В СПОРТЕ:
ИСТОРИЯ
ГЛАЗАМИ
«СЭ»
выпуски
НАШИ!
Олимпиада в Сочи – и этим все сказано.
ЛЕД В ЖИЛАХ
Отвечая как-то на вопрос о своем знаменитом отце, Татьяна Тарасова, ставшая ничуть не менее знаменитой в фигурном катании, сказала: "В его жилах не было ничего, кроме хоккея". Так говорят о людях, чья жизнь без остатка посвящена какому-то единственному делу. Таким всегда был и остается в биатлоне семикратный олимпийский чемпион Оле Эйнар Бьорндален, таков, похоже, в фигурном катании Евгений Плющенко.
Все дни, что предшествовали началу личного мужского турнира, мне добрую сотню раз и на самых разных языках довелось услышать вопрос: "Зачем?" Люди искренне пытались понять: зачем двукратному олимпийскому чемпиону и уже безусловному герою Сочи вообще нужно идти на этот риск и ставить под удар репутацию? Неужели он не способен понять, что на этой олимпийской арене все уже изменилось слишком сильно, чтобы рассчитывать на индивидуальный успех? А если успеха не случится, не оставит ли удар по самолюбию отметину куда более болезненную, чем шрамы от пережитых операций?
Или Плющенко просто не может иначе и притяжение льда для него куда сильнее, чем боль и страх?
Как бы то ни было, за Евгения в четверг болели отчаянно. С нетерпением предвкушали его выход. И чем больше понимали, что шансов на успех в этой авантюре у заслуженного ветерана практически нет, тем сильнее жаждали чуда.
Чуда не случилось. На разминке Евгений мощно и уверенно раскатался, выполнил два не очень сложных прыжка и, уже как следует разогревшись, начал заходить на тройной аксель. Приземление получилось жестким. Спортсмена "дернуло" в пояснице - и он сразу начал приволакивать ногу. Попробовал зайти на аксель снова - сделал "бабочку" и покатил в сторону тренерской "биржи" с таким лицом, что можно было уже не гадать, что случится дальше: все было понятно без слов.
Все предшествующие этому старту дни журналисты безостановочно заключали пари: снимется Плющенко до начала личных соревнований или это будет сделано после короткой программы. Вариант, что спортсмен "доедет" до конца турнира, не рассматривался в принципе. Поэтому и реакция на случившееся была единой: зачем нужно было все это устраивать, лишив не только Максима Ковтуна возможности выступить на Играх, но и страну - представительства в личном финале?
Ведь сам Евгений наверняка был способен лучше остальных оценить как возможности собственного организма, так и свои шансы. Неужели он и в самом деле был до такой степени уязвлен тем, что его - великого - сначала унизили на чемпионате России в Сочи, поставив на второе место, а затем заставили доказывать свою состоятельность еще раз - на закрытом прокате?
И все-таки я встану на его сторону. Это действительно ужас для спортсмена - когда ты еще не приземлился, но уже знаешь, как сейчас дико прострелит ногу, а мозг вспыхнет болью, которую невозможно терпеть. Самое парадоксальное при этом, что все твое существо отказывается воспринимать и боль, и страх, и мысль, что все кончено. Думаю, именно это заставляло Евгения из последних сил цепляться за любую возможность выйти на лед. Иначе он отказался бы от выступления сразу после командного турнира. И ушел бы - героем.
Великие спортсмены - особенная порода людей. Не важно, что там в жилах и сердце - лед, хлорированная вода или моторное масло. Не важно, ненавидим мы их или восхищаемся. Не важно, понимаем или нет. Но именно они двигают вперед свою профессию и заставляют нас задумываться о том, что в жизни, даже когда она ограничена бортами катка или канатами ринга, не бывает ничего однозначного.
А верит им мир или нет, их, думаю, совершенно не волнует.
БОЛЬНО…
...Наши, казалось, устали. Финны - почему-то нет. Мысли в их игре было, может, не столько, зато свежести - вагон и маленькая тележка. Кто знает, что важнее? Даже не у ворот Варламова то и дело вспыхивали пожары, а за ними. Штаб по развитию атак у финнов хоронился где-то там.
