Газета Спорт-Экспресс № 23 (4303) от 2 февраля 2007 года, интернет-версия - Полоса 16, Материал 1

ФУТБОЛ В ГОДЫ ВОЙНЫ. Часть четвертая

МИФ О "МАТЧЕ СМЕРТИ"

Рожденные делать сказку былью преуспели в обратном - быль превращали в сказку. Одна из множества под воздействием прочитанного и увиденного на киноэкранах передавалась из уст в уста, обрастая все новыми, порой противоречивыми, подробностями. Короткое ее содержание.

Летом 1942 года киевское "Динамо" в оккупированном фашистами городе вынудили сыграть с командой "Люфтваффе", укрепленной профессионалами. Перед игрой (или в перерыве) немецкое командование в ультимативной форме потребовало матч проиграть. В случае неповиновения - расстрел. Ни бесчинства судьи и соперников, ни угроза смерти не сломили боевого духа динамовцев, разгромивших врага на футбольном поле. В тот же день их арестовали и уничтожили. Всех до единого. Позже число мучеников сократилось до трех - четырех. С легкой руки Льва Кассиля этот поединок получил известность как "матч смерти".

О создании мифа (если угодно - легенды) и его создателях наш сказ. Первыми о гибели киевских футболистов сообщили

"ИЗВЕСТИЯ"

Уже на десятый день после освобождения украинской столицы, 16 ноября 1943 года, военный корреспондент газеты Евгений Кригер в статье "Так было в Киеве..." описал жизнь киевлян при немцах со слов очевидца Дмитрия Орлова. Расстрелу футболистов уделено несколько строк: "Дмитрий Орлов привел нас к другой улице, Короленко, к дому №31 или 33, где помещалось гестапо и рядом гараж. Гараж под немецким конвоем строили юноши, в которых влюблена была вся молодежь Украины. Этих юношей знали в Москве, во всех городах, где устраивались спортивные состязания, во Франции, где юношей встречали овациями, В них видели молодость и силу Советской страны. Это были игроки футбольной команды киевского "Динамо". Долгое время они скрывались от немцев. Надо было жить, спасаться от голода. Они устроились работать на 1-й киевский хлебозавод. Их обнаружили немцы, загнали в подвалы гестапо. Орлов видел, как они строили под стражей гараж, потом их заставляли асфальтировать улицу перед домом гестапо. Когда работа была закончена, всех юношей расстреляли. В Киеве рассказывают, что известный всей стране вратарь Украины Трусевич перед смертью поднялся навстречу немецким пулям и крикнул: "Красный спорт победит! Да здравствует Сталин!"

Сомнений не оставалось: фашисты уничтожили популярную, самобытную, любимую народом команду. О футбольном матче с немцами автор не упоминал, о причинах трагедии не распространялся. Не знал или... Об этом позже.

На повисшие в воздухе вопросы ответила на следующий день, 17 ноября

"КИIВСЬКА ПРАВДА"

Бежавшие из Сырецкого лагеря узники рассказали журналисту печальную историю, умышленно или по незнанию скрытую военкором "Известий". По словам очевидцев, арестовали и уничтожили команду после выигранного матча у немцев. "Футболисты явились на матч, как на боевое испытание, - писала газета . - Они решили: раз не удается пока разбить немцев на поле боя, мы побьем их на футбольном поле.

С этой мыслью вышли на матч наши спортсмены... Это был больше, чем матч, это была схватка между самовлюбленными, напыщенными насильниками и плененными, но не покоренными советскими людьми. Динамовцы вдребезги разбили отборную немецкую команду. Десятки тысяч людей были свидетелями позора немцев и торжества наших спортсменов...

Этот матч стал последним в жизни динамовцев. Их сразу арестовали, а 24 февраля 1943 года на глазах всего лагеря во время очередного массового расстрела 42 человек убили и прославленных футболистов".

Вопросы остались. За что расстреляли? Если за победу, знала команда о последствиях? И еще один, имеющий значение разве что для всеядных любителей, - с каким счетом закончилась игра? Ответила через девять дней, 26 ноября,

"СОВЕТСКАЯ УКРАИНА"

Петр Северов в статье "Последний тайм" передает читателям "установку" на игру сделанную начальником концлагеря Паулем Радомским, киевской команде: "Вы будете биты, конечно... Жестоко биты... Чем энергичнее вы будете сражаться, тем лучше. Матч должен быть интересным. Наши победят. Помните чувство меры Я повторяю: немцы должны победить".

