Газета Спорт-Экспресс № 185 (4164) от 15 августа 2006 года, интернет-версия - Полоса 12, Материал 1

Джордж ФОРМЭН: "В 16 ЛЕТ Я БЫЛ УЛИЧНОЙ ШПАНОЙ"

Двукратный чемпион мира, один из величайших тяжеловесов всех времен дал интервью собственному корреспонденту "СЭ" в Северной Америке.

Слава МАЛАМУД

БОЛЬШАЯ ОХОТА

Охотился я на великого боксера без малого полтора года. Еще в феврале 2005-го прощупал самые разнообразные каналы: послал электронные письма в боксерские журналы и корреспондентам газет города Хьюстона, где проживает экс-чемпион, нашел телефонный номер его офиса, где все звонки принимал автоответчик женским голосом с сильным южным акцентом. Обратился даже к Джо Фрэзеру, который дал мне координаты некоего адвоката из Калифорнии, друга семьи Формэнов. И в конце концов раздобыл то, что было нужно, - электронный адрес Джорджа Формэна-третьего, сына боксера, который исполняет при отце роль пресс-атташе.

У Большого Джорджа, надо заметить, десять детей, включая пятерых сыновей по имени Джордж и дочь Джорджетту. На мой вполне естественный вопрос Формэн ответит: "Я просто хочу, чтобы они всегда знали, кто их отец". При этом сыновей, чтобы не путаться, он пронумеровал: Джордж-младший, Джордж-третий и далее по прейскуранту.

На мое письмо Третий ответил довольно быстро, попросив уточнить некоторые детали на тему "кто такой, и чего надобно". После чего исчез. Надолго. Больше года я никак не мог вызвать его на повторный сеанс связи. Как выяснилось, Третий (при встрече он оказался довольно милым и очень большим молодым человеком, весьма похожим на отца) на редкость необязателен в переписке. Выманить его обратно в эфир удалось, только узнав номер его мобильного телефона (помог Младший, на которого меня через нескольких посредников вывел Эвандер Холифилд) и методически надоедая ему в течение трех месяцев. Такой вот, с вашего позволения, детектив.

И вот, наконец, в июле в моем сотовом телефоне появилось сообщение: "Здравствуйте, это Джордж Формэн-старший. Я буду очень рад встретиться с вами. Приезжайте прямо сейчас!" И все. Что ж, еще три-четыре дня спустя (в течение которых я титаническими усилиями вновь воззвал к неуловимому Третьему, чтобы утрясти время и место встречи) интервью все-таки состоялось. В безумно жарком Хьюстоне, в здании Молодежного центра Джорджа Формэна. Этот спортивно-развлекательный комплекс боксер построил для бедных детей родного города. Все строения там названы в честь великих коллег Джорджа, в том числе Мохаммеда Али и Фрэзера.

ОТПЕТЫЙ БАНДЮГА

Большого Джорджа по-прежнему очень, очень много. И даже больше, чем в былые годы. В кабинет, куда Третий привел меня двумя минутами ранее, вошел огромный мужчина, больше всего похожий на космического пирата Весельчака У, героя фантастических романов Кира Булычева. Все в Большом Джордже - большое и сферическое: бочкообразная грудь, выпирающие из-под рукавов пиджака бицепсы, кулачищи, которые в пору определять в какой-нибудь подвид бахчевых культур, идеально круглая голова, для утирания пота с которой экс-чемпион принес с собой целый рулон бумажных полотенец, а теперь еще и живот, принявший за несколько лет после ухода из бокса по-настоящему здоровые пропорции.

Впрочем, внешность Формэна и так известна всем. Великий боксер сейчас является "лицом" множества корпораций, и его заразительная улыбка рекламирует все, что только можно. А ведь было время, когда Джорджа просто-напросто боялись, причем абсолютно все: от журналистов до Али. Тут дело не только в его габаритах и ударе невероятной разрушительной силы (по мнению многих экспертов, удар Формэна - самый мощный в истории бокса), но и в тогдашнем характере чемпиона, и в грозной его биографии.

Детство, отрочество и юность Формэна прошли в компании матерой шпаны, а его университетами были улицы хьюстонского гетто, где преподавали насилие, грабеж, алкоголизм, а для наиболее способных - убийство. При этом ходившие когда-то истории о том, что юный Джордж был грабителем не слишком ловким (якобы он один раз вернул кошелек разжалобившей его жертве), Формэн категорически отвергает. Был, мол, отпетым негодяем без каких-либо смягчающих вину обстоятельств.

