Газета Спорт-Экспресс № 194 (5664) от 29 августа 2011 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

БОКС

В субботу Александр Поветкин победил по очкам Руслана Чагаева и завоевал вакантный "регулярный" титул чемпиона по версии WBA в тяжелом весе. Титулом "суперчемпиона" WBA вместе с титулами IBF и WBO владеет Владимир Кличко.

ТАКОГО КРАСИВОГО БОЯ ХОЛИФИЛД НЕ ВИДЕЛ УЖЕ МНОГО ЛЕТ

АТЛАСНАЯ МУЗЫКА

Не верьте предзнаменованиям. Точнее, тому, что вы за них принимаете. Как правило, это только ваши страхи.

Меня вот тоже перед поединком Поветкина и Чагаева терзали всяческие сомнения. Началось все с того, что за два дня до боя, когда я бродил по Эрфурту, меня все время преследовали встречи с двумя людьми, которые как будто ходили в связке, хотя этого, совершенно точно, быть не могло. Первый был уличный музыкант, внешне похожий на выходца из бывшей Югославии, уж не знаю, из какой из ее вечно воюющих между собой частей. Впервые он привлек мое внимание тем, что играл какую-то ужасно грустную и при этом очень знакомую мелодию, которую я никак не мог вспомнить. Потом меня, наконец, осенило: это же Come with me to Pasadena ("Поедем со мной в Пасадену"), хит времен моей уже скрывшейся в тумане прошлого молодости. Как многие вроде бы веселые песенки она написана в миноре и при замедлении темпа становилась не веселее, чем "Что стоишь качаясь, тонкая рябина". А не бесталанный музыкант еще аранжировал ее так, что она просто рвала душу. Если бы он не только играл, но и пел, то это прозвучало бы как приглашение в Пасадену для совершения совместного самоубийства.

И в тот же момент, когда я узнал мелодию, я увидел недалеко от себя Тедди Атласа. Он был так же мрачен, как на пресс-конференции в среду, и тоже остановился послушать музыканта. Так потом это и повторялось три или четыре раза. Я бессистемно бродил по старому городу и то и дело натыкался сначала на музыканта, который стоял перед очередным рестораном и рассказывал кушающим дамам и господам о своей красивой тоске, а потом из какого-нибудь переулка выходил убитый горем Тедди Атлас, который с каждым разом становился все мрачнее, хотя мрачнее было вроде бы некуда. И какой-то такой тоской повеяло на меня от него. Может, он знает что-то такое, чего я не знаю?

Вообще надо сказать, что Атлас здесь не пользовался популярностью, и когда он на пресс-конференции поблагодарил человека, которого приставили ему в качестве гида и помощника, и сказал, что он был единственным, кто здесь к нему хорошо относился, в этом была большая доля истины.

В общем, не знаю, как кому, а мне Тедди Атлас настроение испортил. Особенно в сочетании с теми речами, которые он в последнее время закатывал, которые можно было истолковать как сомнения в исходе поединка и как то, что если произойдет самое страшное, то он, Тедди Атлас, как раз ни в чем не виноват. Ну да Бог с ним, с Атласом. Сегодня у нас День благодарения, так что поблагодарим его за работу, которую он сделал, а придираться будем потом.

ПРЕДВКУСИТЕЛЬНЫЕ БОИ

Боксерский вечер разгонялся так же, как оставленная без присмотра на вершине холма телега, из который выпрягли лошадей. Сначала она осторожно, как бы нехотя, начинает катиться под гору, пока отвлекшиеся мужики выясняют, где раздобыть самогон подешевле, а потом понеслась. И вот уже мужики гонятся за ней с криками: "Стой, падшая женщина, стой!!!" - как будто она хоть и норовистая, но на самом деле живая бабенка, которая все-таки может иногда взять и послушаться мужика. Просто для разнообразия. Но телега несется и несется.

Немец Давид Граф (90,7 кг) мучил венгра Виктора Шалаи недолго, но, что называется, с чувством. Бой закончился уже в первом раунде, и точку в нем поставил удар по печени.

Второй поединок вечера я запомню надолго, потому что после него мог состояться и незапланированный бой 2а. Публика еще не разгорелась, много смотрела по сторонам и особенно пялилась на ноги одной барышни во втором ряду. Мужички привставали, делали вид, что что-то роняли, - и все с единственной целью посмотреть на ее ноги. Я устал слушать, что я все придумываю каких-то красоток, которых никто, кроме меня, в зале не видел, и решил зафиксировать этот достойный образчик женской архитектуры на видеокамеру. Зафиксировал, и не раз, но она, конечно, заметила. И надо же: она оказалась женой австрийца Маркоса Недера, который выступал во втором бою. А соперником у него был упертый итальянец Джанмарио Грасселлини. Недер победил его по очкам в восьми раундах. А вскоре после боя подсел к жене, и она ему на меня явно наябедничала. Он нехорошо посмотрел на меня. Из своих двенадцати побед в двенадцати боях Недер только одну одержал нокаутом, и у меня были все основания полагать, что вторую он одержит уже сегодня, но он в какой-то момент погасил огонь в глазах. Испугался, наверно.