В словах коменданта - прозрачная, не оставляющая сомнений угроза. Киевляне, игнорируя ее, разгромили врага - 5:0. Описан первый гол : "Сильным косым ударом Кузьменко бьет по воротам. Хваленый вратарь в отчаянии опускает руки". Сразу после игры динамовцев отвезли в концлагерь и выстроили в шеренгу. Последние минуты их жизни, изложенные Северовым, передаю с небольшими купюрами: "Из легковой машины выходит Пауль Радомский, беспощадный, постылый палач. Он останавливается перед вратарем Трусевичем, долго смотрит на него неподвижными туманными глазами:

- Как вы посмели... Я спрашиваю... как вы посмели... победить?.. Значит, вырешили опозорить в лице наших спортсменов немецкую расу?..

Радомский вытащил пистолет

- Приказываю всем лечь лицом вниз.

...Грянул первый выстрел, второй, третий..."

Сколько было выстрелов? Автор умалчивает. Заключительный направлен в Николая Трусевича. Последние слова вратаря, по версии Северова, не имеют ничего общего с опубликованными десятью днями ранее в "Известиях": "И все-таки победа будет за нами. Вы не убьете ее, собаки, мы победим!" Имя вождя упомянуть он не успел.

Завершалась статья пророческими словами: "Когда отгрохочет война, мы еще увидим их на киевском стадионе. В бронзе и мраморе они будут стоять живыми среди живых".

ЧТО ДЕЛАТЬ?

Страшная весть о гибели киевской команды затерялась в потоке фронтовых событий. Необъяснимое равнодушие проявили центральные газеты, не выразил сочувствия даже "Красный спорт". Не позволили? Власть, не успев разобраться в произошедшем, взяла тайм-аут? Похоже на то.

Отношение ее к пленным, жителям оккупированных территорий известно. Вместе с частями Красной армии в Киев хлынули сотрудники органов, им предстояло проверить отношение граждан к новому режиму. Встречи на футбольном поле с немцами вполне могли расцениваться как сотрудничество с врагом. Сразу же начались дознания футболистов, их родственников, знакомых, свидетелей. Не так давно протоколы допросов вызволил из заточения на свет божий сотрудник службы безопасности Украины генерал-лейтенант Владимир Ильич Пристайко, проживающий ныне в Киеве. Огромная ему благодарность от имени всех трепетно относящихся к нашей истории и от себя лично.

Тщательная, кропотливая работа продолжалась и в послевоенные годы. Собранный гебистами материал не давал оснований объявлять киевских футболистов героями и канонизировать погибших. Но джинн уже был выпущен из бутылки.

Слухи во все времена, при любой социальной системе, политическом режиме свободны и независимы, легко и быстро преодолевают большие расстояния, государственные границы и даже жесткие цензурные препоны. Их не изолируешь, не посадишь, не задушишь, не убьешь. В 44-м возобновился кубковый турнир, в год Победы - союзное первенство. Как-то надо было объяснить отсутствие в киевском "Динамо" ведущих игроков. Вариантов два: объявить их если не предателями, то людьми неблагонадежными, раз уж не побрезговали играть в футбол с вражескими солдатами. Вариант второй: использовать "матч смерти" в политических, пропагандистских целях, вырядить в идеологические одежки, добавить героического пафоса: люди сознательно пошли на смерть за родину, светлые идеи, как это сделали герои-панфиловцы, бросаясь с гранатами на немецкие танки, или Александр Матросов, закрыв своим телом амбразуру вражеского дота. Остановились на втором.

ИНАКОМЫСЛИЕ

Не все поддержали официальную, государственную версию. Нашлись "инакомыслящие". Не поверите - в святая святых, ведомстве КГБ. Перед вами удивительный документ (один из множества), обнаруженный Владимиром Пристайко.

В 1971 году старший оперуполномоченный КГБ майор N (фамилию не называю, важнее содержание) подал рапорт на имя председателя Комитета госбезопасности Украины генерал-полковника В.В.Федорчука.

Прежде чем процитировать отрывки из рапорта, считаю необходимым заявить: мнения киевского чекиста не разделяю.

"Обращаясь к Вам с настоящим рапортом, я имею в виду ненужную, на мой взгляд, спекуляцию мифическим "подвигом" футболистов киевского "Динамо" в годы Отечественной войны.