Вторую шайбу в ворота России привез Войнов. Вот его особенно жаль - и парень замечательный, и хоккеист. Что не помогло удержать того же Гранлунда у борта. Как ни стелился Марков у ворот, свою дуэль бывалых проиграл 43-летнему Селянне - 1:2. На лице Билялетдинова отразилось такое страдание, будто этот момент разделил его жизнь на "до" и "после". Валерий Белоусов для верности протер очки. Белов жестикулировал так, будто подавал знак каторжнику на болотах.
Радулов, доехав до ворот Раска, внезапно забывал бросить. Но страстью своей и злостью заставил думать: в следующий раз бросит непременно. Атаки сборной России, увы, были печальны и предсказуемы. Проблески казались эпизодами. Мог забить Овечкин. Не замкнул.
Не клеилось у России каким-то мистическим, нелепым образом. Емелин у своих ворот получал по физиономии до крови, и сам же за этот момент удалялся - вот это было очень характерно. И прискорбно.
А Гранлунд с Селянне загоняли России еще одну шайбу, довольно издевательскую. Выглядел по такой игре гол концом полным и неизбежным. Хоть шесть тренеров смотрели на табло - и табло им отвечало: еще играть и играть. Половину матча!
Камера выхватывала лицо Ничушкина. Катились по нему капли пота. Так похожие на слезы. Ни корреспонденты, ни Билялетдинов не могли понять, почему соперник настолько свежее. Почему 38-летний Тимонен проворнее любого юниора. Почему финны накрывают буквально каждый бросок. Иронично давая швырять от синей: да пожалуйста…
Мог забить Семин, момент имел хоть куда. Мог Малкин. Большой вопрос - перевернули бы эти шайбы игру. Вроде сборная России давила, но чтоб Раску пришлось выручать - и не было особо таких моментов. Броски принимали на себя финские защитники, до вратаря ничего не долетало.
Можно разбирать игру сборной России по мелочам - размышляя, например, почему не ладилось ничего в связке Малкина с Овечкиным. Но главная беда была в чем-то большем. Нет куража, нет легкости. Сила воли есть. Сборная играла скрипя зубами - тут вопросов никаких. Выкладывалась полностью. Но на одном лишь зубном скрипе и "морально-волевых" таких легконогих финнов не обыграть.
Билась сборная отчаянно. Поставив на третий период все на свете. Ковальчук кидался на Комарова. Которого в этот вечер не признавали другом даже динамовские фанаты.
Я смотрел и понимал, что очень люблю эту команду. Ни у Дацюка, ни у Маркова с Тютиным Олимпиады уже не будет. Малкин с Овечкиным на следующих Играх будут хоккеистами в возрасте.
Мне не в чем упрекнуть сборную России. Даже за безволие последних минут этого проклятого матча, лишившего нас мечты.
ЭКИПАЖ МАШИНЫ ЗОЛОТОЙ
В этот чудесный день санно-бобслейная трасса была живой. Ее стены окрасились в бело-сине-красные цвета и не переставая кричали. "Мы! Всех! Победим!" - заорал мужик с трибуны, кажется, из-под флага с Саранском, но в голосе его был миллион голосов, а в руках его - миллион российских флагов с названиями городов. Великий Новгород и Кострома, Видное и Москва, Липецк и Тюмень, Асбест и Темрюк, Новосибирск и Братск, Петропавловская Слобода и Калач-на-Дону... Вчера все они болели за Зубкова с Воеводой.
Зубков сказал: "Поехали!" Воевода, разминая плечи, раздвинул тучи и засучил рукава. Они вылетели в открытый космос. И не перевернулись.
По идее, здесь описание второго дня соревнований можно заканчивать. Примерно в 18.30 наш экипаж в третий раз подряд настолько безукоризненно, насколько в жизни вообще достижим идеал, промчался по трассе. Вновь, как и в первой своей попытке, установив рекордный для Сочи результат (56,08). Еще после первого дня стало ясно, что россиян можно догнать либо в случае их крушения, либо из-за невероятной череды грубейших ошибок. При этом соперники должны прыгать выше шлемов. Но третья попытка бобом переехала все их надежды - отрыв от второго места увеличился до половины секунды. Для бобслея это - как расстояние от Земли до Луны.
