Газета Спорт-Экспресс № 221 (3308) от 3 октября 2003 года, интернет-версия - Полоса 13, Материал 1

САМОРОДОК ИЗ ПОТИ

Борис ПАЙЧАДЗЕ.Грузия, в споре с которой через неделю должна решиться судьба России в отборочном цикле Евро-2004, всегда была богата футбольными талантами. Но история грузинского футбола знает игроков, которые выделялись даже на общем многокрасочном фоне. Пайчадзе в этом ряду стоит назвать первым.

ПАЙЧАДЗЕ Борис Соломонович

Родился 21 января 1915 года в с. Ончикети Чохатаурского уезда Кутаисской губернии. Центральный нападающий. Заслуженный мастер спорта. Выступал за "Динамо" Тбилиси (1936 - 1951). В чемпионатах СССР провел 190 матчей, забил 105 голов. После окончания игровой карьеры - главный тренер, начальник команды "Динамо" Тб, директор стадиона "Динамо", зам. председателя Федерации футбола Грузии.

Скончался 9 октября 1990 года в Тбилиси.

"Борис Пайчадзе - уникальное явление в нашем футболе, - говорил Григорий Федотов. - Этот спортсмен неповторим, как неповторимы и непредсказуемы его действия в игре. Это яркий и самобытный талант".

"Его светлый талант проявлялся в безупречном завершении сложных комбинаций у чужих ворот. Невозможно было играть грубо против подкупающего благородства, с которым действовал он на поле и переносил "бестактности", - писал Николай Старостин.

"Борис Пайчадзе вошел в советский футбол как один из самых талантливых нападающих со своим самобытным почерком, своим пониманием игры, своими взглядами на тактические эволюции. Он решительно ломал все старое, косное, мешавшее развитию игры", - эти слова принадлежат писателю и журналисту Мартыну Мержанову.

В БЛАГОСЛОВЕННОЙ КОЛХИДЕ

В один из августовских дней 1987 года мы с Борисом Соломоновичем Пайчадзе сидели на трибуне тбилисского стадиона "Локомотив" и смотрели финальный матч всесоюзного турнира "Кожаный мяч" между командами "Шатили" (Тбилиси) и "Авангард" (Омск). Мяч ошалело метался от штрафной к штрафной, вратари томились. И лишь единожды юные дарования напомнили мастеров большого футбола - когда устроили кучу-малу по случаю забитого гола (один все-таки случился). Этот обряд был исполнен профессионально. А Борис Соломонович поморщился. И промолчал. Грустно ему было и потому, что именно с его подачи в ранних 60-х годах в Грузии, а вскоре и по всей стране закружился этот замечательный детский футбольный карнавал - "Кожаный мяч". И потому, что сам он уже в 16 лет был лидером взрослой сборной города Поти, гремевшей на всю Грузию.

- Пусть кто угодно бросит в меня камень, - сказал Пайчадзе, - но я считаю, что играть в футбол научить нельзя. Гриша Федотов, Петя Дементьев, Миша Месхи, мои товарищи по тбилисскому "Динамо" Гриша Гагуа, Аслан Харбедия, Гайоз Джеджелава - все самородки. О присутствующих мы говорить не будем, но думаю, и они со мной согласятся. Я правильно говорю, ребята?

Сидевшие с нами Виктор Царев и Владимир Гуцаев энергично закивали.

Футбол в Поти, где крупнейший на Черном море порт, приплыл из Англии. Из Грузии в Европу шел чиатурский марганец, а взамен Англия везла футбол.

Представить себе, как это происходило, нетрудно: стоит под погрузкой английский пароход, а скучающая команда тем временем гоняет мяч. В Грузии процветала и своя национальная игра в мяч - лело. Так эти забавы и сроднились. И явился миру футбол в грузинском исполнении, обогащенный национальными оттенками, которые, как мы знаем, ничуть не беднее английских.

Играли 2 на 2, 3 на 3, 5 на 5, играли где придется и чем придется - чаще всего бычьим или свиным пузырем, набитым тряпками и, понятно, далеким от идеально круглой формы.