Потом был довольно увлекательный и весьма кровавый поединок немца Доминика Брича и британца Стивена Бендалла. Последний был из числа тех героев, которыми всегда была богата Россия: которые будут драться до конца, пусть даже шансов на успех нет никаких. Он и додрался до конца, который обернулся поражением. Но по очкам.

Как-то между делом в зал пришел Никита Михалков, оформивший себя на этот раз, как капитан речного трамвайчика: в белой фуражке, белых штанах и черной майке с красной надписью "Россия", точнее, Russia. Кстати, многие речные трамвайчики часто носят одни и те же названия, но с разными номерами. Например, "Заря-1", "Заря-2, "Заря-3"... "Заря-33"... Или "Утомленные солнцем - 1", "Утомленные солнцем - 2", "Утомленные солнцем - 3"...

Последний предварительный бой между немцем Артуром Хайном и французом Тони Аверланом прошел уже как в тумане. Не до Хайна было и не до Аверлана. А между тем Аверлан просто уработал и замотал немца, и в 11-м раунде бой остановили. А ведь Аверлана привезли сюда на битье, но у него оказался свой взгляд на то, кто и кого здесь будет бить. Зал его победу встретил хорошо, но все-таки больше всего обрадовался, когда он ушел с ринга. Все-таки пришли сюда смотреть не на него.

ПЕРВАЯ БИТВА ПРИ ЭРФУРТЕ

Перед выходом Чагаева и Поветкина все находившиеся в зале вели себя, как мелко нарезанные овощи, прыгающие в раскаленном масле на перегретой сковороде, и, когда Чагаев двинулся к рингу, раздался вздох облегчения. Все-таки долго такое напряжение выдержать невозможно. Очень скоро вышел и Поветкин. Исполнили гимны, а потом началось то, ради чего "все мы здесь сегодня собрались".

Как процентов девяносто подобных боев, где очень многое стоит на кону, этот начался осторожно. Как и положено в бою с левшой, первую атаку Поветкин начал ударом справа, но это был лишь пробный выстрел, как и последовавший вскоре за ним левый боковой. Следующий удар Поветкина справа был уже не пробным. Чагаев выглядел пока слегка скованным, но потом неожиданно разрядил левый по печени. До конца раунда он нанес еще пару таких неожиданных контрударов, помню левый прямой и правый боковой, а Поветкин действовал, как правило, сериями и попадал больше и чаще, чем соперник.

В предшествующие бою дни я все пытался узнать, почему букмекеры так мало верили в победу Чагаева, и кое-что нарыть удалось. Ходили слухи, источник которых, правда, я не нашел, что Руслан неважно выглядел на тренировках. Что-то подобное я и ожидал. Хотя вполне возможно, что "неважным" сочли тот стиль, который он выбрал на этот бой. Может быть и так, раз к успеху он не привел, но идея какая-то в его действиях просматривалась.

Все сказанное дальше - это просто мое предположение на основании того, что я видел. На протяжении всего поединка более или менее продолжалось примерно то, что мы увидели в первом раунде, но с разной степенью накала. Поветкин действовал сериями, которые становились все более разнообразными. К правым прямым он все больше подключал левые боковые и апперкоты с обеих рук. Далеко не всегда работал, как положено по классике против левшей. То есть не обязательно начинал атаку справа. Иногда наносил серии одной левой рукой, переводя с корпуса на голову и обратно или чередуя хуки и апперкоты. Впервые, насколько я помню, он показал такие серии в своем последнем бою с Николаем Фиртой, и многие тогда сочли их вынужденными, так как у Александра была тогда травмирована правая рука. Но вот он демонстрировал то же самое при здоровой правой, которая тоже отлично ему служила. И еще Поветкин очень хорошо прятал "главный" удар в серию, благодаря чему тот часто плотно ложился в цель.

Чагаев же все время работал на контр-атаках, в основном одиночными ударами, и, надо сказать, они достаточно часто заставали Поветкина врасплох. Другое дело, что за свой "расплох" он стремился тут же рассчитаться прямо на месте, и очень часто это ему удавалось.