Начало шумихи вокруг этого коллектива футболистов, физически здоровых людей, мастеров спорта, уклонившихся (будем называть вещи своими именами) от службы в рядах РККА и оставшихся проживать в оккупированном фашистами Киеве, положили Петр Северов и Наум Халемский...

Совершенно очевидно, что футболисты остались проживать на оккупированной территории, не предприняв попыток отойти с отступавшими частями Красной Армии, в рядах которой их присутствие было столь необходимо в тяжкий для Родины час.

Затем они охотно поддержали инициативу изменников Родины из представителей городской управы, которые при покровительстве оккупационных властей создали из оставшихся в Киеве спортсменов клуб мастеров спорта, а из футболистов - сборную команду города, в которую вошли игроки команд-мастеров "Динамо" и "Локомотива".

Прерву на секунду автора, чтобы не касаться разоблачающих легенду фактов. Об этом мы обстоятельно поговорим в следующий раз.

"При наличии таких данных, - продолжает майор , - все то, что до сего времени было сделано в плане прославления бывших футболистов киевского "Динамо" в печати и кино, мне представляется серьезной ошибкой... На территории стадиона "Динамо" готовится гранитный памятник "героям-футболистам, отдавшим свою жизнь за честь и независимость нашей Родины".

Даже если отбросить все, что было сказано выше, а принять во внимание один факт сооружения памятника людям, которые вместо того, чтобы воевать, играли в футбол с оккупантами, намерение поставить такой памятник кажется нелепостью, оскорблением ратных подвигов тех, кто в тяжкие годы сражались на фронте, а также надругательством над святой памятью тех, кто в этой борьбе погиб за светлое будущее человечества.

Обращаясь к Вам, как к члену ЦК КП Украины, со своим мнением по этому вопросу прошу, если Вы сочтете мои сомнения обоснованными, информировать инстанции о нецелесообразности сооружения памятника футболистам на территории киевского стадиона "Динамо".

Так думал не только сотрудник госбезопасности. Известный в стране в послевоенные годы десятиборец Петр Денисенко выразил свое мнение по этому поводу: "Пока я и тысячи моих товарищей, голодные и холодные, мокли в грязных окопах под фашистскими пулями, где-то глубоко в гитлеровском тылу мои соотечественники, молодые и здоровые парни гоняли мяч с теми, кто захватил нашу землю, пытается меня уничтожить и против кого я воюю в нечеловеческих условиях. Позвольте, как я должен относиться к подобному? Уж во всяком случае не рукоплескать!" (из работы Георгия Кузьмина "Горячее лето сорок второго").

Суждение резкое, в целом несправедливое. Не стоило обвинять людей, не зная всех обстоятельств. Червь сомнения не покидал некоторых граждан долгие годы. Как вам такие вот строки: "Действительно, очутились в окружении, оказались на оккупированной территории. Здесь, может, и нет их особой вины. Как, впрочем, и нет доблести". Напечатаны в очень популярной газете в апреле 1985 года в статье... прославлявшей подвиг киевских футболистов!

ГРУЗИЯ СКОРБИТ

Увлекся. На всякий случай напомню, мы еще там, в 40-х.

С искренним сочувствием отнеслись к трагедии в Грузии (в этой древней стране люди спокон веку поддерживали друг друга в трудную минуту словом и делом). Весть о гибели киевских футболистов скрывать не стали. Пусть с небольшим опозданием, статью Северова перепечатала 15 февраля 1944 года русскоязычная газета "Заря Востока". Через восемь дней пересказал ее содержание "Комунисти", грузинский вариант партийного республиканского органа.

Заключительные слова Северова были восприняты в Грузии как руководство к действию. 17 февраля, на второй день после публикации, "Заря Востока" поместила небольшую заметку: "На постройку памятника героическим футболистам Киева". В завком одного из заводов обратилась работница цеха, киевлянка П.Гутова: "Я прошу принять от меня мой полумесячный заработок на постройку памятника героическим футболистам на стадионе свободного советского Киева", - заявила она на стихийно возникшем митинге и предложила спортсменам республики последовать ее примеру.

В тот же день, 17 февраля, в Тбилисском институте физкультуры организован митинг. Его участники внесли встречное предложение - начать сбор средств в фонд постройки эскадрильи самолетов имени киевских футболистов. Инфизкультовцы внесли в фонд 12 тысяч рублей.

На следующий день состоялся митинг футболистов тбилисского "Динамо". "Я вношу в фонд постройки эскадрильи самолетов имени киевских футболистов и на строительство им памятника 650 рублей", - заявил выступивший на митинге Михаил Бердзенишвили.