Отец Бориса, Соломон Гигоевич, работал в порту бригадиром грузчиков. Грузчики делились на "белых" - тех, что грузили сахар, муку, другую деликатную продукцию, - и "черных", занимавшихся марганцевой рудой, углем и т.п. Соломон Пайчадзе возглавлял "белых". Человек он был серьезный, основательный, отец шестерых детей (кроме Бориса - четверо сестер и брат Автандил). Да и Борис был отнюдь не оболтусом, учился хорошо, легко, вел себя пристойно. Когда бы отец ни приходил в школу, о сыне слышал лишь хорошее. Если бы еще не футбол - его Соломон Гигоевич считал бестолковой забавой и не любил настолько, что ребята, завидев приближающегося Пайчадзе-старшего, прекращали игру и быстро уходили.

Но однажды Соломон, идя с товарищами с работы, был привлечен звуками оркестра и людским шумом, доносившимися с футбольного поля. Оказалось, команда Поти встречалась с харьковским "Металлистом". Тогда-то отец и увидел сына в настоящей игре. Борис забил гол, его команда выиграла у харьковчан со счетом 2:1, а восторженная толпа подхватила своих любимцев на руки и вынесла с поля. Удивленный отец, придя домой, сказал жене: "Не понимаю, где этот сукин сын так научился играть?!" С того дня Пайчадзе-старший смягчился и сына за увлечение футболом уже не корил.

Окрыленный успехом, Борис Пайчадзе вскоре отправился с командой в Тбилиси, где потийцам предстояло встретиться со сборной главного города Грузии. Вот что рассказал мне Борис Соломонович об этой поездке:

- Сначала мы сыграли с командой 8-го полка НКВД и победили - 8:0. Через два дня состоялась игра со сборной Тбилиси. Игра проходила на старом стадионе "Динамо", на проспекте Плеханова. За тбилисцев играли уже известные футболисты Шота Шавгулидзе, Александр Дорохов, Михаил Асламазов, Бука Бердзенишвили, Чичико Пачулия. Дело было в 32-м и, разумеется, мы еще играли в пятеро нападающих в линию. Я - на месте правого инсайда. Меня держал Чичико Пачулия, один из самых выдающихся грузинских футболистов всех времен. Когда Чичико приезжал в Поти, я на него чуть ли не молился, смотрел как завороженный, старался запомнить каждое движение. А тут мне выпала великая честь играть против самого батоно Чичико! Я знал, что он уже не тот, что он скоро уйдет из футбола. Но сильно волновался и отнесся к этой игре очень ответственно. И... ничего не получилось: Пачулия напрочь выключил меня из игры. Я был так расстроен, что в перерыве заплакал и сказал нашему капитану Митро Асатиани: "Не могу против него играть. Замените меня". И хотя мы к этому времени вели - 2:1, меня заменили. А во втором тайме соперники забили два мяча, и мы проиграли.

ПАРОХОД УШЕЛ НАВСЕГДА

До определенной поры Борис мечтал связать жизнь с морем. Окончив восемь классов, он поступил в морской техникум, где получил диплом судового механика и стал плавать на нефтеналивном судне "Тендра" между Одессой и Батуми. Как ударника труда его даже представили к оформлению на загранплавание. И вот в Туапсе на нефтеналивной базе он ожидал прибытия танкера "Металлист", на котором должен был отправиться в первое плавание за рубеж - в Англию.

Однако судьба распорядилась иначе. Из Поти пришла телеграмма: "Отец при смерти, приезжай".

С поезда в Поти Борис сошел за полночь. Окна в родительском доме были темными, и это наводило на мысль, что отец еще жив - иначе свет горел бы. Борис постучался. Отец и вправду оказался жив. Настолько, что, когда обрадованная мама закричала: "Соломон, посмотри, кто приехал!" - выскочил в одних кальсонах во двор и повис у сына на шее. Оказалось, он и не собирался умирать. В смертельной опасности была... сборная Поти, которой предстояло провести в Тбилиси повторную встречу с командой Батуми на первенство Грузии: первая игра была батумцами опротестована. Борис долго отказывался - как можно выйти на игру после почти года бесфутбольной жизни? Но решающее слово осталось за отцом: сын поехал на матч, потийцы выиграли - 2:1, и оба гола забил Пайчадзе. Тогда-то он понял: его пароход ушел. И навсегда увез с собой его морскую мечту.