Тем не менее где-то раунда с третьего контратаки Чагаева стали чуть чаще проходить, и иногда ему удавалось их продолжить, хотя пока Поветкин все с лихвой возвращал. И все-таки что-то назревало. В пятом раунде Александр временами выглядел усталым.

А потом пришло испытание.

В начале шестого раунда Поветкин взял паузу, и неожиданно Чагаев провел левый боковой, а потом еще один. Александр ответил, но как-то неубедительно. Чагаев стал уже не контратаковать, а атаковать, иногда успешно, потом сам слегка вымахался, тоже взял паузу, но потом "принялся за старое", причем не только слева, но и пару раз совершенно неожиданно наносил очень мощные правые боковые. В общем, раунд остался безоговорочно за ним, и, что еще хуже, все это выглядело как перелом в ходе боя.

Седьмой раунд прошел хоть и с меньшим преимуществом Чагаева, но на той же волне. Может быть, не количественный, но качественный перевес был на его стороне, а закончил он раунд двумя хорошими левыми боковыми.

Сказать, что в этот момент стало тревожно, это то же самое, что сказать, что вам стало совсем немножко больно, когда вам на голову этажа этак с пятого упал кирпич. Однако была какая-то глубинная уверенность, что Поветкин выдержит. К тому же явно стал уставать и Чагаев. Он выложился полностью, а соперник все стоял и ни разу даже близок не был к тому, чтобы упасть.

И порядок был восстановлен. В восьмом раунде Поветкин вернул себе инициативу. Оба делали примерно одно и то же: то били в голову с сильной руки, то боковыми с передних рук, то сериями, то по печени, но Александр делал это все немножко точнее и лучше Руслана.

В девятом раунде Чагаев нанес несколько своих ставших уже фирменными контр-ударов, как в голову, так и по печени. Но Поветкин опять бил чаще и точнее. В какой-то момент затяжной серией из прямых, хуков и апперкотов он даже слегка "ушатал" Чагаева. И закончил раунд Поветкин тоже в атаке.

В это время уже было ясно, что на то единственное, что могло еще ему принести успех в этом бою, нокаут, сил у Чагаева уже не было. Но как же он старался!

И как же ему было тяжело. В десятом раунде пару раз казалось, что Поветкин может завершить бой досрочно: так качало Чагаева после его серий. Впрочем, "так" здесь означает совсем немного, но Руслан явно сдавал. В одиннадцатом раунде Поветкин опять стал раз за разом просто перебивать Чагаева, но ближе к концу тот пробил жутковатый с виду левый апперкот. Все-таки это было поразительно. Чагаев, за исключением шестого и седьмого раундов, все время проигрывал, но он всегда, в каждую секунду боя оставался опасен. Казалось, что в любой момент он может повернуть все дело вспять.

И он остался верен себе до последнего раунда, до последней минуты и до последних секунд боя.

Поветкин начал двенадцатый раунд с того, что попытался работать из-за джеба, но Чагаев быстро провел левый боковой. Дальше они долго обменивались любезностями. У Поветкина самыми любезными были несколько правых апперкотов. Руслан же провел несколько ничуть не менее учтивых ударов слева, которыми можно было стены раскачать. Один из них и стал последним в этом бою, но на Поветкина все это особого впечатления не произвело. Чагаев, на мой взгляд, не проиграл заключительный раунд, хотя и проиграл бой, но уважение, которое Руслан вызвал своим выступлением, надо мерить то ли килотоннами, то ли гигабайтами. Все-таки он уже был не тот, что в свои лучшие дни, но продержался до конца. И как продержался!

Руслан знал, что не выиграл, и обреченно ждал, пока поднимут руку Поветкину. Судьи довольно быстро вынесли свой вердикт. Двое поставили 117-113, а третий - 116-112 в пользу Поветкина. Чагаев опустил голову еще ниже.

Никаких сомнений судейские очки у меня лично не вызвали. На моей карте получилось почти среднее арифметическое из этих результатов, 117-111, так что спорить мне с судьями в кои-то веки было не о чем. Собственно, по-моему, ни один человек спорить с ними и не собирался. Все в этом бою было абсолютно ясно.

ВТОРАЯ БИТВА ПРИ ЭРФУРТЕ

Однако это был не последний бой в тот день. Своего часа дождались еще два тяжеловеса: финн Роберт Хелениус и белорус Сергей Ляхович. И этого часа ждать стоило не только им. Хелениус, своей невозмутимостью и каким-то сонным отношением к жизни напоминающий "горячего эстонского парня" из анекдота, и на этот раз не изменил себе. На ринг он вышел, как будто драться предстояло не ему, а кому-то другому. Ляхович же полез вперед, как боец штрафбата, и поначалу казалось, что эта тактика может принести ему успех, но недолго. Внешне все еще не до конца проснувшийся Хелениус все-таки потерял вид человека, изучающего, как вокруг него идет снег, и стал здорово огрызаться, то есть наносил своими длинными, как грабли, руками мощные и точные удары, в том числе и по корпусу. Ляхович все держал, но приходилось ему тяжело.