- Да, жизнь начиналась немногообещающе, что уж, - признается Большой Джордж. - Вот здесь, в Хьюстоне, и вырос. В Пятом районе, а это одна из худших городских "военных зон" во всей стране. Отец покинул семью, когда я был еще ребенком, так что мама заправляла одна семью детьми. Понятно, что за всеми не уследишь, и мне было раздолье. Начал якшаться на улице с кем попало, воровать да и грабить на углу. Вся цель в жизни была - смотреть в оба, чтобы полиция не сцапала. Из школы ушел. Точнее, меня выгнали, потому что я перестал ходить на уроки. В 16 лет я был, по существу, простой уличной шпаной.

-Дрались много?

- Как положено. На улице всегда надо знать, кто круче и сильнее. А я из большой семьи, так что с самого начала привык к серьезным соперникам, братьям и сестрам. Вот уж кто дразнил и задирался. Так что когда на улице меня кто задевал - тут же вспоминался дом, и меня уже было не остановить.

-И как держались в драках?

- Прирожденным боксером точно не был. Мастер одного удара. Если достану один раз как следует - туши свет, а если нет... Борец из меня был неважный. Но дрался я очень много. Всегда находились причины. Диву даюсь, что я живой остался.

-Всегда находились причины? В каком смысле?

- Я их сам находил. В Хьюстоне у тебя есть выбор. Можешь пойти на одну сторону улицы и стать тем, чем сможешь. А перейдешь на другую - и нет ничего, кроме наркотиков, выпивки, драк и воровства. И вот на этой стороне я всегда и находился.

-И как вам удалось перейти эту улицу?

- Однажды я убегал от полиции после того, как ограбил человека. Точнее, нас было трое, и я - самый здоровый. Убежать мне было труднее, и я спрятался. Заполз в щель под чьим-то домом. Лежу... А как-то раз, задолго до этого, моя двоюродная сестра поймала меня, когда я школу прогуливал. Я начал было оправдываться, а она сказала: "Иди, делай, что хочешь. Из тебя все равно никогда ничего не выйдет. Никто в этой семье никем не стал и не станет..."

И вот, я лежу под домом. Чтобы полицейские собаки меня не нашли, вымазался с ног до головы какой-то гадостью, которая там была. Может, трубу где-то прорвало... И слышу в голове голос двоюродной сестры. Мне 16 лет, а впереди - ничего. Я никогда никем не стану. И тогда я сказал себе, что больше ни разу не украду. Надо делать что-то со своей жизнью, потому что нельзя же провести ее под чужими домами, в дерьме с ног до головы.

-А дальше?

- Правительство США учредило программу по борьбе с нищетой. Называлась "Рабочий корпус". Туда я и поступил. Получил кое-какое образование, рабочие навыки. А главное - ушел с улицы, занял себя чем-то.

-Такая бурная молодость наверняка наложила отпечаток на вашу боксерскую карьеру.

- Я юнцом считал, что круче меня нет в мире человека. Бокс виделся мне идеальным занятием, и вот теперь, в "Рабочем корпусе", у меня появилась возможность попробовать себя. Я встретился там с тренером, который предложил мне выйти на ринг против одного из своих парней.

Ну выхожу я, уличный драчун, бандюга с огромными кулаками, и он меня начинает шлепать джебами. А попасть по нему я не могу! Ну, разозлился, набросился на парня, пытаюсь схватить его, толкаться начал. В общем, меня обсмеяли и погнали из зала .. И я понял, что уличной крутизны тут не хватит, надо учиться технике. Так что сказать, что бурное детство из меня боксера сделало, - не совсем верно.

-Но уж габариты и сила у вас - точно природные.

- Это да. Сколько себя помню, всегда был здоровее всех. Меня с детства если чем и упрекали, так это тем, что я слишком большой.

-Сейчас, глядя на вас, это трудно представить, но в молодости, знаю, вы имели репутацию чрезвычайно злого, даже кровожадного бойца. Журналистам вы тоже не нравились: вас называли "асоциальным типом".

- А я и не был хорошим человеком. Моим кумиром был Санни Листон...

-Уже одно это говорит о многом.