Оставался невыясненным весьма деликатный вопрос: кто послал телеграмму о предсмертном состоянии отца? Ведь что ни говори, а было в этом нечто кощунственное. По горячим следам Борис допытываться не стал и родителям о телеграмме ничего не сказал. И вот спустя более полувека после "счастливого исцеления" Соломона Пайчадзе автор этих строк провел собственное расследование. Оно привело меня в Поти, к 75-летнему Како (Калистрату Аполлоновичу) Имнадзе, бывшему товарищу по команде Пайчадзе. Он впервые в жизни сознался в содеянном: "Эту телеграмму придумал и послал я". И добавил, что рассчитывает на помилование - за давностью срока. Я успокоил грешника, сказав, что, если бы Борис Пайчадзе пошел тогда в загранплавание, это могло бы поставить крест не только на его футбольной карьере, но, возможно, и на всей жизни: "Вспомните, сколько людей, побывавших тогда на Западе, были репрессированы по 58-й статье. Может, вы жизнь ему спасли вашей телеграммой, дорогой Калистрат Аполлонович!"

Вскоре после переигровки с батумцами состоялась историческая для потийских футболистов поездка по Украине (в основном по Донбассу), где они провели 29 матчей и ни разу не проиграли, лишь однажды сыграв вничью. А ведь в Донбассе толк в футболе знали, каждая шахта имела свою команду, и нередко неплохую.

Игры, переезды, снова игры. Ночевали в спортзалах, в коридорах, о гостиницах и не мечтали.

- В Макеевке, - вспоминал Како Имнадзе, - мы жили в спортзале, спали на матрасах рядом с рингом. Там же лежали боксерские перчатки. Я немного знал приемы бокса и предложил Борису побоксировать. И с удивлением обнаружил, что он отлично владеет этим искусством. Я был и физически сильнее его, и тяжелее, но он отделал меня и вынудил "выбросить на ринг полотенце". Оказывается, Боря когда-то тренировался в портовом интерклубе. Тренировался недолго, но... если человек талантлив, то во всем.

Веселая была команда у потийцев, и настроение ее держал 42-летний капитан Ефрем Лайтадзе. В одном из первых донбасских матчей кто-то из зрителей крикнул ему: "Папаша, а с кем ты детей оставил?" "Да вот же они со мной!" - не растерялся Ефрем. И показал на юных Бориса Пайчадзе и Гришу Гагуа. Так и пошло. Перед следующей игрой на афише уже было написано: "В составе команды - отец и сын Лайтадзе". На поле Ефрем выходил, положив руки на плечи "сыновьям", а перед свистком судьи к началу игры что-то долго нашептывал им на ухо. Реклама свое дело делала, зрителей с каждым матчем становилось все больше.

ГАЙОЗ ЧАПЛИН

Тогда же команда Поти умудрилась выступить под флагом... сборной Турции. Причем против сборной Украины. В те дни настоящая турецкая команда находилась в Советском Союзе и, согласно договоренности, должна была после матча в Москве прибыть в Одессу, где и встретиться с украинцами. Но по какой-то причине приехать не смогла. Игроки сборной Поти в те дни находились недалеко, в Севастополе. Их и попросили, чтобы не разочаровывать публику - афиши уже висели по всей Одессе, - сыграть "под турок". Предложение потийцев развеселило, и они тут же согласились: когда еще представится такой случай?

Но организаторы матча не могли предвидеть, что на трибунах окажется немало потийцев - моряков, торговцев. Уж они-то своих хорошо знали. Буквально через несколько минут после начала с трибун полетели крики: "Эй, Ефрем, ты на кого оставил в Поти жену и детей? Или их тоже в турки записал?", "Эй, Ладо, ты мне должен двадцать рублей. Чем будешь отдавать - рублями или лирами?"

- Публика тут же раскусила, в чем дело, - вспоминал Борис Соломонович. - И мы думали, что сейчас нас начнут бить. Может, и вправду побили бы. Но только не в Одессе. Трибуны стали дружно хохотать и поддерживать нас. К тому же мы проиграли - 2:3. И нас простили.

Поездку по Украине вспоминал и Гайоз Джеджелава. тоже легендарный игрок грузинского футбола. И один из самых веселых. "Когда я был маленьким - а маленьким я был всегда, потому что больше метра шестидесяти двух так и не вырос, - рассказывал мне Гайоз Иванович, - родители купили мне новые башмаки. И вскоре заметили, что у меня правый башмак изнашивается быстрее левого. Просто по пути в школу и обратно я гонял ногой камни - правой. И, получив от отца нагоняй, не стал объяснять ему, в чем дело, а решил добиться равномерного износа башмаков. И стал гонять камни левой ногой. Вот почему я хорошо бил с двух ног".