В четвертом раунде Сергей ринулся в атаку уже на одной голой ярости. К тому моменту у него уже полностью было разбито лицо, и я увидел живую иллюстрацию затертого еще старыми романами выражения "кровавая маска". Уже после боя стало известно, что еще во втором раунде у него был сломан нос.

Хелениус слегка опешил от такого напора, но пропускал удары со стойкостью телеграфного столба, только в отличие от столба еще и бил. И много бил. Но на какое-то время Ляховичу удалось немного выровнять бой. Временами он взрывался хорошими сериями, попадал, но Хелениус принимал все это по-прежнему с абсолютно невозмутимым видом, и с лица его не сходило выражение вышедшего погулять мальчика. Наверное, с таким противником просто психологически тяжело работать.

В восьмом раунде чудеса начали заканчиваться. Хелениус очухался от своего вечного сна и принялся забивать Ляховича, лицо которого уже было покрыто кровавой маской в несколько слоев. Временами кровь просто брызгала струйками. На последних секундах Хелениус разрядил последнюю серию, завершившуюся в углу правым боковым, и Ляхович очень тяжело упал. Прозвучал гонг, и я был уверен, что Ляховича не выпустят на следующий раунд, но его выпустили. Хелениус провел левый апперкот, еще кучу ударов с обеих рук, и Ляхович упал еще тяжелее. Лицом вперед.

БОЕВОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ

На пресс-конференции Калле Зауерланд, второй после своего отца Вильфрида человек в фирме Sauerland Event, организовавшей этот вечер бокса, сказал со слов Эвандера Холифилда, очень тихо присутствовавшего в зале, что, по его словам, тот не видел таких красивых боев в тяжелом весе уже много лет.

Александр Поветкин сказал немного, зато все в точку. Он заявил, что победил просто потому, что был лучше, что полностью соответствовало действительности, но при этом Чагаев дрался до конца, и в любую секунду бой мог закончиться одним ударом для любого из бойцов.

Чагаев, мужественный до конца, сказал, что это был не его день, но этим днем жизнь не заканчивается.

Тедди Атлас выступил в стиле Капитана Смолетта с той только разницей, что тому ничего не нравилось, а Капитану Атласу не было никакого дела до того, что о нем говорят. И вообще он не знает, что такое интернет, что такое компьютер и как его включать. Это не шутка. Когда его спросили, считает ли он теперь, что Александр Поветкин готов к встрече с Кличко, Атлас вспылил и ответил вопросом на вопрос: а почему все и все время заводят разговор о Кличко? Неужели после завоевания титула Поветкин не заслужил немного отдыха? С этим трудно спорить, но Атласу, вне всяких сомнений, придется отвечать на этот вопрос на каждой пресс-конференции, и если он собирается "пылить" в ответ подобным образом, то это скоро приестся.

МУЗЫКА ДЛЯ ПОБЕЖДЕННЫХ

В тот день, когда я бродил по Эрфурту и все время встречал Тедди Атласа и музыканта, в последний раз я встретил музыканта уже одного. Я даже поискал Атласа глазами, но его не было. А музыкант сидел на своем аккордеоне, установленном, как пьедестал, на тротуаре, и спал. Видимо, аккордеон служил ему не только средством заработка, но еще и постелью, и домом. Почему-то эта картина опять всплыла у меня в памяти в самом конце пресс-конференции при виде лица Чагаева, а потом еще раз, когда туда пришли Хелениус и Ляхович. Лицо последнего представляло собой поле боя после танкового сражения. Ляхович, как и Чагаев, в этот день сделал все, что мог. Им обоим было не в чем себя упрекнуть, но они все равно проиграли. Кажется, Ляхович тоже сказал, что это был не его день.

И тут в памяти зазвучал другой шлягер былых времен, который эрфуртский музыкант вряд ли, проснувшись, сыграет. Помните этот надсадный, хриплый и бьющий куда-то глубоко песенный вопль молодой Маши Распутиной: "Играй, музыкант, я буду верить / В то, что лучшие дни к нам придут..."

И захотелось сказать этим избитым героическим мужикам какую-то пафосную глупость, вроде того, что если не проиграна честь, не проиграно ничего. Сегодня был не их день. Но их дни придут. По крайней мере верить в это надо. Даже когда верить не получается. Особенно когда не получается. Боже, сколько глупостей я сказал!