- Еще бы. Мы, кстати, были из одной "конюшни", тренировались вместе. Я стал подражать ему, копировать то, что он делал. И некоторое время спустя я стал еще хуже, чем Санни. Он умер, а я стал его наследником.

Все дело в том, что я был уверен: если хочешь стать чемпионом мира, значит, должен быть крутым, злым мерзавцем. И драться именно так. Я не хотел избить противника - я хотел его убить. Думал, что если кого-то кончу на ринге, то моя репутация от этого будет только лучше. Однажды Мохаммеда Али спросили в интервью, что он думает обо мне. Мохаммед сказал: "Джордж Формэн? Джордж Формэн - не боксер! Он просто очень хочет кого-то убить". Я был поражен. Откуда он знает?! Али был абсолютно прав. Я действительно пытался растерзать каждого соперника, и места для тактических расчетов у меня в голове просто не было - одна злоба.

-Все это прошло с возрастом?

- Мне для этого потребовалось уйти из бокса в 1977-м - после того, как я пережил моральный надлом. Я знал бокс только как метод убийства, и наступил момент, когда я больше не мог этим заниматься. В течение десяти лет после этого даже ни разу не сжал руку в кулак. Стал проповедником, открыл этот молодежный центр для ребят с такими же проблемами, которые были у меня. Учил их никогда в жизни не бить человека от злости. Хотите научиться боксу - пожалуйста, но злость вам не нужна. И вот так, уча их, как бороться с агрессией, научил и себя. С помощью этих ребят я стал другим человеком и даже смог вернуться в бокс. Во время моей "второй карьеры" желания кого-то уничтожить уже не было - только желание победить.

-Когда вы вернулись в бокс, ваше "новое лицо" многих повергло в шок. Открытый, улыбчивый Формэн? Конец света!

- Да, и все из-за работы с детьми. Я основал этот центр в 1983 году. Что ж, когда говоришь детям: "Не заводись, будь вежлив, улыбайся", сам многое понимаешь. И прежде всего то, что этот мир не так уж и плох, а в твоих силах сделать его еще лучше.

МЕТАМОРФОЗА

Джордж Формэн покинул бокс в 1977 году. Он не был болен или побит - ушел на пике формы, все еще имея отличные шансы вернуть себе пояс чемпиона, проигранный Мохаммеду Али тремя годами ранее. Причины ухода Большого Джорджа трактовали по-разному: перегорел, морально надломился, устал, пресытился, просто пропала охота. Сам Формэн рассказывать об этом решении не стесняется, но уж больно диковинным выходит его рассказ.

Впрочем, в этом нет ничего странного. Джордж - темнокожий южанин, и то, что нам кажется мистикой, в его культурном восприятии - неотъемлемая часть жизни. Реальное и магическое в традициях американского Юга переплетены очень тесно, и подобных историй "духовного перерождения" на самом деле существует очень много. Недаром нынешняя профессия Формэна, баптистский проповедник, там так популярна и почитаема.

Джордж - человек рассудительный, трезвый, и говорит он прямо и искренне, но... Впрочем, приведу его рассказ целиком, без купюр и убрав все свои уточняющие вопросы.

- Это случилось в Пуэрто-Рико после боя с главным претендентом на чемпионский титул Джимми Янгом, - рассказывает Формэн. - Этот бой должен был дать мне шанс вернуть себе пояс чемпиона. Победа снова сделала бы меня приемлемым соперником для Мохаммеда Али. Бой я проиграл по очкам, но не был очень уж сильно побит. Так вот, я сидел в раздевалке и вдруг... оказался при смерти. Почувствовал, что умираю. Помню, как это случилось.

Я сказал кому-то: плевать мне, мол, на поражение. Я Джордж Формэн, я могу хоть завтра уйти из бокса, уехать на свое ранчо, спокойно жить и умереть. И это слово - "умереть" - меня вдруг страшно удивило. Это еще откуда, думаю. А в голове уже только это и вертится: "Я умру, я умру, я умираю..." И чувствую, что сейчас действительно умру. Более того, уже вижу себя мертвым. То есть бывает, конечно, что спортсмены умирают во время соревнований, но я был в прекрасной форме. Лучшей, чем когда-либо.

