-ривет, р-р-ребята!” - любимая фраза.
- С Бышовцем тоже объяснились?
- Он и Черчесов приезжали в Баку на юбилей Игоря Пономарева, который играл у Бышовца в олимпийской сборной. За столом сидели рядом. Я спросил: “Что ты журналистам про меня наболтал?” - “Казбек, да ты что?! Мы друзья-товарищи…” Если же Бышовец действительно сказал, что не знает, кто такой Туаев, башка у него совсем не работает. Но мне обиднее за Славу Семиглазова, которого Хмельницкий назвал в интервью самым подлым защитником 60-х. Вот это очень не понравилось!
- Разве не так?
- Славик - не костолом. Хороший парень, порядочный, симпатичный. Женился на актрисе Русского драмтеатра в Баку, помог ей с карьерой. Потом расстались. Но еще до развода был матч в Тбилиси. Динамовцы на поле начали оскорблять его жену. Семиглазов ответил как мог - в подкатах начал выжигать всё! Бил, как собак! Мишу Месхи, Славу Метревели, Жору Сичинаву… Жора приковылял ко мне: “Скажи ему, чтоб угомонился”.
- А вы?
- “Во-первых, сами виноваты. Кто за язык тянул? Во-вторых, не лезь в нашу штрафную - и тебя пальцем не тронет”. Сичинава об атаке тут же позабыл. Семиглазов использовал футбольные хитрости.
- Например?
- Принимаем “Зенит”. У них вся игра через рыжего - Бурчалкина. Настырный, носится туда-сюда. Полчаса до конца, счет - 0:0, а победа нам нужна как воздух. Что делает Славик? Маленькая провокация - и рыжий нейтрализован.
- ???
- Плюнул в него. Судья этого не видел, зато прекрасно рассмотрел, как на Семиглазова с кулаками кинулся Бурчалкин. Красная карточка. “Зенит” в меньшинстве рассыпался, мы забили три и выиграли.
- Нам рассказывали, что Семиглазов хотел покончить с собой в 1971-м, когда за матч с ростовским СКА повесили длительную дисквалификацию. Выпил, открыл газовый кран - еле спасли.
- Кажется, что-то было, но подробностей не помню. А в Ростове приключилось удивительное. Накануне матча в нашей гостинице отирались люди из СКА. То Леша Еськов ходил кругами. То Лева, администратор, привел девок в номер Крамаренко, умолял отдать игру: “Вам уже ничего не надо, а мы на вылете…” Серега отказался. Он не продажный. Был ли все-таки замешан кто-то из “Нефтчи”, не знаю.
Судил Балыкин из Днепропетровска. Мы вели 1:0, затем два пропустили. Причем второй мяч - из стопроцентного офсайда. И Крамаренко психанул. Наорал на наших, на арбитра, изо рта пена пошла. Подлетел к Балыкину и врезал кулаком так, что тот рухнул.
- Очухался?
- Утерся, удалил Серегу и довел матч до конца - 1:3. После игры командующий Северо-Кавказским военным округом приказал забрать Крамаренко в кутузку. К стадиону подогнали “воронок”. Мы в панике. А из раздевалки СКА с довольными лицами выходят Лева, Еськов. Я к ним: “Ах вы, твари паршивые! Всю ночь торчали в гостинице, житья нашему вратарю не давали! Сейчас его увозят - неужто не вмешаетесь?! Мужчины вы или кто?!” В общем, подняли кипеж, отбили Серегу.
- Его дисквалифицировали на три года.
- Через год амнистировали. Остальных, в том числе Семиглазова, - раньше.
- Той же осенью был скандал в Ташкенте.
- При кошмарном судействе вырвали победу 3:2, но “Пахтакор” подал протест. Дескать, в первом тайме недоиграли полторы минуты. Результат аннулировали, назначили переигровку. Грязная история, не хочется ворошить… Если коротко - сверху спустили приказ: задушить “Нефтчи”! Ядгар Насриддинова из Узбекистана в тот период была председателем Совета Национальностей и зампредом Президиума Верховного Совета СССР. Разве могла допустить, чтоб “Пахтакор” вылетел?! Однако за “Нефтчи” заступился Гейдар Алиев. В переигровке “Пахтакор” победил 2:0, но все равно отправился в первую лигу.