Вклад динамовцев составил восемь тысяч рублей.

Вскоре к физкультурникам присоединились колхозники, рабочие, преподаватели и учащиеся школ, техникумов, вузов... В течение двух месяцев республиканские газеты аккуратно, как сводки с фронтов, сообщали о сборе денежных средств. Зестафонский район внес 75 тысяч рублей, Цхакаевский - 82 тысячи, Кутаисский - 140 тысяч... Сбербанк Грузии открыл счет № 160276, куда перечислялись коллективные и индивидуальные взносы.

Увы, огромные денежные суммы не были использованы по прямому назначению: эскадрилью с именами футболистов не построили (во всяком случае, в газетах об этом не сообщалось), памятник создали только в 1971 году. Собранных в Грузии денег после двух разорительных реформ, сталинской и хрущевской, хватить могло разве что на мелкие фрагменты. Куда хлынул бурный денежный поток? Об этом можно только гадать.

"МАТЧ СМЕРТИ"

До окончания войны этой темы не касались. Разве что капитан киевского "Динамо" Николай Махиня, отвечая на вопрос корреспондента "Труда" об изменениях в команде, буднично, одной фразой, словно перешли в другую команду, сообщил о смерти своих товарищей: "Гитлеровцы расстреляли вратаря Трусевича, защитников Кузьменко и Клименко" ("Труд", 6 апреля 1944 года). Николая Коротких капитан не назвал. Продолжение последовало в середине 40-х. В течение нескольких десятилетий разными авторами создавались произведения в жанре "ненаучной фантастики" и художественный фильм "Третий тайм".

В 1946 году в украинской молодежной газете "Сталинское племя" публиковалась киноповесть Александра Борщаговского "Матч смерти". Краткое ее содержание.

Летом 1942 года в Киев прибыла немецкая профессиональная команда "Кондор", представленная автором как лучшая в Европе. Для встречи с ней из лагерей и тюрем собрали одиннадцать киевских футболистов. Измученные, истощенные, нетренированные, они дали бой профессионалам и выиграли первый тайм - 2:1. Сидевшие на трибуне высокие чины в шоке. Генерал делает в перерыве соответствующее внушение судье, после чего обращается к подчиненным:

- Предупредите русских, если они выиграют матч, мы расстреляем их всех до единого.

- Поражение или смерть! - передают волю генерала футболистам.

Зная о последствиях, они не собираются сдаваться. Ни бесстыдное судейство, ни жестокость немцев, изувечивших нескольких игроков, не останавливают идущих на смерть киевлян. Счет увеличивается - 4:2.

- Прекратите это безобразие! - кричит взбешенный генерал. Судья тут же прерывает игру Радостные ребятишки выбегают на поле. Немцы открывают по ним огонь.

Всю команду автоматчики препроводили в концлагерь и в ту же ночь при ярком свете луны расстреляли на краю обрыва.

В художественном произведении, в основе которого реальное событие, автор имеет право на вымысел. Но не до такой же степени. Ничего общего в киносценарии Борщаговского с действительностью не было, за одним исключением: летом 42-го киевская команда играла в футбол с немецкой. Сущая правда.

Позже Борщаговский написал книгу "Тревожные облака".

В 1957 году в издательстве "Физкультура и спорт" вышла повесть Петра Северова в соавторстве с Наумом Халемским

"ПОСЛЕДНИЙ ПОЕДИНОК"

С предисловием братьев Балакиных - Николая, судьи всесоюзной категории, и Владимира - участника матча с немцами. Оба в прошлом игроки киевского "Динамо". Несколько из него строк: "Фашистские оккупанты не могли простить нашим футболистам победы над командой "Люфтваффе". Этому "матчу смерти", как справедливо назвали советские люди встречу киевских спортсменов с "Люфтваффе", и посвящена повесть "Последний поединок"...

Мы, старые футболисты, а один из нас является участником этого трагического матча, снова пережили события того сурового времени, когда наши спортсмены продемонстрировали высокий советский патриотизм и несокрушимую волю к победе".

Балакины, зная истину, не могли ее огласить. К этому времени власть наконец определилась в политической оценке так называемого "матча смерти" и официально возвела распространенный миф в ранг истины. Нет смысла распространяться о степени недостоверности событий, изложенных в повести, высосанных из пальца эпизодах. И все же сквозь них пробился росточек правды: уничтожили не всю команду. В числе расстрелянных - Русевич, Кузенко и Климко. Фамилии легко угадывались - Трусевич, Кузьменко, Клименко. И вновь не упомянут Коротких.