В той украинской серии матчей, когда потийцы играли в Кадиевке, Джеджелава в одном из эпизодов обвел всех защитников и вратаря, остановился на линии ворот, лег на землю и вкатил мяч в ворота головой. После чего был тут же удален с поля - за "неуважительное отношение к сопернику". Гайоз, однако, не успокоился и продолжал радовать публику искрометной техникой и беззвучными репризами. Закружит игроку соперников голову, финтами уложит его на землю, совершит вокруг него круг почета с мячом и только потом отдаст точный (или не очень) пас товарищу по команде.

Буквально через неделю после возвращения из украинского турне десять или одиннадцать потийцев получили приглашение переехать в Тбилиси и стать студентами Закавказского индустриального института. Ректор этого вуза Иван Вашакмадзе был фанатиком футбола. От его имени и приехал в Поти футболист Како Каличава с предложением о приеме в ЗИИ. Став студентами, в 1935 году потийцы выиграли в Москве звание чемпионов страны среди вузов. После каждого матча того турнира к ним в раздевалку приходил сам Серго Орджоникидзе. Они и играли от души, даже непобедимую сборную МГУ одолели. За победу каждый получил от Серго ценный по тем временам дар - велосипед.

Но вот в 1936 году перед началом первого чемпионата СССР по футболу Борис Пайчадзе стал игроком тбилисского "Динамо". Ректор Вашакмадзе, не понимая, в чем причина такого предательства, кричал: "Как ты мог! Сколько тебе заплатили?!" "Нисколько!" - ответил Борис. Не мог он объяснить даже глубокочтимому им ректору, что на то было решение первого секретаря ЦК Республик Закавказья Берия, который лично встречался с Борисом, а с другими игроками - главный чекист Грузии Гоглидзе. А еще Пайчадзе надеялся на освобождение арестованного отца. Более того - ему было обещано содействие в решении этого вопроса.

К тому времени Соломон Пайчадзе уже два года находился под арестом. Во второй раз в жизни - впервые он побывал в тюрьме еще в 1905 году. Когда в Поти началась массовая забастовка, портовая администрация обратилась за помощью к военным. В порт вошел военный крейсер, с него начали высаживаться вооруженные солдаты. В этот момент на трап вошел Соломон Пайчадзе, которому удалось остановить десант. "И вы, и мы - дети рабочих!" - сказал он солдатам. Подавление забастовки не состоялось, но Соломона арестовали и месяц продержали в тюрьме.

ПАЙЧАДЗЕ И БЕРИЯ

И вот спустя почти 30 лет отец был снова арестован. Было ли известно в НКВД о его поступке на трапе крейсера - сведений об этом у нас нет. Но дело не в этом, а в непримиримом характере Пайчадзе-старшего: это человеческое свойство если уж есть, то навсегда. Таким людям живется непросто, они всегда в группе риска.

"Отца чуть не освободили в сорок первом, перед самой войной, - рассказывал мне Борис Соломонович. - Он прислал из Котласа телеграмму с просьбой выслать ему деньги на дорогу домой. Мы выслали, но тут началась война, и отец не вернулся, его оставили в лагере. Простить себе не могу, что, когда меня в 1936 году вызвал Берия, я так и не решился сказать ему об отце. В сорок втором, находясь в Москве, позвонил в аппарат Берия и попросил связать меня с ним. Хотя товарищи мои предостерегали: "Не делай этого, все может плохо кончиться". Но я позвонил. Меня соединили с Берия, я попросил принять меня. Он принял, и я сказал, что у меня один вопрос - о судьбе отца. "Сейчас выясню", - ответил Берия. И вышел из кабинета. Потом вернулся и произнес: "Мне очень жаль, но твой отец умер... Где же ты был раньше, Борис?"

Пять с половиной сезонов отыграл до войны Борис Пайчадзе в составе тбилисского "Динамо". В 1936 году, когда были проведены два чемпионата страны, в весеннем тбилисцев не включили в семерку команд группы "А", и они вместе с шестью другими коллективами составили группу "Б". С ощутимым отрывом от остальных динамовцы заняли первое место и получили право в следующем чемпионате, осеннем, выступать вместе с сильнейшими.

Между двумя чемпионатами тбилисцы выступили в матчах на Кубок СССР. После побед над "Динамо" (Батуми) и сталинградским "Трактором" произошла их первая и незабываемая встреча с московским "Спартаком". Незадолго до финального свистка спартаковцы вели - 3:1. И тут Пайчадзе, получив пас, двинулся прямо на Андрея Старостина. Обвел его, вышел к воротам и вколотил мяч в сетку. И отчетливо услышал: "Вот сопляк!" Позже, когда они стали друзьями, Андрей наотрез отказался от этой реплики: "Не было, не говорил", - и Борис к тому эпизоду больше никогда не возвращался.