В общем, я понял, что со мной происходит что-то сверхъестественное. И сказал: "Бог, послушай меня. Я все еще Джордж Формэн, и я хочу быть боксером. Я могу отдавать деньги бедным и больным, но я хочу драться". И мне ответил голос. Голос сказал: "Мне не нужны твои деньги, мне нужен ты".

Как я испугался! Начал бегать по раздевалке. Я думал, что, пока я в движении, жизнь из меня не уйдет. Но вокруг меня, со всех сторон, над головой и под ногами, была пустота. Пустота и одиночество. Я был нигде. И я понял, что мертв. И запах, запах смерти, я никогда его не забуду... Потом я разозлился и закричал: "Пусть это смерть, мне наплевать..."

Я никогда не был религиозным. Считал, что религия - для дураков. Знать, что Бог есть, - одно дело, но сама религия была для меня проявлением слабости. Когда я видел кого-то читающим библию, я знал, что могу его побить...

Очнулся на столе. Меня подняли с пола и положили туда. Я увидел врача, который стоял надо мной. "Доктор, - говорю, - уберите руку от головы. Шипы впиваются ему в лоб!" Понимаете, я говорил о себе в третьем лице. Никто, конечно же, ничего не видел, но у меня по лбу текла струя крови. Я поднял руку и закричал: "Кровь! Кровь из дырки в его ладони, где забивали гвоздь. Во мне оживает Иисус!"

Восемь человек пытались сдержать меня, но я растолкал всех и забрался в душ, чтобы все с себя смыть. Стоял под душем и кричал: "Аллилуйя! Я чист! Аллилуйя! Я снова рожден!" Меня в конце концов повалили и связали... Но я почувствовал себя сильным. Знаете, это было то самое чувство, которого я так долго ждал. Я думал, что буду чувствовать себя так, когда стану чемпионом, когда заработаю много денег. Нет, чего-то всегда не хватало. Ав тот самый момент я почувствовал все, что хотел. Но, увы, это чувство мгновенно меня покинуло. И я опять услышал голос: "Я иду к своим братьям, и они мне не верят. Я иду к своим друзьям, и они меня не понимают. Теперь я ухожу к своему отцу, который на небесах..." Я закричал: "Не уходи!", и тут все кончилось...

Я опять очнулся на столе, обмотанный полотенцами. Меня отвезли в больницу, положили в реанимацию... С тех пор моя жизнь изменилась. Я уехал из Пуэрто-Рико, зная, что Бог существует. Конечно же, понимал, что никто мне не поверит, но я был уже другим человеком. Стал за один день не просто верующим, но точно знающим человеком. Но вот что с этим знанием делать, не понимал.

Зато помнил, что, когда я лежал при смерти, больше всего жалел о том, что не вижу свою мать. Поэтому сразу же из Пуэрто-Рико поехал к ней и к моим детям.

В общем, я сказал себе так: "Может, я и умру завтра, но всю оставшуюся жизнь буду относиться к людям с добротой. Не хочу, чтобы кто-либо в последний день своей жизни, перед тем, как он отправится в это жуткое, холодное, пустое место, был мной чем-то обижен". Вот, пожалуй, и вся история моей метаморфозы.

ПОСТЫДНЫЙ ПАТРИОТИЗМ

-Молодой Джордж Формэн, Формэн-злодей, был достаточно популярной и заметной фигурой в боксе.

- О, да! И хлопали, и улюлюкали мне вдоволь.

-И ведь ваш стиль вполне соответствовал вашему имиджу. Вы были панчером (боксером, полагающимся исключительно на силу удара. - Прим. С.М.) , причем всем панчерам панчер. Многие говорят, что самым страшным в истории бокса.

- Идеальным панчером, без примесей! Каждый удар наносился так, чтобы снять с соперника голову, не меньше. Но когда я вернулся, это осталось в прошлом. Я, конечно, остался панчером, но перестал быть убийцей. Посмотрите мой бой с Мурером, в котором я вернул себе чемпионский титул. Я "щупал" его ударами: раз-два, раз-два, не думая о нокауте. Но он сам тогда напросился... И во мне на секунду проснулся старый инстинкт.

-По-моему, вы скромничаете. Когда вернулись в 1987-м, все еще были одним из самых физически сильных боксеров в мире. И пользовались этим.

- Удар-то остался тем же, но пользовался я им уже не так, как в 70-е. Злость ушла навсегда.

-В молодости ваши удары поражали своей дикостью, брутальной красотой. Это тоже было следствием злости?