Четвертая попытка стала формальностью. Этакий спуск почета. Но даже на нем они были быстрее всех - 56,49! Соревнования бобслейных двоек принято сравнивать с "Формулой-1", но вчера против болидов сражался космический корабль. Все ехали по трассе - а они летели. Когда Юрий Гагарин улыбался и взмывал в небо, многим казалось: ведь это так легко, дотянуться до звезд. С той же нарочитой легкостью, за которой стоит колоссальный, неимоверный труд, победили вчера и Зубков с Воеводой.
На мой взгляд, пока что это самое важное наше золото на Играх-2014. Более того, оно останется самым важным до самого последнего дня Олимпиады, когда, хочется верить, не разочаруют хоккеисты, представители зимнего вида спорта номер один.
Медаль имени Зубкова - Воеводы многогранна. В ней пухлый кошелек страны объединился с несгибаемой волей спортсменов, хитрость и умение ходить по головам - с доблестью сердец и пахотой, иностранный полководец - с русскими воинами, а технический прогресс отпраздновал триумф вместе с невероятными возможностями человеческого тела и духа.
Один из холодного Братска, другой - из теплого Сочи. Такие разные - они объединились ради общей цели. И объединили нас. Да, порой наступает момент, когда границы между заносчивым москвичом и провинциалом из Калача-на-Дону стираются, и все мы становимся одной большой семьей под названием Россия. Такие моменты случаются редко, и хотя бы поэтому их нужно ценить.
ВЕЛИКАН
- Витя, давай! - отчаянный голос взорвал оглушительную предстартовую тишину. И Витя дал!
Сначала под гром трибун благодаря тончайшей тактике выиграл "пятисотку". А затем на двух последних кругах эстафеты изящно забил золотой гвоздь по самую шляпку.
Наблюдать за бегом Ана - удивительное удовольствие. Как он просчитывает ситуацию на несколько кругов вперед! Для него и падение соперника не является неожиданностью. Кажется, что он давно его предвидел и как следует подготовился.
Словно не бежит, а плывет Ан по льду. А соперники едва ли не сами расступаются. Но нет - это Виктор находит на мгновение открывшуюся калиточку в "заборе" и мгновенно туда бросается. Два шага-гребка - и он уже впереди.
Это так непривычно звучит - российская звезда шорт-трека. Вряд ли кто в 1985 году, когда была создана сборная страны (для начала - студенческая, для Универсиады в Италии), мог предположить, что спустя 29 лет в нашей команде появится олимпийский чемпион. Правда, тогда никто не смог бы представить, что в нашей сборной будет выступать бывший гражданин Кореи. Не Северной даже, а Южной.
В 1992 году в Альбервилле случилось настоящее чудо - шорт-трекистки из сборной СНГ стали бронзовыми призерами в эстафете. А затем - 22 года олимпийского безмедалья. Практически безнадежного.
И тут появился Ан. Ровесник нашего шорт-трека - Виктор тоже родился в 1985 году. Он, конечно, великий спортсмен. Но совершенно очевидно, что в одиночку ему бы не подняться после падения. Если б такое было возможно, то Ан сделал бы это в Корее - зачем ехать в чужую страну? И не предоставь ему наш Союз конькобежцев всего необходимого, никакого триумфального возвращения не случилось бы. Так и остался бы Ан Хен Су "всего лишь" трехкратным олимпийским чемпионом, а не первым в истории шестикратным в шорт-треке. А потому заслуги нашей федерации здесь трудно переоценить.
Рядом с Виктором по-настоящему раскрылись и остальные наши ребята. Фантастика: у России теперь целых четыре олимпийских чемпиона в шорт-треке!
Россия и Ан нашли друг друга. К взаимному удовлетворению. Уж болельщиков - так безо всяких вопросов. Жаль, в "Айсберге" не установлен шумомер. Было бы интересно сравнить уровни зрительского шума при победах наших фигуристов и шорт-трекистов. Но у меня есть полное ощущение, что Ан и здесь не проиграет.
Для нас он такой же свой, как Юлия Липницкая и Аделина Сотникова. И - никаких "но". Это наша звезда! Звезда по имени Виктор.