...За четыре минуты до конца основного времени тбилисцы с пенальти сравняли результат. Дополнительные таймы сыграть уже не удалось - стемнело, а искусственного освещения не было. Через два дня пришлось все повторить. И опять - 3:3. В дополнительное время тбилисцы забили три безответных мяча.

Следующий год стал историческим для нашего футбола, а для грузинского - особенно. В июне началось месячное турне по стране сборной Басконии. Интерес к этой команде был подогрет и человеческими симпатиями: в басках зритель видел бойцов за свободу Испании - некоторые из них лишь перед отъездом в СССР вышли из боя.

После игр в Ленинграде, Москве, Киеве команда басков прибыла в Тбилиси. Обе игры грузинские футболисты проиграли - 0:2 и 1:3. Единственный гол с пенальти забил Борис Пайчадзе. Капитан гостей Луис Регейро, отметив высокое техническое мастерство соперников, назвал главной причиной их поражения несовершенство тактики: в то время как те играли по старой схеме "пять в линию", баски четко выдерживали современное тактическое построение "дубль-вэ".

В ходе турне басков по Советскому Союзу лишь московский "Спартак" раскусил их тактику, как мог перестроился и сумел одержать победу - 6:2. Пайчадзе же был обязан подчиниться командной дисциплине и не мог, не имел права исполнить роль "блуждающего центрфорварда", то есть применить свою индивидуальную тактику, которой уже нередко пользовался. А случай-то предоставлялся хороший: во второй игре против басков в составе сборной Грузии рядом с ним появился старый знакомый по потийской команде Гайоз Джеджелава, игравший в тбилисском "Локомотиве". И в первой же атаке прошел по краю и нанес нокаутирующий удар мячом... фоторепортеру.

БЛУЖДАЮЩИЙ ФОРВАРД

Осенью 1939 года тбилисцы играли с московскими армейцами, среди которых особенно выделялся Григорий Федотов - это был один из его лучших сезонов. В отличной форме находились Гринин, Демин, Николаев, Кочетков, Никаноров. Да и тбилисская команда уже заставила относиться к себе со всей серьезностью. На левом краю у них появился юный Аслан Харбедия, который в первом же сезоне забил 12 мячей. Гайоз Джеджелава годом раньше был признан лучшим правым крайним в стране. В том же 39-м команду принял Михаил Бутусов, выдающийся в прошлом игрок и тонкий, вдумчивый тренер. Нестандартная манера игры Пайчадзе, нежелание подчиняться академическим канонам часто подвергались критике - его стиль поначалу не одобрял даже такой авторитет, как Борис Аркадьев. Но Бутусов твердил Пайчадзе: "Не обращай внимания, играй в свою игру".

Итак, на матч с ЦДКА динамовцы вышли в отличном расположении духа. Они отставали от армейцев всего на очко, победа выводила тбилисцев на второе место и открывала им путь к серебряным медалям... Однако на перерыв они ушли в шоковом состоянии, потому что проигрывали - 1:4. Забить один мяч - все, что удалось Пайчадзе в первом тайме.

И тут Бутусов произнес такую страстную, вдохновляющую речь, что футболисты поневоле поверили: еще не все потеряно! Он предложил Пайчадзе, Джеджелаве и Харбедия начать запутывать и изматывать защиту армейцев, постоянно меняясь местами. Раньше Пайчадзе применял такой прием в основном вдвоем с Гайозом, и то не всегда. На этот раз решено было подключить и смышленого Аслана. Если вдуматься, риска в затее никакого не было: и так проигрывали три мяча.

И вот Михаил Бердзенишвили с пенальти сократил счет. Затем Харбедия с подачи Джеджелавы забил третий мяч. Вскоре он же, уже с паса Пайчадзе, сделал счет ничейным. И, наконец, Джеджелава установил победный итог - 5:4.

Тбилисцы сами себе доказали, что безнадежных ситуаций нет, что верить в победу и бороться за нее можно и нужно всегда. Был у них при этом и свой секрет, ключ к успеху: они знали, что проявить высочайшую силу духа, сделать невозможное способна лишь команда, в которой все игроки даже за пределами стадиона живут интересами друг друга, а чужую радость и беду воспринимают как свою собственную. Кому-то это не нравилось, их не раз пытались поссорить, внести в команду разлад. Они прислушивались и реагировали. Так, когда по городу поползли слухи о натянутых отношениях Бориса и Гайоза, те не сочли это мелочью и поступили просто: однажды появились вместе с женами в театре.