Особняком стоит документальный роман Анатолия Кузнецова

"БАБИЙ ЯР"

Опубликован в 1966 году в журнале "Юность". Небольшая глава ("футболисты "Динамо". Легенда и быль") посвящена матчам с немцами. Уже в самом заголовке содержится крамола. Изложив вкратце легенду, писатель привел достоверные факты, опровергающие ее. Сделал то, что не осмелились, будучи в курсе, мифологи (подробности в следующей главе). Автор помимо всего прочего осмелился не единожды цитировать (а цензура закрыла на это глаза) легализованную фашистским режимом газету "Новое украинское слово"!

Понимал Кузнецов, что творение его подрывает фундамент созданной годами легенды? Возможно. Рисковал? Безусловно. Истине, однако, не изменил. Куда больше рисковали цензоры, проявившие необъяснимую беспечность. Может, мужество? Роман "Бабий яр" слегка поколебал основы. Воздвигнутый монумент устоял. Пока. В 69-м Кузнецов, купив билет в один конец, отправился в творческую командировку в Англию и стал невозвращенцем. На писателя вылили потоки помоев, имя его предали анафеме, произведения запретили.

ЗАПОЗДАЛОЕ ПРИЗНАНИЕ

Миф продолжал жить и (стараниями властей предержащих, журналистов, участников матча) размножаться.

Только через 23 года после "матча смерти" государство официально признало заслуги киевских футболистов. В 1965 году, в годовщину 20-летия Победы, Указом Президиума Верховного Совета СССР медалью "За отвагу" посмертно наградили Трусевича, Клименко, Кузьменко и Коротких. Шестерых (Балакина, Гончаренко, Мельника, Путистина, Свиридовского, Сухарева) отметили медалью "За боевые заслуги". Не всех удостоили наград, а кое-кого и к ответственности привлекли.

На следующий год начались работы по созданию памятника погибшим. Пятилетний труд группы скульпторов и каменщиков завершился в 1971 году. В мае у входа на стадион "Динамо" состоялось торжественное открытие.

- Они умерли героями, и память о них будет вечно жить в наших сердцах! - воскликнул выступивший на митинге один из старейших игроков киевского "Динамо" Василий Правоверов.

На гранитной плите выбито четверостишие украинского поэта Степана Олейника. В последней строке четверо погибших названы "бесстрашными спортсменами-героями".

Слова "герои", "героизм", "подвиг" не сходили с уст митингующих и описавших это событие журналистов. У советской власти на сей счет имелось иное мнение. Скромные солдатские медали не соответствовали масштабам созданного мифологами героического подвига.

Через десять лет, весной 81-го, при входе на стадион "Старт", где состоялась встреча с немцами, был установлен памятный знак. На цилиндрическом пьедестале - отлитый в бронзу футболист, у его ног - поверженный орел со свастикой.

Множество газетных публикаций в первой половине 80-х продолжали укреплять фундамент заложенного в 40-е годы мифа. Инерция была столь сильна, что не остановила их провозглашенная в стране в перестроечную пору гласность. "Цена победы - жизнь", "Футбольное поле - поле боя" - такими заголовками пестрели статьи в советских газетах в апреле 1985 года. Звучала в них все та же старая песня о главном: играли с командой "Люфтваффе", усиленной профессионалами. Ни наглое, безобразное судейство, ни зверства на поле немецких игроков не смогли сломить киевлян. На следующий день после победного матча - арест, концлагерь, расстрел.

Меня больше всего удивило интервью в "Неделе" (№ 19 за 1984 год) с Макаром Гончаренко. Он-то знал, как все было, играл против немцев, забил пару мячей в последней встрече. Знать - знал, а от генеральной линии не отклонился ни на шаг: судья "убивал" и противник пытался. Дальше по накатанной: "На следующее утро во дворе завода стояла гестаповская машина Нас, участников поединка с "Люфтваффе", срочно доставили к управляющему... Нас отвели в гестапо, втолкнули в разные камеры. В течение трех недель ежедневно допрашивали, избивали, подсаживали провокаторов... Потом все мы встретились в камере смертников".

Позже, во время разгула перестройки и последовавшего за ней развала СССР Макар Михайлович сменил пластинку. Мы с вами непременно ее послушаем.