Подольше бы он ей оставался.
РУССКАЯ ТРОЙКА
В последний день Олимпиады в Сочи российские лыжники Александр Легков, Илья Черноусов и Максим Вылегжанин заняли весь пьедестал в 50-километровом марафоне.
Вчера в Сочи для российских лыжных гонок часы пробили без двух секунд двенадцать. Оставалась последняя надежда в последнюю секунду повернуть ход событий в свою пользу.
Никогда еще в новейшей российской истории лыжники не возвращались с Игр с двумя сиротскими серебряными наградами. Последняя Олимпиада без побед состоялась в 1968 году в Гренобле.
До самого марафона эта Олимпиада в лыжах была чьей угодно, только не российской. Жаркой. Норвежской. Шведской. В багаже двух этих невероятно сильных команд поблескивали 22 олимпийские награды, по 11 на брата. Ну, хватит ведь, сколько же можно?!
После стартовых неудач в душе поселились горечь и сомнения. Поставили там раскладушку, сказали, что ненадолго. А вот поди ж ты - жили по сей день. Заставляя каждый раз с собой советоваться перед тем, как что-либо прогнозировать.
Километров за 15 до финиша попытку "отъехать" из пелотона предпринял финн Матти Хейккинен. И это был не блеф. Какой тут блеф, когда последний марафон на чемпионате мира-2013 в Валь-ди-Фьемме точно так же - с отрывом - выиграл швед Йохан Олссон!
Хейккинен оторвался секунд на 20. За ним устремилась группа, ведомая Легковым и одним из самых опасных соперников - норвежцем Мартином Йонсрудом Сундбю. К 40-му километру с финном было покончено, оставив чувство удовлетворенности: эти ребята достаточно уже "напакостили" лыжной России во время этих Игр.
На последний круг Легков с Вылегжаниным уехали сразу за шведом Содергреном. Где-то рядом был и Черноусов. По отталкиванию, по работе лыж было понятно: россияне впереди не по блату. Содергрен на спуске несся со скоростью 75 км/ч, наши не отставали…
Перед подъемом-"выключателем" сформировалась группа претендентов: трое россиян, Сундбю, пара шведов. В том подъеме все и случилось. Легков снова вспахивал снег, как комбайн пашню. Возникло ощущение дежавю: все это мы уже видели в его исполнении в эстафете.
Где-то позади пыхтел, рвался к успеху Сундбю. Но Вылегжанин сказал ему: "Секундочку" - и мягко так, интеллигентно даже, прикрыл, поставив спину и чуть расставив палки. Передал норвежцу привет за скиатлон.
На финишную прямую выкатили в таком порядке: Легков, Вылегжанин, Сундбю и Черноусов. И там состоялась одна из красивейших сцен этой Олимпиады.
Черноусов завернул в ковер Сундбю в борьбе за бронзу, а впереди боролись за другой металл два россиянина.
И тот самый Легков, которому триста раз в лицо говорили, что он не финишер, пересек черту первым.
По-веденински! Дотянул, дохрипел, достонал…
МОИ!
Между заголовками "Груз 2010" и "Мои!" всего четыре года. Первым была названа передовица "СЭ", подводившая итоги Олимпиады в Ванкувере. Второй у вас перед глазами. Сейчас кажется, что эти заголовки не о разных Играх, а о разных жизнях.
Ванкувер сравнивали с Цусимой - жестоким сражением вековой давности, в котором был разбит русский флот. Сочи, по аналогии, надо уподоблять Полтаве, Бородину и Чудскому озеру. Или же "маленькой победоносной войне", надобной вождям, по мнению шефа царской жандармерии Вячеслава Плеве, в их щекотливых управленческих делах.
Счастье, однако, в том, что эта Олимпиада дала нам право соблюсти хартию МОК и избежать тематики войн. Ликование и Цусима несовместимы. Шрапнель и восторг взаимно исключают друг друга.
Благо и то, что мы смогли позволить себе отчленить спорт от политики, забросить, забыть ее к чертям собачьим хотя бы на время. Потому что эти Игры безоговорочно удались. Потому что они сумели стать событием, которое не лакировало или затеняло, а стало гвоздевым и главным. Нервным. Первостатейным. Вывернувшим душу наизнанку и свернувшим ее обратно светлой стороной вверх.