А какие концерты устраивало тбилисское "Динамо"! Да не на футбольном поле, а на сцене. Например, в санаториях и домах отдыха в Цхалтубо, куда после окончания сезона игроки приезжали для лечения и отдыха. Удзирвэби - специальную обувь для танцев - с собой возили. А еще читали стихи, в том числе и собственные. Не про футбол - про любовь. Даже "Отелло" поставили - с нападающим Мишей Джоджуа в заглавной роли. Яго играл молодой вратарь Кития, а Дездемону... нападающий Како Тодрия. Пайчадзе в спектакле не участвовал. Зато дирижировал хором. И сам пел, конечно. Когда в 1944 году тбилисские динамовцы приехали на товарищеские матчи в Иран, на приеме, устроенном в честь команды, они станцевали так, что один из устроителей вечера сказал в микрофон: "Если вы так же играете в футбол, то нашим ребятам делать на поле нечего". Оратор был недалек от истины.

ПО-АНГЛИЙСКИ

Борис Пайчадзе играл до 36 лет. Мог бы и дольше, но травма, нанесенная ему московским торпедовцем Николаем Морозовым, оказалась намного серьезнее, чем казалось поначалу. Это был игровой эпизод, никто Морозова не винил. Сам Пайчадзе был настолько корректен, что и против него редко играли грубо. Был, правда, один защитник, который раз за разом, матч за матчем словно стремился вывести Пайчадзе из строя. Тбилисцы не раз увещевали грубияна, просили, предупреждали - тот был глух. Тогда товарищи по команде стали предлагать самому Пайчадзе дать отпор обидчику. И он их, наконец, послушал. Судья сделал вид, что ничего не заметил, а защитник покинул поле хромая. Но это был единственный подобный случай за всю долгую жизнь Бориса Пайчадзе на футбольном поле.

И вот теперь нога не проходила, год он лечился, перенес операцию. Потом вышел на поле, но в прежнюю силу играть не мог. Нет, нога не болела - знаменитый профессор Ланда прооперировал ее блестяще, - просто игрок не мог избавиться от психологической травмы. В голове упорно сидела мысль: "Береги колено!" Избавиться от нее он так и не смог. А может быть, уже сказывался возраст. Одно дело пропустить год тренировок и календарных игр, когда тебе двадцать, и совсем другое - когда за тридцать и тренироваться нужно больше, чем в молодые годы.

Он ушел в 1951 году. Не было ни проводов, ни объявлений по стадиону о его прощальном матче. Великий футболист, лучший грузинский игрок всех времен, до последних дней жизни так и не вспомнил своего последнего матча, не вспомнил даже, с какой командой играли.

Он не хотел работать тренером, но его уговорили, убедили: "Вы нужны". Он стал работать со своей динамовской командой, но вскоре ушел. Больше двадцати лет руководил спорткомбинатом "Динамо", провел огромную работу по реконструкции динамовского стадиона - она отняла восемь лет его жизни, с утра и до ночи, без выходных и отпусков. До последних дней возглавлял республиканский совет "Кожаного мяча" - клуба, им основанного и охватившего десятки тысяч мальчишек в республике и по всей стране.

И все же почему он не хотел заниматься тренерской работой - с его-то талантом игрока, видением футбола, наконец, замечательными человеческими качествами? Я задал Борису Соломоновичу этот вопрос. И вот что услышал:

- Хороший игрок и хороший тренер - две разные специальности. Феола вообще не был игроком, но стал выдающимся тренером. Кстати, в 1966 году, возвращаясь с чемпионата мира, выигранного англичанами, мы с Качалиным увидели в лондонском аэропорту Феолу. И узнали от него, что летит он не в Рио-де Жанейро, а в Италию. Оказалось, в Бразилию его не пускают. Его, великого тренера, чья команда выиграла два предыдущих мировых чемпионата! Бразилия предала своего Феолу.

Грузия своего Пайчадзе не предала. Грузия преклонялась перед ним, боготворила всю жизнь. Когда в 67-м машина насмерть сбила его сына Отара, казалось, в похоронах участвует вся Грузия. Люди помогли ему выжить. Ему всегда везло на хороших людей...

Вадим ЛЕЙБОВСКИЙ