ВОЛЧОК
- В Орджоникидзе у вас начинал Валерий Газзаев. Еще без усов?
- Какие усы? Мальчик, бегал за дубль. Но быстро дорос до основы. Смелый, исполнительный, не разменивался по мелочам.
- Газзаев от вас ушел в “Локомотив” к Игорю Волчку. Тот говорил нам: “Ох, и натерпелся с Валерой! Когда привез в Москву, это был ужас. Меня все спрашивали: “Ты где нашел такого дикаря?!”
- Врет! Волчок - негодяй и проходимец! Он же не футболист - парикмахер!
- В каком смысле?
- В прямом. В Калинине работал парикмахером. Затем администратором, вторым тренером. Попал в “Локомотив”, обоср…л с ног до головы дядю Мишу Якушина - и стал главным. Волчок - непорядочный. Пусть спасибо скажет за то, что не начистил ему фи-зиономию.
- Где?
- В Институте физкультуры. Стою с бывшим тренером “Торпедо” Виктором Марьенко. Подходит человек: “Казбек, почему к нам Газзаева не отпускаешь?” От такой наглости опешил: “Ты кто?” - “Волчок, старший тренер “Локомотива”. Ты ведь когда-то пробовал силы в высшей лиге. Газзаев тоже хочет попробовать…” Марьенко начинает хохотать.
- А вы?
- Думаю - вот ишак! 300 матчей в высшей лиге, трижды в “33 лучших”. И это называется “пробовал силы”? Зачесались кулаки. Но Волчка, сообразившего, что сморозил глупость, как ветром сдуло.
Дальше неприятная история. Сижу в кабинете председателя общества “Локомотив” Кузнецова. Просит не препятствовать отъезду Газзаева. Объясняю: “В “Динамо” или “Спартак” отдал бы без вопросов. Но “Локомотив” только вернулся в высшую лигу, еще неизвестно, как все сложится”. Кузнецов сухо: “с тобой коллега желает пообщаться”. Открывается дверь, входит тренер “Локомотива” Глебов. С порога: “Казбек, у меня на тебя компромат…”
- Поворот.
- Как-то Глебов позвонил мне в Орджоникидзе: “Вы завтра улетаете, а мы с Нальчиком играем. Можно пару дней потренируемся на вашей базе?” - “Ради бога”.
И вот извлекает бумажку: “Это на базе нашел в твоей комнате. Список футболистов, которые получают доплату”.
- Ну и прохиндей.
- Говорю: “Не стыдно? Привел тебя в свой дом, а ты украл вещи, да еще шантажируешь!” Поворачиваюсь к Кузнецову: “Не видать вам Газзаева как своих ушей!” И Валеру предупредил: “О “Локомотиве” забудь!”
- Прислушался?
- Да, он же как раз ухаживал за Беллой, моей племянницей. Собирались пожениться. Внезапно меня вызывает первый секретарь обкома. Ставит перед фактом: “Газзаев отправляется в “Локомотив”. За него министр путей сообщения Бещев пообещал республике эшелон железной руды”. Против лома нет приема.
- Повезло Газзаеву с женой?
- Очень! Белла - девочка умная, интеллигентная. Я тогда впервые побывал на осетинской свадьбе. Узнал много нового. Невеста должна стоять в углу, лицо закрыто. Если кто-то хочет посмотреть, может приподнять вуаль. За денежку. Жених тоже стоит, ждет, когда все покушают. Только после этого разрешается сесть за стол. Смешно.
- На азербайджанской свадьбе не так?
- Гораздо проще. Народ танцует, поет, веселится. Никаких ограничений!
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ
ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ ИНТЕРВЬЮ - ЧИТАЙТЕ НА WWW.SPORT-EXPRESS.RU