Если услышите сейчас от кого-то: верил, мол, в общую медальную победу, - усмехнитесь. В нее не верил никто. Даже, страшно сказать, организаторы и вдохновители. Даже министр спорта Виталий Мутко.
Когда в минувший четверг к нему на интервью пришла олимпийская бригада "СЭ", министр достал из заднего кармана штанов свернутый вчетверо листик, исчерканный и зачитанный до дыр. Через обратную его сторону просвечивала медальная таблица. В которой не было, уверяю, никакой победы в медальном зачете. А была потаенная биатлонная боль, робкая надежда на монументальную Вяльбе, боязливое предвкушение Сотниковой, дилемма "пан или пропал" в отношении Ана и Уайлда.
Дальнейшие процессы обрели характер лавины, которую весь февраль выцеливали на Красной Поляне специальные антилавинные зенитки. Не выцелили, поскольку не было тут угрозы лавин. Вместо них на нас сошел медальный поток, заставив страну сделать то, чего она была лишена так долго: проораться со знаком плюс. С обниманиями у телевизора. С растиранием слез по щекам. С дикой потребностью ухватить из интернета, телевизора и газет ежечасную дозу хоть чего-нибудь олимпийского.
Скепсис упирался долго. Прорастал сломанными унитазами, милейшими сочинскими "кабыздохами" и ожиданием системного сбоя. Но уступил в итоге место чему-то человеческому. Не чуждому, как выяснилось, всем нам, а не одним лишь лучезарным оптимистам.
Одна из двух причин - организация Олимпиады. Безусловно лучшие зимние Игры в истории предстали машиной высочайшего класса сложности и уровня реализации. У меня есть определенные проблемы с подбором эпитетов, поскольку повторяться не хочется, а все хвалебное за месяц олимпийской командировки употреблено уже не раз. В такой ситуации было бы нелишним обратиться к другим языкам. Носители которых пережили здесь разворот от хмурости к безмятежности, от боязливости к симпатиям. То бытовое, чего порой не хватало им и нам, отступило перед ненавязчивостью секьюрити и сноровкой волонтеров, пунктуальностью автобусов и эпичностью олимпийских объектов.
Что же касается спорта... Ох... Ах... Ух! Давайте вволю наиграемся в придумывание новых имен Виталию Мутко, уже нареченному Медалием. И поклонимся людям, умеющим делать что-то чуть ли не подзабытое: работать. Тем, кто превратил для нас эти Игры в подлинно домашние. Залил и отшлифовал ласковый для России санно-бобслейный желоб. Проложил изученные нами до сантиметра снежные трассы. Применил точные до миллиграмма мази и парафины. Сделал нашими совсем не наши в Ванкувере коньки и полозья. Наконец, добыл победы ценою гигантского куска самого себя, бросив его на олимпийский алтарь.
У каждого свой взгляд на эти Игры и свой счет эмоциональным зарубкам. Меня впервые опрокинул, заставил хрипеть и терять силу в ногах Легков. Не в марафоне - на третьем этапе мужской эстафеты. Он выглядел в тот момент совершенным хищником, невероятно своим сукиным сыном, вырвавшимся из рамок благоразумия и приличия. Он рвал себя для меня - я это чувствовал! Так, как бежал Легков, идут на таран. И не имут потом сраму.
Впоследствии это стало происходить все чаще. Россия разогрелась, разогнулась и перестала запрягать. Россия поехала!
"Не наш" Ан, которого мы приютили больным, кажется мне более нашим, нежели иные балбесы и люмпены, именующиеся соотечественниками. "Не нашему" Уайлду, который до смены гражданства не считался суперзвездой, я готов простить все за его вторую попытку в полуфинале параллельного слалома, когда Витек (так кричали ему тренеры) отыграл 1,12 секунды отставания от австрийца. Только ведь Вик и не сделал мне ничего, чтобы его прощать. Его вторая попытка не имеет никакого отношения к деньгам, гербам на паспорте, языку, культуре и прочим отличиям. Она имеет отношение только к сверхмастерству и силе духа. И еще немного к любви.