Давно уже настало время подвести под всем здесь сказанным жирную черту и заняться процессом противоположным - сказку сделать былью. Работа сложная, трудоемкая, но делать ее надо. Раз уж взялся за гуж... Приступим сегодня, недельки через две завершим.

С чего начнем? Пожалуй, с самого начала. Прошу прощения, для этого придется "отмотать пленку" назад.

22 ИЮНЯ 1941 ГОДА

В Киеве намечалось открытие роскошного, вместительного Республиканского стадиона имени Хрущева с большим спортивным праздником и календарным футбольным матчем динамовцев с ЦДКА. Не успели - грянула война. Один из тех, кто должен был выйти на идеально ровное зеленое поле нового стадиона, описал события того трагического дня в книге "В игре и вне игры".

Тревожная весть о начале войны влетела ранним утром сквозь широко распахнутое окно в квартиру Константина Щегоцкого. Ему слово: "Быстро одевшись, я помчался в гостиницу "Континенталь", где остановился мой старый знакомый Вадим Синявский, который приехал на матч киевского "Динамо" с ЦДКА. Он наверняка что-то знает...

Вадим лежал на подоконнике и кричал в телефонную трубку:

- Бьют зенитки! Мимо... Вот, кажется, попали... Опять мимо!

Такой репортаж вел футбольный радиокомментатор утром 22 июня 1941 года... Он положил трубку, поздоровался и на мой вопрос моментально ответил:

- Да, началась война. Фашистская нечисть на нас напала!.."

Настали военные будни. Капитан команды Щегоцкий вместе с тренером Михаилом Бутусовым занимались эвакуацией семей призванных в армию футболистов. Через несколько дней Константин проводил и семью тренера.

До вторжения немцев покинули Киев Антон Идзковский, Виктор Шиловский... Западноукраинская диаспора, не так давно принявшая советское гражданство (Матиас, Скоцень, Гурский, Горинштейн, Газда, Габер, Едынак), томилась в ожидании дальнейшей своей судьбы в общежитии стадиона. Власть с недоверием относилась к бывшим подданным Польши и распорядилась отправить их от греха подальше в тыл. "Подозреваемых" вместе в семьями поместили на баржу и доставили в Днепропетровск.

Последним поездом накануне сдачи Киева отъехал в Москву Афанасьев. Не было в занятом немцами городе Лившица, Махини, Лайко, Виньковатова, Онищенко... Кое-кому уйти не удалось. Почему? Чтобы стало понятно, выдам небольшую историческую справку.

ПРЕСТУПНОЕ УПРЯМСТВО

Немцы развили стремительное наступление на Юго-западном фронте. 29 июля Сталин созвал совещание, на котором присутствовал начальник Генштаба Георгий Жуков. На вопрос Верховного: "А как же Киев?", - Жуков предложил для спасения сосредоточенных там армий оставить город.

- Как вы могли додуматься сдать врагу Киев? - закричал Сталин. - Я не хочу даже обсуждать эту чепуху!

- Если вы считаете, что начальник Генерального штаба способен только чепуху молоть, тогда ему здесь делать нечего, - вспылил Георгий Константинович, попросил освободить его от занимаемой должности и отправить на фронт.

В течение часа его просьба была удовлетворена.

Над Киевом нависла угроза окружения. Сигнал SOS отправили в Ставку командующие фронтом Буденный и Хрущев. Они повторили просьбу Жукова. На что последовал категорический отказ и... снятие Буденного.

Упрямство вождя стоило жизни десяткам тысяч людей. 19 сентября немецкие войска вошли в Киев, где оставались 200 тысяч жителей и полумиллионная армия. По немецким источникам - семисоттысячная. Часть погибла в боях, большая оказалась в плену. Мало кому удалось вырваться из окружения.

Из динамовцев - только Щегоцкому. После двухмесячных мытарств он пробился к нашим в районе Ростова. Остальные вернулись в город. Трусевич и Кузьменко, по словам очевидцев, получили ранения. В чем их вина? Огульные обвинения в адрес футболистов, прозвучавшие в рапорте майора госбезопасности, человека, надо полагать, осведомленного, по меньшей мере необъективны. Правда, не все в этой истории ясно и однозначно. В следующей публикации мы попытаемся прояснить ситуацию, опираясь на факты, расскажем о судьбе оставшихся в Киеве футболистов и международных матчах (я не оговорился, не одном - нескольких) с командами немецких и венгерских воинских частей.